Один грамм терпения

Мики вздрогнула от ощущения падения во сне и резко распахнула глаза, вглядываясь в потолок с добрую минуту. Её давно не мучили кошмары и обыкновенные сны, но в последнее время пребывание в расслабляющей темноте стало чересчур красочным. Она засыпала в надежде на успокоение и отдых, а после выматывающих снов просыпалась разбитой. Усталость всё так же давила на грудь и плечи, всё так же припечатывала к диванным подушкам, не сразу позволяя расслышать и вникнуть в бормотание телевизора. Всё ещё не до конца отойдя ото сна, Мики принялась шарить рукой по дивану в поисках пульта и выдохнула с огромным облегчением, когда шум и разговоры прекратились. Сны, что ей снились, были абсолютно нереальными и нелогичными, но всегда производили на неё больше впечатление. Ей казалось, в этом они с Тэхёном похожи. Она видела, как после особенно плохих снов он попросту выпадал из реальности, до последнего сидя в постели и пялясь на шкаф, а потом содрогался весь день, пытаясь отогнать навеянное воображением. Он никогда не рассказывал, что именно ему снилось, а у неё не хватало духу превратить тишину за завтраком в не особо уютные разговоры о ночных кошмарах. О хороших снах они тоже никогда не говорили. Даже если ей хотелось рассказать — Тэхён не слушал. Сидел в нескольких сантиметрах от неё, создавая видимость внимания, но был абсолютно не заинтересован в том, что она могла сказать. Спустив босые ноги на пол, Мики поёжилась. Подумала, что было бы просто замечательно отыскать силы на то, чтобы залить чашку какао или горячего шоколада, но в итоге решила, что перебраться в постель и выделить побольше времени на сон перед рабочим днём куда важнее. Она надеялась, что не единственная умирает от усталости, что все из-за недостатка солнечного тепла и витаминов чувствуют себя какими-то истощёнными и хотят спать, но немного расстроилась тому, что на кухне обнаружились явные признаки бодрствования Юни — распечатанные тесты и канцелярия, надпитая чашка чая, ещё тёплого, наполовину уничтоженная коробка шоколадных конфет, из которых Юни выедала клубничную начинку, а шоколадное дно и округлые стенки отправляла прямиком в урну. Вот это по мнению Мики было расточительно. Злясь из-за оставленного бардака, девушка ещё быстрее пошла по коридору, направляясь в спальню. Теперь она не сомневалась, что лучше лечь спать, чем мучиться с какао и убирать за Юни. Она так активно размышляла о суррогатной матери, что в первое мгновение, когда подтолкнула двери спальни и увидела Юни на кровати, решила, что это всё сила мысли. Тэхён тоже был там. И запах фруктового соджу. — Когда ты успел напиться? — Мики поморщилась, говоря с пренебрежением и даже отвращением. — Как с тобой спать теперь?.. — Я пойду, — Юни оттолкнулась от кровати руками, успевая быстро пробежаться взглядом по лицу Тэхёна. Она надеялась, что не единственная перепугалась до смерти беззвучного передвижения Мики. — Чай унести? — Нет, оставь, — попросил Тэхён, поворачиваясь на левый бок, лицом к Юни, спиной к Мики. Он проговорил что-то одними губами, после чуть-чуть улыбаясь, и Юни зарделась ещё больше, пусть и догадалась, что он пытался ей сказать. По сути, он уже сказал более чем достаточно как раз перед приходом госпожи Гото, а Юни успела растаять из-за его честности. Какой же идиоткой она была! Превратилась в лужицу из-за того, что он её хочет. Не считает привлекательной, не без ума от неё как от человека, просто хочет. И всё же это заставляло её сердце разгоняться от удара в секунду до хаотичного выстукивания в груди. Из-за его слов она чувствовала себя просто потрясающе, и даже не испытывала никаких угрызений совести, выходя из спальни под любопытный взгляд госпожи Гото. — Ты заставил её заваривать тебе чай? — расслышала Юни, прикрывая за собой двери. — Я даже отвернулся, чтобы не дышать на тебя. Можешь и ты оказать услугу и помолчать не из уважения ко мне, но хотя бы к своей свекрови? Мики не нравился его тон — напускная сонливость, которой он прикрывался, чтобы в их спальне поскорее наступила тишина. — Ты не расскажешь, как прошли похороны? С кем пил? Почему так поздно? — Ты не знаешь, как обычно проходят похороны? Точно так же, как проходили у твоего отца, только за полотенца никто не дрался — сожгли после прощания, — он бурчал всё более недовольно, не в настроении даже мысленно возвращаться в сегодняшнее утро, на пустое и ветреное кладбище, на поляну, усеянную одинаковыми серыми плитами. — ДжиУ потащила тебя на рисовый суп? — не отставала Мики. — Нужно было сослаться на дела дома… — Меня позвал Хосок. Я пошёл, потому что сам хотел. Он взял чашку с блюдца, делая ещё глоток чая. Тёплая, ближе к горячему, жидкость согрела горло и разлилась приятным чувством в животе. Или дело было не в чае, а в возникшей в мыслях Юни. Он подумал о том, как хорошо, что она толком не посетила похороны, а это, в свою очередь, заставило его думать и о том, как хорошо, что она встретила его и провела до спальни, что поправляла его волосы и нежно поглаживала по лицу. В какой-то момент он был уверен, что она сама его поцелует, что её заинтересованность достигнет пика очевидности и тогда своеобразная сделка любовников будет заключена, но Мики всё испортила. — Хосок был на кладбище? Мои звонки, значит, игнорировал, притворяясь безумно занятым, а с тобой даже пошёл пить. Вы что, лучшие друзья теперь? Ревность в её голосе ничуть не трогала Тэхёна. Его и раньше такое не задевало. Откровенно говоря, он был бы счастлив, если бы она научилась ему изменять. Пусть даже плохо и очевидно, пусть попадалась бы регулярно, но только с кем-то другим в постели, а не с ним. — Он просто поддержал меня. Как и ты вчера. Только осознание, что Мики и правда была рядом, усмиряло его раздражение. Нельзя сказать, что она совсем ничего не делала. Взять хотя бы звонок. Она ведь нашла способ дозвониться до Тэхёна, чтобы сообщить о маминой смерти. Он бы расстроился куда сильнее, столкнувшись с её безразличием и запоздалыми новостями по возвращении домой с Юни. Немного, но он был ей благодарен и за проявленное сочувствие, и за закуски, и даже за Хосока. Мики хмыкнула, нагло врываясь в его мысли, а заодно и на его половину кровати, пока залезала под одеяло и ворочалась. Зато её последующие слова прозвучали менее напряжённо. — Ладно, рада, что кто-то составил тебе компанию, пока я пыталась убить клиентку пилингом. Звучало смешно и неожиданно, потому Тэхён негромко фыркнул, из-за алкоголя не сразу понимая, сарказм это или откровенная шутка. — Специально? — на всякий случай спросил он. — Нет, — Мики было непросто признавать это. — Я нанесла пилинг и вышла на кухню, а потом задремала под свист чайника. У клиентки небольшой химический ожог, но она устроила нам истерику. Тэхён был готов поспорить, что Мики было стыдно. У неё была определённая репутация в салоне красоты и среди косметологов. Она уже много лет посещала семинары в качестве приглашённого гостя, сотрудничала с лучшими фармакологическими фирмами, а перед этим с отличием окончила медицинский университет, одной из первых среди выпускников получив свою лицензию. Но это не помогло ей заподозрить антидепрессанты в бедах, что сваливались на неё небольшими бодрящими комками снега и однажды рисковали собраться в огромный снежный ком. — Тебе стоит быть внимательнее. Из-за совета Тэхёна Мики сжала губы в обиде. Она годами с ним жила, так почему до сих пор в ней теплилась надежда на искреннюю поддержку и переживания с его стороны? Наверное по той же причине, по которой он надеялся, что она просто оставит его в покое, прекратив забивать его голову ненужной ерундой. Отставив блюдце с чаем подальше, Тэхён выключил ночник. Он вынужден был признать, что с Мики под боком ему было почти спокойно. Как минимум, привычно. И поэтому его ещё больше будоражила Юни. Он даже пару раз мотнул головой, чтобы отогнать её образ, практически нависающий над ним. Из-за неё он чувствовал себя так, словно завтра был праздник и Юни обязана была сделать ему подарок. Перед светом будущего тьма нынешнего казалась ещё более блёклой. — Возможно, ты прав. Нужно сосредоточиться на работе, чтобы больше не совершать подобных ошибок. А тебе нужно немного отдохнуть. Её руки очень быстро оказались на его голой груди, сама она прижалась к нему сзади, и он весь напрягся, не желая засыпать в её объятиях. — Почему бы не повесить часть забот на господина О? Ему так хочется побыть руководителем, а ты в это время мог бы отвлечься от мрачных мыслей и посидеть дома. Вышло много фильмов, которые ты ещё не смотрел, и было бы неплохо подумать над тем, какую из гостевых спален превратить в детскую… Тэхён боялся поручать свою работу другим. Он был слишком ответственным, чтобы бросить уже начатые дела, и попутно подозревал Мики в кознях, которые она могла строить против него из-за решения господина Гото касательно агентства. У него были свои причины для паранойи, но предложение остаться дома с Юни, пока Мики набивала бы шишки на работе, казалась неплохой. Возможно, только сегодня и только из-за алкоголя, но он задумался над тем, чтобы самостоятельно заняться детской. Ему нравилась идея маленького ремонта и перестановки, запах клея для обоев и бесконечные часы уборки после — это разгружало мысли и даровало ощущение приятной усталости. — Предлагаешь мне прогуливать работу? — Ага, — Мики прижалась ещё ближе, шепча ему на ухо: — Можешь начать с завтрашнего дня. — Мне нужно подумать, — сказал Тэхён, убирая её правую руку с живота, а левую с груди. — У меня довольно много обязанностей и договорённостей. Мики догадывалась, что речь шла не столько о работе над похоронами. Она была уверена, что он проворачивает что-то незаконное, подрабатывает на людей, с которыми у её отца были дела, и даже запретить ему толком не могла. Теперь ведь агентство было его, и жизнь его принадлежала только ему. Ей стоило быть осторожнее со словами и действиями, если она не хотела потерять мужа. — Тогда хотя бы перейди на неполный рабочий день. Не катайся по кладбищам и не ешь чачжанмён пять дней в неделю, потому что к сорока будешь на восемьдесят процентов состоять из воды, а на оставшиеся двадцать из лапши с бобовым соусом. Если взялся за папино дело, работай в том же графике, что и он. Не старайся слишком сильно. Мёртвые спасибо не скажут, а лучшая благодарность живых — плата по счетам. Плата по счетам. Тэхён именно этим и занимался.

***

Юни бросила влажное полотенце на корзину с грязным бельём, спеша поскорее натянуть чёрные бретельки лифчика, тёплые носки и обруч на голову, чтобы влажные после душа волосы не мешали за едой. Она нарочно встала пораньше, убеждённая, что за завтраком удастся пересечься с Тэхёном. Не зря ведь всю ночь разыгрывала в голове продолжение их разговора? В её представлении это походило на старую игру в «Змейку», когда нужно было вовремя повернуть, выбрав один из многочисленных вариантов и путей, добравшись до цели. Так она и поступала — прикидывала, о чём они с Тэхёном могли бы продолжать говорить на пьяную голову, о чём на трезвую, и как это неизменно приводило к его рукам на её теле. Она будто и не сомневалась, что так всё и будет, что между ними уже всё решено, но когда вышла в коридор, замечая впереди туго затянутый высокий хвост Мики и её бёдра, обтянутые чёрными узкими штанами и виляющие из стороны в сторону, заволновалась. Она считала, что любовницы плохих мужей непременно попадают в ад, но Тэхён ведь не был плохим. Это госпожа Гото такой была. — Кхм, — Юни прочистила горло, привлекая к себе внимание ещё до того, как официально зашла на кухню. — Ты уже встала? Я только начинаю готовить блинчики, думала разбудить тебя попозже. Мики как раз успела взять большую металлическую миску и высыпать в неё смесь для блинов из коробки. У неё в планах было добавить в тесто печёную тыкву и бананы, потому надолго у стола она не задержалась, принимаясь расхаживать по кухне. Чтобы следить за её передвижениями, Юни приходилось вертеть головой. — А господин Ким не будет завтракать? — Вы же вроде договорились, что он для тебя Тэхён, — Мики отозвалась из комнаты с микроволновкой — отправила туда тыкву из морозилки, чтобы она запеклась и превратилась в пюре. — Он сегодня отдыхает от похорон и работы. Но не утруждай себя излишней помощью, он сам может заварить себе чай. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя прислугой в нашем доме. Юни стоило усилий не выгнуть бровь, не посмотреть на госпожу Гото с подозрением. Её высказывания были такими двуличными и высокомерными. Она не хотела, чтобы Юни поднимала двухлитровый чайник и помогала готовить закуски, чтобы как-либо ранилась, вплоть до истерики из-за крохотной царапинки под коленом от бритвы, но при этом сама пыталась засунуть её руку в измельчитель, доводя до слёз, и сама хотела ударить. Мики была садисткой и собственницей. Она хотела быть единственной, кто может причинять боль. — Я не чувствую себя так. Юни стала покачивать правой ногой, изучая пустую коробку из-под смеси и сковороду, что грелась. — Кстати о самочувствии, — Мики вернулась с силиконовой лопаткой и сахарницей. — Как твоя тошнота? Таблетки помогают? А витамины? — Всё нормально. Укачивает только в долгих поездках. Добавив две небольшие ложки сахара, она вбила в смесь два яйца и отвлеклась от готовки, открывая поочерёдно ящики. Юни подумала, она ищет ванилин или корицу, и смутилась, когда Мики выставила на стол свои баночки с таблетками. Со слов госпожи Бэ Юни знала о каком-то лечении, догадывалась и о депрессии, и о психозах — порою слишком явных, — и от этого сочувствовала Тэхёну ещё больше. Иногда она задавалась вопросом, а не является ли её сострадание ключевым во влечении к нему? Считала бы она его таким же привлекательным и интересным, если бы у них с женой всё было хорошо и её сердце не разрывалось из-за несправедливости, когда он выглядел подавленным? Она обронила ниточку, ведущую к этой мысли, как только Тэхён зашёл на кухню. Он, хвала небесам, надел белую футболку, через которую лишь слегка просвечивались острые ключицы и плоская грудь, и домашние чёрные брюки с развязанными шнурками на поясе. Он тоже был в душе — его волосы были мокрыми, с них капало на грудь, спину и плечи. Слишком погрузившись в свои фантазии и засмотревшись, Юни резко и шумно выдохнула. Она предвкушала их разговор наедине. Хотела всё прояснить поскорее. — Сегодня все какие-то ранние пташки, — Мики запила жменю витаминов и затерявшуюся между ними таблетку галоперидола водой. — Может, я принимаю что-то не так? Может это не витамин Е, а снотворное в капсулах? Тэхён увереннее прошёлся по кухне, достигая стола и скорее Мики закрывая все пузырьки и баночки и закидывая их обратно в центральный выдвижной ящик. — Не выдумывай, ты сама себя накручиваешь, — сказал он, запуская указательный палец в получившееся тесто и пробуя вязкую сладковатую жижу на вкус. Это Мики напомнило про сладкое пюре в микроволновке, и она отправилась за ним, вооружившись перчаткой и прихваткой. — Доброе утро, — здороваясь, Юни инстинктивно наклонилась ближе к столу, заметив, что Тэхён присаживается напротив. — Как ты? Он пожал плечами, не зная, о чём именно она спрашивает: о маме или о похмелье. И то и другое ощущалось так себе. Вчерашний день ему казался огромной пропастью, в которую он провалился ближе к обеду, вслед за дорогим лаковым гробом, и из которой его за шкирку вытащил сперва Хосок, а потом Юни. Теперь у него появился странный навязчивый страх, не позволяющий ему оборачиваться и смотреть на ту дыру, в которой кто-то остался, и которую он сам переступил. — Ты? — он кивнул на её живот, в большей степени скрытый за столом. Юни успела показать поднятый вверх большой палец и спрятать его в ладонь, как в наивном детском фокусе, до возвращения Мики. — Ты ведь не собираешься на работу? — она вернулась не только с оранжевым пюре для теста, но и с упрекающим взглядом. — Уже попросил господина О взять на себя встречи, а господину Чону доверил вопрос с меню. — Тогда зачем встал? За счёт того, что всё внимание Мики было сосредоточено на тесте и разгорячённой сковороде, Тэхён мог практически в открытую смотреть на Юни. Его немного расстроило то, что сегодня она выглядела куда приличнее: на ней был красная водолазка и удлинённые свободные шорты. Она убрала волосы за плечи и периодически поправляла обруч, открывавший её прекрасное лицо. Тэхён любовался им, находя забавным то, как Юни старательно избегала его взгляда, побаиваясь Мики, но с периодичностью в полминуты смотрела в ответ, чуть ли не подпрыгивая на стуле то ли от восторга, то ли от волнения. — Доктор Квон отправил смс с просьбой забрать мамины вещи, иначе их выкинут. — Тебе так нужны те вещи? — Мики не смотрела, потому не могла заметить, как на мгновение его взгляд стал острее ножа, нацелившись на неё. — Нужны. И это дополнительный повод забрать машину. — Не можешь сделать это после выходных? — Доктор Квон сказал заехать до воскресенья. Тесто шипело, оказываясь на сковороде. Мики выжидала буквально полторы минуты и переворачивала блинчики. Поначалу ей казалось, что она смогла бы весь день так простоять, смазывая сковороду кусочком сливочного масла, выливая тесто, переворачивая оладьи и перекладывая их в большую тарелку, но уже после двух заходов все приятные ощущения развеялись. Она на секундочку отвлеклась, задумавшись о том, придётся ли ей теперь ставить таймер для пилингов и масок, чтобы больше не было никаких проблем, и тем самым упустила идеальный момент золотистой корочки. Она передержала всего на полминуты, а блинчики начали дымить. — Чёрт, чёрт, чёрт! — Мики не могла перестать ругаться, цепляя горячее тесто пальцами. — Ничего страшного, — проронил Тэхён. Ей годами удавалось держать всё под контролем, и от этого любая оплошность была для неё настоящим концом света. А в последнее время количество просчётов значительно увеличилось: тайные отношения Хосока, выкупленная заранее картина на аукционе, любимое кольцо в измельчителе, пилинг и дурацкие блинчики. Но самым ужасным было то, что у её ошибок всегда были свидетели. — Осторожнее! — Юни со звоном уронила вилку в пустую тарелку. Её возглас заставил Тэхёна вскочить с места и быстро отдёрнуть пальцы жены от дымящегося дна сковороды. Её рука дрожала, кончики пальцев раскраснелись, а на безымянном уже надулся крохотный волдырь. Тэхён звонко цокнул языком на её выходку. Он ведь видел, что она это нарочно. Она тщетно пыталась перевернуть подгоревший блинчик, а когда не получилось, опустила пальцы ниже. — Боже, — Юни оббежала стол так быстро, как смогла, выключая плиту и с помощью прихватки переставляя сковороду в раковину. При контакте с водой раскалённое дно зашипело ещё громче. — Нужно подержать под холодной водой и какая-нибудь хорошая мазь… Что-то вроде Бепантена. У вас есть? Тэхён переключил кран, подсовывая пальцы Мики под струю холодной воды. Попутно он залил и подгоревшие блинчики, которых с нетерпением ждала урна. — Можешь посмотреть в аптечке, пожалуйста? — спросил он Юни. — Она в нашей ванной. Слева, над раковиной. То, что Юни опрометью бросилась через коридор, отрезвило Мики. Её пальцы выскользнули из хватки Тэхёна и она отчаянно стала тереть их о кухонное полотенце. Волдырь ныл и мешал, она и не заметила, как лопнула его из-за усилий и после него на белом полотенце осталось кровавое пятнышко. — Всё нормально, — сказала она себе, — всё хорошо, это не смертельно, просто немного передержала… Она качала головой как китайский болванчик, договариваясь о чём-то сама с собой, а услышав приближающийся топот, опять вернулась в реальность. У неё были все шансы заметить задумчивость на лице мужа, прочитать в его взгляде сомнение и отголоски смятения, вызванные, разумеется, не её пальцами, а её поведением в целом, но она слишком торопилась. — Дожаришь, — она всучила Тэхёну лопаточку, теперь обтирая обожжённые пальцы о чёрные штаны и направляясь в прихожую. Ему показалось, она выскочила на улицу секунды за три, буквально запрыгнув в ботинки на каблуке и накинув пальто на плечи, чтобы не тратить время. Он не понимал, что с ней не так, но подозревал, что в этом есть и его вина. — А где госпожа Гото? — Юни с глухим стуком опустила тюбик с мазью на стол, осматриваясь вокруг, словно подозревала, что Мики спряталась от неё. — Ей, наверное, очень больно… Как же она теперь будет делать уколы? А наносить маски? Тэхён выключил воду, силиконовую лопаточку бросая в сковороду с плавающими в ней блинами и оборачиваясь к Юни. — Ты всегда за всех волнуешься, да? На протяжении всего этого времени ему хотелось поправить запутавшуюся в обруче прядку волос, а теперь появился реальный шанс сделать это. Потребовалось несколько секунд, чтобы распутать, а когда вышло, он не удержался и пару раз провёл рукой по её влажным волосам. Он умел отвлекать. — Не могу не волноваться, когда что-то такое случается… Его пальцы исчезали в волосах, ласково поглаживая Юни за ушком, соскальзывали на точёную шею, отворачивая ворот водолазки, вызывали мурашки прикосновениями. Он словно издевался над гормонами беременной женщины, и в его взгляде не было ни капли раскаянья. — Хочешь, чтобы я дожарил блинчики? Или ты уже не голодна? — Голодна, — она проговорила тихо, заранее смущаясь его реакции, — но не в этом смысле. Из-за неё у Тэхёна земля из-под ног уходила, но он ни за что не позволил бы себе выглядеть повёрнутым на ней или на ком-либо ещё. — Не в этом? — переспросил он. — А в каком тогда? За притворство Юни легонько оттолкнула его руку, уклоняясь от ласк. — Ну Тэхён! — сказала она стоном. Она ненавидела чувствовать себя глупой, так как в действительности таковой не являлась. — Не говори, что забыл. — Забыл что? Его глаза сощурились из-за назревающей улыбки. Он даже дыхание задержал, но в итоге хохот вырвался сам по себе, в ответ на огорчённый вид Юни. Она так мило обижалась, выгибая брови в точности как Харам. Её хватило всего на пару секунд, а потом она потянулась за мазью, собираясь развернуться и уйти. В её представлении всё было не так. Она знала, что может быть неловко, что его серьёзность её однажды убьёт, что не всё будет просто, особенно если учесть, какой для него была эта неделя, но ей с трудом верилось, что он над ней насмехался. — Видимо, мне не стоило воспринимать всерьёз твои пьяные признания, — выпалила она, делая шаг назад. Хотела избежать дальнейших насмешек, но Тэхён не позволил. Он вцепился пальцами в облегающую красную водолазку, а уловив в глазах Юни отблеск изумления, скользнул руками ей за спину. Она была легче, чем он рассчитывал, хотя усадить её на сравнительно высокую столешницу было немного сложно. Тэхён чуть не проронил «фух», оказавшись между её ног и глядя на неё снизу-вверх. — Какие ещё признания? Разве я в чём-то признавался? Юни уверенно кивнула, немного сдвигая ноги и ощущая ткань его брюк. Они больше были похожи на спортивные. — Ты сказал, что хочешь меня, — напомнила она. — Это признание. Тэхён упёрся ладонями в столешницу по обе стороны от Юни, подался вперёд настолько, что его присутствие невозможно было игнорировать. Он приподнял подбородок, заглядывая ей в глаза, а она определиться не могла, чему больше хочется уделить внимания: спутанной влажной чёлке, карим омутам, что умели гипнотизировать, пухлым губам идеальной формы или ярко выраженному кадыку. Она смотрела на него так же близко, как это делала Мики каждую ночь. Только своей жене он никогда не адресовал такого жаждущего взгляда, никогда из-за неё не тянулся вперёд в диком желании подставляя губы, потому что мечтал о поцелуях. — Это факт, — исправил он её. Юни всё правильно поняла вчера, и без всяких ошибок трактовала его сегодняшнее поведение. Как он и сказал, ему хотелось попробовать и проверить. Это могло быть отличным лекарством от любых печалей и невзгод, это могло быть замечательно или, как минимум, хорошо. Тэхён, кажется, никогда ещё дальше «хорошо» не забирался, но думал, что с Юни может получиться. Нервничая, она обхватила его лицо ладонями. Он первый начал, но дальше, чем она могла и хотела, двигаться не смел. Он ждал, пока Юни насмотрится, пока начитается скрытых смыслов в каждой его чёрточке, пока поймёт, что он уже доверился, и доверится в ответ. Она еле подавила желание прочистить горло, потому что знала, что это всё испортит, и вслед за вдохом коснулась губ Тэхёна поцелуем. В первое мгновение было тепло и сухо, но она сама всё поторопила, пользуясь его податливостью и лёгким нажимом на щёки открывая его рот. Тэхён следовал за её губами, целовал так же мягко и нервно, в быстром темпе и будто нечаянных столкновениях языками. Он только приноровился, когда она отстранилась, прислушиваясь к тишине дома. — А вдруг она вернётся? — Не вернётся. Он потянулся выше, ближе, становясь ровнее, чтобы минимизировать расстояние между ними. Успел легонько прикусить нижнюю губу Юни в новом поцелуе, но снова был отвергнут. — Слышишь? — она вся обратилась в слух. — Это машина? — Если ты не хочешь… — Тэхён попробовал отстраниться, но чтобы не допустить этого, Юни обхватила его бёдра ногами. — Стой, — попросила она, смещая руки ниже, обвивая крепкую шею и заключая его в объятия. Её подбородок упёрся в его плечо. — Я не собираюсь рушить чью-либо семью. — Не сомневаюсь. — Мы поступаем очень-очень плохо. — Хорошо, что мы оба это понимаем. Она надавила подбородком сильнее. — Отнесёшь меня в спальню? Тэхёна не нужно было просить дважды. Одну руку он опустил ей на спину, между лопаток, а другой сжал значительно ниже. — Так вот, что чувствуют беременные с большими животами, — проговорил он, прижимая Юни как можно ближе, пока они передвигались по первому коридору. Он надеялся, разговоры её немного расслабят и не дадут ей слишком переживать насчёт Мики, но в списке её переживаний госпожа Гото была на последних позициях. Больше Юни боялась попасться. Или что это будет в первый и в последний раз. Или что матка будет давить на мочевой пузырь или ещё куда слишком сильно и это всё испортит. Или что она попросту разучилась хорошо заниматься сексом, если вообще когда-либо умела. — Не думай ни о чём, Юни. Тэхён поцеловал её в левый висок, стремительно приближаясь к дальней комнате. Он был не настолько сумасшедшим, чтобы пригласить её в их с Мики постель. Он открыл дверь, вваливаясь внутрь и теряя тапки по пути к кровати. Хотел уложить Юни осторожно, но они оба буквально рухнули на смятое белое одеяло. Её постельное бельё пахло совершенно иначе, никаких цветочных ноток, что-то сладкое, карамельное. Тэхён хотел поугадывать немного, но было как-то не до этого, когда девичьи руки шарили под его футболкой. У него тоже были кое-какие переживания касательно секса. Его опыт ограничивался одной Мики, и хотя то, что он когда-то видел в сети, вполне сходилось с тем, что они делали в постели, он никогда не получал от этого особого удовольствия, но страшнее было то, что Мики обычно тоже заканчивала неудовлетворённой. Она говорила обидные вещи о его теле, о его члене и умениях, и это сковывало. Он просил Юни не беспокоиться, но внутренне сходил с ума от страха. — Ох, — она застонала, хотя он ничего ещё не сделал, — ты красивый даже на ощупь. Её руки скользили по его животу, поднимались к груди, прощупывая косточки рёбер, но Тэхён не был уверен, что в этом было хоть что-то сексуальное. Даже когда она задрала футболку практически до подбородка, в очередной раз прерывая поцелуи, чтобы посмотреть, он засомневался, что сможет сделать это без алкоголя. Куда проще было оставаться самоуверенным под градусом. — Снимешь? — спросила она, легонько дёргая за белую ткань. Тэхён кивнул, садясь на колени и стягивая футболку за ворот. Он бросил её на покрывало рядом, давая Юни несколько секунд. Было приятно читать в её взгляде восторг, но ещё приятнее было помогать ей снимать одежду. Сначала водолазку, потом лифчик, носки… Ему казалось, он видел у Мики достаточно и удивить его будет нечем, но Юни была совсем другой. У Мики была тонкая талия и сравнительно узкие бёдра, пока она не раздвигала ноги, а у Юни переход был более заметен и бёдра круглее; раньше грудь Мики он бы назвал небольшой, но после округлой и пышной груди Юни на ум приходило только слово «маленькая»; у Мики была более светлая кожа, почти молочная, идеальная, без каких-либо изъянов, а у Юни ниже пупка тянулись паутинки растяжек. Тэхён пробегался по ним пальцами, глядя как зачарованный. Он предполагал, что могло бы понравиться Юни. Кроме затяжных поцелуев. Для первой пробы растянулся у неё между ног, опираясь на левую руку и колени, а правой игриво сжимая соски. Он вёл кончиком носа от пупка до яремной ямки и медленно спускался то к одной груди, то к другой. Губами он обхватывал шелковистую кожу, посасывал, втягивал, лаская языком. Подобные действия с сосками Мики терпела молча, но Юни зашевелилась под ним, ожила вновь, цепляясь за мужские плечи, зарываясь пальцами в более короткие волосы на затылке, едва ощутимо проводя ногтями по коже под лопатками. Оставался шанс, что она притворяется. Тэхён о таком слышал достаточно, но поскольку Мики всегда была с ним честна и он множество раз видел, что такое «не получать удовольствие от процесса», почти с уверенностью мог сказать, что Юни нравится. Она просила его целовать её тут и там, возвращала его руку на место, если он смел расслабляться, а не массировать, мягко сжимая пальцами. — А можно я? — спросила она тягучим сладким голосом, надавливая руками на его грудь, чтобы он отодвинулся. Тэхён выглядел таким забавным, укладываясь вместо неё на подушку и безотрывно наблюдая за всеми её действиями. Он не очень любил положение снизу, потому что так чувствовал себя в менее выигрышном положении, прикованным без наручников, но Юни не пыталась его ограничивать. Она не держала его руки над головой, наоборот, укладывала себе на талию или на плечи, хотела, чтобы он постоянно гладил её по голове или по груди — в зависимости от позы. Юни была как очень хорошая гоночная машина, которая разгонялась с нуля до нескольких сотен километров в час, осыпая его грудь поцелуями, кусая за ушко, а рукой всё увереннее оттягивая штаны и резинку боксеров. Она давно таким не занималась, но на удивление быстро подобрала подходящие поглаживающие движения, которыми немного спускалась вниз, где-то до середины длины, и поднималась к влажной от эякулята головке, оттягивая и возвращая на место крайнюю плоть. Тэхён старался не отставать. Он с огромным удовольствием заключил её в короткие объятия, чтобы стянуть шорты и заодно светло-розовые трусики, после накрывая ладонью гладко выбритый лобок. Пальцами слегка раздвинул половые губы и сразу нашёл выпуклую бусинку клитора, начиная играть с ней так, как делал это с женой. С Юни всё было совершенно другим. Их первый раз был последовательным и приятным для обеих сторон, отношение учтиво-заботливым, а возбуждение невероятно сильным. — Ты не думаешь, что твой живот стал немного больше? — спросил Тэхён в паузу от ласк, так как из-за штанов и боксеров пришлось немного прерваться. Зато они с Юни вместе работали над его раздеванием. — Возможно самую малость. А ты заметил, что стал больше? Это из-за того, как вы меня закармливаете. Он тут же замотал головой, боясь, что мог её обидеть. — Нет, — его тёплая ладонь накрыла её пупок и зону вокруг, — просто не могу дождаться, когда он станет больше. — У тебя фетиш? Юни шутила, потому что смех делал всё более комфортным. В том числе и голые объятия, и её бёдра, устраивающиеся на его бёдрах, и подглядывания вниз, чтобы поглаживать его рукой так, как надо, а главное — там, где надо. — Не знаю, — ответил Тэхён. — Может быть такое, что у меня фетиш? — На беременных? — На тебя. Она уже обожала и ненавидела его способность смутить её словом или двумя. Как-то несправедливо получалось, что ей приходилось бороться с внутренним восторгом и красными щеками, а он выглядел совершенно бесстыдным наблюдателем. — Ну, мы собираемся это проверить, верно? — она ухватилась за его плечо, таща Тэхёна наверх. Он думал, они будут делать это лёжа. Смирился с тем, что Юни привалит его собой и он кое-как будет видеть её невероятно привлекательный зад, поднимающийся и опускающийся. Поэтому предложение сесть его удивило. — Любишь, когда глубоко? — поинтересовался он, ни на секунду не выпуская её из объятий. Юни покачала головой, вместе с ним пересаживаясь ближе к изголовью и упираясь стопами в постель. — Хочу хорошо видеть тебя и не устать в первые полторы минуты, — после её слов последовал громкий чмок и Тэхён улыбнулся — на его правой щеке буквально полыхал след от её поцелуя. Он убрал еле влажные волосы со лба, откидываясь назад и опуская голову, чтобы тоже смотреть на неё. Она сама знала, куда стоит направить его член, и в идеальном для них двоих темпе начала опускаться и подниматься на нём. В качестве опоры у неё были плечи Тэхёна, в качестве дополнительного удовольствия — его губы, его блаженный взгляд, его прерывистые тихие стоны. Было неясно, кто кем обладает — они оба чувствовали себя главными и подчинёнными, и Тэхёну начинало казаться, что в таком случае они с ней на равных. Он сам не хотел переутомлять Юни, вне зависимости от позы, потому всегда двигался вместе с ней, толкаясь бёдрами вперёд при спуске. Со временем она стала приподниматься совсем чуть-чуть, но Тэхён не прекращал двигаться в сторону экстаза. Он больше не гадал, а знал наверняка, что когда доведёт Юни до пика и сам туда доберётся, это будет волшебно. Кровать тряслась, матрас прогибался, а Тэхён чувствовал Юни как никого и никогда. Он не мог здраво мыслить, но где-то там обязано было затеряться осознание, что это и был настоящий секс, а не то подобие, что обычно отыгрывала с ним Мики. Это было приятно до одури, до мурашек на пояснице, до капелек пота на лбу, до накапливающегося напряжения внизу живота и безудержных стонов, что вырывались из него и неё сами по себе, прерывая безумные во всех смыслах поцелуи. Через раз Тэхён чувствовал, как Мики кончает, ощущал ритмичные сжимания вокруг члена, которые длились пару секунд до того, как она его отталкивала или слезала. Он был готов к тому же от Юни и надеялся, что подоспеет со своим оргазмом к её, но действительность оказалась куда красочнее. Юни впилась в его губы с новой силой, а через их прижатые друг к другу тела Тэхён улавливал импульсы, содрогания, даже то, как она неосознанно напрягала пресс и плотно сжимала всю его длину. Но при этом она не останавливалась. Стонала ему в губы, пребывала на седьмом небе, но приподнималась на дрожащих ногах, пока не застонал он, пока его руки не сжали её бёдра до боли, а белая вязкая сперма не стала пачкать простыни. Юни его повалила на кровать. Он лежал на правом боку, она — на левом. Выдыхая друг другу в губы, они по очереди решались на быстрые расслабляющие поцелуи без языка. Тэхён и не догадывался, что в тот момент Юни хотела провести таким образом как можно больше времени, пообниматься подольше, возместить не только недостающие в её жизни оргазмы, но и тактильность. Он был уютным, тёплым и от него хорошо пахло мужским шампунем. В руках именно такого мужчины Юни и мечтала оказаться. — Отпусти, пожалуйста, — Тэхён легонько похлопал её по бедру, намекая, чтобы она разжала ноги. — Что такое? — она тут же ослабила хватку, нехотя выпуская его из объятий и непонимающе глядя на то, как он перекатывается к краю кровати и садится, упираясь локтями в колени и опуская голову. — Тебе нехорошо? Он ничего не ответил, но его плечи несколько раз поднялись и опустились. Выглядело так, будто он беззвучно смеётся, и чтобы развеять эти нелепые сомнения, Юни подобралась поближе, заглядывая снизу, из-под его же руки. Сначала ей показалось, что зрение её подводит, но нет, Ким Тэхён действительно плакал. Он растирал слёзы по щекам, иногда подхватывал их языком, слизывая как можно скорее, до того, как они достигнут подбородка и упадут на новый ковёр. Юни не была уверена, что хочет знать, почему это происходит. Надеялась, из-за мамы или из-за того, какие они ужасные люди, хотя догадывалась, что самоистязанием из-за измены Тэхён вряд ли будет заниматься. Было стыдно признавать, но она ещё на кухне поняла, что ему всё равно на то, что чувствует или думает Мики. Ему не было жаль, когда она обожглась, и он забыл о её существовании, стоило ей выйти из дома. Из-за него ей приходилось задумываться о многих вещах. О любви. О нелюбви. О ненависти. О том, насколько велика разница между ними, и что конкретно запутывает Тэхёна так сильно. — Меня просили не делать это, — она была рада нарушить тишину, заговорив, — но хочешь я заварю для тебя чай? Тэхён с трудом вдохнул с забитым носом, спустя ещё пару мгновений отвечая низким голосом с хрипотцой: — Да, пожалуйста.