Мåндитский драйв

Йоэль небрежно заколол волосы в нечто оформлено-растрепанное на затылке и накинул влажное полотенце на плечи. Алекси, который повернулся от мониторов на звук его шагов, залип на голом торсе и нетерпеливо облизнул губы, на что Йоэль, красуясь, ухмыльнулся, легко считывая его взгляд. Алекси страдальчески свел к переносице брови. — Ты просто невыносим. Одень что-нибудь, у меня к тебе дело. — У меня к тебе тоже. Включает в себя душ, кровать и черную мягкую ленту. Обвяжу тебя всего, а потом буду медленно распутывать, как подарок. Глаза Алекси на секунду сделались совершенно стеклянными и блестящими, но потом он сморгнул соблазнительную картинку, поерзал на высоком геймерском кресле и качнул головой в сторону экрана. — Тут важно. У меня затык. Йоэль никогда не терял профессионализм, даже когда был почти одной ногой в заслуженном отдыхе, поэтому накинул майку, отложил полотенце и, облокотившись на Алексино кресло, вгляделся в монитор. — В чем проблема? — Недавно Томас приходил за помощью, — сказал Алекси, постукивая пальцем по пластиковому боку мыши, — По поводу их бухгалтера. Парень чист, но он хотел проверить глубже. Так вот. Глубже. Йоэль посмотрел с непониманием. — Это правительственный сервер, — пояснил Алекси, — И там явно что-то на него есть. — Штрафы, — фыркнул Йоэль, и Алекси состроил кислую рожу. — И собственно, в чем дело, — продолжил он, — если я полезу туда, меня засекут и отследят. У меня будет минута или две, там у них в безопасности не дураки сидят. Стоит в это лезть? Йоэль выслушал его очень внимательно, потом, поморщившись, прикинул что-то и дал вердикт: — Лезь. И Алекси полез. *** Итан вышел на тротуар, посмотрел по сторонам и перешел дорогу. В девять утра в субботу людей было мало, а те редкие прохожие, что попадались по пути, были заспанные и вялые. Две уставшие проститутки возвращались домой. У одной размазалась над уголком губ помада, и Итан отвернулся, сворачивая за угол улицы, которая уходила ровным проспектом к мосту через реку. Он держал себя в железных рамках дисциплины, не позволяя здешней расхлябанности и вседозволенности повлиять на его распорядок дня. Хотя с сожительством с его бандитами, это стало сложнее. Стало сложнее уходить, не вызывая подозрений. Однако, не изменяя себе, ровно в девять двадцать три, Итан уже стоял у газетного киоска возле пустой автобусной остановки. Пожилой продавец отвлекся от газеты и быстро скользнул по Итану взглядом сквозь толстые стекла очков. — Похоже, будет дождь, — сказал Итан, подняв взгляд на совершенно ясное солнечное небо. — Скорее стена упадет нам на голову, а не дождь, — отозвался продавец, чуть щуря подслеповатые глаза, пока снимал и протирал маленькой тряпочкой очки. Со стороны казалось, будто заскучавший покупатель решил со скуки поболтать о пустяках, а вежливый скучающий газетчик поддержал разговор. Рядовая естественная ситуация, ничего подозрительного. Итан уже привык не дергаться каждый раз, когда приходил на передачу, не оглядываться, не нервничать, не ускорять шаг. Он держал привычный ритм, хотя на мгновение его сердце подстегнутое азартом и адреналином сбилось и зачастило, но со стороны это было, разумеется, не видно. Продавец водрузил очки на нос и посмотрел пристально. — Чем могу помочь? — Евразию пожалуйста. Еще одна проверка, вторая, вместе с кодовой фразой про дождь. Продавец кивнул и, вместо того, чтобы взять журнал из стопки на витрине, полез под стойку. — Держите. Специально для вас. Итан быстро расплатился, забрал журнал, кивнул на прощание и пошел дальше по улице, в то время как газетчик между делом распрямил купюру, чтобы убрать ее в кассу, и прочитал нацарапанный бледным карандашом текст. Иногда текста не было, и продавец успокаивался и продолжал оставаться на посту и продавать журналы и газеты простым жителям Округа. Но сейчас, он отложил купюру под стол, чтобы потом стереть карандаш ластиком, и взялся за телефон. Он позвонил сыну и напомнил, что нужно погулять с собакой. И идущий дальше по улице Итан знал, что это звено отработало чисто и без нареканий. Пройдя квартал, Итан свернул во дворы и ровно в девять тридцать восемь остановился в тихом маленьком сквере, пышущим зеленью среди мрачных каменных домов. Даже куча пивных бутылок, вывалившихся из переполненной мусорки, не могли испортить сочный вид деревьев и неровно подстриженных кустов. Выбрав самую чистую скамейку, Итан сел и открыл журнал на пятнадцатой странице. Он вчитался: там на глянцевой странице между напечатанных строк статьи был рукописный текст, написанный бледным карандашом. Итан прочитал шифровку и закурил, любуясь тем, как свет распадается легким кружевом в листве. Солнце постепенно начинало жарить, и Итан почувствовал, как в легкой куртке его начало припекать. Он свернул журнал в трубочку, стиснул в руке, чтобы не распрямился и поднялся, будто случайно забыв на скамейке пачку сигарет. Итан позиционировал себя, как раба привычки. Он не боялся засады, не ждал связных, верил в то, что всё под контролем. Если бы он с кем-то встречался специально, это бы заметили. А так… Что взять с раба привычки, по которому можно было только сверять время, как по часам, как будто он прогуливающийся после завтрака Кант? Он сам разработал эту схему, сам вымуштровал связных. Поэтому если ему требовалось что-то передать или получить, связные могли легко его найти, без дополнительного контакта, риска и, не привлекая внимания. Поэтому сквер ненадолго оставался пустым. Через три минуты, когда Итан уже ушел, на ту же самую скамейку сел другой человек. Возле его ног возилась маленькая собачка, и человек отпустил длину поводка, чтобы собачка смогла побегать по скверу и обнюхать мусор. Пробыл в сквере он не долго, и когда поднялся, он неуловимым движением забрал лежавшую пачку сигарет. На ней, на обратной стороне тонкой фольги была выведена шифровка. Требуется контактная резервная передача. И место, где передача состоится. * Итан не любил личные встречи. Одно дело «покупка» журнала, когда через киоск проходят сотни людей в день, или мелкий оставленный мусор, который можно незаметно подобрать. Что-то крупнее, вроде флешки, приходилось передавать из рук в руки, а введение в цепочку партнера всегда приносило дополнительные риски. Но на этот раз пришлось рискнуть. Он долго думал прежде, чем назначать встречу в баре, но после полученного сообщения из журнала, понял, что времени у него категорически мало. Рауль давил. Монескин были смехотворно беззащитны в своем неведении, и Итан, который никогда не думал, что сможет пробраться настолько глубоко, чувствовал смутное сожаление, вместо ожидаемого триумфа. Это просто работа. Ничего личного. Приглушенный свет, легкий рок, едва колеблющийся на границе утяжеленной попсы, множество отдыхающих людей. Урывками выхватывался хаос: чей-то смех справа, поднятый к губам пивной бокал, перекрутившаяся в воздухе и пойманная ловким барменом бутылка, взмах рукой, объятие, легкий, незаинтересованный взгляд, — мешанина тел. Сюда ходила в основном молодежь, и Итан любил этот бар как раз за это: что тут всем было до лампочки, кто ты и что ты, здесь легко можно было затеряться. У молодежи это как-то получалось — не цепляться просто так и не замечать очевидного. С людьми старой закалки так бы не вышло. Итан устроился на барном стуле, как фазан на жердочке, взял себе вишневое пиво в стекле, но пока переливать в высокий пивной бокал не стал. Он еще минут пятнадцать крутил бутылку, и посматривал по сторонам, пока, наконец, не сделал глоток и не посмотрел в упор на человека в другом конце зала. Человек, одетый неброско, державшийся ровно и спокойно, взял себе иппу и сел за половину столика. Вторая половина была занята какой-то веселой, уже подвыпившей компанией. Итан медленно развернул бутылку бордовой этикеткой от себя, и когда расслабленный взгляд человека скользнул между делом по нему, он замер. Этикетка была маркером, знаком. И Итан в данный момент рассматривал связного, мастерски маскируя взгляд под абсолютно случайный и незаинтересованный. Связной — мужчина, тридцати лет, в легкой джинсовке с капюшоном. Итан его не знал, но тот поднял телефон с наклейкой AC/DC на чехле, и Итан окончательно убедился, что это его клиент. Итан, наконец, отпил из горла, чувствуя слишком сладкий вкус пивного напитка, и поднялся, направляясь к туалетам. Связной тоже поднялся. Они так и двинулись из разных сторон зала, когда Итану вдруг кто-то заступил дорогу. Повернув голову, он с удивлением увидел Томаса. — Привет, красавчик. Угостишь меня, — усмехнулся Томас. Итан дергано улыбнулся, краем глаза замечая, как связной растерянно замер на секунду, но, не теряя профессионализма, спокойно продолжил движение и зашел в туалет. — Конечно, — убедившись, что Томас не заметил связного, Итан слегка успокоился и заставил себя расслабленно склонить голову чуть на бок, — что ты будешь? Они подошли к бармену, и Томас не глядя заказал какой-то аляпистый коктейль. Расплачиваясь, Итан быстро обдумывал, что ему делать. Связной был ему необходим немедленно. Он боялся, что в ближайшее время не получится передать что-то существеннее, чем просто короткое послание, мелкими буквами начерченное в сигаретной пачке. Но теперь Итан не представлял, как отвязаться от Томаса и не вызвать подозрений. Томас тем временем навалился на стойку спиной, проникновенно заглядывал ему в глаза и улыбался совершенно бесстыдно. Пушистая челка легла ему на лоб, едва не накрывая глаза, и в полумраке и душном угаре бара, это могло выглядеть соблазнительно, если бы Итан не нервничал. Если бы не связной, Итан бы медленно шагнул к нему, почти вплотную, прижимаясь бедрами к бедрам. Жар бы хлестнул в голову, а потом стек тягучей волной в пах, сворачиваясь в животе тугой спиралью. Потому что такой Томас, загадочно посматривающий из-под челки, так и умолял всем своим видом подсадить его на барную стойку и сделать что-то страшно неприличное. — Тебе бы поспать, — хмыкнул Томас, чуть щурясь, — А то ты дерганный какой-то. Он забрал свой коктейль, из которого торчали три длинных зеленых листа и уставился на него с удивлением, а потом рассмеялся: — Во, джунгли намутили! Они ушли к высокому столу, где Итан оставил бутылку и пустой еще бокал. — Как ты меня нашел? — не удержался Итан, которого грызло подозрение о маячке и о том, как еще он мог подставиться. Томас загадочно сверкнул глазами. — Я тебя, детка, везде найду, — вдруг очень серьезно ответил он так, что Итан на секунду напрягся, потому что что-то было в его тоне опасное. Что-то на грани с обещанием «из под земли достать и прикончить». Таким же тоном Томас разговаривал с подонком, который продавал наркоту возле их школы, прежде чем пристрелить его. Ощущение было коротким, но потом Томас расплылся в усмешке. — Меня вела любовь! — воскликнул он, хватаясь за грудь, и Итан, не удержавшись завел глаза, резко успокаиваясь. — Нет! Серьезно! Это любовь! Я ее чувствую, пощупай, это оно! Итан медленно прикрыл глаза, чувствуя нестерпимое желание оказаться где-нибудь в далеком и спокойном месте, где не будет этой жуткой гонки на выживание, где ему не придется делать выбор. От слов Томаса, таких легких, выскользнувших и покатившихся с волшебным звоном, как хрустальные шарики, тянуло где-то внутри и растекалось теплом и нежностью. Итан даже забыл, что они в баре. Он протянул ладонь, куда Томас так настойчиво показывал, и прижал ее к футболке, чувствуя, через ткань тепло и рельеф худой груди. Томас замер, как будто не ожидал, накрыл его ладонь своей и взглянул в глаза. — У меня так крышу от тебя рвет, что я позволяю себя лапать на виду у всех, — хмыкнул он, отворачиваясь, — Цени. — Я ценю. Итан скользнул глазами по залу и встретился взглядом с вернувшимся связным. Неотложные дела вдруг нахлынули на него с новой силой, как внезапно сорвавшаяся со склона лавина, и Итан внутреннее собрался. Он постучал по бутылке пальцем, между делом, как будто нетерпеливо, но на самом деле азбукой Морзе передал, что нужно ждать. — Пошли? — спросил Томас, когда заметил, что у Итана кончилось пиво, а он сам отставил недопитый коктейль. Итан поднялся, не смотря на связного. Они с Томасом вышли из бара в теплый летний вечер, окутавший Округ легкой сумеречной вуалью. Фонари горели через один, но от подсвеченных вывесок заведений было светло. Они шли, опустив руки, так близко, что соприкасались плечами и кончиками мизинцев. В какой-то момент Томас, отвернувшись, качнул запястьем и ощутимо провел пальцем по его ладони, и от этого маленького, легкого жеста, Итана перетряхнуло. Он зажмурился, навалился немного, жадно сжимая ладонь Томаса в своей. — Тише, тише, — засмеялся Томас, стискивая его руку в ответ. Со стороны они походили на слегка перебравших, державшихся друг за друга пьяниц, и люди огибали их по дуге. Томас оглянулся и затащил Итана в темноту переулка, тут же вжимая его в кирпичную стену за мусорными баками. Здесь было грязно, а подсвеченная улица казалась порталом в другой мир. Кошка, копавшаяся в мусоре, шарахнулась от них, стрелой взбираясь по железной пожарной лестнице вверх. Томас тихо засмеялся, когда в полутьме уловил ошарашенный взгляд Итана. А Итан заметил, как янтарный отсвет с улицы запутался в сияющих глазах Томаса, и он, как загипнотизированный провел пальцами по щетине на его щеке. — Я люблю тебя, — не выдержал Итан. — Замолчи. Томас голодно, рычащее застонал, как раненое животное, и в тот же момент они уже целовались, прижимаясь так близко, что сердце заходилось от восторга. Итан чувствовал его руки на себе, и не успевал за ним. — Молчи, молчи, детка, я знаю… я же всё знаю… — задыхался Томас, как будто пробежал огромное расстояние, и Итан вдруг почувствовал, что дышит так же судорожно. В какой-то момент Томас прижал его запястья к стене и силой вжался бедрами в его. У него стояло. Итан застонал, и Томас потерся об него еще раз, запрокидывая голову так, что светлая грива, практически сияющая в темноте, скользнула назад. Хотелось вплести в этот воздушный пух пальцы, но Томас не пустил. На секунду Итану почудилась злость в его глазах, остервенелое, взбешенное выражение его лица, но потом Томас расстегнул его брюки, свои джинсы, приспустил их белье и сжал оба члена вместе, и все мысли вымыло острым, перемешенным с азартом наслаждением. — Клянись, — безумным шепотом произнес Томас, и ослепленный удовольствием Итан едва ли понял его слова.— Клянись, что не предашь нас. — Я не… а! Томас сжал ладонь, провел по всей длине, обводя большим пальцем влажную головку, и Итан застонал, тщетно пытаясь сосредоточиться, цепляясь за его худые плечи, толкаясь ему в ладонь. Томас смотрел пристально, улавливая каждое выражение его искаженного от наслаждения лица. На улице ходили люди, им достаточно было повернуть голову, чтобы увидеть, как две темные фигуры в подворотне сливаются в одну густую вязкую тень, жмутся друг к другу у стены. Пальцы Томаса, длинные, тонкие, обхватили обнаженные головки, и Итан прижался затылком к холодной стене. Под веками вспыхивало алым, Томас дышал ему в губы, клеймя жестокими поцелуями, и Итан подумал, что потом его губы станут красными, расплывшимися по контору, такими, что ни у кого не будет сомнений, что с ним делали. — Клянись, Итан. Томас впился в беззащитно открытое горло, прихватил губами кадык, втянул кожу так, что Итан едва не закричал. — Я клянусь, — бессвязно шевельнул губами Итан. — Я клянусь, что никогда… — Черт бы тебя побрал! Томас яростно поцеловал его, двигая рукой, и Итана выжгло изнутри, практически выломало так, что он несколько секунд не мог прийти в себя и вспомнить, где он. Томас стоял, уткнувшись ему лбом в плечо, все еще прижимаясь, и тяжело шумно дышал. — То… Томас отшагнул, быстро достал из кармана бумажные носовые платки, вытерся, и застегнулся. Все это он делал, не смотря на него, и от этого Итан, вот так, с тлеющим отголоском возбуждения, со спущенными штанами, почувствовал интуитивное желание начать просить прощения, но слова не шли. В голове было пусто, но звонко, как в колодце. Томас не глядя протянул салфетки, и Итан машинально их забрал, не осознавая, что делает. Когда голую кожу стало ощутимо холодить, он, спохватился, тоже вытерся, застегнулся, выкидывая салфетки в стоявший рядом открытый бак. — Томас. — Иди обратно, — сказал он. — Ты об этом думаешь, с тех пор как я пришел. Так что иди, и доделывай свои дела. — Томас. — Катись ты к черту, — выплюнул он, разворачиваясь к выходу из подворотни, но пройдя пару шагов, Томас повернулся обратно. — И только попробуй свалить и не прийти к ужину. Будет лазанья. — Не спали ее, — произнес Итан как будто в трансе, и Томас, оскалившись, поднял средний палец. Он вывернул на улицу и исчез за поворотом, а Итан очень остро почувствовал, что остался один, в грязи и темноте. Раньше было незаметно, как от кучи мусорных мешков тянет вонью, а с многолюдной улицы веет мешаниной голосов и пьяного смеха. Итан прижался пытающим виском к холодным кирпичам, смотря на подсвеченную улицу, а потом собрался и все-таки вернулся в бар. Связной его послушно ждал, и передача прошла без проблем. Итан вручил ему флешку. — Здесь всё, — произнес он непослушными губами. Связной кивнул и ушел, а Итан еще секунду стоял перед зеркалом, смотря в наливающийся краснотой засос на шее, а потом, ополоснув лицо холодной водой, вышел в зал. Он взял себе виски, на этот раз уже с намеренным желание выпить и немного прочистить голову. Или наоборот ее загрузить. Ему просто необходимо было подумать, просчитать все ходы, решить, что делать дальше. Решить хотя бы, вернется он сегодня домой, к лазанье, или нет, хотя это был скорее риторический вопрос. Итан понимал, что при любом ожидающем его исходе, он вернется. Он не сможет не. Он уже по уши в личном. Итан настолько задумался, что заметил, что с двух сторон к нему подсели, только когда его тронули за локоть. — Здаров, — широко улыбнулся Йоонас слева. Справа качнул головой Йоэль, сжимая бутылку светлого пива и делая короткий глоток из горлышка. Итан очень удивился, но вида не подал. — Как дела? — с легкостью в голосе спросил Йоонас, а потом тут же хлопнул его по плечу, — Не парься, мы к тебе по делу. — Я слушаю. Но не думаю, что мне интересно. — Да, ты послушай сначала, — почти обиделся Йоонас, а потом посмотрел серьезно. — Мы тут кое-что узнали. О тебе такое, за что Дамиано тебе голову оторвет, когда узнает. Итан даже не напрягся. То ли сыграло, что он был уже порядком пьян, то ли что в последнее время он был в таком вечном нервном напряжении, что напрягаться сейчас было бы только тратой сил. Он совершил, совершает сейчас и совершит еще много вещей, за каждое из которых Дамиано оторвет ему голову, причем много раз. Его личный крест, его грех, его тридцать серебряников. — Можно сразу к делу. — Ты этот, как его в фильмах называют, — щелкнул пальцами Йоонас, переглянувшись с невозмутимым спокойным Йоэлем, — двойной агент, вот. Итан идеально владел своим лицом, когда хотел. Его выдало только то, что он чуть сильнее, чем нужно сжал стакан, но в полумраке бара, он сомневался, что это заметили. Итан небрежно, будто лениво прокрутил в голове, что он будет делать. Привыкший к постоянному анализированию мозг, хоть и немного заторможенный алкоголем, заработал в полную силу. Итан представил красочно и пошагово свои действия. Оттолкнуться ногами от стола назад. Пока он на барном стуле будет падать, он успеет выхватить из кабуры под курткой пистолет и сделать два смертельных выстрела по финнам, прежде чем он упадет на спину и по инерции сделает кувырок назад, ловко вставая на ноги. Дальше суматоха, крики, он уйдет через черный ход и скроется. Возможно, даже успеет к лазанье. Но слишком много людей, его опознают, поползут слухи. Убийство финнов вызовет вопросы, в первую очередь у Дамиано, и это может поставить всю игру под удар. А Итану просто необходимо было его полное доверие. «Которое может с легкостью лопнуть сегодня» — с самоиронией подумал Итан, прикрывая глаза. — Не понимаю о чем ты, — сказал Итан, невозмутимо сосредоточившись на том, чтобы отпить виски. Йоонас придвинулся ближе. — Нет, ну на твоем месте я бы тоже отпирался, но не забывай, что мы информаторы. Инфа — это наш хлеб с маслом, и, говорю, мы тут узнали о тебе кое-что. Такое, интересное. Итан посмотрел на Йоонаса мрачно, но все равно с намеком на непонимание во взгляде. — И мы не растрезвонили об этом на всю округу, сечешь? Повторю, Дамиано бы, если бы узнал, оттяпал бы тебе голову. — Чего вы хотите? — поморщившись, устало спросил Итан. — В долю. Хотим присусендиться под шумок. Чтобы ты сказал, что мы работаем вместе. Итан прикрыл глаза, и выпил. Лед уже подтаял, и вкус разбавленного водой алкоголя смазал горло горечью и пресностью. Вспомнилось, как Дамиано хвалился, что финны — классные ребята. Конечно. Пока не продают его Раулю. От этого сделалось настолько тошно, что Итан на секунду забыл, что сам не лучше них. — Как складывается все интересно, что люди, которым Дамиано доверяет, предают его один за другим, — сказал он зло, — Вы с самого начала планировали его убрать, или решились на это, только сейчас? Финны как-то нехорошо замерли по обе стороны от него, а потом переглянулись с такими выражениями лиц, что Итан на секунду засомневался. Йоэль отхлебнул из горла и гулко поставил бутылку на столешницу. — Йоонас, что он несет? — впервые за вечер заговорил он. — Ты говорил, что он умный. — Да, я до сих пор думаю, что он умный, — быстро возразил Йоонас. — Торкио, не тупи. И не увиливай, мы же сказали, что все знаем — значит знаем. Чего ты городишь какие-то предательства, Дамиано. Мы знаем, кто ты, хватит уже. Итан вгляделся в кристально честное совершенно искреннее лицо Йоонаса и почувствовал себя полным идиотом. Вот что бывает, когда полностью завираешься. Он едва сдержался, чтобы не упасть лбом в столешницу и не постучаться об нее лбом, долго так, качественно, чтобы уже начать соображать критически, а не под навалом личного. — Еще раз, — сказал Итан по-деловому сдержанно, отставляя стакан. — Прямым текстом, в открытую. Что конкретно вы обо мне узнали?