Мåндитский драйв

Недоступно. Страницы не существует. Ладно. Попробуем еще. Тык-тык-тык, чпок, энтер, строка, строка, тык-тык-тык. Недоступно. Ладно, тогда назад. Итан Торкио… Дата рождения… медицинский полис… диплом номер… Школа, колледж, место жительства, семейное положение… А если копнуть глубже? Страницы не существует. Очередной штурм муниципальных серверов ни к чему не привел. Томас издал тихий рык и откинулся назад, запрокидывая голову на спинку кресла и смотря в потолок, с кое-где отколотой штукатуркой. Рытвины там растекались причудливыми пятнами. Томас привычно разглядел танцующего котика, а в следующий момент причудливый выверт сознания выдал образ динозавра, стреляющего из базуки в инопланетный корабль. Потерев глаза, Томас снова сел, уперся локтем в стол и пристроил на ладони щеку. На экране на месте фотографии к анкете на него смотрело уже привычное примелькавшееся за все это время лицо Итана Торкио. Рассматривая его, запоминая каждую черту, каждую неровность на коже или созвездие родинок, Томас пытался подобрать правильное слово, для его лица, и не мог. Почему-то это казалось важным — обозначить лицо Итана, и каждый раз он срывался в пространное и неопределенное, что оно такое… «ну, такое!». Как будто это вообще могло что-то значить. Такое серьезное и одновременно растерянно-открытое, чуточку наивное, такое, что оставалось только сидеть и гадать, что происходит в голове у Торкио, какая необъятная кристально мутная бездна раскидывается в его черепной коробке. От его лица хотелось спрятаться и одновременно смотреть на него как можно дольше. Парадокс. — Ты все не уймешься? — широко зевнула вылезшая из своего кабинета Вик. С тем же успехом это мог быть сурок, которого насильно выволокли из теплой норы, чтобы предсказать погоду. Томас секунду понаблюдал, как она пристраивается рядом и забавно морщит нос, а потом махнул на компьютер рукой. — Что я могу сказать. Идеальный человек. Образцовый гражданин. У него даже штрафов за превышение скорости нет. — Да, славный котик, хороший мальчик из хорошей семьи. Не пойму, чего ты удивляешься, — Вик встала сзади, обхватив Томаса за шею и, перегнувшись, зарылась носом в пушистые лохмы, — Ты ж мой одуванчик! Потом принюхалась. — Одуванчик, на котором я чую свой шампунь. Свой жутко дорогущий шампунь, который я заказываю из-за стены, Томас, имей совесть! — Это разве не шампунь Дамиано? — прикрыв один глаз, невозмутимо отозвался он, — Когда ты ставишь что-то на полку в ванной, это автоматически переходит в разряд «общего», нет? И вообще! Ты таскаешь у нас дезодорант! — Зато теперь я пахну, как брутальный мужик, а ты после моего шампуня как фиалка на рассвете. Не то чтобы мне не нравилось… Томас, лениво жмурясь, расплылся в улыбке, когда она запустила в его волосы руку и пошебуршила, проходясь ногтями по коже головы так, что захотелось подставиться под прикосновение и одновременно растечься кайфующей лужицей. — Шелудивая фиалка, — закатив глаза, умиленно произнесла Вик, а потом шлепнула его по макушке, — Пошли вниз поработаем, а? Не могу уже в кабинете сидеть, хочу с удовольствием устроиться и закинуть на кого-то ноги. Томас осоловело взглянул на нее снизу вверх, медленно соображая, а потом кивнул, собираясь. — Торкио тебя уже не устраивает для работы? — Если я заброшу на него ноги, его хватит удар. — Правильно, — пробормотал Томас, с сожалением поглядывая на экран, на идеальное досье Итана, к которому было не придраться, — Не будем подрывать душевную организацию нашего бухгалтера. * Где-то часа через три Итан спустился вниз со стойким желанием сделать перерыв и поесть, когда обнаружил в зале почти пасторальную картину: Вик с россыпью бумаг на коленях, обводящая что-то маркером, сидела, закинув на колени Томаса ноги. Томас в свою очередь водрузил на ее голени ноутбук, и оба застыли в рабочей гармонии и равновесии. На диване напротив не отрывался от другого ноутбука Дамиано, сосредоточенно вглядывался в экран. Рабочая тишина между этими тремя, прерываемая только легким щёлканьем по клавиатуре и шуршанием бумаг, чувствовалась уютно и спокойно, и Итан в который раз очень остро ощутил себя не на своем месте, и не в то время. Он сбавил шаг, проходя медленно и затаив дыхание, как мимо собаки без поводка, которая может либо безразлично проводить взглядом, либо наброситься, щеря пасть. — О! Наш главный трудоголик! — воскликнула Вик, салютуя какой-то бумажкой, и Итан медленно обернулся, почему-то залипая взглядом на маленьких ногах в разных носках, красном с котиками и зеленым в желтую полоску, — Куда идешь? — За кофе и обедом. — Мне клубничный латте. Итан оторопело моргнул, уставился на ее бесстыдное скалящееся лицо, и заторможено кивнул. — А мне моккачино, два бургера и картошку, — вдруг невозмутимо добавил Томас, и пока Итан, переведя на него растерянный взгляд, соображал и запоминал заказ, Вик пихнула его пяткой в тощее бедро, едва не сбросив на пол ноутбук. — Эй, я тоже хочу бургер. Или буррито с курицей. Или и то, и другое. Итан медленно кивнул и перевел вопросительный взгляд на Дамиано. Тот вздернул брови, замер, как будто не ожидал, а потом хмыкнув, произнес: — Двойной эспрессо с молоком. Итан кивнул в третий раз, чувствуя себя бестолковым болванчиком, и тронулся к выходу, мысленно прикидывая, есть ли возле его любимой кофейни и какая-нибудь забегаловка с бургерами. Кроме всего перечисленного, Итан купил еще круассанов, которые лежали на прилавке и соблазняли золотистыми слоеными боками. По штуке с разными начинками и пару без всего, на случай, если кто-то не любит добавки. Поэтому в диванный холл он вошел, мастерски балансируя со штативом с кофе в одной руке и бумажными пакетами в другой. Дамиано уже не было, а вот поднявшая голову от своих бумаг Виктория вытаращилась на него и едва слышно выдохнула. — Да, ладно… — Ух, ты, — тоже удивился Томас, откладывая ноутбук в сторону, рассматривая во все глаза нагруженного едой Итана, который аккуратно разложил на столике пакеты и повернулся к ним с картонным штативом, — Я вообще-то пошутил… — Моккачино, клубничный латте, — коротко поджал в улыбке губы Итан и протянул стакан сначала ему, а потом Вик. — Вау! Круто, — улыбнулась она, забирая свой кофе и запуская в пакеты с едой загребущие ручки, — Бургер и буррито! Круассаны! Ты просто золото, Итан! Томас, уже успевший порыться и выбрать себе обед, забрал пальцами горсть картошки и поддерживающе угукнул. Дальше зазвучало только многозначительное шуршание оберток и пакетов. Итан с оставшимся стаканом потоптался на месте, высматривая Дамиано, и когда увидел, что он спускается по лестнице и заходит в холл, перехватил. — Двойной эспрессо. С молоком. Дамиано остановился, коротко глянув на кофе в его руках, и сделал сложное лицо. Потом помедлив забрал стакан, но смотрел при этом на Итана, как будто увидел перед собой неизведанную зверушку, которая вдруг встала на задние лапки и заговорила или механизм, который заработал без половины деталей. Дамиано сухо поблагодарил и, сделав глоток, пошел дальше, к выходу. Только когда он скрылся за дверью на улице, Итан вдруг вспомнил, что нужно как-то взять себя в руки и не таращиться вслед, как пай-девочка впервые заговорившая с красавчиком-капитаном школьной команды. Из мыслей его вырвал Томас, протянувший уполовиненный картонный лоток с картошкой. — Будешь? — Буду, спасибо. — Какие планы на вечер? — спросил вдруг Томас, и Итан недоуменно повернулся к нему, не донеся картошку до рта. — Вроде никаких. — Хотим зависнуть сегодня в клубе. Ты как, с нами? Или пазлы свои поедешь собирать? Вик, которой, похоже, все рассказали, загоготала с набитым ртом. Итан, пропустил подначку мимо ушей, подумал, коротко посомневался, съел, наконец, картошку и вытер жирные руки салфеткой, скрупулёзно наяривая каждый палец. — Почему нет, давайте, — сказал он, и жующая буррито Вик одобрительно показала большой палец. Через некоторое время, когда все было съедено и выпито, а Вик и Итан, не отходя далеко, плавно перешли на обсуждение своих каких-то бухгалтерских дел, Томас, помусолив пальцы салфетками, взял куртку и пошел к выходу, на ходу махнув им рукой. Стоило выйти наружу, как пахнуло легкостью и свежестью, как бывает только весной, когда тепло еще не наступило, не разыгралось, но намек уже был и неуловимо витал в воздухе. Томас потянулся, чувствуя, как после долгого сидения, застоявшиеся мышцы распрямляются, и потопал под навес. Там обнаружился Дамиано, привалившийся к машине, со стаканом в одной руке и незажжённой сигаретой в другой, и смотрящий в одну точку на асфальте. Томас хмыкнул и встал напротив, и Дамиано поднял на него взгляд. — Я собираюсь по делам, подбросить тебя куда-нибудь? — спросил Томас, склоняя к плечу голову. — Нет, я с Лео и Фабрицио, — ответил Дамиано, потом задумался и сделал глоток кофе, уже остывающего, но пока еще сносного, — По делам? Тебе дать людей? — Нет, я сам, это так, мелочи, — отмахнулся Томас и добавил, — Там еще остались круассаны. — Странно, что вы, троглодиты, их еще не съели. — Ничего, еще не вечер и рабочий день не закончился. Дамиано засмеялся и расслабился, отставляя стакан на капот и притягивая Томаса к себе за шлевки джинс, через которые должен быть пропущен ремень. Губы Томаса, сладкие после моккачино и выпечки, мягко ткнулись ему в уголок рта, и Дамиано довольно осклабившись, запустил ладонь ему в волосы, дернул головой, перехватывая, углубляя поцелуй. — Эй, не отвлекай меня, мне еще по делам ехать, — пробормотал ему в губы Томас, пробираясь ладонями под его распахнутое пальто, где было тепло и уютно. — Давай, деятель, — нехотя выпустил его Дамиано, — Не задерживайся и звони, если что. — Обязательно. А ты иди и возьми булку — там с начинкой, как ты любишь. Нельзя питаться одним кофеином. Томас мягко отступил, а потом просиял и, подняв руку на уровень глаз, продемонстрировал ключи с брелоком. Дамиано задохнулся и схватился за карманы. — Томас, блядь! — Томас не блядь, а «полюбила и дала», — хохотнул тот и ускакал к машине, показывая язык, — Все я поехал, не скучайте.

***

Плавно крутанув руль, он ловко пристроился на парковочном месте между джипом и старой покореженной бэхой, в багажнике которой зияли основательные такие дыры от пуль. Томас, не глуша двигатель, потыкал длинными пальцами в навигаторе и огляделся: на небольшой площадке, на крыше машинки-горки сидели подростки, и от их сбившейся в кучу компашки тянулся густой сигаретный дым; напротив, через раздвижные дверцы торгового центра, заходили и выходили люди, привычно огибая два противотанковых ежа перед входом. Там же сидели и охранники с автоматами из группировки Малетти, скучающие и лениво посматривающие на прохожих. Номера двух соседних домов Томас отчетливо видел из машины. Он вздохнул и еще раз сверился с навигатором. Потом уперся локтем в дверцу, опустил стекло и закурил, тоскливо смотря на торговый центр, на месте которого должен был быть дом, в котором когда-то жила семья Итана до переезда. Курилось тяжело и мрачно, подростки на детской площадке разродились гигикающим хохотом, и Томас выбросил сигарету, так и не докурив. Закрыв окно, он побарабанил по рулю, размышляя, куда теперь ехать, и тронулся с места, выезжая на дорогу. Его путь лежал в доки, и, напевая что-то себе под нос, Томас пересек почти весь район братьев Малетти, чтобы выбраться к мосту и там свернуть вниз, к реке, сразу попадая на ничейную, нейтральную территорию. Хотя это было не совсем верно, потому что на этой территории обосновались люди, которые не придерживались политики деления Округа на подвластные районы, не участвовали в междоусобицах и конфликтах, а еще заставляли других с собой считаться. Тут, среди строительных бараков и контейнеров, рядом с речным, почерневшем от времени, водорослей и воды причалом и портом располагалась радиостанция, которая принадлежала финнам. * Откуда в захолустном райончике Рима, теперь уже закрытым в Округ, появились финны в количестве шести человек — было совсем непонятно. Они просто появились и все. Просто однажды станцию отремонтировали, и по радио "Слепой Канал" зазвучали голоса Йоэля и Нико, рассказывающие последние произошедшие в Округе и в мире за стеной новости. Новости были разные, от мирных на грани ванильности, до правдивых и противоречивых скандальных новостей. В свое время их попытались припугнуть и прикрыть или взять под крышу, но внезапно оказалось, что радиостанция стала неприступной крепостью с целым арсеналом и круглосуточной трансляцией в эфир всех грязных секретов и махинаций оккупантов. Трех подорванных из миномета машин и объявленного во всеуслышание кода от сейфа в кабинете Малетти, хватило, чтобы финнов оставили в покое и уступили небольшую нишу в иерархии Округа Б. Ниша гордо назвалась «информаторами». Томас бросил машину недалеко и прошелся пешком между складами, переулками из контейнеров и брошенными под крышками лодками, пока не вышел к зданию, перестроенному, переоборудованному, выглядящему так, будто его сооружал ребенок, причем из конструктора разных видов, потому что такое обилие пристроек и переходов походило на какое-то футуристическое нагромождение, чем на здание. Вишенкой, вернее свечкой, на торте была сама радиовышка. У входа курил Йоонас, и, заметив Томаса, помахал. Хотя Томас был уверен, что заметили его еще на подъезде к докам. — Погода жуть, пробирает до костей, — бодро пожаловался Йоонас, когда они хлопнули в приветствии по рукам. Он взъерошил светловолосый кудрявый беспорядок на голове, и застегнул кожанку до горла, едва не прищемив себе подбородок. От реки тянуло сыростью и холодом. — Как жизнь? Томас завел глаза к навесу над дверью, сделанным из серого старого шифера. — Сойдет. Я к Алекси, по делу. В смысле по делу, но не официально. То есть официально, но не от Дамиано. — Личный вопрос, — подсказал Йоонас. — Точно. Скорее любопытство. Йоонас хмыкнул, смял сигарету об железный поручень крыльца и распахнул перед Томасом бронированную дверь. Дальше плутали коридорами, больше похожими на склады с какими-то коробками, мешками и даже расстеленной кушеткой, как будто кто-то только проснулся и еще не успел убрать постель. Потом, наконец, вышли в помещение, объединяющую в себе комнату звукозаписи и компьютерный закуток, как у самого Томаса. На столе в центре стояли кружки, кофейник и брошенные до вечера наушники и микрофоны. Улыбчивый Алекси крутанулся на стуле, и Томас пожал ему руку. Обменявшись обычными «как дела?», «как все?», «ты я смотрю, в черный перекрасился, тебе идет», Томас перешел к делу и рассказал, что ему собственно от него нужно. — Итан Торкио, ага, ваш бухгалтер, — понятливо кивнул Алекси, взъерошив жесткие от вечных химико-красительных экспериментов волосы, и уткнулся в мониторы. Их было несколько, возвышались в три ряда над столом, и Томас лениво посмотрел на один из них, где на рассеченном квадратами экране транслировались видео с внутренних камер наблюдения. На черно-белой картинке высвечивался закуток с коробками, кто-то длинноволосый и широкий, явно Нико, перебирал АК, когда из-за границы экрана выскочило что-то крупное и кудрявое и огрело Нико по заднице. Это нечто опозналось, как Йоонас, только когда тот повернулся к камере боком и заржал на праведные возмущения. — Да, Итан…- пробормотал Томас, отводя глаза, и, спохватившись, объяснил, — Как бы, я уже проверил его, чистый. Но вот глубже ничего не могу найти. Алекси посмотрел удивленно, но промолчал. — Сколько с меня? — спросил Томас и повернулся на послышавшиеся сзади шаги, замер, чувствуя холодок пробежавшийся по позвоночнику. Йоэль с двумя дымящимися кружками, от которых одурительно пахло кофе, был все так же привычно пугающ, и это ощущение страха, как перед диким непредсказуемым зверем, вбившееся в Томаса еще с первой встречи, не спасал даже откровенно домашний и заспаный вид. Следом проскользнул Олли, который посмотрел добродушно и мягко и склонил голову на бок. — Сочтемся, — вкрадчиво улыбнулся он, и Йоэль согласно хмыкнул и поставил перед Алекси одну из кружек, в которой белые цилиндры зефирок качались поверх кофейной пены как кораблики. Алекси послал ему в ответ такой теплый любящий взгляд, что ошибиться в характере их взаимоотношений было невозможно. Почему-то, уводя глаза от слишком личного, Томас подумал об Итане. Внимательный до педантичности, тот явно замечал все, а потом тушевался и прятал глаза, когда он или Дамиано или Вик как-то показывали свои отношения при всех. Не сильно, так, легкие касания, поглаживания глазами, когда терпеть нет сил и необъятное чувство раздирает изнутри и требует быть ближе. Иногда Итан смотрел на них исподтишка, рассматривал, когда думал, что никто не видит, и как бы он ни пытался это скрыть, на его невозможном лице отражалась каждая эмоция, каждая мысль. Человек-все-написано-на лице. Человек-откровение. Итан, чтобы его, Торкио. — Сочтемся, сочтемся. Свои же люди, — сказал Йоэль, ухмыляясь чуть резковато, с прищуром, и отвалился в сторону, переключаясь на какие-то дела с проводами, — Дамиано — привет. Томас заторможено кивнул. Когда Томас только встретил финнов, он путал Йоонаса и Олли. Потом начал различать их по «кудрявый, веселый, неугомонный, как шило в заднице» и «менее кудрявый, веселый, спокойный». Был еще Томми, но его габариты запомнились сразу, как и дрожь в коленях, после того, как тот, обвешанный оружием по самый подбородок, легко как пушинку поднял миномет и выстрелил в машины братьев Малетти. Томас, как и Дамиано и Монескин, тогда остались в нейтралитете, плавно переходящем в поддержку финнов. Томас подозревал, что Дамиано успел как-то перетереть и скорешиться с Йоэлем, каким-то образом попав с ним на одну волну, хотя Йоэль был жутко опасным и непредсказуемым сукиным сыном. Теперь Томас ощущал по отношению к нему сдержанное аккуратное уважение, желательно, на расстоянии. В общем, финны были теми еще колоритами, но потом обнаружилось, что они вообще классные и адекватные ребята. Пока никто не начинал штурмовать их станцию, конечно. Алекси шумно отхлебнул кофе, Олли оперся на спинку его кресла, цепко, со знанием дела заглядывая в то, что тот уже успел открыть. — Неплохой парень, кстати. Как-то пересеклись в баре. Тихий, осторожный и старается держаться от неприятностей подальше, — кивнув, выдал он характеристику, и Томас невольно подумал, что больших неприятностей, чем вступить в одну из ведущих группировок, нельзя было и представить. А так да, осторожный и тихий, вот, нравится всем, с кем успевает пересечься. Просто божий одуванчик. — В тихом омуте черти самые жирные, наглые и безбашенные, — пробурчал Томас. — Мне вообще чисто для страховки. Потому что я капнул глубже и ничего не нашел. А это странно. — Найдем. — И адрес еще здешний, где он жил с семьей, посмотри. Потому что, либо адрес я нашел неправильный, либо их дом снесли и построили магазин. Брови Алекси и Олли поползли вверх, они переглянулись и кивнули, да, посмотрим это тоже. — Кстати! — ахнул Алекси, — У нас такое приготовлено! Вам всем понравится. Это просто апогей нашей работы! — Тише, сейчас испортишь сюрприз, — осадил его Олли, хотя все равно нетерпеливо поддержал, — Но вообще да, Дамиано и всем вашим понравится. У нас все на доработке, а потом подключим, заработает и будет хорошо. Томас улыбнулся, показал большие пальцы, вообще не понимая о чем речь, но уже заранее готовый поддержать любую движуху. Финны были классные ребята, из тех немногих, которым правда можно было верить. Он, в принципе уже сделал, что хотел: передал сложную работу более умелому хакеру. Томас так, самоучка-радиолюбитель. А вот Алекси был и правда специалистом, компьютерщиком от бога. Может и накопает что-то, что он не смог.