Куда ты, туда и я

Самая большая ошибка Арна – поддаться эмоциям. Опечаленный горем, он конечно прибыл Амарантайн занял место Нерии. Но для него быть лидером оказалось ужасно, поэтому почти сразу сбежал, угодив в ловушку к магу Тевинтера. Один реальный год прошел в рабстве, а второй был магическим экспериментом со временем. Волосы побелели от лириума, от контакта с зараженной кровью его скручивало. Полный сил он старался бежать, но терпел неудачу. Долиец ослаб, хоть его и кормили. Он стал диковинкой на закрытых вечерах. Самая большая ошибка Максвелла – отпустить эльфа. После слов Лелианы он не предпринял попытки сблизится с ним. Считал ли свои эмоции сильней симпатией? Однозначно да. Только после того как человек смотрел в удаляющуюся спину, в груди что-то сжалось с огромной силой и оборвалось. Надежда встретить остроухого сгорела после письма: «Арн Тиаллен убит». Тогда не осталось никого якоря в Ферелдене, а эмоции окунали его в омут холодной воды. Магия крови уберегла Максвелла от чувств, которых он не мог принять. Почти запечатав их путь лежал в Тевинтер. Ради запретов. 9.31 год Навязчивая идея: посетить один из помпезных приемов, в парящем дворце, одного магистра возникла не сразу. Тревельян пропускал любой бал. Игра масок, лжи, лицемерия – этого хватило в Орлее. Интриги, которые сплетались в свержение знатных родов или появление новых магов. Все такое же. Но приглашение на бал в честь удачно эксперимента подогревало любопытство в юношеском сердце, что даже магия крови не могла унять странную тягу. Огромный готический зал, был ярко освещен резными люстрами. Из оконных витражей внутрь проникал лунные лучи, которые падали разными цветами из-за стекла. Лепнина из золота утяжеляла убранство этого место и давила. Дамы словно парили в своих пышных темных нарядах. Мужчины по сравнению с ними были гораздо скромнее. Но каждого здесь выделял их головной убор и маски. Он показывал статус и власть. Максвелл способный ученик одного магистра. Бродил бесцельно в море-людей, до момента, пока взгляд не ухватился за веснушчато-бледное лицо. Если бы он, привыкший сидеть дома остался в своей «крепости» из четырех стен, то сейчас бы не бежал из страны надежно сплетая пальцы с «рабом». - Все плохо? – спросил маг у эльфа, который от боли прикрыл глаза и почти не дышал. – Я могу помочь? - Ты уже помог, - он попытался улыбнуться, получился измученный оскал. Тело словно пронзали мечами снова и снова... Сердце болезненно сжималось при взгляде на него: сероватая от скверны кожа, через которую почти отчетливо было видно кости. Воин не когда державший двуручный меч сейчас ели мог поднять корзину яблок. Вдобавок по венам, тек лириум, что отнял множество воспоминаний. Максвелл осторожно положил голову Арна на свои ноги и убрал платком испарину со лба. - Можно же быть просто рядом? – спросил он. - Никогда бы не поверил, что мы станем друзьями, - в голове лишь мутная картинка, а на губах наконец расслабленная улыбка. Она останется в памяти навечно выжженная на обратней стороне глаз. Маг все не мог поверить, в то, что долиец жив. Боялся закрыть глаза, обнаружить себя на утро в холодном, одиноком доме в Тевинтере. Побег ему просто приснился, а тело Тиаллена где-то среди порождений тьмы. Но бледно-розовый рассвет, лишь мягко, через ветви деревьев, окрасил веснушчатое лицо. Очередное недопонимание случилось в Киркволее после глубинных троп. Разъединило их вновь. 9.34 год Нельзя было даже спокойно вздохнуть, вокруг веяло запахом разложения и крови. В углу лежала куча из трупов, либо обескровленных, либо обезображены до неузнаваемости. В самом центре на каменном полу сидел человек, спиной к двери, придерживал рукой раненый бок и тяжело дышал. Темная одежда была изорвана, пропитана кровью. Веки и рот зашиты нитками руках тяжелые кандалы, он был на подобии саирабаза. Проколы на рту были старые кожа вокруг там была темной, а на глазах свежие, при мелком движении начинала бежать кровь. Максвелл слушал, как за антимагической дверью к нему ведут очередную, неугодную, жертву на казнь. Глубокий смех отражался от стен камеры, и как туда же закидывают кого-то весьма легкого. Он должен расправиться с врагом как можно быстрее, но сил не было. Может у «гостя» есть нож? И его мучения наконец-то закончатся. Слух улавливает осторожную поступь к нему, а после на щеку нежно ложится чья-то ладонь. Пальцы аккуратно трогают нити. - Максвелл,, - мурашки бегут от макушки по всему телу от знакомого голоса, - Как они могли с тобой так поступить, - он бережно осматривал лицо человека боясь навредить. – Это моя вина, Мак. - Ф-фрн, - свистящий звук место имени, Тревельян почти не верил своим ушам страшась, что это потуги его сумасшествия. Или демон решил наказать, но в нос бил яркий запах леса. Так пах лишь один долиец. - Идти можешь? Из крепости их почти снесло ударной волной, потому что Хоук нашел пороховой склад и не поскупился на огненные мины. Не далеко от нее они устроили привал, ибо до города слишком далеко и уже непроглядная темень. Арн осторожно разрезал нитки на губах Макса и аккуратно вытягивал их. Человек старался не кривить лицо от неприятных ощущений, чтобы процесс освобождения не затянулся. А потом каждый прокол тщательно обрабатывался мазями и зельями. Чтобы ничего не опухало такие же почти стерильные холодные пальцы снимали покраснения. - Мне очень жаль, - Тиаллен говорит тихим виноватым голосом, словно это он сотворил все ужасы. – Я должен был быть рядом… Когда последняя нить перестала скреплять его губы Максвелл наконец смог размять челюсть, провести языком по иссохшим губам и вдохнуть полной грудью. Он не видел сейчас лица друга, но точно знал, как сведены его брови и опущены ресницы. - Ты не виноват, - осипшим голосом маг старался его успокоить. - Все равно. - вздыхает Арн. Воин думал мог ли он предотвратить их всплеск эмоций. Так бы они спокойно жили, каждый в своем доме и этих ужасных лет никогда бы не было. И если бы не тот парнишка, который пришел одним днем, может быть Тревельян уже бы выжил из ума. Мягко провел по щеке, готовясь снять нити с глаз.