Предай меня, если сможешь

      Эта ночь была по-особенному тёмной и тихой. Ни птиц, ни мелких животных. Даже ветер будто оставил свои прямые обязанности и решил сегодня отдохнуть. Пахло душистым табаком, полевыми цветами и чистым тимолом — Бора удивилась, узнав в этих местах запах чабреца. Небо было как никогда звёздное, чистое, без единого облачка. Скарлет сопела где-то поблизости, невольно убаюкивая. В такой атмосфере сон особенно сладок и тягуч, и Бора не заставила его долго ждать — охотно провалилась в глубокий и такой нужный сон.       Время пролетело незаметно. Бора проснулась, когда солнце уже озаряло степи, и сладко зевнула. Она не думала, что проспит так долго, но отдых, определённо, пойдёт ей на пользу. Вчера, после встречи с Шиён и остальными, они со Скарлет продолжили путь в Народный Дворец, но пришлось несколько раз приземляться, чтобы дать драконихе отдохнуть. В одну из таких остановок на них напал Д’харианский квод. Без особых усилий они справились с ними, и Бора отметила занимательный факт — они видели в ней Искателя, а не Даркана Рала. Два варианта: либо чары перестали действовать, либо же увидеть в ней Искателя могли лишь те люди, что были преданы своему магистру. Другого объяснения Бора найти не смогла. После этой стычки они решили остановок более не делать, опустились за землю, когда лететь из-за темноты становилось не безопасно.       — Проснулась, — вдруг сказала Скарлет. — Долго же вы, люди, спите.       — По натуре я жаворонок, — возразила Бора, — но жизнь изменилась — поменялась и я.       — Мудрые слова, Искатель, — усмехнулась дракониха и указала кивком на свою спину.       — Не терпится от меня избавиться? — со смешком спросила Бора и послушно оседлала дракона.       Они вновь взлетели. Бора с неутихающим интересом осматривала окружающую их местность, пока взгляд не наткнулся на достаточно плотный городок впереди. Он кольцом окружал размещённый посередине довольно огромный дворец, великолепие которого никак не отпускало потрясённый взгляд Искателя.       — Мы долетели, — повернув голову, крикнула Скарлет. — Впереди Народный Дворец.       — Так вот он какой… — прошептала Бора.       Скарлет ускорилась и резво пролетела над городом, чуть пролетела Народный Дворец и немного покружила, примеряясь к одному из дворцовых балконов. Они приблизилась к широким перилам, и Бора ловко прыгнула через них, приземляясь на мраморный пол. Повернулась к Скарлет и с благодарностью проговорила:       — Спасибо тебе, друг, я этого не забуду.       — Мы с тобой квиты, Искатель.       — Как насчёт… съесть меня?       Скарлет оскалилась и подмигнула своим желтым глазом.       — Съем в другой раз, Искатель. Так что не смей больше попадаться мне на глаза.       Бора улыбнулась и помахала улетающей в даль драконихе.       — Прощай, Скарлет.       Бора повернулась и устремила немного взволнованный взгляд на балконные двери. Они были нараспашку — пускали своевольный ветер и будто зазывали нежданного гостя, распахивая белоснежные занавески.       Искатель не спеша вступила в комнату и огляделась. Слева располагалось величественное ложе, обвешанное мягким бархатом золотисто-белого цвета. В глаза сразу бросался размер кровати, занимающий практически половину комнаты. Комод, единственный шкаф и зеркало в полный рост — Бора сразу определила, что материалом для создания этих великолепий служил красный дуб — очень редкая и самая ценная древесина, по крайней мере, у них в Вестландии. Роскоши добавляли и различные драгоценности и камни, украшающие мебель — их было не много, но и не мало — идеально, чтобы не переборщить с общим антуражем. Сомнений не осталось — это покои самого Даркена Рала.       Помимо всего прочего взгляд Боры привлёк бархатный тёмно-красный занавес. Он явно что-то скрывал, и она немедля прошла к нему, отодвинула в сторону и обнаружила за ним прекрасную оранжерею. Бора раскрыла рот от удивления, здесь кипела жизнь: птички свободно парили по саду, кролики бесстрашно бегали рядом, порхали различного вида мотыльки и бабочки, солнце, проникающее лучами через витражные окна, добавляло всеобщей картине сказочность и живописность, лаская собою всё живое.       Если бы Бора не знала, кому принадлежит этот дворец, она бы ни за что не поверила, что и сам дворец, и это место — владения самого жестокого тирана, каких только знал этот мир. Эта оранжерея — полная противоположность сущности Рала, будто насмешка над всем живым. Он управляет жизнью и красотой, пока сам этого хочет, но стоит передумать, и мир погрузится во мрак его тирании. Шкатулки Одена, восседающие на мраморном пьедестале впереди, недвусмысленно так на это намекали.       Бора ступила на каменистую дорожку и медленно прошла к шкатулкам. Поднялась по ступенькам и обратила взор на Шкатулки Одена — вот они, все три, собранные в одном месте. Правда, они отличались от своего первоначального вида. Бора вспомнила, как одна из шкатулок побывала в её собственных руках — она была украшена золотом и всевозможными драгоценными камнями. Сейчас же Шкатулки Одена будто предстали в своём первозданном виде — чёрные, как смоль, будто впитывающие и забирающие в себя весь свет и тепло. Воистину настоящее зло, подумалось Боре.       Бора протянула руку и решилась коснуться шкатулок, в её жилах тут же забурлила кровь, а дыхание участились. Она почувствовала исходящую от них магию, да настолько мощную, что мысль, побуждающая немедленно покинуть поскорее дворец, а то и саму Д’хару, не заставила себя долго ждать.       По спине Боры побежали мурашки — не от шкатулок, от чьего-то пристального взгляда. Она повернула голову — на входе в оранжерею стояла Шиён, за её спиной встали Минджи и Юхён. Она ожидала их скорую встречу, но ей бы хотелось ещё немного времени, чтобы подумать, как действовать с этими шкатулками далее. Очевидно, сейчас, под пристально-ненавидящим взглядом Матери-Исповедницы, сделать это будет крайне трудно.       Бора решила всё же расставить все точки над и и предпринять ещё одну попытку объясниться с друзьями. Она сделала шаг назад, намереваясь сойти со ступенек, но замерла, когда Шиён уверенным шагом направилась в её сторону, с явным намерением что-то с ней сделать. Бора спустилась на мраморный пол и попятилась к стене, пытаясь хоть что-то объяснить жестами и донести до друзей истину. Но тщетно — Мать-Исповедница настигала её, и Бора обнажила Меч Истины с характерным чистым металлическим звоном. Меч вновь зашипел и стал белым. Бора обратилась к Шиён, называя своё имя, но и это оказалось тщетно — ни Шиён, ни Юхён с Минджи её по-прежнему не понимали.       И тут беда неожиданно пришла с другой стороны — Волшебница, не жалея сил, ударила по опешившей Боре невероятного вида молнией. Искатель отразила его мечом, но руки не выдержали давления сильной Волшебницы, и меч выскочил из рук, лишая Бору единственной защиты. Бора посмотрела на Юхён как на предателя и выругалась. И вот Шиён настигла её — сжала до боли её горло, заставляя Искателя поперхнуться.       — Это за Бору, мерзкий ублюдок.       До слуха донёсся вопль Волшебницы, и Бора в этот же миг почувствовала невероятную боль и отчаянье — Шиён испустила свою силу. Беззвучный гром пронёсся непозволительно близко и будто пересчитал все её косточки, сжал в тиски все органы и вывернул душу наизнанку.       Бора опустилась на колени перед Матерью-Исповедницей, заглянула в её прекрасные зелёные глаза и проворковала:       — Я готова служить вам, моя госпожа.       Шиён отступила на шаг, потрясённо глядя на представшего перед ней Искателя. Её руки задрожали, и она опустила взгляд на ладони. Не найдя в них ответа, она медленно подняла глаза на Юхён. Волшебница стояла в стороне, её глаза стремительно наполнялись слезами, а взгляд, полный безнадёжности и горя, был устремлён на только что исповеданного Искателя. Минджи упала на колени, её плечи содрогались, а лицо было скрыто в дрожащих ладонях.       — Я… как это…       Шиён вновь посмотрела на Бору — её серые глаза, готовые беспрекословно служить ей, не отводили своего влюблённого взгляда от своей госпожи. Мать-Исповедница качнулась на месте, едва не падая, сжала руками голову и упала на колени.       — Чему быть, того не миновать, — тихо сказала Волшебница. — Пророчество не отвести. Искателю рукой Создателя была предначертана судьба быть исповеданной от руки любимой. И это произошло.       — Произошло. Даже Создатель на моей стороне.       Все присутствующие, кроме Шиён, повернули головы — над Борой возвышался сам Даркен Рал с парочкой своей элитной стражи. Он холодно улыбался и смотрел на Искателя с неподдельным удовольствием. Коснулся языком подушечек длинных пальцев, пригладил шёлковые пряди белоснежных волос и обратил свой взор на подрагивающую Мать-Исповедницу.       — Ли Шиён, самая молодая Мать-Исповедница, умная, отважная, мудрая не по годам. Ей доверили важнейшую миссию — найти Искателя и сопроводить его, отдать жизнь за него, если понадобится… И что же она сделала? — Даркен Рал сделал паузу, удовлётворённо наблюдая за замершей Исповедницей. — Собственноручно исповедала, лишая её возможности не только остановить и уничтожить великое зло, но и жить свободной жизнью. Она теперь — раб. Раб своей любимой женщины, которой беспрекословно доверяла и даже не сломалась под пытками Морд-Сит, сохраняя образ Матери-Исповедницы в своей памяти.       Шиён закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала. Юхён выступила вперёд и, закрыв собой Мать-Исповедницу, прошипела:       — Тебе-то что знать об их любви?! Что ты можешь знать о ней, если никто в целом мире никогда не любил тебя?!       Улыбка Даркена Рала дрогнула, но он посмотрел на Волшебницу снисходительным взглядом. Он коснулся языком дрожащих подушечек пальцев и пригладил волосы. Затем обратил свой взор на падшего Искателя.       — Я бы мог стереть Искателя в порошок ещё несколько дней назад, но не стал этого делать. Как оказалось, у Ким Боры есть кое-что для меня. Мать-Исповедница… оказала мне неоценимую услугу, ведь без её исповеди я бы не смог добиться от Искателя желаемого.       — Что тебе нужно от неё? — процедила Юхён.       Даркен Рал махнул рукой, и из-за оконной занавески показался Д’харианец — тот самый, за которым проследовали Шиён и её спутницы. Он приблизился к Матери-Исповеднице, грубо поднял её за волосы и прислонил кинжал к её горлу.       — Госпожа! — крикнула Бора, срываясь с места, но Рал схватил её за ворот рубашки. — Не нужно причинять ей зло, умоляю!       — Я ведь говорил тебе, что мы ещё встретимся, Искатель. Говорил, что ты придёшь ко мне и будешь умолять на коленях не причинять твоим близким зло.       — Пожалуйста, не тронь её! — молила Бора, глядя на свою госпожу.       — Я не трону, — кивнул Даркен Рал, по-дружески сжимая плечо Искателя. — Обещаю, что я дарую ей жизнь, устрою в лучшие покои этого дворца, достойные самой королевы. Но всё зависит от тебя.       — Я сделаю всё что угодно, но, пожалуйста, не причиняй ей зла!       — Конечно-конечно, — улыбнулся Рал, похлопав Бору по плечу. — Ты окажешь мне большую услугу, если расскажешь мне, какая же разгадка кроется в Книге Сочтённых Теней.       Юхён мысленно поперхнулась, не поверив своим собственным ушам. Рал окончательно сбрендил, иначе откуда к нему явилась подобная мысль? Конечно же, Ким Бора и понятия не имеет, о какой книге идёт речь. Юхён всю её жизнь за ней внимательно наблюдала и позволяла жить обычной жизнью, до самого последнего тянула с новостью о том, какая судьба уготована бедной девочке, а тут эта книга…       — Ты окончательно обезумел своими идеями, Даркен Рал, — не выдержала Волшебница. Лорд Рал мягко взглянул на неё.       — Тебе следует быть сдержаннее в своих высказываниях, Ким Кателлус Юхён. Ты лишила меня родного человека, и, поверь мне, долгожданная расплата настанет в нужный час.       — Ты о своём отце? — не поведя и бровью, уточнила Волшебница. — Извиняться не стану. Он заслужил.       Даркен Рал, на удивление, спокойно кивнул.       — А знала ли ты, о Великая Волшебница, что в тот самый день, когда ты пустила на моего отца свой волшебный огонь, с ним рядом стоял маленький мальчик? И ты опалила и его тоже? Этим маленьким мальчиком был я, и я очень долгое время боролся со смертью, страдая от мучительной боли, и у меня до сих пор сохранились ужасные шрамы с того рокового дня как снаружи, так и внутри.       Даркен Рал облизнул некогда опалённые кончики пальцев и провёл ими по волосам. Юхён сжала кулаки.       — Мне жаль, что я причинила боль ребёнку, даже несмотря на то, кем он стал.       — Не волнуйся, — улыбнулся Рал. Его взгляд вдруг потеплел. — У нас с тобой будет много времени, которое мы проведём вместе, и будь уверена, ты испытаешь на себе всю ту боль, что когда-то испытал и я.       — Ты не причинишь мне ещё большей боли, чем я уже некогда испытала из-за тебя.       — Вот и посмотрим, — кинул через плечо Даркен Рал. Он облизнул пальцы и вернулся к Искателю. Он махнул рукой, приказывая двум стражникам встать подле Минджи и прислонить к её шее острые кинжалы.       — Господин, пожалуйста, не причиняйте боль моей госпоже, — вторила Искатель.       — Ты уже знаешь, что нужно делать, — улыбнувшись и вновь сжав плечо Боры, сказал Даркен Рал. — Поднимись с колен. — Бора послушно встала. — А теперь поведай мне содержание Книги Сочтённых Теней.       Бора кивнула и посмотрела на Мать-Исповедницу.       — Госпожа, что я должна делать?       Шиён попыталась вырваться из тисков Д’харианца, не обращая внимания на приставленный к горлу кинжал, и намеревалась что-то сказать, но её рот крепко-накрепко был закрыт свободной рукой мужчины.       — Время идёт, Бора, — прошептал Даркен Рал. — Скажи мне или я убью твою госпожу. Начну с обрубания всех её пальцев, поочерёдно. И так до тех пор, пока не заговоришь. А дальше будет хуже.       Бора судорожно качнула головой и в панике посмотрела на Рала.       — «Если тот, кто владеет шкатулками, не прочел сих слов сам, но услышал их из уст другого человека, в подлинности переданного знания он может убедиться лишь с помощью Исповедницы!..»       Юхён упала на колени. Как только Искатель проговорила первые строчки, у Волшебницы отпали все сомнения… Именно так начиналась Книга Сочтённых Теней. Каким образом в руки Искателя попала тайная книга? И как она смогла её прочитать? Лишь люди, владеющие хотя бы крохой волшебного дара, способны запомнить её содержание и выучить наизусть. Как, во имя Создателя, Юхён могла допустить подобное?       Бора спокойно пересказывала содержимое книги, без единой запинки и пауз. Юхён на мгновение была горда наречённым Искателем, но уже очень скоро пожалела, что талант Боры оказался уж слишком большим, иначе она бы никогда не смогла запомнить из этой книги и строчки.       В какой момент это произошло? Неужели Джордж каким-то образом сумел достать книгу и доверить её содержимое дочери? В его причастности Волшебница не сомневалась, ведь только он и её мать, Мэри, знали, что Ким Боре предначертано стать первым Истинным Искателем за последнюю тысячу лет и в один роковой день сразиться с наследником дома Ралов.       Юхён нахмурилась. Знала ещё и Хань Дун — ведьма из Предела Агаден. Но Волшебница тут же отмела эту мысль — ведьма не имела и малейшего доступа не только к книге, но и к Замку Волшебника — месту, где книга хранилась тысячи лет. Значит, Джордж сумел каким-то образом пройти через Границу, когда-то отделяющую Срединные Земли и Вестландию, пробраться в Замок Волшебника и после благополучно вернуться обратно, сумев пронести за собой и Книгу Сочтённых Теней. Очевидно, не без посторонней помощи — обычному человеку не по зубам провести подобное дело. Лишь Волшебники и Исповедницы имели доступ к книге, а значит… Юхён перевела взгляд на Шиён. Вероятнее всего, именно её мать передала Джорджу книгу. Возможно, в тот самый день, когда отправила с ним и свою старшую дочь, Ким Минджи. Догадывалась, что отвести пророчество не получится? Таким образом она снабдила ещё неготового к бою Искателя необходимыми знаниями и предоставила ей инструкцию, которая в свой час сыграет немаловажную роль.       Вот только… подобное знание сыграло с ними коварную шутку — Ким Бора, Истинный Искатель, в названный час читает своему врагу книгу, слово в слово, без единой заминки. Вверяет ключ к безграничной власти, к Шкатулкам Одена, слепо следуя за неозвученным, но навязанным Ралом приказом.       Рал просчитал всё до конца, наложив на Бору своё заклинание — они видели в ней своего злейшего врага. Он терпеливо ждал, оставил всё на самотёк и не прогадал — Мать-Исповедница испустила свою силу, и Даркен Рал сумел последовать совету первого абзаца из книги: «В подлинности переданного знания он может убедиться лишь с помощью Исповедницы!..» И он действительно убедился. Они все убедились.       И теперь битва проиграна. Рал победил.       Бора всё читала, передавая знания из книги. Юхён внимала каждому слову, надеясь за что-нибудь да зацепиться. Большинство событий, упоминаемых в книге, уже произошло: лоза, пустившая свои корни даже в Вестландии — именно это событие некогда заставило Волшебников и Исповедниц начать предпринимать хоть что-то, ведь это означало, что Шкатулки Одена были введены в игру; со шкатулок были сняты верхние покровы. Рал не торопил Бору и не перебивал, боясь, что это может сбить Искателя, и она пропустит что-то важное.       День клонился к вечеру. Рал внимал каждому слову, слушая про тучи, ветер, о солнечных углах. Слушал внимательно и периодически просил повторить те или иные фразы, а после кивал и позволял Боре читать дальше.       Д’харианец продолжал держать Шиён с кинжалом у горла, сама Исповедница уже давно перестала предпринимать попытки вырваться. Минджи сидела на холодном полу и всеми силами пыталась вернуть свои силы, которые всё никак не возвращались. Она сжимала кулаки от бессилия и смотрела на Бору отчаянным взглядом — она выкладывает Ралу всё, что знает, и не остановится, пока не поведает ему все тайны этой книги.       Юхён сидела в невидимой темнице, наколдованной Ралом, и смотрела остекленевшим взглядом в никуда. Предпринимать что-то бесполезно — прозрачные стены прочны, Юхён не под силу вырваться из их тисков. Она всё слушала Бору, не пропуская мимо ушей ни строчки, но понимала, что ни остановить, ни как-то помешать им не сможет. Она осознала, что открыть шкатулку быстро не получится. Возможно, на это уйдёт целая ночь, и тогда, в первый день осени, Даркен Рал поглотит весь мир целиком, ни одна живая душа не посмеет ослушаться его и пойти против его власти. Ни одна.       — «Есть магия Приращения, есть магия Ущерба. По отдельности сила, вместе — испытание. Но силу Одена не обуздать, сам приклонен будешь. Используй знания, найди ключ к истокам власти. И кровь того, кто не владеет сим могуществом и сам не будет покалечен, поможет в исполнении твоего желания».       В Юхён вдруг вновь вспыхнула надежда. Далеко не каждый сможет понять смысл сказанного, но она была уверена — Даркен Рал точно понял. Понял, что не успеет. Наверняка понял, что проиграл. Но надежда так же быстро угасла, когда Юхён заметила хитрую улыбку на лице Лорда Рала. Неужели он сумел найти второго такого человека? Невозможно!       — Здесь я прерву тебя, Бора.       Даркен Рал кивнул одному из Д’харианцев, что удерживал Ким Минджи, и мужчина немедля покинул Сад. Второй прислонил свой кинжал плотнее к её шее, давая понять — его сил вполне достаточно, чтобы её удерживать. Юхён с нарастающим беспокойством смотрела на дверь, за которой минутой ранее скрылся Д’харианец, и старалась загнать пугающие мысли куда подальше. Все присутствующие замерли в немом ожидании.       Наконец дверь распахнулась. Мужчина ступал по каменистой дорожке, его левая рука, казалось, кого-то тянула за собой. Он остановился перед Ралом и протолкнул вперёд себя маленькую девочку. Глаза Юхён расширились, она встретилась взглядом с ошеломлённой Минджи.       — Рад наконец познакомиться с тобой, дочь моя, — с мягкой улыбкой проговорил Даркен Рал. Д’харианец, что привёл Гахён в оранжерею, вернулся к Минджи и прислонил к её горлу свой кинжал. — Я знал, что не зря позволил тебе жить, Гахён.       Его холодные голубые глаза словно прожигали ребёнка насквозь. Губы Гахён задрожали, и она обвела взглядом всех присутствующих. Её глаза задержались на Боре, но сестра не отводила взгляда от Шиён, словно не обращая на присутствие Гахён ни малейшего внимания. Глаза младшей наполнились слезами.       — Твоя сестра, узрев правду и поверив в своего Магистра Рала, решила мне помочь, Гахён, — продолжал Даркен Рал. — Надеюсь, мне поможешь и ты.       — Гахён, не слушай его!.. — крикнула Юхён, но Рал резко выставил ладонь вперёд и сжал её в кулак, накладывая на невидимую темницу, окружающую Волшебницу, заклинание глухоты. Теперь возгласы Юхён не были слышны.       — Волшебница отказалась принимать правду, тем самым предав и меня, и Искателя.       Даркен Рал бросил предостерегающий взгляд на Минджи, но девушка, сжимая кулаки, молчала.       — Ты играешь в этом деле очень важную роль, дочь моя.       — Потому что я… первозданная неодарённая? — неуверенно спросила Гахён. Ей на мгновение показалось, что Бора вздрогнула, но, вновь посмотрев на неё, она не увидела ничего, кроме равнодушного взгляда сестры.       — Так и есть, — довольно кивнул Лорд Рал. — И мне очень нужно, чтобы ты помогла мне.       Гахён ничего не понимала. Неужели Бора и правда теперь за Даркена Рала? Ей не хотелось верить в это, но, похоже, это действительно правда. Гахён, исходя из того, что она узнала, могла бы предположить, что сестра исповедана, и Шиён, за неимением иного выхода, приказала Боре присягнуть Лорду Ралу. Но исповедь здесь маловероятна — так считала Гахён. Она находилась рядом с Торсоном недолго, но будто чувствовала некую связь между ним и его Исповедницей, Шиён. Она не знала, каким образом, но чувствовала. Между Борой и Шиён же такой связи сейчас нет, а значит, сестра сама выбрала подобный путь, и теперь она на стороне Даркена Рала. Человека, который похитил её семью и был виновником смерти их брата, Сынмина. Но почему она решила предать всё, во что сама верила? Она же Искатель!       Даркен Рал схватил её за руку. Гахён испуганно вскрикнула и попыталась освободиться, но Рал лишь сжал её руку сильнее.       — Читай дальше, Бора.       И Бора продолжила. В Книге Сочтенных Теней говорилось о том, что претендент должен сначала начертить определенные магические фигуры. Рал подтолкнул Искателя к распахнутым витражным дверям, ведущими на балкон, в центре которого располагался фонтан с зыбким сверкающим песком внутри. В сложном переплетении линий каждой шкатулке отводилось особое место, зависевшее от числа теней, отбрасываемых ею в первых лучах осеннего солнца. Даркен Рал прервал Искателя и направился к фонтану, потянув за собой и Гахён. Он легко и уверенно чертил на песке магические фигуры и символы. Стемнело. Рал велел подошедшей страже зажечь факелы и продолжил работу. Гахён периодически шмыгала, чувствуя боль в крепко сжимающей Ралом руке. Юхён, затаив дыхание, издалека наблюдала за уверенным движением руки Даркена Рала, но узнала далеко не все нарисованные им символы и фигуры, хотя многие из них учила ещё в раннем детстве.       Каждое движение руки Рала заставляло выполнять сердце Юхён очередной кульбит. Всё должно было быть в строгом порядке, в специально отведенное время, каждый символ, каждая буковка — нельзя было что-то пропустить, стереть или начать заново. Любая оплошность несла за собой смерть. Юхён знавала Волшебников, которые учили все эти символы, но ни один из них не рисковал перекладывать эти знания на магический песок. Юхён не могла отрицать — Даркен Рал достоин восхищения, его мастерство и талант не знают границ. Они проиграли эту битву лучшему.       Всю долгую осеннюю ночь Даркен Рал провёл за работой. Когда песок был полностью разрисован различными символами, он вернулся в оранжерею за шкатулками и положил каждую в строго отведённое для них место. Пришло время использовать его дочь. Он сверкнул холодными глазами, заставляя Гахён задрожать, и медленно вытащил свой излюбленный кривой кинжал. Прислонил его кончик к нежной коже её правой руки и резко провёл им от локтя до запястья. Гахён вскрикнула от боли, слёзы хлынули из глаз.       — Прости, о моя милая дочь, но мне нужно обуздать силу Одена. Лишь на тебя её сила не действует, а значит, теперь она не погубит и меня.       Рал сжал её руку крепче и потянул в сторону шкатулок, замер точь-в-точь над ними и позволил капнуть на каждую из шкатулок ровно по одной капле. Закончив, отбросил девочку в сторону. Гахён, спотыкаясь, побежала к Юхён и упала в её объятья — невидимая темница не могла её остановить. Волшебница, проговаривая проклятья в сторону Рала, принялась залечивать мазью сочившуюся кровью рану.       Время шло. С первыми лучами солнца он вновь собрал все Шкатулки Одена, напитанные древней магией, и вернулся к пьедесталу. Следуя указаниям, он положил слева шкатулку с одной тенью, в центр — с двумя тенями и последнюю — с тремя.       — Продолжай, Бора, — кивнул Даркен Рал, не отнимая пожирающего взгляда от чёрных шкатулок.       Бора кивнула и уверенно произнесла следующий абзац:       — «Если ты должным образом следовал каждому слову сей Книги Тайн и верно исполнил все указания, ты достоин награды. Магия Одена готова покориться победителю. Итак, распоряжайся ею, как сочтёшь нужным. Помни: одной тени недостаточно, дабы поддержать жизнь играющего, три тени — больше, нежели могут вынести все живущие. Равновесие — посредине: одна тень — за тебя и одна — за мир, которым ты будешь править властью Одена. Две тени означают единый мир под единой властью. Открыв должную шкатулку, ты обретёшь награду».       Рал медленно повернулся к Искателю, будто чего-то ожидая.       — Дальше.       Бора растерянно моргнула.       — «Правь по своему выбору». Это конец.       Рал резко приблизился к Боре и сжал до боли её челюсть.       — Ты выучила всю книгу?!       — Да, Магистр Рал! Клянусь!       — Ты лжёшь! Шкатулка с двумя тенями несет смерть проигравшему! Мне уже давно об этом известно!       — Но я говорю вам правду, Магистр Рал!       Рал резко отпустил Бору.       — Я не верю тебе, — злостно бросил он и посмотрел на Д’харианца, по-прежнему сжимающего Мать-Исповедницу. — Перережь ей горло.       — Нет! — упав на колени, взмолилась Бора. — Пожалуйста, Магистр Рал, не делайте этого! Я вам не лгу! Каждое сказанное мной слово — истинная правда! Я не лгу вам! Пожалуйста, не причиняйте боль моей госпоже! Умоляю вас!.. Я не смогу ничего изменить в книге, ведь тогда это будет неправда! Пожалуйста…       Рал остановил Д’харианца, готового в любой момент лишить жизни Исповедницу. Он облизнул пальцы и пригладил свои белоснежные волосы. Улыбнулся, нежно погладив мокрую щеку Искателя.       — Успокойся, Бора, я тебя услышал. Просто хотелось убедиться, что ты действительно говоришь мне правду.       Юхён не видела Шкатулки, закрытые спиной Рала, но догадывалась, что он всё же открывает среднюю. Золотистое сияние окутало Рала, как мягкое облачко, и он распростёр руки в стороны. Он повернулся, на его губах сияла блаженная улыбка, а ноги более не касались пола. Он парил и светился, словно божество, сошедшее с небес на землю.       — Ким Бора, о дочь моя, ты сдержала своё слово и даровала мне эту сладкую власть! Я сдержу и своё слово — Мать-Исповедница будет жить здесь, во дворце, а тебя я сделаю верным соратником и советником. Будешь служить мне, Искатель!       Бора смотрела в никуда, её глаза не выражали ничего, кроме бессмысленности и равнодушия. Юхён смерила её взглядом и перевела его на Шиён — поникшую и всё ещё подрагивающую. Волшебница сжимала в руках ослабшую Гахён, наблюдая, как Рал сияет всё ярче, как его тело и душа наполняются неизмеримой властью. Она вдруг обратила внимание на песок в фонтане — песчинки сияли золотом, как и облако, окутавшее Рала, но вдруг на её глазах они поменяли цвет, становясь янтарными, цвета жжённого сахара. Они всё темнели и темнели, пока не обрели совершенно чёрный цвет.       Облако Даркена Рала приобрело схожий цвет, и его улыбка на лице угасла. Фонтан затрясло, и вскоре посередине образовалась трещина, выпускающая щупальца зелёного цвета. Они ухватили Даркена Рала, пытаясь затащить его внутрь.       Минджи, почувствовав долгожданную власть, повернулась и схватила одного из Д’харианцев, прислонивших к её шее кинжал. Исповеданный мужчина тут же перерезал горло своему некогда товарищу. В этот же миг Шиён ударила локтем под дых Д’харианца, высвобождаясь из его тисков, и, вырвав кинжал, со вскриком распорола ему глотку. Юхён обнаружила, что невидимые стены более не сдерживают её, и, прижимая к себе Гахён, поднялась на ноги, наблюдая за Ралом. Краем глаза заметила, как белое одеяние Матери-Исповедницы скрылось за кроной деревьев, и перевела взгляд на Искателя.       Бора с победной ухмылкой прошла к своему оружию и обхватила эфес Меча Истины. На его клинке моментально вспыхнуло слово «Истина», и Рал, посмотрев на Бору, яростно прорычал:       — Что со мной происходит?! — Зелёные щупальца тянули Рала за собой, но тот из последних сил пытался удержаться.       — Всё очень просто, Магистр Рал, — начала Бора, подойдя к Ралу как можно ближе. — Ты пал жертвой одного простого правила.       — О чём ты говоришь?! Ты не могла сказать мне неправду!       — А я и не врала, — пожала плечами Бора. — Всё сказанное мной, до самого последнего слова, было правдой. Вот только… я упустила солидный кусок и решила тебе его не озвучивать.       — Но как это возможно?! — вновь прорычал Рал, глядя на Искателя широко распахнутыми глазами.       — На самом деле в том абзаце есть такая часть: «Будь осторожен. Действие шкатулок изменчиво. Оно зависит от намерения. Если желаешь сделаться властелином мира, дабы помогать другим, переставь шкатулку вправо. Если хочешь покорить всех своей воле, переставь шкатулку влево. Правь по своему выбору». И да, твои сведения были верными. Шкатулка с двумя тенями принесла тебе смерть.       Рал не поверил своим ушам.       — Но ты не могла обмануть меня и сказать мне не всё, тебя коснулась Исповедница!       — А, да? — притворно удивилась Бора. — Ах да, точно. Я кое-что припоминаю, Лорд Рал, а именно твои слова. Ты говорил, что всё на свете имеет оборотную сторону, даже магия. «В мире нет ничего, что не имело бы оборотной стороны… Постарайся обрести полноту восприятия». Тебе не стоило учить меня, Рал, и разбрасываться своими знаниями, если не хотел, чтобы против тебя применили твои же уроки. Но я благодарна тебе, ведь ты научил меня быть возлюбленной Шиён и не бояться её прикосновения. Ты пал из-за двадцать первого правила волшебника, Рал. Ты поверил мне потому, что сам хотел верить в это. Теперь расплачивайся.       Бора отвернулась от Рала и обратилась к Юхён:       — Где Шиён?       — Она побежала в ту сторону, — указала рукой Волшебница.       Бора кивнула и опустилась на колени перед Гахён.       — Гахённи, ты как?       — Я в порядке, — слабо улыбнулась девочка. — Юхён нанесла целебную мазь.       — Она слаба, магией ей не помочь. Но с ней всё будет хорошо.       — Спасибо тебе, Юхён.       Бора улыбнулась, глядя на Волшебницу с благодарностью, и, вложив меч в ножны, отправилась вслед за Шиён.       Юхён же посмотрела в глаза побеждённого Рала.       — Ты победила и меня, Ким Кателлус Юхён, — проговорил он.       — Нет, Рал, ты пал жертвой собственных амбиций, — качнула головой Юхён.       — Признайся, Ким Бора — твоя дочь? У неё есть дар, сильнейший, и только ты могла произвести на свет человека с таким даром.       — Нет, Рал, ты ошибаешься, — вновь качает головой Юхён, улыбаясь. — Хочешь верь, хочешь — нет, но она моя внучка.       — Тогда зачем тебе скрывать сетью имя её отца и матери? — не поверил Рал.       — Чтобы один голубоглазый мерзавец никогда не прознал, что она его дочь, — Юхён вдруг перестала улыбаться, она смотрела на Даркена Рала со всей присущей ей суровостью.       — И кто же он? — Юхён подняла брови, намекая на очевидный ответ. — Хочешь сказать, что Искатель — моя дочь? — Волшебница кивнула. — Этого не может быть.       — Ты изнасиловал мою дочь девятнадцать лет назад, Рал, даже не удосужившись узнать, кто она такая. Ты поломал ей жизнь, но оставил ей счастье, которое сотворил не по своему желанию.       — Твоя дочь вскоре была убита, — вновь не поверил Рал.       — Да, я хотела, чтобы все так думали, — согласилась Волшебница. — Но на самом же деле я перевезла Мэри и её новорожденную дочь в Вестландию, где она познакомилась с прекрасным человеком по имени Джордж, который принял Бору и воспитал как свою собственную дочь.       — Значит, меня одолела моя родная дочь, — заключил Рал, ослабляя свою хватку с каждой секундой. Юхён было очевидно — в любой момент магия Одена затащит Даркена рала в Подземный Мир.       — В ней течёт кровь Ралов и Кателлусов, она и не на такое способна.       Даркен Рал, казалось, и смеялся, и плакал одновременно. В один миг он полностью перестал сдерживать зелёные щупальца, и, одарив Волшебницу последним взглядом, магия Одена утащила его в трещину и заперлась навсегда.       — Ты ведь не надеешься, что я сделаю вид, будто не слышала вашего душевного разговора?       Юхён вздрогнула и повернулась, возле дверей стояла Минджи, подпирающая балконный косяк.       — Может, обсудим? — нервно улыбнулась Юхён, показывая на балкон. Минджи лишь устало улыбнулась и последовала вслед за Волшебницей.

***

      — Шиён, ты здесь?       — Не подходи! — раздалось из-за толстого дерева. Бора обогнула его и замерла, заметив Исповедницу с кинжалом, направленным на её живот.       — Шиён, что ты делаешь?!       Бора в два шага сократила расстояние и сжала руку Исповедницы, не позволяя той совершить глупость.       — Ты не понимаешь! — всхлипнув, прошептала Шиён. — Но ты поймёшь, когда освободишься от исповеди.       — Шиён, я…       — Я приказываю тебе немедленно отойти!       Бора продолжала сжимать руки Шиён, смиренно ожидая, когда Мать-Исповедница наконец поймёт.       — Да как это!..       Бора выхватила кинжал и отбросила его в сторону. Сжала обеими руками щёки Шиён и, приблизившись вплотную, посмотрела в её зелёные глаза.       — Посмотри мне в глаза и скажи, разве я исповедана?       Шиён моргнула, не осознавая происходящее. Как исповеданный может себя так вести? Она не может…       — Шиён, я люблю тебя.       Исповедница вновь моргает. Происходящее начинает вдруг до неё доходить. На Бору не подействовала исповедь?..       — Это невозможно… Ты…       — Ну наконец-то! — радостно воскликнула Бора, подаваясь вперёд и заключая Шиён в крепкие объятия. Шиён замерла на миг, но затем её губы тронула слабая, робкая улыбка. И, будто скинув невидимую тяжесть, давящую на сердце, она вдруг звонко рассмеялась — легко, искренне, словно впервые за долгое время позволив себе забыть о страхе. Её руки обвили Бору в ответ.       — Но как это возможно? — спросила она, когда Бора немного отстранилась. Её взгляд был наполнен смятением и тенью надежды.       — Ты не поверишь, но именно Даркен Рал помог мне понять, — начала Бора, крепко сжимая ладонь Шиён. — Он сказал: «В мире нет ничего, что не имело бы оборотной стороны… Постарайся обрести полноту восприятия».       Шиён нахмурилась, обдумывая сказанные слова.       — Сначала я не совсем понимала, — продолжала Бора, — но… Полнота восприятия! Шиён, я вдруг осознала, что ты уже тогда завладела мной целиком и полностью. Никакая исповедь не могла дать мне больше — я уже любила тебя истинно, всем сердцем. И тогда, когда ты сжала мою шею своими руками, я поняла это яснее всего.       Шиён вздрогнула, будто отдалённое эхо той сцены вновь пронеслось перед её глазами.       — Я ждала твоей силы, — Бора говорила тихо, но с необычайной уверенностью, — потому что мне не было страшно. Я знала, что полюбить тебя сильнее, чем тогда, было бы невозможно. Я твоя, Шиён. И ты лично узрела правду.       Мать-Исповедница сжала руку Искателя и, казалось, готова была расплакаться. Её переполняли ранее сдерживаемые чувства, впервые познавшие вкус свободы. Вкусившие плод любви без страха и риска навредить дорогому сердцу человеку. Возможность любить и быть любимой — это никогда не касалось Исповедниц и обходило стороной. Бывали случаи, когда Исповедницы шли на поводу у чувств, тем самым навсегда лишая свободы и собственного «я» своих любимых — расплата была слишком велика, слишком жестока, и многие Исповедницы не выдерживали горя и чувства вины, накладывали на себя руки, дабы освободить скованные исповедью сердца любимых.       Шиён всегда считала себя другой. Более сильной, более сдержанной. Её обязанности, высокая ответственность и возложенная на неё миссия — лишь это имело значение. Её боялись, остерегались, не рисковали даже взглянуть под угрозой быть избранным и стать её рабом навсегда. Стать отцом её дочери-исповедницы и провести свою жизнь в забытье, рискуя не проснуться от долгого, мучительного сна. И Шиён принимала это, была готова однажды сделать то, что должна. Произвести на свет Исповедницу и передать ей свои знания, как когда-то сделала и её мать.       Шиён считала себя независимой, равнодушной к глупым сказкам о любви. Лишь долг занимал все её мысли, позволяя юной Исповеднице сохранять холодный, ни от чего независящий ум.       Но всё вдруг поменялось. Всё, чему когда-то учили Шиён, утонуло в бездонном колодце и утратило свой смысл. Шиён посмела полюбить. Сердце предательски билось чаще, стоило Матери-Исповеднице встретить взгляд серых глаз. Касаться её рук, интимно обнимать и получать чувственный, запретный поцелуй. Шиён прекрасно помнила жар их тел, стоило однажды пойти на поводу у чувств и завладеть губами, шеей, ощутить её горячую кожу под собой, касаться её груди и получать в ответ сдержанные стоны. Бора тогда проявила необычайную сдержанность и немедленно остановила Шиён, чувствуя, что за их действиями скрывалось что-то неладное, неисправимое. Она оказалась мудрее Шиён.       И вот сейчас, глядя в глаза, полные любви и бескрайней заботы, Мать-Исповедница наконец действительно осознала, что для неё не всё потеряно — она может быть счастливой без страха навредить любимому человеку. Касаться, целовать, доставлять любимой удовольствие и при этом самой быть любимой — верх мечты и ранее скрытых желаний, которые, как она раньше считала, никогда не станут реальностью.       И именно Даркен Рал указал им истинный путь. Он говорил Боре об «оборотной стороне», указывая на необходимость видеть мир во всей его многогранности: страх и смелость, любовь и боль, предательство и верность. Бора поняла, что её любовь к Шиён включала в себя риск быть преданной, но она приняла это, потому что её чувства оказались выше страха. И Бора не прогадала.       Шиён улыбалась сквозь слёзы, не веря своему счастью. Она никогда не сможет навредить Искателю, своему любимому человеку — и это высшая награда для Исповедницы. Она обняла Бору крепко — так, как никогда раньше.       — Я бы очень хотела как можно скорее остаться с тобой наедине, Ким Бора, и обсудить всё в более интимной обстановке, — голос Шиён прозвучал мягко, но её взгляд выдавал едва сдерживаемое желание.       Бора ухмыльнулась. Она прижала Исповедницу ещё крепче, не оставляя расстояния между ними. Поцелуй последовал почти мгновенно — жадный, нетерпеливый. Шиён погрузила свои пальцы в чёрные волосы Искателя и сжала их у основания. И мир вокруг перестал существовать — лишь они двое и их общее дыхание, полное необъятного жара.       — Как же долго я этого ждала! — сквозь поцелуй шепчет Шиён.       — Не ври, ты пыталась убедить меня в необходимости выйти замуж и завести свою семью!       — Знала бы ты, скольких моральных сил мне это стоило!       Бора улыбнулась и вздрогнула, когда до слуха донёсся недовольный голос Юхён. Искатель неохотно отстранилась от своей Исповедницы, и они вместе поднялись на ноги.       — Грозная Волшебница не терпит долгого отсутствия, — смеётся Бора, беря Шиён за руку.       — Эй, я ведь не ответила тебе.       — Ты о чём? — не понимает Бора.       — Я тоже очень люблю тебя, Искатель.       Бора краснеет и, поцеловав Шиён в уголок распахнутых губ, ведёт её на голос нетерпеливой Волшебницы.