Маглокровки

      — Мне кажется, хорошо даже, что мы не бросили имена в Кубок, — заявил Фред, корпя над котлом. — Столько заказов посыпалось на всякие любовные снадобья…       Из своего импровизированного класса зельеварения близнецы почти не вылезали и едва ли успевали поспать больше пары часов за ночь. Похоже, сердцами чемпионов Турнира хотели завладеть все, и в глубине души Джордж даже сочувствовал этим четырём бедолагам.       — Надо цены поднять… — пыхтел тем временем Фред. — Заказов, может, станет поменьше, но прибыль вырастет. Раз уж мы не чемпионы с тобой и не можем ни тысячу галлеонов получить, ни красотку какую-нибудь привлечь, придётся выкручиваться. А ну не спать, Джордж!       Джордж вздрогнул и открыл глаза. Он и не заметил, как начал клевать носом за нарезкой ингредиентов. Уизли устало вздохнул, потёр зудящие глаза и проворчал:       — Так и загнуться можно. На кой мне прибыль, если от усталости в глазах уже двоится?       — Ты мне потом «спасибо» скажешь, — не отступался Фред. — Мы за этот год можем прилично накопить. И не забывай, нам ещё для этого гиперактивного дурмстрангца надо придумать что-то — с него точно можно ещё больше стрясти. Короче, куй, пока горячо.       Фред утёр рукавом лоб и отошёл от котла, чтобы Джордж мог закинуть ингредиенты. Конечно, не только работа была виновата в его усталости: мысли о «рычажках», планы и путаные сновидения мешали спать.       «Но хоть какой-то прок от влюблённости есть», — утешал себя Джордж, помешивая розовеющее бурлящее варево. Его чувства невероятно помогали справляться с любовными зельями: эффект от них становился всё продолжительнее и заметнее, судя по отзывам покупателей — хотя и уставал от этого процесса он больше Фреда.       Большую же часть времени Фред стоял в сторонке и что-то яростно выписывал в рабочий журнал. Развивал новые идеи? Думал над планом для Езерского? Этого Джордж не знал, но надеялся, что брат не просто так тратит время. Словно в ответ на мысли, Фред подсунул ему флакончик.       — Бодрящее зелье. Паршивенько выглядишь, смотреть больно.       — Ты и сам не первой свежести, знаешь ли.       Фред лишь улыбнулся и оставил флакон рядом с котлом. Когда работа была кончена, близнецы разлили варево по бутылькам, закупорили их и подписали. Джордж бросил взгляд на часы, выпил бодрящее зелье и махнул брату рукой.       — Пойду, у меня ещё с Алекс занятие.       — Может, тебе одолжить чего? — Фред кивнул в сторону армии бутылочек с любовными зельями и ухмыльнулся. — От стыда здесь тоже где-то есть.       — Воздержусь. Бессонница и усталость — лучшие средства от стыда.       Ноги сами несли Джорджа к Астрономической башне, сам же он чуть ли не спал на ходу. Работа, прибыль, известность — это здорово, конечно… Но в данную минуту ничто так не привлекало его, как мысли об отдыхе.       Бодрящий эликсир всё же помог разлепить глаза, и через пару минут Джордж уже в большей степени чувствовал себя человеком. Мысли продолжали путаться, и на секунду Уизли усомнился: стоит ли «давить на рычажки» сегодня? Не сделает ли он только хуже? «К чёрту, пусть хоть что-то приятное произойдёт», — махнул он рукой и вскоре замер около назначенного места.       Обыкновенно Алекс либо приходила позже Джорджа, либо отрабатывала трансфигурацию, однако сейчас стол был завален какими-то свитками и учебниками, старыми исписанными тетрадями. Алекс напряжённо вглядывалась в парящие перед ней полупрозрачные символы — нечто вроде рун, как показалось Джорджу — и вместе с тем записывала что-то в тетради. Йовчев бросила на него беглый взгляд и повела плечом. Присмотревшись, Джордж увидел, что руны плавно поднимались из конца волшебной палочки, которую Александре приходилось держать левой рукой.       — Что ты делаешь? — не удержался он от вопроса.       Руны дрогнули, замерцали и, несмотря на усилия волшебницы, погасли. Александра вздохнула и принялась расчищать стол.       — Решила попробовать создать заклинание. В Хогвартсе эту область магии почему-то совсем не трогают, а мне не хочется потерять навыки.       Джордж сел напротив, задумчиво глядя на свитки. Вообще они с братом пару раз пытались создать заклятия под свои цели, и иногда это даже получалось. Правда, держались такие чары совсем недолго и палочки их будто бы забывали со временем.       — Наверное, это из-за того, что нумерология и древние руны у вас — это занятия по выбору, к тому же не связанные между собой, — продолжала Йовчев, словно отвечая на невысказанный Джорджем вопрос. — В Дурмстранге это поначалу был один предмет, основы чародейства, и в первые годы он был обязателен для всех. И уже потом он разделялся на древние руны и нумерологию, и их можно было изучать по желанию. Понимаешь, у магии как бы существует свой язык, и чтобы заклятие стало универсальным — то есть узнаваемым, принимаемым всеми палочками — нужно, скажем так, правильно обратиться к магии. Через сами слова заклятия, через верный взмах палочкой и иногда через направление мысли. И поскольку перебором это сделать практически невозможно, используют вот, — она обвела рукой свитки и спихнула их в сумку. — Древние руны — как слова, чтобы договориться с магией, а нумерология — типа дешифратора, с помощью которого можно понять, в какую сторону копать.       — И вы в Дурмстранге могли во всём этом разобраться? — Джордж удивлённо поднял бровь. Программы школ, конечно, отличались заметно, но он не слышал о том, чтобы в Дурмстранг попадало какое-то значительное число вундеркиндов. — И вот прямо получалось разработать свои заклятия?       — Нас учили видеть взаимосвязь прежде всего, а изобретать чары не требовали. Настоящее заклятие, надёжное и долговечное, тяжело создать. Я как-то была близка, но пока не вышло, — Алекс улыбнулась. — Не знаю, на самом деле, зачем я этим занимаюсь. Просто интересно.       — Разве не из-за этого вообще стоит изучать мир? Просто потому что интересно, — Джордж улыбнулся в ответ, подперев подбородок рукой. Алекс покачала головой и вздохнула, доставая из сумки конспекты по трансфигурации.       — Мне пора бы начать изучать то, что пригодится в жизни. Что даст доход, что позволит жить свободно и не впроголодь. А интерес… не всегда получается монетизировать.       Во взгляде Йовчев Джордж уловил знакомый блеск — сожаление и тревога. Похоже, ей бедность была знакома так же близко, как и его семейству.       — Но это ведь не значит, что не стоит пытаться. Вот нам с Фредом нравится придумывать розыгрыши, мы постепенно начали их продавать. А через пару лет, я тебе гарантирую, у нас будет своя лавка. И вот ты, Алекс… Ты хорошо колдуешь, у вас в Дурмстранге, как я знаю, была сильная дуэльная система. Почему бы тебе не пойти в мракоборцы?       — А это у вас кто? Кто-то в духе правоохранителей?       — Ага, и очень неплохая работа, денеж…       — Нет, в силовики я точно не пойду, — Александра поморщилась, и Джордж понял, что за этим стоит какая-то более личная история. Спрашивать об этом он пока не стал. — Да и я ведь не знаю, останусь ли в Британии. Я… вообще пока ничего не знаю.       Эта мысль в голову Джорджу не приходила, и он едва сам не поморщился. Может, Алекс и не придётся уезжать, если она сможет найти хорошую работу в Англии? Уизли задумчиво хмыкнул, потёр подбородок и протянул:       — Ну слушай… Вот мой брат, Билл, работает ликвидатором заклятий. Платят хорошо, не жалуется, и работа интересная. Он СОВ сдавал как раз по нумерологии, древним рунам, заклинаниям, защите… и по трансфигурации, — Джордж подтолкнул к Алекс кубок, который надлежало заставить исчезнуть. Он не стал уточнять, что ликвидаторам заклятий платят тем больше, чем в более отдалённых местах им приходится работать. Просто на всякий случай.       Александра снова пожала плечом и слегка прикусила губу, нахмурившись. Похоже, этот вариант пришёлся ей по душе. Джордж рассчитывал сразу начать занятие, не распыляясь на разговоры — так сподручнее было бы привести его план в действие, и потому он сразу принялся за дело.       Заклятие Эванеско в Хогвартсе изучали на исходе четвёртого-в начале пятого курсов, однако даже к шестому курсу оно вызывало у многих учеников трудности. С неодушевлёнными предметами, правда, справиться было легче — вот и у Алекс вышло довольно быстро. Тогда Джордж подсунул ей улиток: он до сих пор помнил, как МакГонагалл с неделю пыталась научить пятикурсников применять заклятие к ним, и то не всем это удалось.       Александра сидела, нахмурив брови, и нервно поглаживала чью-то кошку, которая давно свернулась калачиком на её коленях. Улитка упорно отказывалась исчезать. Джордж наблюдал за Алекс и даже не старался скрыть улыбку — она всё равно ничего не замечала, кроме упрямой улитки. «Кажется, пришло время «поддеть рычажок», — решился он.       — Подумала? — нарочито скучающим тоном спросил Уизли спустя время.       Алекс рассеянно взглянула на него, нахмурилась только больше, моргнула и, тряхнув головой, переспросила:       — Что?       — Ты говорила, тебе нужно время подумать. И раз уж ты не ответила, хватит ли тебе дня, я великодушно дал тебе целых… Четыре? Пять?       Всё складывалось так, как Джордж и рассчитывал: вопрос застал Йовчев врасплох. Она что-то неразборчиво фыркнула и опустила взгляд к улитке, кружившей вокруг чашки. Едва Алекс направила на неё палочку, Уизли спросил снова:       — Подумала?       — Ты меня отвлекаешь.       Он лишь больше расплылся в улыбке:       — Лезу со всякой ерундой?       — Не надоело меня передразнивать?       — Никогда не надоест, Александр-р-ра.       Алекс грозно глянула на него исподлобья и шумно выдохнула.       — Подумала?       — Друзья не стоят над душой и не выпытывают, как мне кажется, — проворчала она.       — И не набрасываются в тёмных коридорах.       — Да сколько можно?! — Алекс всплеснула руками, и кошка, недовольно мяукнув, спрыгнула на пол. Щёки девушки, однако, зарделись. — Давай так: всё, что было там, там и осталось. Окей?       — Хорошо-хорошо, — Уизли хмыкнул и прищурился. — Не хочешь туда заглянуть после занятия, а?       Александра покраснела сильнее и, как всегда, лишилась дара речи. Джордж слегка подался вперёд, насмешливо глядя ей в глаза, чем смутил Йовчев ещё больше. Он заговорил вкрадчиво:       — Если всё, что происходит в том коридоре, там же и остаётся, то какая разница?       — Я так снова прятаться от тебя начну, — в сердцах бросила Алекс.       — Хорошо. А я снова найду тебя.       — Уверен?       — Ну, в прятки ты играешь не очень, даже Дезиллюминационные чары не помогли.       Изначально Джордж хотел поговорить с ней иначе, несколько мягче, и из-за усталости, кажется, перегнул палку. Но почему-то теперь он с особым удовольствием наблюдал, как Алекс злится, но ничего не может высказать — слова покинули её уже второй раз. Он чувствовал, что если надавит ещё немного, то сможет и добиться от Алекс ответа, и вогнать её в краску сильнее, но это было бы слишком… Скучно? Едва Йовчев заговорила что-то в своё оправдание, Джордж перебил её:       — А знаешь, давай заключим пари. Прячься, как хочешь и где хочешь, но если попадёшься, я тебя поцелую. Ты ведь всё равно этого хотела, — ехидно добавил он, видя, как Алекс поджала губы.       — У тебя всё равно не получится, — сказала она наконец и протянула руку. — Забились. Пара уточнений: ты должен меня коснуться, тогда считается, и ни тебе, ни мне никто не должен в этом помогать. Пускай на это уйдёт… четыре дня. Прямо как на твоё великодушное терпение. Согласен?       — Согласен, — Джордж пожал руку и, усмехнувшись, положил ладонь Алекс на голову. — Коснулся.       — Не считается!       — Ты не сказала, когда мы начинаем.       Джордж пожал плечом и под бурные возмущения Йовчев всё же убрал ладонь, невзначай коснувшись пальцами её щеки. Они условились начать спор после занятия по трансфигурации. Уизли заметил, как спешно Алекс собирала вещи, поднявшись с кресла, но вслух решил не подкалывать «подругу». Ей и так досталось сегодня. Сам Джордж неторопливо сгрёб учебники в сумку и, вспомнив в последний момент, протянул Алекс плейер.       — Держи, звук вроде нормальный стал. Но я в этом не мастак, так что…       Александра бросила на него недоверчивый взгляд и быстро схватила плейер, словно его в руках держал не Джордж, а какой-то опасный зверь.       — Да не буду я к тебе сейчас лезть, успокойся, — рассмеялся он. — Проверь, нормально звучит? Я ж правда не разбираюсь.       Распутывая наушники, Александра то и дело косилась на Джорджа, и от этого ему одновременно становилось и весело, и слегка не по себе. Может, зря он всё это начал? С другой стороны, волшебница согласилась сама, а значит его совесть была чиста, как единорожья грива. Какое-то время Йовчев вслушивалась в музыку, и вскоре на её лице расцвела улыбка.       — Если честно, я не думала, что у тебя выйдет. Не то что бы я в тебе сомневалась! Просто я понятия не имела, как вообще подружить технику с магией, — спешно добавила Алекс и убрала плейер в сумку. — Спасибо тебе большое, Джордж.       — Да ладно, пустяки, — Уизли едва не вздрогнул, вспомнив, сколько же времени провёл в библиотеке и насколько злобно за ним следила мадам Пинс. — Я и не такое могу, и если что…       Джордж смолк — Алекс слегка наклонилась к нему и обняла за шею, нежно и невесомо. От её волос, как и прежде, пахло сладковатой свежестью, чем-то яблочным, и этот запах взволновал Джорджа сильнее, чем его собственные планы. Не так-то часто волшебница осмеливалась проявить инициативу, и каждый раз он млел, словно пригретый солнцем кот. Уизли осторожно приобнял её в ответ, чувствуя, как краснеют его уши.       Как внезапно Александра обняла его, так же резко объятия и разорвала. Что-то внутри Джорджа протяжно заныло, не желая отпускать девушку, но удерживать её он не стал — позволил лишь колкость:       — Опять касание не считается?       — Можно подумать, тебе самому будет интересно так рано закончить спор, — хитро усмехнувшись, отбилась Алекс и закинула на плечо сумку.       Джордж закатил глаза и резко приподнялся с кресла, сделав вид, будто собрался догнать Алекс. Волшебница отшатнулась, задор в её глазах сменился настороженностью, и Уизли рассмеялся.       За общением с Александрой Джордж почти не чувствовал усталости, но стоило ей уйти, как голова снова потяжелела. Он вздохнул и потёр лицо ладонями. Естественно, путь его лежал не в гостиную Гриффиндора. «Работать, работать и ещё раз работать…» — уныло думал Джордж, возвращаясь в их с Фредом мастерскую. Одно лишь радовало: заказов, по идее, на сегодня оставалось не так уж много, да и денег, правда, скоро сильно прибавится.       Однако поводов для радости оказалось куда больше: каким-то чудом Фред закончил почти всю работу на вечер, пока Джордж сидел в Астрономической башне, да и вид у брата был больно довольный. Он пихнул Джорджу под нос кусок пергамента и сказал:       — Я, кажется, кое-что нашёл для того дурмстрангца. Зелье не самое приятное, готовится долго, но мы справимся! Я в этом уверен. Старик даже понять ничего не успеет.       — Рассеянность, бессилие, слабость… — читал Джордж описание действия отвара. Он недоверчиво глянул на брата. — Не звучит как что-то незаметное.       — Да, но я подумал, что если добавить это…       Фред ткнул пальцем в пергамент и затараторил, объясняя тонкости своей задумки. По всему выходило, что действие зелья можно сгладить, размыть во времени, а если добиться появления забывчивости… Ещё с час близнецы обсуждали, что и как можно улучшить в найденном рецепте, и решили, что в ближайшие дни посвятят в детали Езерского. Без его помощи некоторые ингредиенты достать не выйдет.       Полумесяц взошёл на небеса, когда Уизли добрались до своей комнаты. Джордж тяжело опустился на подушки и сразу же уснул, и ни сновидения, ни волнения его не тревожили.       

* * *

      Александра уныло возила ложкой по поверхности каши. Ещё с прошлой субботы её не отпускала тревога — неприятная, пугающая весть застала Йовчев утром, когда все, кто хотел поучаствовать в Турнире, бросали свои имена в Кубок огня. Если то, что рассказал ей тогда Езерский, окажется правдой… Алекс поёжилась и украдкой оглядела Большой зал. «Пока его слова ни подтвердить, ни опровергнуть не получится, — думала она. — Но звучит это всё безумно. Зачем бы Каркарову так поступать? Если только…»       Мысль оборвалась, когда из-за дверей появились близнецы Уизли. Едва войдя в зал, Джордж нашёл взглядом Алекс и усмехнулся. Она стойко выдержала взгляд и лишь порадовалась, что с такого расстояния Уизли не увидит, как покрылась мурашками её кожа. Пари — глупое, почти детское, но такое манящее… Александра хотела бы сказать, что не знала, зачем согласилась на это, но обмануть себя не выходило. Она действительно хотела снова коснуться губ Джорджа, снова ощутить, как разум затмевают чувства. И она, конечно же, хотела победить в споре — отчасти чтобы почувствовать превосходство. Вместе с тем, где-то в глубине души ей до чёртиков хотелось проспорить, и проспорить прямо сейчас, но это было бы как-то… «Скучно», — подсказала Алекс себе.       Было ли её желание попыткой сбежать от тревоги или же оно возникло только из-за влюблённости, Алекс точно не знала. Может быть, после новостей Саши, ей и вовсе хотелось найти опору, кого-то в духе защитника, но эту версию Александра отвергала. Ни к чему Джорджу впутываться в её былые проблемы, по-хорошему ему и знать о них не стоит — иначе и самому Уизли не помешает защитник.       Алекс глянула на стол Гриффиндора и, поймав взгляд Джорджа, отвернулась. Губы приятно покалывало — она почти наяву помнила, каким был прошлый поцелуй. Чем бы ни объяснялась такая тяга к нему, ей дьявольски нравилось заключённое пари.       И только каша, уже давно остывшая и слипшаяся, вернула Алекс в реальность. Она специально пришла на завтрак пораньше, чтобы не пересечься с Джорджем, но так и не смогла проглотить ни ложки.       Нет, Александра хотела есть, но голод впервые за долгое время показался таким далёким и искусственным. Она неосознанно коснулась живота, вспомнив, что за последние полтора года стала весить больше. «И стала похожа на человека, а не на скелет, — строго одёрнула Александра себя и убрала руку от живота, некогда впалого. — По всем параметрам мой вес в норме, я чувствую себя активной и сильной, не как тогда».       И всё же что-то её останавливало. Чем дольше она смотрела на еду, тем тревожнее ей становилось, тем больше сжималось горло и усиливалась тошнота. Как пару лет назад, Александра не могла отделаться от мыслей о своём теле: о животе и щеках, о бёдрах и ногах, о том, какими тонкими были её руки раньше, словно две веточки, как сквозь кожу и слабые мышцы проступали косточки… Не могла не вспоминать о том, что говорили иногда её сверстники: кто-то восхищался худобой, кто-то — завидовал, у немногих же она вызывала беспокойство. Алекс до сих пор помнила, какое удовольствие приносили эти фразы — болезненное, глубоко мазохистское, пропитанное ненавистью к себе удовольствие, липкое и приставучее. Избавиться от него было тяжелее, чем от привычки недоедать или «очищаться» от лишней порции пищи.       Александра приподняла руку, пригляделась к пальцам, к пястным костям, проглядывавшимся под кожей. Сейчас это была ладонь обычной здоровой девушки, функциональная и сильная. Но раньше… Алекс закрыла глаза и усилием воли оборвала мысль. Она чувствовала, что за этим «раньше» кроется что-то очень тёмное и вязкое, как болотная вода; что-то, что останется с ней надолго, если дать волю воспоминаниям.       Но осознание аппетита не вернуло. Алекс нырнула ладонями под очки, потёрла глаза и тяжело выдохнула, не отнимая рук от лица. «Не думала, что эта проблема вернётся», — с сожалением сказала она себе.       — Ку! — радостно и энергично грянуло у неё над ухом.       Алекс развела пальцы в стороны и увидела, как напротив уселся Езерский. Саша подпёр голову кулаком, внимательно и с лёгким беспокойством глядя на Александру. Он, наверное, был единственным человеком, который заподозрил что-то неладное, когда у Алекс начались первые проблемы с едой — он же стал единственным, кто никогда и никак не комментировал её тело. Александре стало неловко, будто бы её поймали с поличным за каким-то неблаговидным занятием. Она кивнула в ответ на приветствие, опустила очки на переносицу и попыталась приняться за еду, но не смогла.       — Снова, да? — спросил спустя время Езерский. Александра опять кивнула, потупив взгляд, и Саша подался вперёд, заговорил тише: — То, что я тебе рассказал — всего лишь слухи. Я просто… подумал, что тебе стоит знать.       — Да, я понимаю. Спасибо за это.       — Так что не стоит переживать, — он мягко похлопал Алекс по предплечью. — Не изводи себя…       — Стой, а почему ты говоришь со мной на английском?       В ответ Саша улыбнулся и неопределённо пожал плечами. Через мгновение рядом с Александрой опустилась Лючия. Пуффендуйка поставила на стол тарелку яичницы с беконом и простодушно сказала:       — Я раньше тоже не всегда успевала взять что-то вкусное… Но ты скоро привыкнешь, — девушка улыбнулась, и на её нарумяненных щеках обозначились ямочки. Она слегка брезгливо указала на кашу: — Не мучай себя… этим.       — Угу, по ней хочется похоронный марш сыграть, — добавил Езерский.       Поначалу Алекс испугалась, что друг разболтал Лючии её старую проблему — зачем бы иначе она притащила с собой еду? Однако Санторо оставалась слишком беззаботной и радостной, а такая мягкосердечная девушка вряд ли бы смогла долго держать лицо, не пускаясь в сочувственные речи. Кроме того, Алекс доверяла Саше и, подумав немного, пришла к выводу, что болтать лишнего он бы не стал. Возможно, он всего лишь обратил внимание Лючии на тарелку Йовчев и надоумил взять для подруги что-нибудь повкуснее. «Например, яичницу с беконом, который я очень люблю», — улыбнувшись, подумала Алекс и едва заметно кивнула Езерскому.       При внешней простоте парень редко действовал напрямую, да и разглядеть за его смешливостью настоящие мотивы и чувства было сложной задачей. Лишь иногда, в час особой нужды, Езерский мог говорить серьёзно, без купюр, и эти моменты Александра особенно ценила — как и их дружбу в целом.       За размышлениями Алекс не заметила, как Сашка вовсю пустился рассказывать байки, и Лючия лишь изредка отвечала ему, смущённая напористостью. Александра подвинула к себе тарелку поближе и втянулась в разговор. Она понимала, что друг наверняка позвал Лючию, чтобы вместе им было проще вытянуть её, Алекс, из переживаний. «И ты, как всегда, оказался прав», — отметила про себя Йовчев и ухватилась за возможность отпустить призраков прошлого. Разговор помог ей одолеть завтрак. Это стоило больших усилий, но Алекс знала: если она сейчас не захочет помочь самой себе, то и десяти Езерских не хватит, чтобы побороть недуг.       — Да, Алекс, могу я сегодня уйти… пораньше? — тихонько спросила Лючия, косясь на Езерского.       — Мне Алекс рассказала про ваш кружок по интересам, не боись, — хмыкнул он.       — Правда? О… Ты настолько ему доверяешь?       — Ещё бы она мне не доверяла. Я её и играть научил, и в мир музыки привёл, — не упустил шанса побахвалиться Езерский и, не дожидаясь разрешения, пустился в новую историю, примерно наполовину состоявшую из вымысла.       Александра с улыбкой покачала головой и сумела ответить на вопрос подруги лишь под конец истории. Лючия и без того опережала план заучивания композиций, так что небольшое послабление она явно заслужила. «А зачем тебе?» — хотело было спросить Алекс, но вовремя заметила на шее подруги парочку тёмных пятен, старательно, но не до конца замазанных тональным кремом. Она и раньше догадывалась, что Санторо наряжается и куда-то пропадает из-за кого-то — теперь же она в этом уверилась. «Интересно даже, кто счастливчик», — улыбнулась своим мыслям Алекс.       Заметив, что близнецы Уизли что-то напряжённо между собой обсуждают, а к выходу из Большого зала движется плотная компания студентов, Алекс попрощалась с Езерским и вместе с Лючией поспешила слиться с толпой. «Нужно как-то пережить общее зельеварение и не попасться, а дальше уже будет проще», — подумала она.              На удивление, с зельеварением проблем не возникло: Алекс, Лючия и Марк пришли на занятие заранее, тогда как близнецы опоздали. К тому же Александре удалось уговорить Фоули слегка полебезить перед Снейпом, чтобы их отпустили с занятия немного пораньше.       — Всё на мне, всё на мне… — страдальчески закатил глаза он, как делал всякий раз. — А я, между прочим, хорошие новости нам всем принёс, — Фоули стих, когда мимо прошёл профессор Снейп, а затем продолжил: — Я кое-что узнал о планах на Турнир Трёх Волшебников у отца. После репетиции расскажу.       — Лучше до, — шепнула Алекс. — Так удобнее.       — Почему? Всегда ж после репы обсуждали всякое…       — Да мне пораньше надо будет уйти, — честно ответила Лючия.       Фоули хмыкнул, окинул её взглядом и, как показалось Алекс, задержал взгляд на шее девушки. Когда же на его лице возникла хитрая ухмылка, Йовчев в своих выводах укрепилась. Едва он открыл рот, чтобы ввернуть что-то колкое, Алекс торопливо зашептала:       — Всё, давайте сосредоточимся на занятии… Мне тоже кровь из носу торопиться надо.       Теперь уже её Марк изучающе оглядел, и Александра насилу сдержала насмешку. По ней уж точно нельзя было судить, зачем она торопится или к кому… А вернее от кого.       Упрямиться Марк, к счастью, не стал — видимо, встал утром с нужной ноги — и, когда зелье было закончено, разговорил профессора Снейпа. «Удобно дружить с любимчиком декана», — подумала Алекс, выходя из класса. Общих уроков больше не было, и Йовчев в одиночестве поспешила на древние руны.       Так и прошёл учебный день, размеренно и спокойно… Однако трудности возникли там, где Алекс совсем не ожидала. Стоя перед самыми дверьми Выручай-комнаты, она обнаружила, что забыла ноты в своей комнате. «Вот блин, придётся тащиться обратно в башню… — Алекс хлопнула себя по лбу и поплелась назад. — Ещё и загадку опять отгадывать нужно… Почему у нас нет пароля, как у Слизерина или Гриффиндора?»       Так, сетуя на жизнь и размышляя о репетиции, Александра совсем не подумала о том, что под вечер коридоры и залы Хогвартса пустеют, что стоило бы добраться до гостиной окольными путями… Йовчев спустилась вниз, прошла мимо класса по заклинаниям, преодолела небольшой каменный мостик, который упирался в галерею у Главного зала, — здесь как-то состоялся их с Джорджем разговор по душам, — открыла врата зала… И на секунду опешила.       По левую руку от Алекс располагалась лестница, и у её основания замер Джордж, удивлённый встрече едва ли не больше, чем сама Александра. «Может, это всё-таки Фред?» — промелькнула мысль. Однако стоило хитрой ухмылке проступить на лице Уизли, как надежда растаяла. Ещё мгновение Алекс колебалась: не побежит же она от него, в самом деле? И не побежит же сам Уизли на неё? Проверять это Йовчев не стала — она резко повернула направо и понеслась по лестнице.       За шаг Александра перепрыгивала по несколько ступенек, лёгкие вскоре стало жечь огнём — до гостиной Когтеврана оставалось всего ничего, но почти весь путь состоял из крутых винтовых лестниц. «Ненавижу сраный бег! — ругалась она про себя, тяжело дыша. — Ненавижу дурацкие лестницы! Почему их вообще здесь так много?» Но как бы она ни старалась, шаги сзади приближались. «Естественно, с такими-то ножищами! Была б я тоже высокая…» — Александра на бегу распахнула дверь, ведущую на мост к Когтевранской башне, и тут же за собой захлопнула. Судя по звуку, торможение у Джорджа вышло жёстким.       — Прости! — на бегу крикнула она, когда дверь за спиной открылась. Холодный осенний воздух резанул лёгкие, и Алекс чуть не закашлялась.       Последняя винтовая лестница — последняя пара пролётов… Алекс никогда ещё так не радовалась сотням часов физподготовки в Дурмстранге. «Чёрт! Загадка!» — вспомнила она и едва не споткнулась от разочарования. Чтобы вызнать загадку, приходилось стучать в бронзовый молоточек, и на это у Александры просто не было времени! С другой стороны, молоточек же был говорящий: может, смилостивится и озвучит вопрос заранее? В отчаянии она крикнула наверх:       — Дверь, дай загадку!       Тишина. Алекс уже подумывала вскочить на перила и, свесившись вниз, попробовать перескочить на нижний лестничный пролёт, но тут раздался нежный мелодичный голос:       — Свет рождает тьму, но что порождает свет?       На мгновение в голове Александры воцарилась тишина. От долгого бега мозг отказывался работать, и всё же, уже на последних ступенях, Йовчев крикнула:       — Свет — часть энергии, а энергия — часть бесконечности.       — Приемлемое рассуждение.       «Приемлемое?!» — возмутилась про себя Александра, но ничего вслух не сказала. Дверь открылась, и она влетела в гостиную, схватила ручку со внутренней стороны и рванула на себя.       — Эй! — крикнул кто-то с той стороны. Похоже, в тот самый миг, когда Алекс попросила о загадке, какой-то когтевранец постучал в дверь.       — Изви… ни…       Пропыхтела она, зная, что никто её уже не услышит. Алекс согнулась пополам, опёршись о колени, кое-как отползла от двери и села на мраморную ступеньку. Сердце колотилось как бешеное, волосы прилипли к шее от пота, ноги дрожали. Из-за двери приглушённо донеслись звуки возни: либо Джордж собирался вызнать новую загадку и ответить на неё, либо когтевранец пытался его спровадить. Алекс стянула с себя очки и утёрла пот со лба.       Пару минут она просидела, пытаясь прийти в себя. За это время так никто и не вошёл в гостиную, и в глубине души Йовчев пожалела незадачливого студента. Однако вместе с усталостью от погони её охватило и другое чувство, острое и томящее — возбуждение. Что, если бы она попалась? Или споткнулась? Или если бы у двери в гостиную вообще не оказалось ни души? Щёки горели, и Александра не знала, от смущения или от бега.       Утром ей одинаково хотелось и выиграть в споре, и проспорить — теперь желанным казался лишь один вариант. Если бы она не забежала в гостиную… Что именно бы сделал Джордж? Разгорячённый от погони, как и сама Алекс, ликующий от победы, взбалмошный и, наверное, такой же жаждущий ласки. Алекс тяжело выдохнула и закрыла лицо ладонями. Фантазии становились всё навязчивее, а её желания, да и жизнь в целом, с каждым днём всё сильнее напоминали неупорядоченный бедлам. Нравилось ли ей это?       «Да», — призналась она, глядя на закрытую дверь. Что, если Джордж всё ещё там? Что, если Алекс притворится — хотя бы для самой себя — наивной дурочкой и выйдет за дверь? «Не притворюсь и не выйду, — резко оборвала она себя, надела очки и поднялась. — А если он там, это проблема. Мне ещё на репетицию бежать».       От одной мысли о беге Йовчев захотелось завыть, а от осознания, что до комнаты ей также придётся пройти пару лестниц — грязно выругаться. Недавнее наваждение не отпускало её, и низ живота требовательно тянуло — Алекс не то что бежать никуда не хотелось, она искренне желала остаться в гостиной, умыться, снять это напряжение и уснуть. Но выбора не было, и Йовчев устало поплелась наверх.       «В самом деле, если Джордж меня поджидает, что делать?» — задавалась Александра вопросом, запихивая ноты в сумку. Пропускать репетицию ей не хотелось — до конца семестра оставалось не так много времени, выступление с каждым днём становилось всё ближе. Когда же Алекс мельком взглянула в зеркало, её осенило.       Был один старый трюк — не самый надёжный, не самый практичный, но при определённом стечении обстоятельств он мог бы ей помочь. «Только вот Джордж не слепой и не тупой, — напомнила себе Александра. — Хотя какие у меня есть варианты?» Йовчев прикрыла глаза и сосредоточилась.       «В конце концов, если хочешь что-то спрятать — спрячь это на самом видном месте», — хмыкнула она, подняв волшебную палочку. Правило действительно работало для вещей — однако поможет ли оно спрятать человека? Это Алекс и предстояло выяснить.