И будет Знак, и познает каждый радость и печаль

Увидев Шерлока на пороге собственного дома, Джон напрягся и выступил вперед. Вслед за ним замолчали гости, и даже Мэри смотрела на происходящее с опаской. Грегори с места не встал, но на всякий случай бросил на Майкрофта ободряющий взгляд. Кто знает, что в голове у этого ненормального? — Не помню, как его звали, но похоже он знал, о чем говорил, — неуверенно ответил гость. — О, ну да, — скривился Шерлок, — Избавлю вас от иллюзий — тот, на кого вы по глупости потратили час жизни, давно выжил из ума, мы с Мориарти лично его расчеты развенчивали. — А вы, значит, эксперты, да? — Слышали что-нибудь о премии Глика? Это вроде Нобелевской премии, только по математике. Хотя откуда вам знать… — И вы ее получили? — Да, черт возьми, они её получили, — вступил в перепалку Джон, привлекая к себе внимание. — Шерлок, что ты здесь делаешь? — Не воображай о себе слишком много, Ватсон, я пришел не к тебе. Холмс-младший даже не повернулся в его сторону. Все его внимание принадлежало Грегу и Майкрофту. И Джон, и Грегори, и сам Майкрофт знали этот взгляд очень хорошо — Шерлок дедуцировал, чтобы через несколько мгновений выдать парочку неприятных, грубых наблюдений. Иных от него не исходило никогда. — И к кому же? И откуда у тебя ключи, черт побери?! Мэри взяла его за руку в надежде успокоить. — Боже, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы подобрать ключ к твоему дому! Грэм, нам надо поговорить. Взоры присутствующих обратились к Лестрейду, все это время сидящему в стороне. — О чем? — удивленно спросил Грег. — Узнаешь, когда поднимешь задницу со стула. Идем! — Шерлок, тебе не кажется, что это уже слишком? — не выдержал Майкрофт и обратился ко всем остальным: — Прошу прощения за резкость моего брата… Только этого, казалось, Шерлок и ждал. Покраснев от возмущения, он подошел к Майкрофту ближе и положил правую руку на спинку его стула. — А что ты здесь делаешь? Решил испробовать обходные пути и завязать дружбу с Ватсоном, чтобы продолжить слежку за мной? Холмс-старший пропустил его тон мимо ушей. — Не будь идиотом, мой драгоценный брат, почему бы не представить, что у меня появилась собственная жизнь? — Когда этот день наступит, я станцую ламбаду! Грэм, ты идешь? — начал терять терпение Шерлок, но Грег даже не пошевелился. — Меня зовут Грег, большое спасибо, — хмуро отозвался Лестрейд. — Не меняй тему! — Насколько я вижу, ты трезв и вполне благополучно выглядишь, с чего мне уходить? Говори здесь, у меня нет секретов ни от Джона, ни от кого-то ещё. — Да что ты будешь делать! Шерлок всплеснул руками в бессилии. Здесь, на территории Ватсона, он не мог козырнуть интеллектом, чтобы добиться того, что ему нужно. И Майкрофт, его чертов брат, конечно же, куда без него! Он просто прекрасен в умении просунуть свой нос в любую дырку! Лестрейд, а вместе с ним и остальные, продолжали ждать. Холмс-младший долго подбирал слова, прежде чем начать, и видит бог, лучше бы он молчал. — Что ж, хорошо, — попытался сохранить лицо Шерлок. — Джим… Майкрофт и Джон подались ближе. — Мне нужно дело, — неожиданно поправил себя он, — Мне. Нужно. Чёртово. Дело! Это был беспроигрышный ход, позволяющий Шерлоку остаться на коне. Лестрейд опустил взгляд и развел руками. — Ты ведь все понимаешь, к чему этот цирк? — спросил он устало. — Нет, не понимаю. У нас что, резко перестали убивать людей по ночам, грабить банки, красть картины в галереях, травить ядом политиков? Что с тобой стало, Лестрейд? Почему ты сидишь здесь, а не обвешиваешь себя вещдоками с мест преступлений? — Департамент не дает разрешений на расследования, и ты это знаешь. — ответил Грегори резко. — Это не зависит от моего желания! — Ах, вот оно что, стало быть, ты сидишь без работы? И на что ты планируешь жить дальше? — Шерлок, довольно! — рявкнул Джон, но тот оставил его без внимания. — Не пропаду, Холмс, спасибо за заботу! — не выдержал Лестрейд, и получил от Майкрофта еще один одобрительный взгляд. — Шерлок, правда, я разберусь. Ты можешь избавить себя от переживаний, если это то, чем ты планировал заняться… — О, уверяю тебя, мне совершенно плевать. Просто хотел поделиться информацией, которая, вероятно, может тебя заинтересовать, и у меня крайне мало времени, так что не мог бы ты ускориться, чтобы мы убрались отсюда поскорее? Услышав это, Грегори бесстрастно рассмеялся. — Я никуда не пойду. — Почему?! — спросил Шерлок с какой-то детской обидой в голосе. Майкрофт продолжал следить за тем, что говорит Лестрейд. И проницательный братец, конечно, не мог этого не заметить, ведь он знает его лучше всех. Сложив дважды два, Шерлок присвистнул и пренебрежительно скривил губы. — О-о-о… Да у нас завязался роман? Джон, Мэри и часть гостей опустили взгляды. Как же все это ужасно выглядит… Майкрофт был в отчаянии. Никогда еще он не чувствовал себя так погано. Конечно, ожидать от брата такта очень глупо, но сейчас казалось, что он попросту осквернил то странное, но светлое ощущение, что испытывал капитан после прогулки с Грегори. Ощущение, которым Майкрофт не хотел делиться ни с кем. — Нет, не вздумай говорить подробности, я этого не переживу!!! — завопил Холмс как сирена. Хотелось заткнуть уши и исчезнуть отсюда навсегда. — Похоже, я ошибся, ты обдолбался в край, так что вали отсюда, — Грег стал серьезен, как никогда. Обличитель правды лишь усмехнулся и плюхнулся задом на табурет. — Только не говори, что ты не знал, Лестрейд, даже небо не дотягивает до моего брата по голубизне, хотя вряд ли кому-то захочется проверить это на практике. Да и тебе подумать не повредит… Пока Майкрофт латал маску безразличия на лице, Джон не выдержал, встал со своего места и подошел к бывшему другу вплотную. — Ещё одно слово… — О, ну да, конечно. Сейчас бравый семьянин Ватсон изречет что-то типа «эй, приятель, ты забываешься»! Грег тоже встал с места, сложил руки между собой и закрыл Майкрофта от взора. — Так и есть, Шерлок. Проваливай. К счастью, до драки не дошло. Оценив положение, Холмс цокнул языком и поднялся. Не велика беда, не приведет Лестрейда сегодня — достанет его завтра. — Ну ладно, — сказал он беспечно, — приятного вечера, рад был пообщаться. И уже на выходе продолжил: — Этот герой, по совместительству мой брат, управляет лодкой, начиненной ядерным оружием под завязку. А до того, как он пришел в морфлот, он натравил Тэтчер отправить на Аргентину такой же напичканный оружием эсминец «Шеффилд». Будь мы не так смекалисты, ваш континент разнесли бы уже в восемьдесят втором. Подумайте об этом, пока будете подавать десерт. — сказал он, направляясь к выходу. Холмс-старший не шелохнулся. Просто сделать вид, что тебе плевать. Надеть маску на лицо, и просто сделать вид. — Майкрофт… — Джон, по-видимому, хотел что-то сказать, но Шерлок заговорил снова. — Майкрофт, сколько ракет ты выпустил? Тебе ведь без разницы, кто отдает приказ — «великая Маргарет» или старый недоумок Блэр? Потом он повернулся к Лестрейду: — Если он тебя разочарует, приходи в «Эврику», займемся реальным делом. Доброй ночи, господа! — сделал он издевательский поклон, прежде чем исчезнуть. В доме воцарилась тягучая, долгая тишина. — Шерлок — наркоман со стажем, — зачем-то сказал Джон, когда все они немного успокоились. — Да какая разница, наркоман он или нет… — глухо возразил Грег, потянувшись за сигаретой. — Шерлок не дурак, и вы знаете это не хуже меня. — Его подначивает Мориарти! — Шерлок ещё до Мориарти предупреждал нас, что война может начаться в любую минуту. — сказал Лестрейд и выпустил дым, — И тебя, Джон, в том числе. — И что я должен был сделать? Бросить вызов Каннингему? Уволиться в запас? — Ты продолжил работать на них, это твой выбор. А теперь нас вот-вот накроет радиоактивное облако, чтоб его! — Джон не имел к этому никакого отношения, — наконец подал голос Майкрофт. — Зато ты имел, не так ли, Майкрофт? На твоей проклятой лодке были ядерные боеголовки! На этот раз тишина стала невыносимой. Джон сокрушенно закрыл глаза, последовала ему и Мэри. Грегори продолжал пускать в сторону Майкрофта дым, и в его взгляде не читалось сочувствия.

***

Ingo Ludwig Frenzel - Demise

Все жизни кончаются Все сердца разбиваются Неравнодушие — это не преимущество. Аксиома, выведенная Майкрофтом за годы жизни, родилась из многочисленных разочарований, когда дело касалось связей. Памятуя, что опыт прежде всего исходит из прожитых ошибок, он их не боялся. Но все менялось, когда речь заходила о людях. Майкрофт не был хорош в социальных связях, и он это знал. Давным-давно, ещё в юности, матушка просветила его об этом. Потом были пара лет спокойной жизни в Шерринфорде, потом Руди умер, и к нему переехал Шерлок. Майкрофт любил дядю, о, это всегда было так. Но дни его были сочтены, и Майкрофту пришлось учиться строить свою жизнь заново. Со временем исчез и Шерлок, обвинив Майкрофта в самом страшном преступлении — преступлении против человека и мира. «Шеффилд» утонул, правда об оружии всплыла наружу, но Майкрофт сумел сохранить в тайне главное — не он, а Шерлок был виновен в утечке информации за границу. Никого не волновал факт того, что на борту суперсекретного эсминца находилось ядерное оружие, способное погубить половину земного шара. Кабинет министров поставил ему в вину лишь утечку данных. Шерлок не смог понять главного: никогда и никого не волнуют человеческие судьбы, потому что эмоции — это не товар, от реализации которого можно извлечь выгоду. Эмоции неэффективны. Руководствуясь эмоциями, люди совершают ошибки. Майкрофт совершил тяжелейшую ошибку, следуя за желанием устроить судьбу брата и приняв его на работу в собственное министерство. Шерлок возненавидел его за это, и совершил свои главные ошибки, после чего путь домой ему оказался закрыт. Его мать, его брат, сам Майкрофт — все они следовали зову сердца, прежде чем оступиться. И тогда Майкрофт поклялся, что похоронит эмоции в своей жизни навсегда. Восемнадцать лет спустя он был готов расписаться в собственном провале, ведь то, что происходило в его душе после слов Грегори, могло называться лишь болью. Он снова чувствовал, и это побуждало действовать. Закрыться. Снизить последствия до минимума, разрубив концы. Исчезнуть. Но он все ещё находился на краю Земли, в чужом доме, без родины и флага. Бежать было некуда. — Прошу меня извинить, — сказал Майкрофт присутствующим, стараясь сохранить лицо. — Мэри, чудесный ужин, спасибо. Он слабо улыбнулся девушке, все ещё испуганно смотревшей на Лестрейда. Обвинять Грегори не хотелось, ведь он не знал ничего из того, что было известно Майкрофту. Его действия были скорее инстинктивными. Воздух за городом становился прохладней к вечеру, но Майкрофт не стал брать куртку. Как есть, в рубашке, он отправился на покатый склон возле дома Ватсонов, откуда открывался прекрасный вид на Мельбурн. Обособленное, тихое место, подходящее для такого неуместного человека, как он. Все, что произошло сегодня у Джона, являлось следствием его слабости. Стоит прекратить взаимодействие с кем-либо из гражданских лиц, если Майкрофт хочет успешного продолжения миссии. Хорошо быть легковерным, не задумываться о долге и проживать свою жизнь в мыслях о рае. Майкрофту были подвластны лишь координаты преисподней. Но Грегори действительно не знал ничего из того, что поведал ему Шерлок в столь хамской манере. Его слова были лишь реакцией, глупой реакцией глупого маленького человека, чья орбита жизни никогда не соприкасалась с политикой. Майкрофт, если он так умен, не может на него злиться — так думал про себя Лестрейд, когда выходил из-за стола и под осуждающий взгляд Мэри шел к выходу. Чертов Шерлок, сваливающийся на них, как гром среди ясного неба! Ему нужно найти Майкрофта, чтобы объяснить ему это. На Гринвейл опускалась ночь. В воздухе стрекотали цикады и слышалось воркование птиц, под звездным небом было так легко затеряться… Но Грегори быстро обошел участок и пару прилегающих улиц, чтобы найти Холмса сидящим на пригорке на покатом склоне. Одинокая темная фигура, прямая поза и взгляд, устремленный вдаль. Лестрейд медленно подошел к нему, опустился на траву и сел рядом. Захваченная со стола бутылка вина перекатилась по ней и осталась в ногах. — Прости, — сказал он тихо, — Я не должен был так говорить. Лицо Майкрофта осталось неподвижным. Просидев без ответа долгое время, он собирался было встать, но Холмс положил руку на колено Грегори и повернулся к нему полностью. — Не уходи. Лестрейд почувствовал, как пьянеет без вина. Майкрофт встал напротив него и вновь посмотрел вдаль. — На «Чарльстоне» действительно были ракеты, это правда, и я этого не скрывал. Такова моя работа, Грегори. Я всю свою жизнь занимаюсь тем, что обеспечиваю безопасность своей страны, тем или иным способом. Когда я получил назначение на флот, я этим гордился. Грегори встал позади него, не решаясь помешать его откровенности. — Самое большое заблуждение человека — это мысль о том, что существует некое мирное время. Это не так. Каждую минуту в одном конкретном месте земного шара происходит война. Люди убивают друг друга, и делают это постоянно. Вся суть моей работы сводилась лишь к тому, чтобы граждан моей страны убивали как можно меньше. И ракеты — это просто способ один из вероятных способов достижения цели. Все наше существование — это война, Грегори, а мы на ней — солдаты. Вот так… я думал раньше. Сейчас я задаю себе только один вопрос. Каждую секунду я спрашиваю себя: где был я, где был ты, где были все мы?! Майкрофт обернулся и посмотрел ему в глаза. Он был прав. Он был чертовски прав. — Сейчас я думаю, что понятия не имею, что не поделили эти два безумных государства. Ни у одного из них не было в распоряжении умных людей, чтобы договориться? Я был у власти, Грегори, и я знаю, что такое необходимые решения, но я, как и ты, никак не могу этого понять! Я анализировал данные, которые приходили мне от знающих людей из министерства обороны. На две стороны приходилось шестьдесят пять тысяч ядерных боеголовок. Я не смог найти в этом смысл. Никакого смысла! Холмс опустил голову и вновь занял место на траве. — Я знаю только, что должен защитить свою мать и своего брата, и я лягу костьми, чтобы этого добиться. Моя мать привязана к своему дому и ни за что не хочет уезжать, а ведь мы оба покинули ее, оба! А Шерлок? Его гений… Он… — Майкрофт закрыл глаза, вспоминая лучшее, что он знал о брате: — Внутри него разум, который подчинил его себе, и с этим нужно справляться. Я знаю, каково это и я могу помочь. У него доброе сердце, ты себе даже не представляешь, насколько… Моя страна, мой дом, моя семья. Вот в чем весь смысл. Майкрофт явно не привык говорить столько и сразу. Он даже не заметил, что говорил о своей матери, как о живом человеке. Закончив монолог, он опустил голову на руки, что сложил на коленях, и глубоко и тяжело вздохнул. — Я понимаю, о чем ты, — ответил ему Грегори. — Я понимаю все, о чем ты говоришь. Полное звезд небо опустилось на пустошь чернильным покрывалом. Лишь слабое свечение издалека подсказывало, что в двадцати милях отсюда гудел тревожный, полный мрака и безысходности Мельбурн. Но пока у них есть эта ночь, будущее переставало казаться важным. Пока есть эта ночь, можно сказать себе «стоп». И они говорили — помногу, обо всем и ни о чем одновременно. Закончилось вино, принесенное Грегом в знак примирения, Майкрофт достал из кармана маленькую бутылочку бренди. «На всякий случай» — пожал он плечами, когда Грегори со смехом уличил его в гедонизме. Около часа ночи Лестрейд признался себе, что пьян. — Знаешь, а я ведь почти женился однажды, — сказал он, начиная путать слоги. — Да-а, было времечко… — Ты? Не могу себе представить, — с улыбкой поддразнил его Холмс. — И кто же была эта счастливая леди? Проклятье, он тоже пьян. Что-то часто в отношении Лестрейда он стал употреблять слово «проклятье». — Мне кажется, ты ее видел. Молли Хупер, работает вместе с Джоном в Адмиралтействе. Майкрофт был близок к тому, чтобы поперхнуться. — Ты встречался с лейтенантом Хупер? — Да, — поднял бровь Грег. — В молодости. Она училась в Национальном институте судебной медицины и проходила практику у нас в AFP. Была такая, знаешь… сочная, аппетитная красотка. Это сейчас она строгая худышка в форме, а тогда… — Будет ли это слишком, если я поинтересуюсь причиной расставания? Грегори посмотрел на него, улыбнулся тону и ответил. — Да все просто, Майкрофт. На одном из мест преступлений она познакомилась с Шерлоком, представляешь? Причем я тогда его не знал. Она сама от меня ушла, а этот охломон ведь и шанса ей не дал. Так и сказал: если ты не умеешь держать хлыст в руках, то нам не о чем говорить. Что это вообще было? Больше восьми лет прошло, а я так и не понял… Хлыст в руках. Ну конечно. Первая любовь, кажется так это называется. Та, что не ржавеет. — Действительно, странно, — плоско улыбнулся Холмс. — Полагаю, именно поэтому она ушла из криминалистики? — Да, и перешла работать к Каннингему. Джон помог, не мог больше смотреть, как она страдает. А потом ещё и выволочку Шерлоку устроил, но когда его волновали такие мелочи… Они оба рассмеялись, вспоминая лицо Шерлока, когда ему читали нотации. — Я все еще не могу уложить в голове, что говорю с человеком, который писал для меня отчеты, — сказал Майкрофт задумчиво. — Это было несложно, — пожал плечами Грег. — Я присматривал за Шерлоком, но не только потому, что так хотел ты. Он… хороший человек, где-то в глубине души, не так ли? И я всегда это знал. Мир вокруг влияет на него больше, чем кажется со стороны. Когда началась вся эта заварушка, он места себе не находил. Но тогда, кажется, еще не наркоманил… — И что же на это повлияло? — глухо спросил Майкрофт. — Да много всего, но больше — ссора с Ватсоном. Я думаю, именно это. Они были лучшими друзьями около десяти лет. Потом Джон понял, что не может совмещать беготню за преступниками с семьей, и Шерлок обиделся. Кажется, я единственный человек, которого он ещё не обвинил в предательстве, — невесело усмехнулся Грег. Все ещё впереди, — хотелось сказать Майкрофту, — Стоит ему узнать, что мы сидим здесь вот так… — Но ты, похоже, огреб от него раньше всех, — проницательно подвел итог Лестрейд. — Да, пожалуй, это так. — Не поделишься? В глазах Грегори читался искренний интерес, и Майкрофт сдался. В конце концов, мир давно лежит в руинах. Кому нужны его законсервированные тайны? Он загадочно посмотрел на Лестрейда, и начал свой долгий рассказ. — Шерлок приревновал меня к Тэтчер. Рудольфу Шерринфорду было пятьдесят два, когда Майкрофт переехал к нему в замок. Большую часть жизни он служил агентом при МИ-6, но в последние годы здоровье стало подводить, и он задумался о протеже. Деньги перестали иметь значение, но опыт и связи, приобретенные им в разведке, позволили вступить в партию тори — партию консерваторов, старейшую в истории британских островов. В стране с конституционной монархией власть по определению находилась в руках премьер-министра, а он, в свою очередь, выдвигался от имени своей партии. Победы ковались руками тех, кто одерживал верх в бесконечных спорах между правящей партией и оппозицией. Майкрофт впервые попал на собрание партии тори в 1975 году, когда у власти стояли лейбористы. И в том же семьдесят пятом партию тори возглавляет Маргарет Тэтчер, выходец из Теневого кабинета при Её величестве. И это было удивительно, ведь тори — самая консервативная и мужская партия из возможных. Знаменитые собрания членов в закрытых клубах, с сигарой и бокалом виски будним вечером — это все про тори. Руди привел его на заседание в клуб «Диоген», и Майкрофт осознал, что его путь отныне будет связан именно с ними. Споры между присутствующими касались сугубо экономических проблем: в стране царила безработица, бастовали шахтеры и рабочие автомобильных заводов, фунт стерлингов дешевел на фоне распада Британской империи. Маргарет, с её знаниями в области финансов, великолепной памятью и дотошностью громила оппонентов фактами и заключениями. Выступая за экономию и сокращение расходов, она пыталась донести свою позицию до всех. И все это — в зале, где все готовы к бою, владеют ораторским мастерством и не намерены сдаваться. Сэр Алек Дуглас Хьюм, министр иностранных дел при лейбористах, сказал о ней: — Она умна и изворотлива, как все мы, вместе взятые, так что лучше бы нам глядеть в оба. Потом были дебаты с лейбористами, где она блестяще расправлялась с «расхитителями бюджета». Экономический кризис входил в острую фазу, и стране требовались перемены. Маргарет готовила программу для выдвижения в премьер-министры. Все это время рядом с ней находился Майкрофт. Ему импонировала решительность этой хрупкой на вид блондинки, уверенность в себе и желание изменить общество к лучшему. Статус оппозиционера не влек Маргарет. Она хотела большего, и была готова на всё. Майкрофт обращал её внимание на оппонентов, когда те затевали нечестную игру, помогал в частном порядке, анализировал документы. И разделял с ней негодование, когда инициативы не находили понимания в обществе, а такое происходило почти всегда. Чего стоили знаменитые демонстрации с лозунгом «Тэтчер — похитительница молока», когда она, в бытность теневым министром образования, выступила против расходов на бесплатное молоко в начальных школах. Нововведения оказывались бесполезны — социум не обратил внимания ни на увеличение количества детских садов, ни на программы профориентации, модернизация технических колледжей также потерпела провал в прессе. Одна громкая инициатива, и к имени приращивается обидное прозвище, какая жалость. И пусть за Маргарет говорили высвобожденные на благо бюджетные цифры, обществу было плевать. Тогда она часто плакала, и не раз — перед Майкрофтом. На его вопрос, стоит ли должность столь колоссального давления, она отвечала резко и решительно: — И не подумаю. Меня никогда не заставят поступать против моего желания! И вновь заговаривала с ним об очередном неоднозначном постановлении. Твердость, с которой Маргарет проталкивала свою политику, начинала приносить плоды. «Дэйли Телеграф» замечает, что «ямочки на её щеках состоят из железа». Ни одно из пленарных заседаний не обделено яростными спорами о сути предлагаемых партией тори реформ. В 1978 году она прямо заявляет премьер-министру Хиту о несостоятельности лейбористов, и бросает ему в лицо информацию о собственной кандидатуре на премьерское место. Она теперь — героиня первых полос. За её нарядами следит «Вог», её фразы разлетаются по джентельменским клубам как горячие пирожки. В пятидесятый день рождения Маргарет Майкрофт дарит ей отшлифованную до блеска речь для предстоящих выборов и преклоняет перед ней колено. Но это был не единственный подарок. В знак уважения Холмс достает из ниоткуда оригинал приветственного монолога Черчилля на коронацию Её Величества с правками автора, и вручает ей его накануне дня голосования. Маргарет обнимает его, как друга, и в качестве благодарности говорит три слова, которые он запомнит навсегда. — Никогда не сдавайся. Он запоминал все. Тонкости ведения дебатов и уловки противников, чтобы сокрушить оппонента, уроки дипломатии и умение преподносить себя в обществе. Годы в Теневом кабинете при партии тори стали его университетами, позволившими в 1979-м привести консерваторов к долгожданной победе. — Так я оказался на вершине власти. Грегори взирал на него, как на воплощенного бога. Ни одно слово не ускользнуло от его внимания, и Холмс не мог этого не заметить. Ещё никто и никогда не слушал его столь внимательно и искренне — кроме Маргарет, конечно. Она была другом, благодарным слушателем и советчиком, определившим линию его поведения на все последующие годы. Хотел бы Майкрофт, чтобы и Грегори задержался рядом с ним. — Охренеть, — сказал Лестрейд в конце концов. Майкрофт улыбнулся, поглядывая на него со стороны. — Ты хочешь сказать, что пил чай с Тэтчер несколько лет подряд? Боже правый, — Грегори казался и окрыленным, и раздавленным одновременно. — И не только чай, — сказал Холмс беспечно. — Ты меня разыгрываешь. Этого просто не может быть! — И почему же? — Так какого черта ты тогда оказался на лодке?! — закономерно спросил его визави. Майкрофт повел плечами и постарался стереть горечь с лица. — Олимп — местечко весьма непостоянное, — сказал он уклончиво, — Прошли годы, и… наши пути вынуждены были разойтись. Лестрейд не стал ничего уточнять. Понял, видимо, что конкретики больше не услышит. — И что же Шерлок? — перевел он разговор в знакомое русло, — Они же не могли пересечься… — В то время я больше всего походил на человека, как сказал мне однажды он, — рассмеялся Холмс тихо, — Полагаю, мое восхищение Маргарет заставило его думать, что в его основе лежит романтический интерес, но уверяю тебя, это абсолютно не так. — У тебя тогда уже кто-то? — Нет, Грегори. Майкрофт отвернулся, но сказал это спокойно. — …Совсем? — Грегори шел по опасному льду, но остановиться уже не мог. — Скоро рассвет, — сказал Холмс отвлеченно, — Ещё немного, и мы встретим здесь утро. Они были пьяны. Очень. Но самообладание, кажется, все ещё работало на них. Вздохнув, Майкрофт первым встал на ноги, подал руку Лестрейду и все еще улыбаясь, проследовал за ним в дом. В конце концов, никто и ничто не указывало на то, что Грегори могут нравиться мужчины.

Christopher Gordon - On The Jetty

К моменту их возвращения в доме Ватсонов царил сон. На цыпочках Грегори проводил Холмса в его комнату, зажег лампу на столе и не решаясь подойти ближе, встал напротив него. — Как у вас там говорят: в дрова, в сопли, в хлам или в стельку? — спросил он с шалой улыбкой капитана. — В стельку. Майкрофт чувствовал, что он стоит здесь не просто так, но… поверить в очевидное было слишком сложно. Запутанный алкоголем мозг работал не в полную силу, но выдать кривоватый анализ вероятных вариантов все-таки смог. Ни один из них не был знаком Холмсу, и он вновь вернулся в любимое состояние оловянного солдатика, напряженный и смотрящий на Грегори, как мышь на крупу. — Спасибо, Майкрофт, — увидев в его глазах напряжение, Лестрейд не стал настаивать. — Как бы там ни было, мне было хорошо сегодня. — Мне тоже, — сказал Холмс на автомате. Ещё одна улыбка, и Грегори закрывает дверь спальни, чтобы убраться к себе и плюхнуться на диван. Сон одолел его слишком быстро, и заметить, как Майкрофт возвращается к нему в комнату, чтобы полюбоваться спящим мужчиной, он не смог. Воистину, если Бог существовал, он воплотил в Грегори свои лучшие черты. Майкрофт сбережет их все и будет вспоминать, когда тяжесть существования станет непосильной. Он вздохнул, шагнул ближе и накрыл Грегори одеялом, не забыв выключить нижний свет. — Спокойной ночи. До рассвета оставалась пара бессонных часов.

***

— Доброе утро, Мельбурн! В эфире новости выходного дня. Сегодня девятнадцатое февраля две тысячи первого года, температура воздуха в центральной части города плюс двадцать девять по Цельсию, ожидаются дожди. Данные радиоактивного фона на Виктория-стрит уточняются. А теперь о новостях за прошедшие сутки… Утро воскресенья встретило Майкрофта воспоминанием о Шерлоке, который ушел из дома Ватсонов на ночь глядя. На чем он, черт побери, добрался до Гринвейла? Судя по сводкам новостей, автомобильный поток из Мельбурна скорее мертв, чем жив. Да и сам Холмс ни одной машины за вчерашний день не встретил. Не летает же он на вертолете, в самом деле. Что ж, раз Каннингем ждет их только завтра, есть время вернуться на лодку и заняться поисками брата вплотную. Не стоит злоупотреблять гостеприимством Ватсона, которому и самому предстоят сборы. Сам Джон потратил остатки бензина, чтобы довезти гостей до вокзала. Условившись увидеться в Адмиралтействе в понедельник, они разъехались — Майкрофт и Грегори на поезде, Ватсон отправился ставить машину в гараж. Очевидно, навсегда. Около полудня они были в Мельбурне, довольные погодой и проведенным временем вместе. Так, по крайней мере, выглядело со стороны. В довершение встречи Грегори положил ему в карман рубашки свой номер телефона. — Если будет время, звони, покажу тебе город, — сказал он с улыбкой. — Ваше правительство уже загрузило нас работой. Но я позвоню, — пообещал Майкрофт и подал ему руку на прощание. Лишь кончики пальцев задержались на мгновение в чужих, но что это, и правда, могло значить. Холмс проводил уходящего от него Лестрейда взглядом. Привокзальная площадь была полна людей, и он скрылся из виду почти сразу. Встретятся ли они ещё когда-нибудь? Майкрофт в этом сомневался. Тяжесть их положения вновь довлела над всем остальным, не позволяя расслабиться. Ему следует найти Шерлока как можно быстрее, и может быть, перед отплытием он действительно позволит себе уделить время сантиментам. Само собой, Шерлок и не думал отвечать на звонки брата. Вернувшись домой на машине Джима, он все утро раздумывал, как сообщить Мориарти о провале. Не то что бы он боялся, но плавать по волнам меняющегося настроения его дружка совсем не хотелось. Джим всегда выбирал лучшее, это касалось дома, манер поведения, способов проведения операций и игры, и само собой, если он выбрал Лестрейда, значит, для него уже приготовлена определенная роль. Чертов ад, как сложно выбраться из ямы, которую он сам же и создал! Возможно, следовало быть поосторожнее в словах, и тогда Лестрейд не был бы так упрям. А может, на него повлиял Майкрофт. Сукин сын оказался тут как тут, неведомым образом пронюхав о том, что к Грегу отправился Шерлок. Как ему это удается? И Джона ведь очаровал. Чем? То, что Джим работал в поту, было ясно сразу. Офис в «Эврике» гудел, как улей и был похож на филиал психбольницы — то там, то тут сновали отрешенные люди в рваных тряпках и с сумками за плечами, в подсобных помещениях кормили чьих-то детей, сам Мориарти восседал за столом и раздавал указания своему второму помощнику Морану. Шерлок был знаком с ним года два, и все это время со стороны полковника не высказывалось ничего, что смахивало бы на неприязнь. Втайне он даже гордился — значит, выдрессирован Джимом так, что не стоит и сомневаться в собственной важности. Правда, кто выдрессирован и кто именно важен, временами становилось неясно. Сейчас же бывший полковник Себастьян Моран на пару с Мориарти продумывали, как провести шествие «брошенных на произвол судьбы беженцев». Каждое действие Джима означало определенный ход в игре, которой он опутывал Мельбурн. Каждый день — новое шествие, каждое шествие — новый ход игры. И чем ближе становилось облако, тем сильнее росла сеть его акций, настоящая сеть с исполнителями и кукловодами, призванная разрушить общественный порядок любой ценой. И торжество инженерной мысли, главное детище Мориарти — собственноручно сконструированные ловушки, призванные устроить в скорбный час грандиозную бойню, уже обретали реальные черты. «Прекрасная Эми», конечно, станет первой из них. — Извини, но твоя машина — просто исчадие ада, — выкрутился Шерлок, когда появился в дверях. — Я шел пешком до деревни, в которой похоронил себя Ватсон! — В следующий раз возьми другую, — невозмутимо ответил Джим. Совершенная в своей красоте спортивная «Феррари» наверняка обиделась на обман, если бы могла. Холмс пообещал себе искупить вину и выкатать «детку» в другой раз. — Ты даже не поинтересуешься, как я вернулся обратно? — Уверен, способ ты придумал самый убедительный, — повернулся к нему Мориарти. — Что-нибудь ещё? Шерлок на миг замер. И это все, что он готов сказать по поводу его провала? После того, как он избавился от опеки Майкрофта, поверить в то, что его снова могут «читать», было сложно. А уж непредсказуемость его дорогого друга тем более. — У тебя на лице написано, что ты проебался, дарлинг. Завтра утром мне надо вывести толпу вот этих — Джим показал на очередь за похлебкой: — оборванцев к ратуше, и знаешь ли, возни с ними побольше, чем с твоими любимыми фанатиками. Так что отложим твою экзекуцию на время, договорились? — А-а-а… — бестолково протянул Шерлок и наконец двинулся дальше, пожимать руку Морану. Они поздоровались друг с другом, и Джим ввел Холмса в курс дела. — Пока ты был в Гринвейле, Себастьян устроил обработку группе беженцев с берегов Кораллового моря. В Таунсвилле началась третья стадия, — поведал он монотонно, — они здесь больше недели. Люди там простые, особо выдумывать не пришлось. Давили стандартно: на юге вас никто не ждет, апартаментов не дадут, жрать нечего, приходите к дядюшке Джиму, и он вас спасет, — улыбнулся он Шерлоку и Морану. Себастьян кивнул в знак согласия и показал Шерлоку план, начерченный на передвижной доске. — Раз уж у нас пока нет Лестрейда, я сам буду командовать людьми. Я зародил в их головы утку о пособиях, которые платят группам посолиднее, и завтра, если все пойдет по плану, они потребуют у власти свое. — Какова моя роль в этой акции? — деловито спросил Шерлок. — А твоя роль самая важная, — Мориарти положил свою руку на его. — Я хочу удостовериться, что твой брат нам не повредит. Ты сможешь это гарантировать? — Майкрофт не настолько отчаялся, чтобы разговаривать с кем-то на улицах. Не думаю, что от него стоит ждать проблем. — С людьми он, может, и не поговорит, а вот натравить полицию может, — возразил Джим, — он ведь якшается с твоим Лестрейдом, Шерри. Иначе с чего бы ему тебе отказывать? Шерлок на время призадумался. — Даже если и так, он здесь чужой. Его приказы ничего не значат. Никто не будет слушать военного с корабля страны-агрессора, о чем ты любезно просветил весь город. — Хорошо, если так, — не сдавался Джим, — и все-таки я хотел бы с ним повидаться. В этот момент Холмс пил воду, и все, что было в его рту, быстро вылетело обратно. — Что?! — закричал он удивленно. — Не волнуйся, я не заставлю тебя бегать за ним по всему городу, — усмехнулся Джим, — Я отправил ему «привет» сегодня утром. И если не ошибся, то к вечеру твой брат будет здесь. Моран подвел Шерлока к окну, из которого открывался вид на центральную Виктория-стрит. Два билборда возле трамвайной линии поочередно показывали одну и ту же картину: Мориарти в излюбленном галстуке на красном фоне ублюдочно спрашивает, не скучал ли по нему кто. — Прелесть большого круга знакомств в том, что рано или поздно тебе становится должен весь город. И тогда можно цеплять за ниточки любого, кто может быть полезен, — широко улыбнулся Джим. — Однажды я оказался в казино с директором рекламного агентства. Он проиграл около миллиона, кажется. К счастью, я был неподалеку. Пришлось выручить беднягу, — добавил он с гордостью: — Пара минут беседы с крупье, и он отыгрался, а крупье прострелил себе голову на следующий день. Об этом писали во всех городских газетах! — Не сомневаюсь, — Шерлок оценил подарок судьбы, но все же на мгновение поежился. — Ты ведь помнишь, о чем я тебя просил? Взгляд его оставался серьезным, и Мориарти тотчас изменился в лице, убирая с него браваду. — Ты все еще не передумал насчет его ликвидации? — спросил он Холмса. — Майкрофт должен остаться вне игры, — твердо ответил Шерлок, — и я останусь в ней только при соблюдении моего условия, Джим. Мориарти, очевидно, не любил, когда ему ставили условия. Некоторых за подобные огрехи он отправил на тот свет, но с Шерлоком все было иначе. Холмс не мог судить наверняка — до сих пор, спустя несколько лет знакомства, — но чувствовал, что отнюдь небезразличен ему. Отношения с Джимом были самой большой авантюрой за всю его жизнь, заставляя мозги кипеть, а сердце — усиленно качать кровь, но тема брата по-прежнему оставалась под негласным табу. И наблюдая за ним сейчас, Холмс догадывался, что строптивость по принципиальному вопросу только добавит ему очков. — Я понял, понял, — кокетливо поигрывал заряженным «Глоком» Джим, — будь по-твоему, дарлинг. Шерлок выхватил из его рук пистолет и со стоном вытащил из него патроны. — Прибереги оружие для спальни, если так хочется поиграть, — прошипел он в губы Джима, — а теперь давай работать. Морану, привычно наблюдавшему за ними со стороны, оставалось лишь вздохнуть.

***

Посадив Майкрофта и Грега на поезд, Джон задержался на вокзале ещё на полчаса. В раздумьях он скурил полпачки дефицитных ныне сигарет, но повод для подобного расточительства имелся вполне весомый. С появлением в его жизни Шерлока на его сердце появилась рана, которая временами затягивалась, но не переставала кровить. Всё, что он сказал вчера, осталось в его памяти и не сотрется уже никогда. Шерлок выглядел ужасно. Запавшие глаза, покрасневшие веки и тремор рук не были новостью для Джона, но никогда ещё в его глазах не сквозило такой обреченности. Встреча с братом, как и ожидалось, не вдохновила его смягчиться. Как лакмусовая бумага, настроение Холмса ярче всего передавало настроение вокруг, и не было в доме Джона человека, кто не понимал бы его (на самом деле). Джон должен поплыть на «Чарльстоне» и убедиться в теории Нордстрома наяву, чтобы суметь вновь посмотреть Шерлоку в глаза. Ему придется рассказать об этом Мэри, и видит бог, Джон был готов ко всему, но оставалось еще одно дело, не терпевшее больше отлагательств. Подгадав следующий поезд, Ватсон отправился в Мельбурн, в единственный — и пока строго засекреченный — на весь город пункт выдачи смертельных таблеток. Он узнал об их существовании от Каннингема ещё в декабре. В Австралии проживало почти двадцать миллионов человек, и большая часть из них на южном побережье. Когда в Сингапуре началась первая стадия, правительство разработало программу легального умерщвления граждан, позволяющую в нужный момент развернуть мобильное производство. В Индонезии и Сингапуре ею уже вовсю пользовались, и очередь дошла до северных районов его собственной страны. В Дарвине уже стояли очереди за суицидом, а Мэри все ещё мечтала закончить ремонт. Джон на мгновение остановился перед входом, выискивая в себе мужество. Он не должен идти в аптеку за таблетками, обещающими быструю смерть. Ему всего тридцать шесть, он военный доктор в расцвете карьеры и отец маленькой дочери, которой всего два… Он не должен заканчивать свою жизнь, и не должен предлагать сделать это Мэри. Это так несправедливо. Это так больно... Чёрт. Гребаная жизнь. Грёбаная смерть! И если у него так сильно дрожат руки, что можно говорить о Шерлоке? Сплюнув на пол, Ватсон поймал провизора у входа в пункт и направился к кассе. Полноватый мужчина средних лет с интеллигентным лицом участливо смотрел на него, ожидая указаний. — Я знаю, что вы уже получили таблетки… — сказал Джон так твердо, как только мог. Провизор изменился в лице, но тоже, как и Ватсон, попытался это скрыть. — Простите, но они пока не выдаются. — Меня направляют в плавание, — сбивчиво объяснил Джон, держа в руках удостоверение, — я не знаю, когда вернусь. Я могу вообще не вернуться. У меня есть жена и дочь, понимаешь, приятель? — Вы должны получить разрешение вашего командования, — развел руками провизор, — Правительство пока запретило их выдавать. Джону нечего было возразить, и он, кивнув с горечью, развернулся обратно. Уже на выходе из аптеки его окликнул упавший голос: — Да какого черта! Нам всем конец через пару месяцев… Провизор догнал его и положил в ладонь три одинаковых упаковки. — Знаешь, что это? Джон мотнул головой. — Блокатор сердечного ритма. Смерть… наступает безболезненно через пару минут. Ложка — для вас, шприц — для домашних животных… и детей. Для Рози. — Неплохая концовка для человеческой комедии, верно? Маленькая голубая таблетка… Джон вновь кивнул. Его губы дрожали, и он мог заметить, как старательно выговаривал слова провизор. Они не знали друг друга, но каждый из них прокручивал в голове свой скорый, грамотный и чертовски циничный финал. — Удачи, — пожал руку Ватсона мужчина, и Джон не понимал сейчас никого лучше, чем его.