Чувства и предубеждение в Соборе св. Павла

      Эйлин оказалась настоящим ангелом.       Первым делом, переехав в коттедж, она сделала из пригодного для жизни жилища уютное и приятное глазу место. В Бирмингеме она купила шторы, скатерти и салфетки, которые позже вышила, новое постельное бельё, немного безделушек для украшения гостиной… Когда через три недели её труды закончились, леди Кэтрин посетила коттедж во второй раз после свадьбы, и отметила обновления положительным комментарием.       — Да, мистер Монтгомери сделал правильный выбор, — сказала она, выходя из коттеджа. — Надеюсь, вы будете счастливы здесь.       — Благодарю вас, леди де Моран.       — Вы можете называть меня леди Кэтрин, дорогая.       Вторым успехом Эйлин стали отношения с мальчиками. Гарри изначально с настороженостью воспринял новость, что его брат и эта мисс поженятся. Он боялся, что теперь всё будет как в сказах, когда появляется злая мачеха. Но ничего подобного не произошло. Конечно, Эйлин, в отличие от Джеймса, почти всё время находилась дома и потому могла тут же разрешать конфликты между хитроватым Гарри и простодушным Томасом. Самым большим изменением в их жизни стало появление более точного распорядка дня, к тому же Эйлин сама занималась с ними, ведь Джеймс не мог уделять этому достаточно времени.       Она не была против и его занятий наукой. Даже напротив: часто она, отправив мальчишек в спальни, присоединялась к Джеймсу в библиотеке и с интересом слушала его рассказы. Её образование не было столь же хорошим, как у дам из богатых семей, и потому Эйлин, видя, насколько умный и образованный у неё муж, всеми силами старалась соответствовать.              Чем больше времени проходило со свадьбы, тем лучше Джеймс понимал, чего лишал себя все прошедшие годы. Он наконец мог назвать себя счастливым человеком. У него неплохой доход, прекрасная жена, он занимается любимыми вещами — чего ещё желать простому смертному?       На следующий год он отправит Гарри в школу, быть может, при Оксфорде. Об образовании Томаса он думал гораздо больше, но не видел хороших вариантов: он боялся, что его затравят другие ученики и преподаватели. Возможно, будет лучше, если он сам станет обучать его всем предметам, пока дело не дойдёт до университета. А там юноши всё ещё, конечно, не в самом разумном возрасте, но уже и не настолько бездумно жестокие, как в школе.       Однажды он поделился своими размышлениями с Эйлин, и она с сожалением отметила, что он прав в своих предположениях.       — В школе, где я училась, все годы унижали одну девочку только за то, что у неё были рыжие волосы. Словно это зависело от неё! У неё были подруги, и они защищали её от других девочек. Но против преподавательниц мы все были бессильны. А Томас, к сожалению, совершенно не умеет за себя постоять.       — Тогда, быть может, как раз стоит его туда отправить? Здесь, где его любят и не смотрят на него косо, он никогда не научится давать отпор.       — Нет, — покачала она головой. — Он даже Гарри не может ответить, а ведь он младше его и не такой крупный. Там его просто сломают, его нельзя туда отдавать. Но мы что-нибудь придумаем.       На том и остановились.       Так прошло полгода, когда одним воскресным утром, после завтрака, Эйлин сообщила, что у них будет ребёнок.       На несколько мгновений Джеймс онемел и разучился дышать. Но, едва первоначальный шок спал, он с радостным возгласом подхватил Эйлин в объятия и закружил её. У них будет ребёнок!       На службу он буквально летел, не стесняясь своего ликующего вида. И даже перешёптывания прихожан его в этот день нисколько не смущали. Пусть знают, пусть говорят — он счастлив, и это главное.       Но с течением времени выяснилось, что в действительности всё не так легко, как им казалось. Врач, осмотрев Эйлин, которая к этому моменту была уже на пятом месяце, сказал Джеймсу, что роды будут трудными, поскольку у его жены довольно узкие бёдра.       — И насколько конкретно это опасно? — мрачно спросил Джеймс.       — Сейчас ещё трудно сказать определённо, срок ещё слишком маленький. Но по моему опыту опасность весьма велика. Если ваша жена разрешится удачно, то, боюсь, вам придётся в дальнейшем исключить такие отношения.       — Я вас понял, спасибо…       Увы, доктор оказался прав в своих худших предположениях. Роды оказались ещё более трудными, чем они все думали, они длились больше двенадцати часов, Эйлин потеряла много крови, а ребёнок… Их дочь не выжила.       Когда Джеймса наконец впустили в её спальню, он едва не упал. Её рубашка, постель наполовину были залиты кровью. Но сама Эйлин выглядела так, будто крепко спала, не слыша разговора доктора и служанок. Рядом с Эйлин лежало спелёнутое тело их ребёнка.       Джеймс сел на кровать рядом и поцеловал жену в лоб. Он был ещё тёплый.       — Вы не могли ошибиться? Может, она ещё жива? — он убрал пряди с её лица, не чувствуя, как по его щекам текут слёзы.       — Сожалею, мистер Монтгомери. Примите мои соболезнования.              Спустя несколько дней, которые Джеймс провёл, не выходя из своей комнаты, в оплакивании жены и дочери и в молитвах за их души, он всё же нашёл силы поговорить с мальчиками.       — Миссис Эйлин забрали ангелы, теперь она будет присматривать за нами с небес, — выдавил он.       Гарри долго осмысливал услышвнное, а Томас только серьёзно кивнул. Прежде Джеймс не задумывался, что он видел в детстве. Значит, и это не обошло его стороной.       — Мы теперь будем жить, как раньше? — спросил после долгого молчания Гарри.       — Пока что да. Но это не навсегда.              Джеймс своими руками вписал в приходскую книгу скорбные строки и, захлопнув её, сделал несколько глотков бурбона. Прежде он презирал такие методы, но сейчас он думал, что ещё немного — и он сойдёт с ума.              — Соболезную, мистер Монтгомери, — искренне сказала леди Кэтрин. — Что вы намерены делать теперь?       — Честно говоря, я ещё об этом не думал, но…       — Вы не можете здесь оставаться. Это вы хотели сказать?       — Да. Прошу простить, что я так подвожу вас, но мне слишком тяжело. Здесь всё теперь напоминает о ней.       — Господи, мистер Монтгомери! Как вы могли подумать, что я виню вас? Это трагедия, никто не может осудить вас. Я напишу в Лондон одному старому знакомому, он подыщет вам приход. Если научитесь играт ь по правилам, поверьте, вас ждёт успех.