Муза

      Герда сделала ещё один рывок и смогла забрать вещи. Эйнар шокированно смотрел на жену.       — Герда, что ты такое говоришь? — Эйнар выкинул окурок в окно и ткнул пальцем в костюм, который Герда бережно прижимала к груди.       Она, поймав себя на том, что впервые чувствует уверенность, сказала:       — Говорю, что Густаво пробуждает во мне силу, уверенность, убивает страх, — уже более спокойно сообщила она, подходя ближе. — Ты же тоже чувствовал себя иначе в женском обличии?       — Нет, Герда, не чувствовал, — покачал головой Эйнар, тяжело выдыхая. Закрыв окно, Эйнар задвинул шторы и сделал несколько шагов назад.       — Главное, когда наиграешься в уверенную и независимую, не забудь вернуть себя, пожалуйста, я буду очень скучать, — тихо попросил он, соглашаясь жить пока не только с Гердой. — Сменить пол я тебе не позволю, Герда, и денег не дам, — шикнул Эйнар, касаясь кончика еë носа мягкими, тëплыми губами. Герда зажмурилась. Ей уже давно нежности мужа не приносили ни удовольствия, ни успокоения.       — Заработаю тогда сама, — хитро улыбнулась Герда своей маленькой победе и, не позволив больше себя трогать, вздёрнула подбородок выше. Резко развернувшись, она быстро ушла.       Расправив смокинг, Герда аккуратно сложила его в шкаф. Разделась и, стараясь ни о чём не думать, легла на разобранную постель. Эйнар вошёл следом, стягивая с плеч подтяжки и задумчиво глядя на неё.       — Хочешь заняться любовью? — спросила он, разглядывая обнажённую Герду, но она упорно не смотрела на него.       — Не хочу, — ответила та и накрылась одеялом с головой, желая спрятаться. — Завтра в обед у меня встреча с Расмусом, — добавила она из-под одеяла, крепко держа край над головой.       — Покажешь картины с Лили? —тихо спросил, прикрыв глаза, Эйнар.       — И Густаво. Я доработаю картины и добавлю его к Лили, — она стала прорисовывать в голове то, что должно получиться. — Покажу пока пару картин, надеюсь, что этого будет достаточно.       Герда напряглась, когда тело мужа опустилось рядом с ней, и его ладонь легла на её бедро.       — Хорошо, как скажешь, — грустно улыбнулся он, убирая руку. Всё было так, как она хотела, но совсем не так, как хотел он.

***

      Долгожданное утро наступило. Сквозь плотные голубые шторы пробивался яркий солнечный свет. Герда открыла глаза и, заметив отсутствие мужа, немедленно встала, заварила кофе и отправилась дорабатывать сюжеты в мастерскую.       — Моя дорогая Лили, — ласково произнесла она, подписав первую работу. На ней был изображён мужчина с женскими чертами лица, стоящий перед зеркалом в одной прозрачной сорочке. Еë необычная Лили расчёсывала рыжие волосы и с удовольствием смотрела на своё отражение. Но вдруг дивное наваждение рассеялось, и её улыбка исчезла. Как вышло так, что она, Лили, прекрасный цветок, родилась мужчиной?! Природа вдоволь посмеялась над ней. Герде, как и героине, стало грустно, ведь они обе не знали, как избавиться от этого ненавистного члена. Тогда Герда ехидно улыбнулась и пририсовала выпуклость между ног бедняжки.       — Вот, совсем другое дело!       «Густаво и Лили. Первая встреча», — появилось на втором полотне. Герде безумно нравилось видеть Густаво на полотне, проявление своей мужской стороны. Она вновь почувствовала прилив сил и тоже пририсовала себе выпуклость, чуть больше, чем у Эйнара. Нельзя было переборщить с размером, чтобы не обидеть мужа.       Она изобразила себя и Лили целующимися, а затем просто стоящими напротив друг друга. Их взгляды были полны страсти. Герде не терпелось продемонстрировать картины. Она медленно вздохнула и выдохнула. Хотелось поскорее услышать: «О Герда, наконец-то ты нашла изюминку! И почему персонажи так похожи на тебя и твоего мужа?!»

***

      — Герда, поздравляю, у тебя получилось. Кто же модель и так похожи на...       — Это я и Эйнар, только наоборот.       Герда всё же рискнула ответить правду. Что ей было скрывать? Она же художница, человек творчества, как-никак.       — Очень хорошо, покупаю.       Герда не могла поверить своим ушам, но Расмус никогда не врал.       — У вас есть ещё?       — В студии осталась парочка, но это пока что наброски, — честно ответила Герда, теребя в руке шляпу и иногда поглядывая на рисунки. Радость не покидала её.       — Я надеюсь, что и их принесёте.       — Разумеется.       — Тогда ждите письма. Как только продам картины, сразу же с вами свяжусь.       — Спасибо мсье, я буду ждать, — попрощалась Герда и впервые вышла от Расмуса с пустыми руками.

***

      Пока муж отсутствовал, Герда переоделась в мужскую одежду, приклеила бороду и усы и спрятала волосы под париком.       Она вышла на улицу и начала прохаживаться вдоль жёлтых двухэтажных домов, кафе и магазинов. Зайдя в один из бутиков, прикупила несколько костюмов, идеально севших на Густаво. Выбрав подходящую обувь, носки и нижнее бельё, она решительно отправилась гулять дальше.       Герда зашла в кафе на причале и, сев за столик, внимательно наблюдала за мужчинами, перенимая их манеры, жесты, тон, и даже эмоции. Мужской мир казался таким непривычным, полным какой-то другой, неизведанной энергии.       В незнакомых лицах, казалось, не было ни малейшего намека на неуверенность, и она чувствовала себя так же уверенно, когда спасала девушку в образе Густаво.       "Нужно испытать мужскую любовь во всех её проявлениях", — подумала Герда. Хотелось ли ей доминировать в отношениях? Да, хотелось. И ещё больше хотелось почувствовать всё то, что ощущает мужчина, входя внутрь женщины. Герда протяжно выдохнула от захлестнувших её мыслей и накатывающего возбуждения.

***

      — Почему ты в мужской пижаме? — поинтересовался Эйнар, увидев жену не в привычной атласной сорочке с красивыми кружевами на лямках, а в штанах и рубашке, совсем как у него.       — Это новая я, — спокойно сказала Герда, забираясь в постель. — Иди же ко мне, Лили.       Эйнар отрицательно покачал головой и сел на край постели. В бессилии он закрыл руками глаза, пытаясь понять, как же вернуть всё на свои места.       — Ты не новая Герда, ты всё та же женщина. Ты была у Расмуса? Что он сказал?       — Сказал, что доволен мной и моими работами.       — Отлично. — Эйнар не мог не согласиться с успехом, но ему совсем не нравилось, чем он был обусловлен.       — Тогда будь добра вернуться ко мне женщиной, а не этим твоим Густаво, и сними уже этот дурацкий парик! — вспыхнул Эйнар, ткнув пальцем в то, что сидело перед ним и разговаривало голосом Герды.       — Прекрати эти игры! — теряя последние капли терпения, разразился он.       — Не хочу! — Герда подскочила, разжигая скандал: она не желала сдаваться и уступать мужу.       — Захочешь! — Эйнар подошёл ближе, схватил жену за шею и прижал к стене, предварительно стащив парик с её головы и выкидывая его за порог комнаты. Герда смотрела в зелёные глаза, теряя всю былую уверенность, и, нервно сглотнув, попыталась оттолкнуть мужа.       — Я буду сверху, — сказала она, делая голос тихим и стараясь не показывать страх. Она боялась распалённого Эйнара, чьи руки крепко сжимали её плечи. — Я всё сделаю сама, не надо трогать меня.       Как только он отпустил её, она распустила волосы из тугого пучка, расстегнула пуговицы, сняла рубашку и принялась за штаны вместе с бельём.       — Ложись, — приказала Герда, подталкивая мужа к краю постели.       — Нет, Герда, никаких приказаний, — грубо ответил он, всё ещё сопротивляясь переменам, и направился к выходу из спальни. Такое случилось впервые за их совместную жизнь.       — Постой, — окликнула она супруга, уступая, но лишь на время. Она легла на кровать и послушно раздвинула ноги. Неужели её затея с доминированием не получится? Эйнар обернулся и, заметив, что она наконец вернулась к обычной «себе», быстро стянул с себя штаны. Нависнув сверху, он принялся целовать и одновременно ласкать руками нежное тело, оставляя мелкие поцелуи на коже супруги; начал медленно спускаться от подбородка к груди. Герда, казалось, ничего не чувствовала.       Её уже давно не возбуждали поцелуи мужа, его чувствительные пальцы не приносили удовольствие, только раздражение. Герда закрыла глаза, надеясь расслабиться под настойчивыми ласками, но сделать это никак не получалось, пока в памяти не появилась «она» — девушка с красивыми голубыми глазами. Герда чувственно простонала, выгнулась и тут же перевернула шокированного мужа на спину, залезла на него сверху и улыбнулась, стараясь не потерять это чувство. Это то, чего ей хотелось, чего так сильно не хватало.       Она нагнулась к мужскому лицу, но представила, что целует «её». Как же это было необычно! Пока Эйнар был в замешательстве от её неожиданной инициативы, Герда открыла глаза и простонала от разочарования. Она незамедлительно опустилась на твердый, пульсирующий член.       — Позволь назвать тебя Лили, — хриплым от возбуждения голосом попросила Герда, начиная медленно подниматься и опускаться. Эйнар кивнул и подхватил её бедра, ускоряя темп.       — Лили, прижмись ближе, — попросила Герда с тихим стоном, и он подчинился, присев и продолжив двигаться. — С тобой так невероятно, — прошептала Герда, видя перед собой лицо с макияжем и в рыжем парике. Возбуждение достигло предела, и они слились в едином порыве.

***

      Утро не задалось. Герда с трудом встала с постели, подняла с пола халат, накинула его на плечи и вышла в подъезд. Нужно было забрать почту. Прошло две недели с тех пор, как она отнесла картины Расмусу. За это время ссоры с мужем превратились в ежедневный ритуал, и даже постель их не мирила.       Спустившись по лестнице, Герда открыла почтовый ящик и вытащила оттуда три письма. Увидев знакомую фамилию на одном из них, она почувствовала предвкушение и поспешила открыть его.       Сердце замерло, а руки онемели, пока она открывала конверт. И вот она вытащила из него лист с аккуратно написанным текстом. Прочитав письмо, она не выдержала и заплакала от счастья.       Никогда она не была настолько счастлива! Герда поднялась обратно по бетонным ступенькам, забежала в квартиру, заперла дверь и стала собираться. Расмус вызывал к себе. Забежав в мастерскую, она решила захватить с собой еще одну работу. На ней Густаво горячо прижимал к стене Лили и, задирая подол платья, длинными пальцами касался мужских волосатых ног. Этот рисунок символизировал победу и начало новой жизни.       Вновь облачившись в мужское одеяние и собрав волосы в небрежный хвост, Герда вышла за дверь.

***

      — Герда, я очень рад тебя видеть, — Расмус обрадовался появлению художницы, поэтому поспешил обнять её и поцеловать в щёку, сразу же сообщая хорошую новость. — Нашёлся арт-дилер из Франции, он зовёт тебя посетить Париж, где будет твоя первая выставка. А там, я уверен, будут ещё и ещё. Как же я рад, что ты наконец-то нашла то, что искала!       Он обнял её и заботливо погладил по спине.       — Не могу поверить, что меня ждёт Париж! — воскликнула она, кружась по огромному залу от переизбытка эмоций.       — Это твой шанс, Герда, не задерживайся в Копенгагене, — принялся за наставления Расмус, пожимая руку Герде перед её уходом.       — Мы немедленно будем выезжать! — твёрдо заявила она. Забрав письма, Герда предложила взять у неё ещё одну картину. Отдав деньги за очередное творение, Расмус проводил художницу, пожелав успехов.       — Я надеюсь, что ты вышлешь мне пригласительный билет на выставку.       — С превеликим удовольствием, — пообещала Герда и, снова чувствуя лёгкость, вышла на улицу.

***

      — Эйнар, мы уезжаем! — воскликнула Герда, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы. Она стремительно вбежала в спальню, не обратив внимания на то, что муж спал. Он наконец закончил работу над декорациями и теперь набирался сил, ожидая очередного вдохновения. Эйнар с трудом разлепил глаза, приподнялся и сел, пытаясь понять, что происходит.       — Куда? — спросил он, немного удивлённый поспешными действиями жены.       — В Париж, — возбуждённо откликнулась Герда, одновременно кидая вещи в открытый чемодан.       — Что мы там будем делать? — Эйнар сел на край кровати, внимательно наблюдая за ней и уже предвкушая что-то интересное.       — Арт-дилер заключил сделку с Расмусом, и теперь он скупает мои картины и организовывает выставку, — радостно сообщила Герда.       — Это потрясающе, — улыбнулся Эйнар, продолжая следить за её действиями. Он ощутил прилив гордости за её успех.       — Ты почему не помогаешь? Не поедешь? Злишься на меня? — взволнованно спросила Герда, и её голос стал тише. Она не знала, как ей жить без её музы Лили. И с кем тогда будет Густаво?..       — Конечно хочу, что за глупый вопрос? — поспешил уверить её Эйнар, не желая, чтобы она сомневалась в нём. — Просто не могу понять, к чему такая спешка.       — Столько всего необходимо сделать, Эйнар! Нужно подготовиться к выставке, всё организовать. У нас есть всего лишь неделя, — пытаясь отдышаться, сказала Герда и умоляюще посмотрела на мужа, призывая того к действиям.       — Ладно-ладно, как скажешь, — понимая, что она нуждается в его помощи, он вновь сдался Герде, и был готов сдаваться ещё очень много раз. Он лишь надеялся, что она с таким же рвением и желанием будет отдаваться ему.

***

      Выставка в столице Франции прошла с успехом. Герда впервые в полной мере ощутила сладкий вкус славы. Теперь она была в центре всеобщего внимания. Не просто художница из Дании, но ещё и портретист!       Издания французских журналов писали о ней. Герда украшала светские вечеринки своим присутствием и таскала Эйнара за собой. Она очень надеялась, что муж снова обретёт вдохновение и сможет нарисовать что-то новое, например, пустыню в ярких красках, чтобы стало жарко, а не зимнее поле с тремя деревьями, от которого веяло поистине арктическим холодом.       Герда также не забыла Густаво. Она выпускала его наружу, когда оставалась дома одна.       Надевая классические костюмы, собранные в небольшую коллекцию, и пряча длинные волосы под париком, наклеивая бороду, она чувствовала себя комфортнее.       «Кто ты на самом деле, Герда?» — раздался в её голове тихий мужской голос, отчего она вздрогнула, а по спине пробежала тысяча мурашек. Она обернулась в надежде, что слышит этот голос наяву.       Никого не было. Повернувшись к зеркалу, Герда заметила, как в отражении на её лице появляется улыбка, которой не было в реальности. Или это была проекция её внутреннего Густаво?.. Герда испугалась. Зажмурившись на секунду, она распахнула глаза вновь, но образ не исчез. Он продолжал улыбаться, смотря прямо в глаза. Художница не выдержала этого взгляда и рывком отвернула зеркало к стене, после чего убежала в комнату. Взяв уголь, она быстро нарисовала половину Густаво с грубыми чертами лица, а на второй половине изобразила себя, с непослушными вьющимися волосами, в женственном платье и с красной помадой на губах. Она пыталась выразить свою двойственность.       «Кто я?» — повторила она вопрос в пустоту, разглядывая набросок. Она провела пальцами по колючей искусственной бороде на лице. Сердце забилось чаще.       Внезапно послышался звук открывающейся двери.       Герда растерялась, испугалась, что её застанут в этом образе, и заметалась по комнате, на ходу снимая с себя костюм.       — Герда, у тебя всё нормально? — Эйнар почти сразу нашёл жену.       — Да-да, всё хорошо, — она успела снять все атрибуты другой себя, спрятав их за штору. Герда предстала перед супругом лишь в нижнем белье.       — Если ты так будешь встречать меня каждый раз, то я готов бежать домой сломя голову, — хмыкнул довольный муж, не заметив ничего странного.       Только вот Герде совсем не хотелось, чтобы Эйнар приходил быстро: чем дольше он работает в студии на благо детских книжек и спектаклей, тем чаще Густаво будет приходить и разговаривать с ней, задавать вопросы, на которые они вместе будут искать ответы, а главное — они вместе будут творить на полотнах запретное, необычное.       — Нет, не подходи! Не трогай меня! — воскликнула Герда, скрываясь в спальне.       Эйнар тяжело вздохнул, расстроившись, что не может поцеловать её сразу. Вдруг он обратил внимание на полотно, где была изображена жена. Половина была женской, однако, вторая половина была мужской... Он сильно напрягся.       — Что за чертовщина! — процедил Вегенер сквозь зубы и резко сорвал бумагу. Ему так хотелось порвать, раскромсать этот злосчастный портрет на маленькие кусочки, но вспомнив, как это важно для Герды, лишь швырнул лист на пол. Направляясь вслед за женой, он намеревался раз и навсегда вытряхнуть из неё Густаво.       Эйнар дёрнул дверную ручку. Поняв, что она заперта, он забарабанил в дверь.       — Герда, если ты не откроешь эту чёртову дверь, то я выбью её! — предупредил он и со всей силы стукнул кулаком по дереву. Его терпение иссякало.       — Не надо ничего ломать, — фыркнула Герда, распахивая дверь перед его лицом. Она была одета в женские брюки и плотный жакет, на шее был повязан шарф, но его напрягло то, что она держала в руке мужскую шляпу.       — Ты куда собралась в таком виде?       — Пойду погуляю, — заявила она и гордо и решительно прошла мимо, но внезапно оказалась прижатой к стене. Она задышала чаще, а её руки сжались в кулаки. Безумно хотелось его ударить. Эйнар тяжело дышал, но не выпускал её из цепкой хватки, не позволяя даже пошевелиться.       — В таком виде? — повторил Эйнар, чувствуя, как его злость нарастает.       — Это такой стиль, если ты не знал, — Герда с силой отпихнула от себя супруга, вывернулась и убежала.       Эйнар раздражённо снял с себя пальто и швырнул в сторону двери, за которой мгновением ранее скрылась Герда. Он не мог сдержать злость и досаду, бессилие и глубокое отчаяние. Эмоции в нём бушевали. Ему было необходимо выпустить пар.       — Что же ты творишь? — с отчаянием выкрикнул он в пустоту, после чего отправился в барный уголок за виски.       Алкоголь стал для него спасением в Париже. Всё в его жизни так стремительно изменилось. Эйнар чувствовал, что если не совладает с собой, то может сорваться и наброситься на то, что стало чуждым в их отношениях – образ Густаво. Но его ярость пока не достигла того предела, когда он бы забыл, что Густаво и Герда, чёрт возьми, одно и то же.       Пытаясь хоть как-то успокоиться, Эйнар вспомнил про Ханса Ацгила, известного арт-дилера, проживающего в Париже. Они были друзьями детства, росли в одной деревне, Вайли, пока жизнь не раскидала их по разным странам.       — Похоже, пришло время встретиться, — с горькой усмешкой произнёс Эйнар. Ханс мог бы стать его опорой. Возможно, он поможет Герде с продвижением её творчества и организацией новых выставок. Может быть, это заставит её опомниться и вернуться к нему. Эйнар отчаянно хотел верить, что ещё можно всё исправить.

***

      Герда решила отправиться в публичный дом. Она хотела убедиться, что уже не та, кем была раньше: послушной дочерью, покорной женой и несчастной собой. Прежней Герды не было, на её месте появилась другая — властная, упрямая и целеустремлённая, уставшая от Эйнара.       — Здравствуйте, — уверенно проговорила Герда, кинув пару купюр на стойку перед старой женщиной, владелицей заведения. — Мне молодую симпатичную девушку.       — А других у нас и нет, — улыбнулась та щедрости странной посетительницы, но, как и полагается, вопросов задавать не стала.       — Комната номер семнадцать. К вам зайдут три девицы, у вас есть право выбрать ту, что больше понравится, — улыбаясь, старушка протянула ключ. — Приятного вечера, — добавила она, закрывая ширму.       «Что же ты делаешь, Герда?» — требовал ответа женский голос в голове. Она молчала и продолжала медленно подниматься в комнату, которую сняла на час. Этого с лихвой должно хватить на то, чтобы разобраться с собой. Сглотнув, она посмотрела по сторонам, улавливая на себе удивлённые взгляды и перешептывания.       — Так надо, — произнесла на выдохе Герда и вошла в комнату. Былая уверенность постепенно покидала её, хотелось захлопнуть дверь и запереться на замок, чтобы хорошенько подумать обо всём в новой обстановке. Но, к сожалению или к счастью, она не успела этого сделать.       По длинному коридору к ней шли, как и было обещано, три девушки — высокая и стройная брюнетка с соблазнительной улыбкой, рыжая с пышными формами и худенькая блондинка с ярко-зелёными глазами. Герда схватила за бледную тонкую руку первую молодую девицу и решительно завела её в комнату, хлопнув дверью. Она здесь главная, она командует и делает всё, что ей вздумается! Тот кто платит, тот и заказывает веселье!       Молодая особа опустила взгляд в пол. На ней была кружевная сорочка, едва прикрывавшая задницу в крошечных трусиках, чулки и туфли на высоком каблуке. Герда иногда сама надевала что-то подобное для того, чтобы подразнить Эйнара. Было странно осознавать, что теперь кто-то нарядился так, чтобы соблазнить её.       — Как тебя зовут?       — Как захотите, — не раздумывая, ответила девушка тихим робким голосом, так и не подняв взгляд.       Подойдя ближе, Герда встала напротив своей компаньонки на ближайший час и вздёрнула подбородок девицы так же резко, как делал Эйнар, когда хотел, чтобы Герда смотрела на него и выполняла всё то, что потребуется.       Теперь она хотела видеть большие безразличные глаза той, которой пользовался любой желающий. Герда приблизилась к лицу девицы и осторожно, будто пробуя на вкус, коснулась мягких губ. Ей казалось, что она целовала саму себя, отражение своих желаний и противоречий. «Кто целует её прямо сейчас, я или Густаво?» — мелькнула мысль.       — Тогда побудешь Лили для меня, — шепнула она в приоткрытый рот. Герда по-прежнему держала брюнетку за подбородок и, не удержавшись, вновь поцеловала. На этот раз намного смелее и настойчивее.       Герда чувствовала себя так, словно хочет завладеть таким же телом, как у неё самой. Подтолкнув «Лили» к постели и уложив на матрас, Герда стянула с неё сорочку, обнажая небольшую грудь, после чего нависла над телом девушки и, ни на секунду не закрывая глаза, начала покрывать мягкими поцелуями щёки, скулы, подбородок и шею. Всё это вызывало новые, непривычные для Герды ощущения. Нравится ли ей?       Оторвавшись от манящих губ «Лили», Герда вдруг поняла, что хочет доказать себе: она может это сделать. Она хочет не изменить мужу, а проверить себя. Всего один порыв, и её губы с уверенностью впиваются в податливые губы напротив гораздо сильнее, глубже, даже несколько грубее, чем следовало бы. Девушка с готовностью отвечала на ласки женщины. Герда исследовала поцелуями и горячим дыханием шею и ключицы, резко хватала за запястья и сильно сжимала их, но сама ничего не чувствовала. Никакого удовлетворения не было. Закинув руки проститутки над головой, Герда вновь её поцеловала.       Где же те ощущения, от которых сносит голову, бегают жгучие мурашки, от которых внизу живота связывается тугой узел возбуждения?       Прекратив поцелуи с «Лили», Герда резко отстранилась, тяжело дыша и пряча в ладонях лицо.       — Мадам, что-то не так? — всполошилась девушка.       — Нет, всё хорошо. Просто это не то, чего я хотела, я не хочу доминировать, — тихо ответила Герда, чувствуя отвращение, и встав, поспешно покинула комнату.       Она быстрым шагом преодолела коридор и вышла из публичного дома, куда её привела необъяснимая сила, велевшая узнать все грани этой жизни.       Шёл дождь. Герда пробиралась по узким улочкам, по пути расталкивая прохожих, и плакала. Слёзы лились сильнее только от одной мысли, что её снова постигло разочарование. Ей не нравилось ощущение власти над другими. Это было вовсе не то, чего она хотела. Она чувствовала себя какой-то грязной.       Остановившись, она прижалась спиной к кирпичной стене одного из домов. Несколько секунд отстранённо рассматривала мокрую мостовую и пыталась восстановить сбившееся дыхание, а спустя пару минут резко вздёрнула голову и закричала. Герда вложила в этот крик всё своё отчаяние. Ей так хотелось быть необычной, но она никак не могла понять, чего именно хочет сама, а постоянная зависимость от чужих мнений и собственных эмоций делали её такой...обыкновенной.

***

      — Месье Ацгил, к вам посетитель.       — Пускай войдёт.       — Войдите, — раздалось приглашение от секретарши.       Эйнар кивнул женщине в знак благодарности и, встав с мягкого дивана, направился к двери.       — Ханс! Вот мы и встретились.       Ханс удивлённо посмотрел на вошедшего гостя, затем встал с кресла и направился к знакомому.       — Эйнар? — неуверенно спросил Ханс, обладавший внушительной комплекцией. — Эйнар, это действительно ты?       — Я, — заверил Эйнар.       Ханс подошёл ближе и крепко обнял друга.       — Я так рад тебя видеть!       — Я тоже очень рад, — продолжал улыбаться Эйнар.       — Как ты здесь оказался? — начал расспрашивать Ханс, подводя его к креслу. Сам он взял небольшой стул и, сев напротив, принялся слушать о жизни датской знаменитости.       — Моя жена Герда выставлялась в Париже, и нам пришлось переехать. Уже шесть месяцев как живём здесь, — закинув ногу за ногу, начал откровенничать Эйнар. Внезапно его лицо стало серьёзным.       — Да-да, точно, я наслышан об этом. Говорят, что это было очень необычно, — улыбнулся Ханс. Но его улыбка быстро спала с лица, как только он понял, что Эйнар не слишком-то рад этому.       — Да, действительно необычно, — согласился Эйнар, рассеянно кивая и отводя взгляд в сторону. Он внимательно рассматривал позолоченные рамки, под стеклами которых бережно хранились его пейзажи. Поняв, чьё искусство ценит его друг детства, он усмехнулся про себя.       — Ты ведь пришёл ко мне не из-за того, что соскучился, верно? — укоризненно усмехнулся Ханс.       — Нет, я и правда скучал, дружище, — вздохнул Эйнар. — Ты арт-дилер, и мне бы хотелось попросить тебя поработать с Гердой, заняться её работами и выставкой.       — Но у неё и так всё хорошо, картины покупают, зачем ей я? — серьёзно спросил Ханс, наливая в два тумблера виски, и протянул один Эйнару. Тот охотно взял и сделал глоток.       — Прошу, убеди мою жену, что ей пора вернуться к обычному пониманию взаимоотношений мужчины и женщины, — ответил Эйнар, залпом выпив виски.       — Но людям нравится необычный подход, — пожал плечами Ханс, не понимая, зачем ему переубеждать художницу.       — Боюсь, это единичный случай, и её популярность закончится слишком быстро. Она заигралась в эти переодевания.       — Как это? — осторожно спросил Ханс, стараясь не показывать удивления.       — Она считает себя мужчиной. Хочет доминировать, — сказал Эйнар. — Это сильно подпортило наши взаимоотношения.       Ханс вздёрнул бровь и поглубже вздохнул, понимая, что этот разговор не будет простым.       — Густаво двигает её к успеху, он зажигает в ней огонь, а я, оказывается, тушу его в ней.       Эйнар криво усмехнулся и покачал головой. Он сам налил себе виски, пока Ханс приходил в себя от услышанного.       — Интересная у тебя жена, — наконец вымолвил Ханс, выпил и не стал больше наливать, оставив виски другу. — Так ты хочешь, чтобы я избавил её от этого Густаво?       — Именно! Если не я могу вернуть её как женщину, верни ты. Она меня не подпускает к себе — становится агрессивной, раздражается. А если понимает, что ей никуда не деться, то сдаётся, или придумывает мне настоящее испытание и зовёт меня Лили. Я устал терпеть. Хочу нормальную женщину, — закончил изливать душу Эйнар, делая руками странные движения, и тут же схватил бутылку, чтобы выпить. Ханс скривился и понял, что его жизнь тоже меняется. Ему ставят задачу, которую он с удовольствием будет решать.       — Я очень люблю Герду, ты не подумай, мне просто хочется спокойной жизни без экспериментов, — с грустью произнёс Эйнар, допивая алкоголь до дна, и прокашлялся.       — Всё настолько плохо, что ты готов её отпустить?       — До сегодняшнего дня я считал, что всё хорошо, но ошибался. Мне казалось, что Густаво покинул наш дом с приходом её популярности. Но нет...       — Может, ей стоит обратиться за помощью к врачу, а не ко мне?       — На это она не согласится. Обвинит меня в том, что я хочу упрятать её в психушку. А ты новый человек, тоже творчеством занимаешься, можешь понять её увлечение и сказать со стороны, что ты думаешь о Густаво, — с какой-то обречённостью засмеялся Эйнар, чувствуя при этом приятное расслабление от выпитого.       — Ладно, я предложу свои профессиональные услуги твоей жене, — согласился Ханс.       — Спасибо тебе, дружище.       — Пока не за что.

***

      Они вышли на улицу, погружённую в полумрак. Эйнар и Ханс медленно брели по мостовой, опираясь друг на друга, и пошатываясь от выпитого. Они смеялись, вспоминая беззаботное детство в Вайли.       — Ладно, ещё увидимся! — сказал Ханс, останавливаясь возле подъезда и не желая показываться Герде в нетрезвом виде.       — Нет-нет, — Эйнар схватил друга за пальто, и, подняв взгляд на тёмные окна, где, скорее всего, уже спала Герда, продолжил. — Я тебя не отпущу, давай поднимемся и познакомимся с Гердой.       Опьянение придавало ему смелости и толкало на решительные действия.