Осторожно, оборотни!

Глаза Филиппа блестят по-прежнему золотым. И хотя он принимал подавители, желание стало не меньше. Илья тоже изменился, а всё из-за большой концентрации феромонов альфы, что будто обволакивали его тело мускусным и терпким ароматом. Он был не тяжёлый, но чувствовалась сила с этой перечной мятой и свобода от хвойной свежести леса. — Открой ротик, — подал голос блондин, поднося пальцы к лицу рыжего. Черных, как подобает альфе, занял главенствующую роль, поэтому Муромов послушно открыл рот. Хотя он ещё с самого начала не мог смириться, что сейчас предстаёт в роли в край пассивной омежки, неспособной ответить той же силой. Он плотно смыкает губы, когда обтягивает чужие фаланги. Затем начинает играться языком с ними: то плавно проскользит по их длине, то круговыми вращениями соскользнëт между пальцев, а то и вовсе начнёт посасывать, произнося при этом неосознанные чмокающие звуки. — Ммх… — мычит и скулит Илья, ëрзая на месте. Фил сидел на его бёдрах и не позволял никуда сдвинуться, а также и пошевелить руками — он держал его запястья крепкой хваткой. — Потерпи немного, скоро станет легче, — наклонившись, прошептал на ухо рыжему Фил, продолжая кончиками пальцев хватать язык Ильи и немного оттягивать его в стороны, несколько выходя за грань распахнутого рта. Черных видел насколько уже была заведена омега, от этого становилось тяжелее держаться. Но он старался, ему была лестна вся помощь этого парня. Он глубоко в душе понимал всю ответственность за возможный нанесённый ущерб по невнимательности и поэтому старался держать инстинкты и грязные желания в узде. Потому что в этот момент он вспоминал своё раннее начало «оборотнетства»: как он себя вёл, какой был отóрвой и как безудержно потакал желаниям своего организма, не заботясь о чьей-либо безопасности. И сейчас почему-то это останавливало его от срыва в бесконтрольный гон рядом с этой омегой. Конечно, препарат тоже накладывал эффект, но он притуплялся рядом с раскрытой омегой, которая всем своим видом показывала желание соития и распыляла вокруг сладкий, манящий феромон. Когда Филиппу показалось достаточным, он вытащил мокрые пальцы изо рта Муромова и бросил хищный взгляд вниз. Его рука так и застыла в воздухе, не решаясь опуститься — он думал куда: на стоящий колом и истекающий смазкой член оборотня или ещё ниже и начать растягивать омегу. — Чего завис? Приступай уже! — рыкнул рыжий оборотень, слегка привстав на локтях и оглядев альфу. Они будто поменялись местами: Илья непривычно становился раздражительным, а Фил чрезмерно аккуратным и медленным. Складывалось впечатление, что слухи о золотом оборотне — полный блеф. Нихрена он не кровожадный изврат, а только дразнится и наводит пафоса на всю округу. — Да, сейчас… — блондин, будто отмирая, наконец изменил положение — сел сбоку от волка и приставил пальцы к анальному отверстию, начиная плавно поглаживать. Он размазывал вокруг входа слюну и также выделенную естественную смазку Муромова, а другую руку опустил к его члену. Одной подушечкой указательного пальца растирающими и дразнящими движениями он обводил головку, невыносимо щекоча уретру. Когда же в ответ раздалось недовольное ворчание нижнего, Черных поспешил исправиться и удовлетворить желание пассива — крепко сжал основание члена, отчего омега зашлась пару раз кряхтением и кашлем, а затем жадно захватила воздух ртом, очень соблазнительно прогибаясь в спине, отчего все прелести были перед Филиппом, как на ладони. — Какой ты податливый, — прошипел блондин, с трудом терпя собственное не менее крепкое возбуждение ниже пояса. Пока он плавно двигал рукой на члене омеги, пальцы другой руки наконец-то проникли внутрь. Да и сразу два, потому что колечко мышц оборотня отчаянно требовало сразу побольше, раскрываясь для входа не одного пальца и сочась естественной смазкой. От этого рыжик заскулил, сжав руки в кулаках и крепко напряг челюсти, издавая рычащие звуки. А Фил сбился из-за реакции Муромова и его движения прекратились вовсе — он просто рассматривал и оценивал его состояние. — Двигайся же ты уже! — рявкнул через пару секунд Илья, слегка прикрывая глаза. — Конечно-конечно, не смею заставлять тебя ждать, — облизнулся Фил и продвинул пальцы глубже, пока полностью фаланги не оказались погружены внутрь. Он раздвинул пальцы в стороны на манер ножниц, выбивая мычание пассива и заставляя того дëрнуть бёдрами навстречу. Хотя насаживаться было уже некуда — таз столкнулся с костяшками пальцев. Затем последовало обратное движение и рыжий оборотень будто попытался ссадиться с пальцев, но блондин не позволил ему это сделать. Чёрных переместил руку с паха и с силой сжал чужое бедро, впиваясь когтями. — Агх!.. — Илья жмурится и шипит от остроты ощущений. Болезненные когти царапают кожу, но пальцы внутри периодически шевелятся, задавая приятную щекотку и мурашки по всему телу. В момент, когда пальцев становится 3, Муромов изгибается дугой словно нежить, издавая не то глухой стон, не то ослабленный вскрик. — Твою мать! — выругивается он, распахнув глаза, — сделай так ещё раз, — и говорит это не просящим, а приказным тоном. — Вот так? — Филипп ухмыляется и гладит подушечками пальцев эту маленькую горошину — предстательную железу, от которой реакция весьма эффектная. Он запоминает расстояние и расположение сконцентрированного удовольствия комочка нервов. Теперь он сможет довести до исступления эту омегу. — Дааа, Боже, здесь, ещё! — Муромов бесстыдно отдаётся в лапы блондина, закатывая глаза, выгибаясь и впиваясь когтями в бедный диван. — Хах, нет уж, с этим придётся потерпеть. Но зато я могу предложить удовольствие получше, — Черных сглатывает слюну от всей этой эротичной картины и облизывается. Руки Фила легко раздвигают ноги омеги в стороны. Из дырочки соблазнительно блестит вытекающая смазка, отчего болезненно сводит в паху. Больше он не играется пальцами, терпение совсем на исходе. Блондин приставляет напряжённо пульсирующий член к анусу и размазывает по головке смазку. Даже это действие будоражит рыжего и он начинает мелко трястись. — Ты в нетерпении или тебе страшно? — находит в себе силы на беспокойство альфа, подняв глаза на Илью. — И то, и другое... — повернув голову в сторону, шипит Муромов, так и держась еле-еле за спинку дивана. — Хах, не беспокойся, сначала нужно немного потерпеть, но зато потом будет так хорошо, как тебе и не снилось, — сглатывая вновь слюну, Филипп резким движением переворачивает оборотня на живот. — Эй! Чо за херню ты-... — немного приподнявшись, начинает возмущаться Илья, но Черных надавливает на его затылок и заставляет уткнуться мордой в подушку. — Так куда удобнее вогнать до краëв горячий член, который ты так давно желаешь, — шепчет и выдыхает прямо в ухо золотистый, наваливаясь всем телом на омегу. — Ты… Агх-аах! — вскрикнув, омега позорно падает на диван, зарываясь лицом в подушку. Фил хватает рыжего за бёдра и заставляет его держаться на коленях, отклянчив зад. Илья не успевает никак отреагировать, потому что головка уже проскальзывает в него без труда. Черных даёт несколько секунд оборотню, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, ведь даже головка не сравнится с толщиной пальцев. Несмотря на растяжку, стенки плотно обхватывают его пульсирующий орган, не давая двинуться с места. — Расслабься, — шепчет вновь Филипп, лизнув ухо. — Нет, х-хватит! Ты порвëшь меня! — скулит и начинает брыкаться Муромов. — Но я даже не полностью вошёл. Успокойся, всё будет нормально, — шипит блондин от покалывающего удовольствия, растекающегося по всему телу. — К-как? Не весь?! — альфа слышит испуганные ноты в голосе нижнего и дует воздух в пушистое ухо. — Просто попробуй. Подумай о чём-то другом, — и впритык прижимается к партнёру. — Да как я?! Как тут думать? Ыах!.. — а затем позорно всхлипывает, когда чувствует, как плавно член альфы продолжает погружаться дальше. Это невероятное ощущение полной заполненности где-то глубоко в животе. Пока Фил не двигается, Илья опускает руку на свой торс — его худощавость позволяет отчётливо ощутить выпирание. «Какой же он большой и толстый… Моя задница порвëтся от его движений…» — думает взволнованно Муромов, но нет и тени мысли прервать эту всю похабщину. — Тебе дать ещё время? — надломленным и взволнованным голосом спрашивает блондин. — Секунду. — рвано вздыхает рыжик, прикрыв глаза и поудобнее уперевшись в диван руками, — начинай, только аккуратно. И Черных качает бёдрами: сначала назад, а затем вперёд, постепенно углубляясь в омегу. Естественная смазка действительно работает, выделяясь в достаточном количестве от возбуждения обоих, что позволяет толкаться легче и без травм. Но Илье всё же тяжело — он чувствует, как нутро пульсирует от погружения и растягивания членом, отчего низ живота неприятно покалывает. Он гортанно рычит, заглушая голос подушкой, кусая её за уголок, что не ускользает от взгляда альфы. — Точно всё в порядке? — снова спрашивает Филипп, замирая. — Блять, да! Просто двигайся наконец! — со слышимой и откуда-то взявшейся злостью бросает оборотень и сам подаëтся бёдрами назад, насаживаясь практически полностью на чужой член, а затем жалобно вскрикивает от нарастающей боли. — Ты придурок?! — шипит Голд, схватив за бёдра омегу и заставляя её не двигаться, — нельзя же так резко сразу, особенно в первый раз! — Какое тебе нахуй дело до меня, а? Сейчас важнее твой гон, так что поспеши с этим справиться. Ты же сам ведь припёрся ко мне за этим! — настойчиво говорит волк, обернувшись и сверкнув хищно глазами, что заставляет Фила растеряться. «Почему он так критичен к себе? Я знаю, что часто бываю чересчур наглым и ворчливым, что порой вывожу его на нервы, но сейчас он совсем на себя не похож…» — хлопает глазами Черных. — Как скажешь, — лишь бросает он, начав двигаться взад-вперёд. Всё тело пронзает вспышкой кинжальной боли, но Илья терпит эту пытку, стараясь не выдать себя. Его лицо искажается и хмурится, он просто знает, что так всегда в начале пути и надо просто перетерпеть. Филипп же видит дрожь и напряжённость в теле рыжего оборотня и старается отвлечь нижнего жадным блужданием рук. Он гладит руками везде: плечи, шею, спину, живот, бёдра, хочет ослабить муки омеги. Сначала Голд в ответ слышит ворчание и упрëки от пассива, но потом чувствует, как чужой сфинктер расслабляется и позволяет плавно заскользить. Теперь ничего не препятствует и Филипп начинает медленно двигаться. Он постепенно набирает быстрый темп, ориентируясь на реакцию омеги и, о Господи, эта омега его сведёт в гроб! Даже привыкнув к ощущению заполненности, всё равно при толчках периодически сжимает его, дак так, что он не в силах сдвинуться, поэтому иногда замирает на пару секунд внутри, сглатывая нервно слюну. Блондину кажется, что его член вот-вот взорвётся только от вида покорной омеги в такой развратной позе: как рыжий волк жалобно скулит и иногда стонет, пытаясь скрыть лицо в подушке, как бёдра его ответно покачиваются в такт альфе, а покрасневшая дырочка, словно бутон, раскрывается при каждом приятии члена внутрь. Он буквально каждый раз видит, как почти выходя полностью, набухший и покрасневший сфинктер поглощает его член снова и снова. Всё это кружит голову и заставляет дрожать нутро в диком желании, с чем Фил и не справляется. — Господи, ты прекрасен, — шепчет в чужое ухо блондин. Он нещадно вдалбливается в омегу, подключает руки, звонко шлëпая по ягодицам и паралельно поддерживая за бëдра в нужной позе. Илья протяжно стонет и мычит, его голос охрип от безостановочных движений на протяжении некоторых минут и он не в силах что-либо ответить. Даже стыдно признать, что ему стали приятны фрикции альфы, особенно, когда головка приятно скользит и ударяется по простате, пока Черных порой сменяет угол проникновения. В какой-то момент ноги Муромова подкашиваются и Фил мягко опускается вместе с ним. Теперь он со всей силы вновь затрахивает лежащего пластом рыжего, потому что чувствует, что край уже близок. Член Ильи пульсирует не меньше, потому что теперь трётся о мягкое сидение дивана, благодаря прижатому телу. Это ощущается странно: раздражаются нервные окончания головки от неприятного натирания, но всё тело всё равно бросает в предоргазменную негу. — Я… Я… Ах! Мммф… Голд… Голд! — скулит рыжий, сбивчиво дыша. Блондин обвивает руками хрупкое тело омеги и утыкается в затылок носом, приятно втягивая феромон. И это вдвойне сводит с ума и подгоняет оргазм. — Зови меня Фил. — низким, хриплым голосом говорит Черных. Филипп проводит языком по уху, что заставляет трястись Илью, а затем скользит носом к пахучей железе в области шеи и на инстинктах раскрывает рот, оголяя острые зубы. В миг раздаётся оглушительный выкрик омеги, которая мгновенно кончает, надрывно хрипя жалобное «Фил!». Следом финиширует и Черных, едва успев выскочить из горячего и влажного нутра, пока узел не разбух. Он лишь несколько раз двигает бёдрами, скользя между ягодиц рыжего, а затем заливает его спину спермой. Всё это время он ни на мгновение не отстранялся от шеи оборотня — впился знатно, что аж просочившиеся сквозь плотно сомкнутые губы капли крови пропитались на наволочке подушки. Оборотни расслабленно замерли, им необходимо пару минут, чтобы сознание пришло в норму. Туман из сознания исчезает, а густо стоящий аромат феромонов в комнате медленно рассеивается, возвращая в реальность. «Я всё же обошёлся с ним резко и грубо. Какой же я эгоист», — отмечает голубоглазый, сползая с омеги и садясь рядом, делая глубокий вдох и выдох. — Прости… — произносит Филипп, переведя взгляд на омегу, но лишь замечает, что та не двигается, — а, отключился, — разглядывает волка он, — о, чëрт... — вдруг шипит Голд, увидев последствие их сегодняшней ночи.