Отречение

За окном который день бушевала свирепая пурга. Темные волосы взмокли, прилипли ко лбу и губам, ей плевать, она усердствовала битый час над тем, чтобы отмыть простынь от собственной крови. Совсем юную девочку била крупная дрожь будто в лихорадке. Первой мыслью, посетившей несмышленную голову - она умирает. Точно умирает, буквально при смерти. Низ живота тянул неистово, открытая рана внутри истекала бурой кровью, она чувствовала, с каждой каплей, пролитой на пол жизнь покидает ее оболочку. Ночная сорочка промокла до последней нитки, омываемая бардовыми волнами. «Нужно отмыть, пока Мадам Лин не увидела. Не то не миновать беды мне. А рану залечу сама, когда отмою.» Ее хрупкую кисть перехватывает морщинистая рука. — Что это тут? — скорее с любопытсвом нежели злостью осведомляется престарелая хозяйка дома. — Я...простите меня, Мадам Лин, умоляю! — девочка упала на колени, взмолившись. -Я не знаю что со мной. Повсюду кровь. Мне так страшно. -зубы стучали друг об друга. Она все повторяла и повторяла глупые бессмысленные извинения, дрожа словно осиновый лист на ветру. Поняв в чем тут дело, женщина в манере любящей матери притянула бьющееся в спазмах тельце к себе. Легонько провела по спутавшимся каштановым волосам. — Успокойся, моя дорогая, не позволяй эмоциям завладеть тобой. Ты вовсе не умираешь, скорее наоборот. Вступаешь в новый этап. — Как? Почему тогда так больно? — полностью сбитая с толку, готовая разрыдаться девочка не отставала с вопросами. — Милая. — сегодня старушка была как никогда добра и ласкова. — Мы не поднимемся на ступень выше, не пожертвовав чем-то. Каждый месяц все молодые женщины вынуждены жертвовать кровью в обмен на возможность родить дитя для своего избранного. Выходит, твое время пришло, Дэйю. Ты созрела для материнства. Тринадцатилетняя девочка заметно стушевалась, схватившись за живот. Так значит, она носит в себе плод. И за какие только грехи Боги наградили ее подобной ношей в столь юном возрасте? Едва заметная хмурая складка исказила пространство меж ее бровей. Что за глупые думы взяли ее врасплох? Мадам Лин все ясно растолковала и раз таковой является судьба каждой женщины, она примет любые трудности с достоинством. — Не хмурься часто. Не то старость грянет глазом моргнуть не успеешь. — в подобии нежности старуха огладила бледные мокрые щеки девчушки. — Я готова. — тихо, несмело начала было Дэйю. — Готова родить прекрасного младенца, иного выхода нет, поскольку он уже в моем чреве. Хозяйка дома криво усмехнулась. Обвисшее, морщинистое как запеченное яблоко лицо дернулось словно в конвульсии. — Дэйю, какая же ты все-таки наивная. Сперва тебе стоит подыскать подходящего жениха, чтобы в паре с ним зачать ребенка. — Как это? — невинно распахнула большие, полные доверия глаза Дэйю. — Вскоре узнаешь, милая. А теперь вставай, пора бы научить тебя как справляться с месячными делами. — Мадам Лин грузно встала с кровати, девочка поспешила следом. — Прошу прощения за испорченную простынь, Мадам. — Дэйю робко свесила голову вниз, слегка покрываясь румянцем. — Ох, моя дорогая, не беспокойся о таких мелочах. — на ум пришел случай, когда из рук случайно упала кружка чая прямо на кухонный ковер. Чашка осталась цела, а вот ковер пришлось оттирать целые сутки. Мадам Лин выпорола ее, лишив еды и воды, покуда пятно не было выведено. Пожалуй, сегодня у нее хорошее настроение. -Пойдем-ка лучше умоемся, приведем тебя в порядок, да позавтракаем наконец. Другие девочки небось заждались.

***

Регион Северного Китая уже давно был наслышан о некоем доме милой престарелой женщины, которая, оказав широкий жест, решила приютить у себя пару-тройку детей. Преимущественно женского пола. В стенах ее просторного жилища изголодавшиеся по домашнему очагу, иллюзорной любви или вовсе не испытывавшие подобного никогда юные подростки точно могли надеяться на сытную еду и теплый кров. Однако когда те достигали определенного возраста, наставало время платить за оказанную щедрость. Перед ними открывался один выбор: выполнить маленькую просьбу Мадам Лин, так сказать, услугу за услугу. Счастливиц могли "удочерить", "взять замуж" в основном седовласые, роскошно одетые мужчины, редко когда выпадали на их долю статусные женщины. Названий у этих процессов более чем достаточно. Главная загвоздка заключалась в том, что прежде чем взять полюбившуюся девицу либо юнца необходимо было совершить обряд, как его называла Мадам Лин. Обряд первой совместной ночи, после чего покупатель решал стоит ли отдавать за нее хозяйке дома приличную сумму. Никто не задерживался у Мадам надолго. Бывало, девочек не брали, тогда цена снижалась до тех пор, пока их не забирали в охапку и перепродавали. Потому женщина давно взяла на заметку брать исключительно хорошенький на вид товар, обучая тех необходимым навыкам, например, умению петь, танцевать, всячески развлекать гостя во время беседы. Дэйю Мадам Лин нашла еще малышкой у порога своего пристанища. Младенцев женщина не принимала, с ними много возни, нервов и средств уж больно много уходит, к тому же никто не предскажет заранее, насколько симпатичной выйдет она и выйдет ли вообще. Но с Дэйю дела обстояли иначе. Стоило новорожденной открыть ясные темно-голубые глаза, Мадам поняла, что сорвала золотой куш. Разрез глаз у ребенка был чужеродный, не похожий ни на один, за всю жизнь ею увиденный. Он был более округленный, экзотичный, можно сказать. Кожа фарфоровая, точно лепесток белой лилии. И кто же подкинул ей эдакое чудо? Ответа не последует. С тех пор прошло тринадцать лет. Мадам Лин знала, что в один прекрасный день ей придется попрощаться с любимицей. В душе на толику становилось досадно, не давала впасть в легкую тоску дума о неприлично больших мешках золота, которых предложат в качестве выкупа за Дэйю. Едкий запах перца заставляет нос смешно сморщиться, а глаза сузиться. Старуха нещадно размалывает в деревянной миске перец, затем втирает в губы Дэйю, те моментально наливаются кровью, девочка едва ли не плачет от жгучей остроты. — Пудры добавим чуть-чуть. Итак бледна как полотно. Она не узнает собственное отражение в зеркале. Оттуда смотрела настоящая утонченная принцесса, одетая в изысканное кимоно и разукрашенная первоклассной косметикой. Дэйю увидела как через слой пудры на лице зарделся полупрозрачный румянец, отчего плечи горделиво выдвинулись назад. Устойчивый высокий пучок, обрамленный диковинными украшениями на удивление прочно держал копну густых волос. Целое утро они с Мадам готовились к приходу важного гостя. Дэйю догадывалась, точнее была уверена, сегодня она встретит свою судьбу, с которой проведет остаток дней. Все девочки только об этом и галдели. По правилам Мадам Лин дружбу среди жительниц дома водить запрещено, тем не менее за годы нахождения здесь Дэйю успела проникнуться симпатией к нескольким персонам, правда, те давно покинули стены дома Лин. Год назад Дэйю начала тесно общаться с Мэй, та в свою очередь привязалась к ней в не меньшей степени. Десятилетняя Мэй, взвинченная прошедшими слухами, с восторгом описывала в подробностях как проходит первое знакомство с будущими партнерами. — Сюда, к нам ступает молодой красавец лорд, того и гляди даже граф! Они, по словам Мадам Лин, выбирают подходящую невесту, чтобы одаривать ее золотом, скупая лучшие наряды в городе и угощая разными лакомствами. Это ли не чудо наяву? — Мэй не могла устоять на месте, кружась по комнате в придуманном на ходу танце. Несмотря на то, что в момент их диалога прибыла она в дом недавно, могла смело похвастаться отменным, тонким голоском, лившийся бархатным водопадом, особенно при пении, а уподобившись ласточке, парила в танце легко и грациозно, для пущей зрелищности пока что неумело подключая в ход шарфы с веерами. В тайне Дэйю все же с завистью поглядывала на подругу, поскольку понимала, что в жизни не сможет превзойти в пении даже устрицу. О танцах подавно говорить не о чем. Мадам всегда твердила, Дэйю уступает в неуклюжести самому огромному слону, и если бы слоны исполняли великий танец дракона, она бы им в подметки не годилась. Что поделать, насильно мастером не станешь, тем более уродилась слишком робкой для пения при людях, зато шить получалось великолепно. С иголкой управляться в уйму крат проще, заковыристые сплетения расслабляли натуженный мозг, под оценку шел исключительно итоговый результат, не сам процесс работы. — Не будь столь мятежна, Мэй. — Дэйю понизила голос до шепота. — Не всегда россказни Мадам Лин оправдываются. Старуха любит лить мед на уши. — Прикуси язык! Мадам Лин очаровательна. Настолько доброй женщины отродясь не встречала. Она подарила мне второй шанс на жизнь после смерти отца, не будь ее здесь, меня бы небось в рабство отдали, того и гляди хуже. Ее милосердие спасло не только мою шкуру, очевидно. — Мэй многозначительно оглядела собеседницу. Дэйю ответила жалостливым взглядом. — Все придерживаются подобного мнения о ней до первой порки. Бьет зверски, не жалея. Самое больное, пожалуй, ветки плюща по заднице и спине. До сих пор раны держатся, не заживают. — Бьет, значит, заслужила. — ретиво подобрала ответ девочка. — Меня, к примеру, отец тоже колотил, меньше любить не стала. — Сколько ты не переубеждай, я бы не прочь была послушать тех, кого Мадам выдала замуж. Вот живешь с ними бестревожно, в один день уходят, а дальше поминай как звали. Что с ними стряслось потом, куда пропали — неизвестно. — А ты думала, на такую сокровенную церемонию созовут всех домашних? Глупая. — Мэй разразилась заливистым смехом. Уши Дэйю позорно покраснели. Может вправду, чушь дурную взболтнула. Подруга аж на пол свалилась со смеху. Ничего веселого Дэйю тут не находит, идиотский гогот лишь раскачивает нервы. — Получай! Брошенная подушка прилетела прямо в цель, сбив лишнюю спесь с приятельницы, угодив ей по лицу. — Ну держись. — грозно предупредила пострадавшая, налету набросившись на Дэйю. Обе увязли в шуточной детской драке и обе замолкли как по команде при одном намеке на шаги хозяйки. Сейчас, идя по скрипучим половицам коридора, прокручивая сей давно забытый диалог, колючие мурашки скользили по коже Дэйю. Одно дело — размышлять о дне замужества, совсем другое — действительно идти навстречу к неясному, туманному будущему. Заходит в главный зал, видит знакомую фигуру Мадам Лин вместе с мужчиной худощавой комплекции. Традиционные одеяния его, состоящие из тяжелой робы, сотканной из качественной ткани броката с витиеватыми золотыми узорами, цепляли взор, хотя сложно было не заметить, на нем любая одежда будет смотреться точно на ходячем скелете и даже все золото Китая не способно украсить уродливую физиономию старика. Не поддавшись эмоциям, не растеряв хладнокровие, Дэйю с ровной спиной, маленькими, утонченными шажками направилась к ним. Пока держалась молодцом, плоды воспитания Мадам Лин дают о себе знать. Тощая, покрытая пятнами рука гостя резко схватила девочку за подбородок. Та вгрызлась взглядом в пол, не желая ни секунды смотреть на чудовище под личиной человека. — Ни рубца, ни шрама. Снежно-белое личико. — леденящий кровь хриплый, протяжный голос, гнилые желтые зубы и вонь заставили живот скрутиться в тугой узел. От него разило пòтом, мочой и пылью. В нарастающей панике Дэйю бросила умоляющий взгляд на хозяйку дома. Она не может с ней так жестоко обойтись. Дэйю на колени встанет, поклянется в вечной верности, будет покуда не помрет работать на нее за бесплатно только, просит она жалобно, не отдавайте ее этому мерзкому существу. Мадам проигнорировала немую мольбу. — Взгляни-ка на меня. — пересилив внутренние протесты, сквозь крепко стиснутые зубы и сжатые до белых костяшек кулаков, девочка выполнила просьбу. Голубая радужка с вкраплениями желто-коричневого гипнотизировала. Вглядывался он долго. Мадам стушевалась, вдруг что не понравится, жалко терять богатого лорда вроде него. Рвота подкатила к горлу, пришлось прикладывать титанические усилия, чтобы ненароком не стошнить или не плюнуть ему в морду. — Чарующий цвет. Редко где видел. Забираю. Ваши слова о ней полностью оправдались, Мадам Лин. — Благодарствую, господин. — женщина отвесила поклон. — Я проведу вас к покоям. Дэйю, высвободившись из чужых рук, попятилась назад. Молодой красавец лорд, да, конечно, как тебе он, Мэй? Твой смех пришёлся бы как никогда кстати, воздух накален, мрачность обстановки камнем рухнула на хрупкие плечи. Ноги подкосились, сделались ватными, больше не держа также стойко. До нее дошел роковой смысл "проведу вас к покоям". — Нет. — все, что смогла вымолвить. Страх впился в горло острыми клыками, она схватилась за него в надежде обрести способность кричать. — Что-что, милая? — в притворно-ласковом тоне осведомилась старуха. — Нет! Не отдавайте меня ему! — почти в истерике забилась Дэйю. На улице метель, не слышно ни черта, в доме тоже никто не поможет. Вот почему во время церемоний первых встреч Мадам Лин запирала всех жильцов на ключ, не выпускала, пока процедура не подходила к завершению. Пожилой господин с укором и недоумением посмотрел в сторону хозяйки, дескать, надо же, какая наглая девица попалась, укротить бы ее по-быстрому. Пышущая гневом Мадам в два шага добралась до тщетно старающийся отворить дверь Дэйю. Схватив негодницу за волосы, хорошенько встряхнула. — Закрой рот, да следуй за господином. Не вздумай порочить меня. — прошипела в точности как ядовитая змея. Один укус и ты погиб. Дыхание затруднилось, хриплая попытка вдохнуть не увенчалась успехом, лишь усугубив положение. Дэйю стремительно начинала бледнеть, хватаясь за горло, пытаясь снять напряжение, комок, застрявший в нем. Синеватые губы раскрылись в глухом крике. — О Боги, у нее опять приступ. — услышала девочка перед тем, как замертво свалиться на пол, больно приложившись затылком. Она провалилась в зимний прорубь, ледяная вода окутала тело, взяла в плен, не давая сделать глотка необходимого кислорода. Тонула, проваливаясь на дно, темное, глубокое, как вдруг луч света озарил черное пространство вокруг. Еще один вдох в приоткрытый рот. Луч пробил толстую корку льда. Дэйю вздрогнула, очнувшись от кошмара, откашлялась, плохо соображая, скверно ориентируясь в происходящем. Огонь в легких потушила спасительная порция воздуха, что была подарена ей. — Судя по всему она больна. Причем серьезно. — подал недовольный голос старик. Лучше бы Мадам Лин не спасала ее, а позволила умереть. — Я уверяю, господин, глупышка имитировала болезнь. Она совершенно здорова. —поспешила оправдаться женщина. — Не водите меня за нос. Я хоть и стар, но прекрасно расслышал о ее неоднократно повторяющимся приступе. Оглянуться не успеешь, умрет не пройдет двух дней. Нет уж. — Клянусь, он не проявлялся много лет. Мы успели позабыть о нем. Прошу, дайте второй шанс, пересмотрите решение... — Мадам много бы ему еще наплела, ежели старик не заставил умолкнуть одним взмахом руки. — Довольно. Он прошел мимо них походкой благолепного орла. Без усилий отворил дверь и вышел, оставив после себя смутный осадок. Дэйю смогла спокойно выдохнуть. Весь кошмар позади, с облегчением подумалось ей. Жесткие пальцы свирепо впились в корни волос, волоча за собой тряпичной куклой. Пучок мгновенно распался как карточный домик. — Ты испортила. Испоганила весь вечер. — слабые ноги заплетались, она еле поспевала за рассвирепевшей хозяйкой. — Ты сполна заплатишь за свое дикое поведение. Коридор, казалось, не имел конца. Силком таская маленькую тушу, по дороге женщина пару-тройку раз, а может больше, с размаху кидала ее в стены. Благо, Дэйю успевала прикрыть голову, иначе бы давно ее размозжила. Мадам Лин грубо пихнула ошарашенную девочку в пустую комнату. Не было здесь ни Мэй, ни одной из остальных соседок, ни мебели в целом. Это сводило с ума, пугало наравне с тем страшным, мерзким старикашкой. — Я придумаю для тебя наказание, будь уверена. — приговаривала сварливо. — Поживешь тут, поголодаешь, стало быть, поумнеешь. — Мадам вытащила из кармана ключ, собираясь запереть дверь. Девочка на коленях подползла к обитыми выступающими жилами ногам хозяйки. — Умоляю...умоляю не выдавайте меня за них. — тонкий голос лавировал между плачем и надрывным шепотом. — Либо позвольте умереть. Я не стану вам в тягость, обещаю, больше куска хлеба в рот не возьму. Я прошу лишь о смерти. — дрожа, раболепно обвила худыми руками ногу той, от ответа которой зависело дальнейшее будущее. Его отсутствие, точнее, судя по затянувшемуся молчанию. Наконец, стряхнув девичьи руки с ноги, отпихнув словно бездомную, вшивую дворнягу, женщина проскрежетала металлическим тоном, не выражающим ни капли сострадания, намека на человечность. — Слишком большая честь для тебя - стать умерщвленной. — Мадам Лин впилась ногтями с въевшейся грязью в мягкие щеки Дэйю. — На такую нестандартную внешность всегда будет высокий спрос. Поверь, я не упущу возможности сполна на тебе заработать. Не будь нахлебницей, отплати за годы проживания под моей крышей. Дверной замок защелкнулся. Плечи дернулись. Рыдания, застрявшие в груди, вышли наружу. Жемчужинки слез омывали лицо от остатков косметики. Голые стены угнетали, вводили в большее оцепенение, обреченность. Колкий мороз лизнул спину. Дэйю поежилась, плотнее заворачиваясь в не греющее кимоно. Наотмашь заделанное окно продувало. Холод проник в каждый уголок комнаты, вместе с тем рождая в голове рисковую идею. Девочка несмело подошла к окну, распахнула его полностью. Зимний ветер растрепал непослушные волосы, играясь с ними, закручивая локон за локоном. Внизу зияли сугробы, вдвое больше нее по размеру. С высоты второго этажа они смотрелись огромными снежными гигантами. Дэйю малость струсила, кто знает, вдруг правда сейчас прыгнет в пасть прямо к монстрам из снега? Приложила ладонь к груди, унимая бешено колотящееся сердце. Ерунда. Больнее всего умереть, разбившись об землю. Кровищи будет хоть отбавляй. Картина собственного трупа так ярко всплыла в сознании, что на секунду ослепила. Нет, не стоит прыгать. Страшно очень. Затем почудилась картина ужаснее предыдущей. Тошнотно ухмыляющийся старик в дорогих одеждах растягивает бескровные губы в смрадной улыбке, от которой тянет блевать. Хуже этого не придумаешь. Сама не успела понять, каким образом очутилась на мягком облачке. Неужто умерла и переместилась в тело птички? Ощупала руки. Вроде человеческие, перьев не наблюдается. Упала точь в объятья сугроба. Хоть в чем-то повезло, падение вышло предельно безболезненным. Теперь бежать, неважно куда, подальше от треклятого дома, от Мадам Лин, от страхов. Рядом располагался лес, отпугивающий жуткой атмосферой даже опытных охотников. Помнится, им строго настрого запрещалось ступать на лесную территорию, мол, призраки тут водятся, духи ненасытные. Что же делать...В городе ее словят, притащат обратно к ненавистному зданию. Выбора не оставалось. Будь что будет, наверняка умрет от холода раньше, чем духи поглотят душу. Бежать подстегивал страх, придавая энергии, взращивая тепло изнутри. Снег кусал босые ноги, снежная мгла пронизывала насквозь каждую косточку. Слезы застывали на ресницах. С каждым шагом желание свалиться, заснуть крепким сном усиливалось ежесекундно. Пройди немного дальше. Сам ветер толкал вперед. Она потихоньку теряет ясный разум. Мерещится голос, нежный, женский голос. Сверни направо. Осталось чуть-чуть, доверься. — Я больше не могу идти. — отчаянно вскрикнула Дэйю. Крик эхом пронесся через деревья. Непонятно, сколько прошла. На что надеялась, идя сюда, на верную смерть? В лесу нет ни единого признака жизни. — Прости, голос в голове, я не смогу... — договорить не успела. Стрела, прилетевшая в бок сбила с мысли. Так вот какая смерть на самом деле. Липкая, мерзлая. Дарящая покой.