Аврора

12.11.2029. Три года до старта первого пилотируемого полёта на Марс

POV Оксана

Резко наступившая осень каждое утро окутывает парижский пригород туманом, придавая штаб-квартире «Авроры» ещё больше величественной холодной монументальности. За дверьми стеклянной крепости царит совсем другая атмосфера – для осенней депрессией нет никаких поводов, когда вы только что спустили на поверхность соседней планеты восемьдесят тонн груза, подводя черту под первым этапом миссии. Все наконец-то могут с облегчением и осторожным оптимизмом выдохнуть. После двух недель корректировок курса, расчетов и бессонных ночей командный центр наполняется улыбками, радостными объятиями и поздравлениями. Вдохновляющая картина.  Эмоции ощущаются совсем иначе, когда ты становишься частью огромной семьи, связанной одной целью. И пускай моё будущее по-прежнему весьма туманно, эта безусловная страсть с каждым днём подкупает всё сильнее. Здесь всё пропитано чистой одержимостью, и это… Потрясающе. Не знаю, в какой момент Марс перестал казаться мне очередным амбициозным проектом, галочкой в списке невыполнимых жизненных целей или главой будущей биографии. Я смотрю на  развешанные по стенам бесконечных коридоров снимки красной планеты, и сердце предательски замирает от мысли о том, что всего этого можно вмиг лишиться… Ну, или самой оказаться среди величественных красных скал и бескрайних кратеров. Возможно, найти там следы давно исчезнувшей жизни, а может и вовсе не исчезнувшей. От меланхоличных раздумий меня отвлекает как всегда возникшая из ниоткуда Ева Поластри. Её приветствие звучит неожиданно дружелюбно – видимо, сказывается влияние праздничной атмосферы. Подозрительно, но за последние недели она как будто бы смирилась с тем, что не сможет так просто от меня избавиться, и отбросила эту тактику. Хотя никогда нельзя исключать, что это просто часть заумной многоходовки… Или что Ева наконец-то осознала, что я не такая уж заноза в заднице, какой она меня представляла. Ставлю на первое.  — Съездишь со мной в ЕКА? — звучит совершенно не по-командирски, что тоже странно.  — Это приказ? — я всё же уточняю, не без многозначительной усмешки. Мне нравится бесить её невозмутимой иронией. Каждый раз на секунду кажется, что она меня чем-то треснет, но всё сводится к продолжению ни к чему не обязывающего диалога. В такие моменты кажется, что нашей холодной войны не существует, а мы просто те самые друзья, которые никогда не упускают возможности подколоть друг друга.  — Это вопрос. И ты по-прежнему не моя подчиненная, к счастью.  Да уж, к счастью. К счастью, штаб-квартира ЕКА находится всего в пятнадцати километрах от «Авроры», потому что ещё пять минут евиного стиля езды и я бы точно уснула. Не понимаю, как в ней уживаются две противоположности – человек, который летает в космос, управляет самолетами и в качестве отдыха прыгает с парашютом, и чья-то семидесятилетняя бабушка. — Зачем мы сюда приехали? — почему-то этот вопрос приходит в голову только сейчас, когда мы уже переступили порог чуть менее впечатляющего и чуть более старого здания главного офиса агентства.  — Немного терпения.  Я провела здесь немало времени, но до сих пор каждый раз удивляюсь новым этажам и кабинетам, которые скрываются в мудреных хитросплетениях коридоров-лабиринтов. Сейчас вот, например, я узнала о существовании нулевого этажа, на который почему-то нельзя спуститься на лифте. Вниз ведёт непримечательная лестница, и с каждой ступенькой вниз становится всё холоднее. Честно говоря, в детстве я примерно так представляла себе то самое секретное хранилище в Зоне 51. К сожалению, никаких зелёных человечков за дверью не оказалось, но увиденное тоже немного впечатляет. Мы стоим над огромным – нет, просто гигантским! – бассейном, на дне которого темнеют несколько сегментов МКС. Я видела всё это только на картинках в интернете, и вот что хочу сказать – в реальности всё куда масштабнее! — Искупаемся? — Ева выглядит подозрительно довольной, бодро спускаясь по небольшой металлической лестнице вниз. Я, честно говоря, её настроя не разделяю. Внизу холод и влажность пронизывают до костей, и мурашки по коже бегут уже от одной мысли о ледяной воде.  — А я могу отказаться? — спрашиваю скорее в шутку, но в целом буду очень рада положительному ответу. — Конечно, нет, — конечно.  За следующие полчаса я узнаю о дайвинге больше, чем хотела бы за всю жизнь. Ева – так себе учитель, потому что из всей лекции я запомнила только одно правило – не задерживать дыхание. К слову, это я знала ещё со времён своей медицинской практики. Тогда же, спасая какого-то безумца в гидрокостюме от пневмоторакса, я решила никогда не заниматься дайвингом. Что ж, никогда не говори никогда.  Погружение напрочь лишает ощущения контроля над ситуацией, которое я, оказывается, ценю едва ли не больше всего на свете. Тело берёт в тиски холод, а сознание – премерзкое чувство неизвестности, граничащей с беспомощностью. Под ногами темнеют кажущиеся бездной пятнадцать метров воды и исполинское изваяние, которое отсюда видится скорее устрашающим, чем впечатляющим. Где-то за солнечным сплетением уже зародилась паника, и она пробирается всё глубже, медленно давит со всех сторон, в какой-то момент переставая поддаваться всякому контролю. Как будто полупрозрачный шар отделяет внутреннюю реальность от той объективной и рациональной снаружи, в которой мне хотелось бы остаться. Но вся моя хвалёная рациональность с каждой секундой все больше растворяется и в конце концов тонет в холодной бездне.  — Так, смотри на меня, — то, что в современных масках есть возможность разговаривать, немного радует. И хоть я редко бываю счастлива услышать голос Евы Поластри, сейчас именно такой момент. — Дыши медленно и ровно.  Я зачем-то киваю, хотя сейчас абсолютно не способна дышать медленно и ровно. Пока кажется, что вообще никак не способна. Сердце бьётся быстрее, и каждый удар отдаётся во всём теле чистым ужасом. В голове пролетают все указания, которые я обещала исполнять и устрашающие последствия, которые категорически не хотела бы испытать на себе. Это работает ровно наоборот, потому что в этот момент остатки контроля вытесняет не вовремя проснувшийся инстинкт самосохранения. Кислорода катастрофически не хватает и это всё больше становится похожим на какую-то пытку. Теперь понятно, почему спецслужбы так любят использовать для своих изощрений воду.  — Знаю, кажется, что воздуха не хватает, — Ева очаровательна в своих попытках достучаться до моего помутнённого паникой разума, но получается у неё из ряда вон плохо. — Но это пройдёт, когда ты успокоишься.  Я снова киваю и инстинктивно хватаюсь за чужую руку, когда Ева любезно предлагает это сделать. Плевать, что на суше я об этом наверняка пожалею. Прикосновение почти обжигает быстро остывающую кожу, но становится неким оплотом спокойствия. Иррационального, беспочвенного и немного наивного ощущения мнимой безопасности. — Если ты будешь делать всё так, как я говорю, ничего страшного не произойдёт, — голос командира звучит непривычно мягко и почти нежно, как если бы она говорила с ребёнком. Танец серебряных пузырьков вокруг и их кажущаяся безграничность немного успокаивают – это почти как смотреть на звёзды, только куда менее романтично. До момента, когда я ловлю себя на этой мысли, кажется, проходит вечность. Дышать постепенно становится проще; мысли перестают биться о стенки черепа, затихая, превращаясь в медленно исчезающие круги от капель на воде. Периодически у меня даже выходит синхронизироваться с евиными глубокими вдохами и раздражающе медленными выдохами. Она поразительно терпелива и спокойна, и это участие совсем не вяжется с её привычным образом – отстранённым и холодным. Интересно, это на неё так вода действует или Ева Поластри всё же человек? — Умница, — из её уст звучит крайне непривычно. Не помню, чтобы она когда-нибудь меня хвалила. Еве приходится освободить ладонь из моей хватки, чтобы взять в руки компенсаторы и зажать нужные кнопки. Мне это не нравится. — Теперь не делай ничего. Расслабься и позволь себе тонуть.  Я категорически не хочу лишаться только появившегося шаткого ощущения контроля, погружаясь глубже в ледяную неизвестность, но у меня никто не спрашивает.  — Ничего не меняется, просто не забывай дышать, — сказать проще, чем сделать.  Модель МКС под ногами точна до мельчайших деталей, непередаваемо огромна и теперь находится на расстоянии вытянутой руки. В какой-то момент вода почти перестаёт существовать, создавая ощущение настоящей невесомости – как во сне, только на этот раз по-настоящему.  — Добро пожаловать, — Ева окидывает станцию взглядом с ностальгической грустью, и это заметно даже через маску.  Когда ужас окончательно растворяется и улетучивается, оставляя место почти детскому восторгу, в пустых словах нет никакого смысла. Сердце по-прежнему бьётся слишком быстро, мысли в голове беспорядочно сталкиваются и взрываются, напрочь лишая возможности думать линейно. Но, чёрт возьми, это определенно того стоит. — Выпей кофе, ты замёрзла, — Ева в джинсах и белой футболке с двумя стаканчиками кофе вовсе не выглядит так, как будто только что выбралась из воды температурой десять градусов. Я же последние пятнадцать минут пытаюсь избавиться от волнами пробивающей дрожи, поэтому предложение принимаю с радостью. Хоть и понимаю, что к кофе скорее всего прилагается очередной некомфортный разговор. Причём не с той Евой, которая держала меня за руку под водой, а с более привычной мне субличностью.  — Ты сегодня прошла очень важный тест, — она говорит задумчиво, отпивая крепкий кофе.  — Какой ещё тест? — я делаю то же самое, только морщусь от горечи. Ева коротко улыбается, протягивая стик с сахаром, предусмотрительно захваченный на такой случай.  — Ответь сама, — Поластри поднимает руку в смирительном жесте раньше, чем я начинаю накидывать варианты. — Только подумай хорошо, у тебя есть только одна попытка.  Я нехотя замолкаю, потому что понятия не имею, о чём думает Ева. С ней и без того сложно взаимодействовать, а если она ещё и говорить начнёт загадками, то лучше даже не пытаться. Но я всё же попробую. Мне всегда были по душе сложности.  — Пойдём, покажу тебе кое-что.  Длинные коридоры больше походят на странный нелогичный лабиринт, и если сейчас я вдруг останусь тут одна, то точно буду искать выход добрых полчаса. Ева открывает ничем не примечательную дверь – одну из десятков одинаковых, на ней даже нет таблички. Я не ожидаю увидеть ничего удивительнее МКС на дне бассейна, хотя блеск в глазах командира очень интригует. Но стоит мне перевести взгляд с тёмных глаз обратно, на теперь распахнутую дверь, и дышать снова становится задачей со звёздочкой – лёгкие забывают, что должны это делать, а мозг слишком впечатлён, чтобы посылать им тревожные сигналы. Металлическое сооружение перед нами пока больше похоже на исполинский конструктор, чем на космический корабль, но одного масштаба достаточно, чтобы лишить дара речи. Станция под водой сразу же начинает казаться игрушечно маленькой, потому что чтобы рассмотреть вершину этой махины приходится выйти за дверь и поднять голову кверху. Возбуждение смешивается с зародившимся ещё утром трепетом, и я не могу оторвать глаза, представляя, что однажды это техническое чудо приземлится на другой планете. В этот момент всё становится реальным, настоящим, осязаемым. Все эти люди действительно готовятся к величайшему путешествию в истории человечества, и я могу стать его частью.  — Здесь почти всё. Двигатели и баки привезли из Кёльна, системы управления из Нордвейка, а жилой отсек строился здесь с самого начала.  Сейчас я не смогла бы обратить свои эмоции в стройную речь, даже если бы стояла на пресс-конференции перед сотней журналистов. Я чувствую себя песчинкой рядом с этим изваянием и нависающими над головой просторами космоса, ребёнок внутри рукоплещет от восторга, и всё это немного чересчур.  — Это не всё, — Ева ждёт, пока мой завороженный взгляд наконец сфокусируется на ней, прежде чем начать. Точнее, просто протянуть белый конверт с логотипом ЕКА. Вот умеет же она испортить момент! — Открой.  — Что это? — я не тороплюсь заглядывать в незапечатанный свёрток, поднимая глаза, хотя внутри умираю от любопытства.  — Не задавай лишних вопросов, — Ева мимолётно закатывает глаза, наверняка, про себя сетуя на мою невыносимость. — Просто открой. Вариантов не так уж и много. Что ещё Ева Поластри может преподнести мне в конверте? Бумажка внутри без сомнений даст ответ на самый главный вопрос – полечу я на Марс или нет. Мне нужно три секунды, чтобы прийти к этому выводу, и ещё десять, чтобы пробежаться глазами по сложенному пополам документу под скучным названием «Итоги голосования по вопросу утверждения экипажа миссии Аврора-1».  Я почти уверена, что ответ будет положительным. Я слишком хороша, чтобы мне отказывать, но фактор Евы Поластри нельзя исключать из уравнения. Я нервно ищу фразу, за которую можно бы было с облегчением зацепиться. Всё вокруг размывается и почти исчезает, потому что в мире существует только вот эта ничтожная бумажка. Вот он, заключительный раздел. Я не могу сдержать улыбку и специально дочитываю всё до финальной точки, чтобы случайно не обмануться, и поднимаю глаза на Еву.  — Поздравляю, — она улыбается – коротко и слишком официально для искренней радости. Я стараюсь быстро взять себя в руки, хотя сознание пока не может охватить масштаб случившегося, да и контролировать восторг с вкраплениями необъяснимого ужаса непросто. Я как будто бы стою на краю пропасти, а под ногами целая необъятная Вселенная. Она может убить меня, а может сделать своей частью.  И да, это действительно только что произошло. Это больше не вероятность, а самая настоящая реальность. Марс.  — Ты расстроена? — возможно, звучит немного злорадно, но я этого не хотела. Я хочу увидеть хотя бы крошечный просвет чего-то искреннего, настоящего и честного в евиной реакции. Пускай это будет даже горькая правда, зато без масок и предписаний.  — Нет, — Ева отвечает быстро, без лишних раздумий, хотя вопрос этот куда глубже, чем наша деловая беседа. — Но, для протокола, я всё ещё не считаю это хорошей идеей.  Разумеется.