Все шансы

Широченными шагами Золотовский мерил комнату, пытаясь найти хоть каплю спокойствия. — А вот если бы ты сразу не прятал голову в песок, а обратился к специалисту, сейчас… — Димуня, ты не помогаешь! Золотце, ну, может, выпьешь? — Элеонора Павловна! Ты… — Оба заткнитесь. Одна меня буквально… Хм… Не будем. Второй тоже не… Не будем. В общем. Что делать? Тишина была мёртвой. Ну, во-первых, им приказали заткнуться, по-вторых, в чём суть вопроса, Андрей так и не рассказал. — Понятно. Если я соглашусь, это будет как… Ступить на минное поле. Если не соглашусь… Это будет как трусость… И что делать? — Ты на что согласиться пытаешься? — спросил Крестик, на что Алусик фыркнула. «Пытаешься согласиться», а не «решаешь, согласиться ли»… Всё же психолог — это диагноз… Но она тоже заметила, что босс скорее ищет оправдание согласию. — А что страшнее, трусость или мина? — она по призванию совсем не психолог, и потому продолжала гнуть свою линию поведения. Другу нужна помощь, а этот тут свои приёмчики психологические практикует… Золотовский зарычал. — Баринов пригласил меня, как и всех потенциальных участников тендера, на оглашение результатов, которое онлайн состоится в эту среду. У него дома будет типа бизнестусовка… Тупость несусветная. — Очень мило… — Полный отстой… — Блядь, вы не знаете, почему я с вами обоими дружу?! Вы хоть в чём-то сходитесь во мнении? — Да! — хором ответили они. — В том, что если мы переспим, это будет катастрофа вселенского масштаба, которая приведёт нас к полному пиздецу, — сказал Крестович. — Поэтому предпочитаем смотреть и облизываться молча, — добавила Алусик. — Прекрасно! Мне что делать-то? — Я не пойму, а чё ты бесишься? И сядь уже наконец! Много людей, ты в полной безопасности? — Не факт, — пробормотал Андрей, вспоминая их порыв безумия с открытой дверью. Он, пока дошёл до выхода, словил столько взглядов, что в пору было бы делать публичный каминг-аут. Но стоит отдать должное Баринову — нигде ни сплетни не прозвучало. — А по-моему вообще классная идея. Собраться всем акулам в одной консервной банке. Это же… Круто! — Чтобы он смотрел на то, как я проебусь? — А если ты посмотришь на то, что он проебётся? Результат может быть разный. В том числе, что кто-то ещё будет победителем. — Разумно, — с облегчением ответил Золотовский. — Только я всё равно не пойму, что именно ему от тебя нужно. И это отличный повод присмотреться. Вот этот вопрос у Андрея тоже периодически всплывал. Но ответ на него был скорее надеждой теперь, чем догадкой. Но так или иначе, он оказался в жутко неудобном пиджаке на довольно странном мероприятии. — Такой странный формат… Меня будто друзья в гости пригласили, а я забыл, что с ними дружу… — на ухо Золотовскому проговорил Сомов. Действительно, в гостиной на диване сидела пара конкурентов, у барной стойки общались Баринов с кем-то смутно знакомым, а Анна настраивала что-то на лэптопе, закинув ноги на кресло, потому что с её ростом сидеть ровно с гаджетом на коленях было неудобно. — О, словил то же состояние, Виктор Павлович… Неловко… — Давай уже на «ты» и по именам. Мы, конечно, только на переговорах и виделись, но тут это как-то… — Давай, Витя, и я бы выпил… — Э… Тогда нам сюда, Андрей, я уже всё разузнал. Это же Ластовский? — Мг… — вино было только белое, и Золотовский кивнул на коньяк. — Не видел его с прошлого развода. — Не, такое не тонет… Я и не знал, что он подавался… Про тебя и Эдвилина Групп слышал, понятно, Баринов, я, Скрыгайло что-то шептался, но его тут нет… — Да нет, он у ворот стоит с Вишиным. Треплются. В этот момент двери открылись и в коридоре послышались голоса. — Итак, господа, все в сборе… Как вы могли заметить, точный список участников не оглашался, и я подумал, что нам неплохо встретиться с наиболее вероятными участниками. Пообщаемся, это всегда полезно для бизнеса. Через пятнадцать минут у нас прямое включение. Посмотрим, кто же взял куш… А пока, если кто-то хочет, мы можем сделать ставки. На бутылку хорошего вина, к примеру. В этот момент Золотовский понял, насколько он сильно облажался, согласившись на это приглашение. Потому что ровно с того момента, как Денис Андреевич начал говорить, всё, что видел Андрей — это его губы. Звук его голоса действовал не хуже спиртного, его улыбка, взгляды, его тон, поставленная речь, то, как он держался… Андрей не мог заставить себя вернуться к поводу, ради которого они здесь собрались. Люди обменивались ставками, шутили в его сторону, о чём-то болтали, смеялись, но для Золотовского это был не значащий ничего фон. Он хотел Баринова себе. Чтобы его внимание было целиком и полностью на нём. Потому что даже смотреть на него было тепло. Злость и негодование где-то внутри пели свою мелодию, но в этих обстоятельствах Андрей понимал, что проигрывает каждую секунду боя с самим собой. Это не та влюблённость, что взрывала его душу много лет назад. Но притяжение, и сексуальное, и эмоциональное, да просто, физическое притяжение, человеческое, оно будто магнитило Золотовского. Денис был обаятелен, но не той приятной улыбкой и вроде как открытостью, а силой, которая чувствовалась даже в молчании. Он конкретно упал в этого мужчину. И присутствовать здесь было просто тяжело. Потому что держать лицо никто не отменял. Он пропустил почти все ставки, невпопад отвечал Вите, и в конце концов отговорился, что очень волнуется за тендер. Это не было правдой в полной мере, но он — взрослый мужчина за тридцать — всё глубже падал в своё увлечение. Смотрел, наблюдал, запоминал. Вспоминал его прикосновения, но сейчас это в меньшей мере касалось возбуждения. По крайней мере, сексуального. В голове крутились странные мысли. Вся злость и какая-то фатальная обречённость, и стыд, да бешеный, угнетающий стыд за то, что так бездумно поддался своему желанию, поддался этому дьявольскому влечению, постепенно стихал. Потому что… Ну посмотрите на него, он же… Бесподобен! И слова, которые прозвучали от Крестовича, внезапно становились куда более весомыми — а чего стыдиться, если два взрослых человека по обоюдному желанию делают что-то, что доставляет им удовольствие? Пусть он и не знал детали. Золотовскому было хорошо… Не только из-за тела, которое просто пело в чужих руках… И может быть, это память так работает, может ему просто очень хотелось бы такое чувствовать снова, как тогда, в юности. Но даже сейчас — смотреть на Дениса, видеть его улыбку и манеру держаться, видеть и мимолётные взгляды, направленные будто прямо в сердце… Это тоже было хорошо. Как влюблённость, только с мозгами в голове. Андрею было непросто привыкнуть к такой безэмоциональной речи переводчика, но к моменту, когда объявляли результаты тендера, он уже сносно включился в ход его мысли. Однако осознал, что именно его компания выиграла тендер, только когда Витя хлопнул его по плечу и горячо пожал руку. Конкуренция конкуренцией, а человеческую вежливость никто не отменял. Единственный, кто не проявил подобного этикета, Ластовский, едва сдержал себя от грязных высказываний. Но он отчего-то был совершенно уверен в себе, и услышать о том, что не взял тендер, ему оказалось действительно тяжело. Однако он не позволил себе скандала, возможно потому что рядом с ним стоял хозяин дома. После объявления результатов ушёл только тот самый, который не тонет. Всем остальным было предложено переместиться в столовую, где был накрыт довольно обычный, но вполне интересный ужин. Обсуждение ставок продолжилось, все делились своими впечатлениями от дома, от самой идеи, от условий тендера. Оказалось, что среди восьми приглашённых, только четверо были участниками. Но Золотовский не слишком участвовал в беседах, скорее просто отвечая на поздравления и вопросы о нюансах. Удовлетворение от выигрыша так и не просыпалось, и какой-то червячок будто постоянно гложил его. Ведь с окончанием этого пути, они с Бариновым больше не соперники. По крайней мере в этой сфере… И что же… Опять один… Он и не понял сразу, но с момента, как он впервые встретил Дениса во время той подставы от своего бывшего помощника, он стал мыслить категориями множественного числа. Постоянно приписывал себя к Дёне, а Дёню к себе, хотя оснований-то никаких не было. И даже после того пьяного секса их не слишком-то появилось. А сейчас… Что сейчас? Думать об этом было трудно и грустно, и Сомов даже как-то подозрительно остро отреагировал на эту грусть. — Ты будто и не рад… Что, может статься, что не по силам задачка? Может, помощь понадобится, так номер мой есть… — Спасибо, Вить, там видно будет, но могу сказать, что не постесняюсь позвонить, если что… Надёжные партнёры в таком деле всегда нужны… — Ну, смотри… Не к Ластовкому же обращаться. И не к Баринову, он мелковат. Крут, но мелковат… Андрей кивнул скорее по инерции, потому что мысли были вообще не о деле. — Вино принимаю исключительно в контексте угощения, поэтому коль уж изволили проспорить, извольте и пригласить на дегустацию, — громко анонсировал Денис Андреич, чтобы услышали все, кто оказался должен ему. Мужчины расходились, Анечка уже исчезла из кресла вместе с лэптопом и туфельками, которые лежали на полу, со двора один за одним слышались и постепенно стихали звуки разных моторов. — Из развлечений я предлагал Мише и Викентию Степановичу покер, но, видимо, это не их стезя… Как насчёт вас, Виктор Павлович? — Ох, вот я с удовольствием… — он хлопнул в ладоши, — можно Витя, не такой уж я и пенсионер… — А ты? — Дёня обратился к Андрею с вопросом, но тот словно и не слышал. Это был какой-то сюр, и он только сейчас начал в полной мере понимать, что реально выиграл тендер. Китай его! Это же такое дело! Такие деньги! Это же просто… Виктору позвонили, и он буквально через минуту вернулся с поникшим лицом. — Партию придётся отложить. Но не отменить! Жена бунтует, а это у нас значит, что там что-то совсем срочное. Но я на слове тебя, Денис Андреич, словил. — Добро пожаловать, контакты мои у тебя есть, Витя Палыч… Жаль, конечно, но может и к лучшему. Я ещё Андрею Денисычу должен красное. И планирую именно сейчас и организовать. Не люблю быть должным… Они попрощались, и уже в момент последнего рукопожатия с Сомовым Золотовский почувствовал, насколько сильно он волнуется сейчас, насколько сильно руки трясутся, насколько он сам будто занемел. — Ты мне ничего не должен, Денис Андреевич. Можешь оставить себе… Мы не спорили… — О, правда? Мне кажется, я мог поставить на победу Елизаветы Второй, а ты бы не заметил. Ты, я надеюсь, здоров? — Ты в каком… — задохнулся паникой Андрей, и тут же покраснел. Выглядел Дёня совсем не так, будто намекал на венерическое. Он скорее просто волновался. — Устал, перенервничал, и наверное… — он сделал глубокий вдох, и всё-таки сказал правду. — Боюсь. Тебя, наедине остаться боюсь. Я пойду… — Конечно, пойдёшь, Энди. Вниз, в погреб. За вином. А потом уже… Куда захочешь. Денис вежливо протянул руку в направлении лестницы, подождал, пока Андрей решится на первый шаг, а потом пошёл следом за ним. В совсем небольшой комнатке стояла лишь пара кресел и столик с открытой бутылкой вина. Рядом стояли бокалы и декантер, уже наполовину наполненный. — Это что? — Это? Это вино. Тебе бесполезно называть его по имени… Ты всё равно ничего в них не смыслишь, а вот для меня эта бутылка многое значит… Я купил её много лет назад, восемь, если точно. У одного очень интересного старичка… — Денис жестом пригласил Андрея присесть и поднял декантер, вдыхая аромат вина, прикрывая глаза и улыбаясь своим наблюдениям. — Он рассказал мне, что каждый, кто купил у него именно этот год урожая, нашёл своё счастье… Их было всего двенадцать, таких бутылок. И я не смог устоять перед этой историей. И сейчас я планирую попробовать его. Именно с тобой. — Подожди, подожди. Ты не ставил… То есть… Подожди… Ты знал, что я возьму тендер? Ты ведь не… — Что, настолько страшно, что даже глоток не попробуешь? Я не съем тебя, и не сделаю ничего, чего ты сам не хочешь… На этот раз дом совершенно пуст, так что если ты опасаешься свидетелей… — Прекрати! Прекрати сейчас же! Ты давно подготовил это? Вино это… Что происходит? — то, что Андрей не слишком придавал значения тому, что видит и слышит, не значит, что он этого действительно не видел и не слышал. Но лишь сейчас на него обрушилось понимание, что только четверо были участниками тендера, и Баринова среди них вообще не было. Мелковат — прав был Сомов. — Ты не подавался на Китай! Зачем ты?! Зачем вообще была та встреча, Денис? — снова повторил он свой вопрос, прозвучавший между ними несколько недель назад, и подскочил, не имея сил сидеть перед таким расслабленным и загадочным Дёней. Его всего трясло, и Баринов не упрощал задачу, ничем не выдавая своего беспокойства. — Мы сейчас выпьем за твою победу, и я всё расскажу. Но у меня больше нет сил ждать этого момента. Пожалуйста… Энди, пожалуйста, прими мои искренние поздравления. Это новый уровень. Это классная победа. Это… Это абсолютно другой масштаб, и я счастлив за тебя. Правда. Поздравляю! Он смотрел так тепло и лучисто, что не принять этот жест было невозможно. Андрей пригубил вино, и только теперь заметил, что стены вокруг них — это не совсем стены. Это стеллажи с расставленными бутылками. Он снова присел на стул, уже более уверенно осматриваясь. — Спасибо. Это твоя коллекция? — Ну, что-то — просто для антуража. Но есть и те экземпляры, которые для меня очень ценны. Здесь никого не бывает. И вино я пью только дома. Не люблю разочаровываться, а потому выбираю то, что точно люблю. — Вкусно… — отметил Золотовский, но потом поставил бокал на столик. — А теперь… Объясни, что это за спектакль? — Хорошо. Но есть два условия. Первое не обсуждается. Всё, что ты услышишь, останется только в этой комнате. — Андрей кивнул, и Денис чуть заметно улыбнулся. — Второе — ты разрешишь мне… Разрешишь мне тебя поцеловать. Считай, что это часть легенды, если хочешь… Вот теперь Энди действительно испугался. Потому что очень этого хотел. Хотел поцелуя, и хотел продолжения, и хотел вообще большего. И теперь этого совершенно не стеснялся и не прятал это от себя. Но пока всё так не ясно, казалось, что он покупает у Баринова информацию таким способом оплаты. — Один поцелуй с привкусом красного вина… Пожалуйста… Я брежу этим несколько лет… — скрыться от такого прямого взгляда было негде, но Андрей слабо представлял себе, к чему это приведёт. Это было неправильным — целоваться в таком контексте. И всё же внутри всё очень торопилось согласиться. Денис, видя такое сопротивление, подошёл ближе и опустился на одно колено перед Золотовским, осторожно прикасаясь к его подбородку. — Я прошу только о поцелуе. Это не обяжет тебя ни к чему. Андрей так и не дал ответ. Он только выдохнул обречённо, и прикрыл глаза, не в силах сказать ни слова. Даже, если это простое короткое «да». Но этого и не потребовалось. Баринов медленно приблизился к нему, аккуратно, бережно прикоснулся губами к губам, раскрыл их языком, не сдерживая тихого стона, и замер, словно не зная, можно ли ему продолжить. Но у Андрея был на это однозначный ответ. Он сжал свои губы, а потом вплёл пальцы в тёмные волосы, не отпуская Дениса от себя. Это не могло остаться таким невинным. Слишком быстро их поцелуй из этого трепетного и робкого касания превратился в лаву и шторм. Денис сначала чуть не вдавил Золотовского в спинку стула, а потом они оба поднялись на ноги, чтобы касаться ближе, сильнее, всем телом. Руки жадно блуждали по спине, бёдрам, по шее и лицу, вплетались в волосы и снова опускали на лопатки, будто знакомясь заново с телами в своих объятиях. Но Денис всё же нашел в себе силы отстраниться. Недалеко, но достаточно, чтобы здравый смысл немного окреп в головах обоих. — Прав был старик. Никогда нельзя игнорировать мудрость поколений… Энди… — выдохнул он, будто в неверии. — Я так боялся, что ты меня больше не захочешь… Не так, не… Я не только про секс… — Идиот… — Андрей провёл по лбу Дениса, убирая выбившийся локон с глаз. — Идиот… Но ты должен мне объяснения. Я хочу услышать каждое слово, иначе я просто… Сойду с ума в домыслах и догадках. — Окей. Тогда присядем… — он ещё раз поцеловал свою Золотую рыбку, на этот раз мягко, в уголок губ, и сам опустился за стол, тут же хватаясь за бокал. — Итак… Я ведь говорил тебе, что ты ничего обо мне не знаешь… Так вот, если коротко, но о главном, я вернулся в Россию, потому что провёл не очень правильную сделку. Точнее, по закону всё было верно, но она заключалась в интересах лиц, которые вели незаконную деятельность. И сделал я это, потому что наши спецы не оставили мне выбора. Я пошёл на сделку с ними, и меня, вроде как, отставили в покое. Но потом… Обратились за помощью. Я как раз был на распутье, понятия не имел, чем хочу дальше заниматься, были те самые нюансы… И мне снова позвонили. И предложили перебраться обратно на Родину. С долгосрочной перспективой. Предложили заниматься любым бизнесом, выбирать и направления, и способы, короче… Их условием было, чтобы я вложил свои деньги в логистику. Как побочный доход. Деньги государства там светиться были не должны, как и какие-то тёмные схемы. Мне уже тогда объяснили, что планируется, развивается, обязательно будут попытки… Не важно, просто у них должен был возникнуть карманный бизнес, который через несколько месяцев или лет можно будет использовать. И сейчас это время настало. С моим куратором я в нормальных адекватных отношениях, и когда они изложили мне схему… Я понял, что лучше действовать через третьих. Взял на себя основную тяжесть конкурентных войн, а ты… А ты взял тендер. Ты же видел Ластовского… Вот через его компанию и должны были идти дополнительные грузы, левые деньги… Что-то на языке большой политики, короче. И пока все думали, что я в деле, что я борюсь за место у кормушки, ты спокойно всё проработал, разработал и… Ну, что ты так смотришь? Приди я и предложи поучаствовать, куда ты меня бы послал? Я не был уверен, что ты заинтересован, как-то слишком размеренно и скучно велась твоя жизнь. А тут… Промаха быть не должно было. Поэтому, Энди-Дэнди, эта встреча нужна была, чтобы расжечь в тебе азарт соперничества. — Вот оно как… Вот значит, как оно… — Андрей слушал внимательно, изредка отпивая вино из бокала. Выводов старался пока не делать, но общая картина — вот она, перед его глазами. — Я читал твоё досье. Ты столько времени уже здесь, и я всё думал и думал, почему же ты не пересекался со мной раньше? Почему сейчас? А оказывается, всё очень логично… — Ты сейчас надумаешь не то, что есть… Тебе дальше рассказать? — Не знаю. Тендер у меня есть. Деньги, связи, расширение бизнеса… Уже факт — я в деле. Только вот, как мне это дело строить? Я должен буду что-то кому-то передавать, мухлевать? Во что ты меня втянул? — Да… А я-то думал, ты сейчас разобидишься и уйдёшь… — улыбнулся Денис и снова провёл пальцами по лицу Золотовского. Тот позволил, но отклика внутри не почувствовал. — Это потом. Я подумаю об этом чуть позже. Пока мне важно знать, чем мне это «счастье» грозит. — Ничем. Твой бизнес чистый. Теперь так точно. И веди его так же. Они будут искать другие каналы, найдут, всё там у них сложится. А ты работай, как там у тебя в проекте… «Быстро и точно в цель». Андрей помолчал какое-то время. Ему было гадко осознавать, что его использовали. Пусть его собственные интересы и были здесь на первом месте в итоге, всё равно ведь в тёмную использовали. И не кто-то чужой. Дёня. Знал, куда давить, знал, как говорить, манипулировал. Совсем как родители в юности, для нужного результата… — А кто профиль мой разрабатывал? У спецов же твоих есть кто-то… Типа профайлер… Да? Денис удивлённо поднял брови. — Никто. Мне знаешь, как Анечка вставила по первое число, когда я с тобой из клуба уехал… Ты из её ротика таких слов даже не предполагаешь. И Гвидон тоже добавил. Но не смог я… Надеялся, что ты протрезвеешь… — Не надеялся. Ты же знаешь, как я пью. Знаешь, в какой кондиции я был тогда, что вспомнить ничего не смогу, тоже знал. И всё равно трахнул меня. — И это была лучшая ночь за последние лет десять моей жизни. А может и дольше. Я просто не мог отказаться. — А почему тогда ушёл утром? Почему я один остался, а? — он не дал возможности ответить. — Ты знаешь, я всё уже услышал, и я благодарен за ответы, за вино, за выигрыш мой тоже… Я пойду, здесь многое, над чем стоит подумать. — И что, не останешься? — это было сказано будто в шутку. Только где-то в глубине взгляда плескалось что-то больное, но Андрей предпочел больше не смотреть на Дениса Андреевича Баринова. — Не останусь. Я и сам не понимаю, что именно думаю по поводу этого всего. Но точно чувствую, что мне сейчас так… Обидно и противно, что я могу тебя на самом деле ударить. Я очень виноват перед тобой. И я вроде уже попросил прощения, но мне от этого легче не стало. А теперь я понял, что ты чувствовал тогда… Предательство… Это охуеть как больно. Денис молчал не долго. Он отставил бокал, поднялся и подошёл к двери. — Ты за рулём. Давай я дам своего водителя. Денис звучал так, будто всё совершенно в порядке. Будто не строил планов на эту ночь, будто и не хотел никакого продолжения. Будто этот разговор и был его целью. Будто ему всё равно, что Андрей сейчас уезжает. Услышал, принял к сведению, предложил помощь. Будто не просил о том поцелуе и не шептал эти глупости о своих страхах. Золотовский это особенно оценил. — Не откажусь. Спокойной ночи, Денис Андреевич. Вино и правда вкусное. — О… Ты — единственный, кто мог бы разделить его со мной. Я теперь точно знаю это, — он повернул бутылку, и на этикетке совершенно корявыми буквами было выведено «Глоток единой любви в сердце».