You’re my light

      Лучи заходящего солнца пробиваются сквозь решётку в маленьком окне под потолком и падают на пол оранжевыми пятнами. На свету видно, как пылинки танцуют, переливаются, создавая мнимое чувство домашнего уюта. В серой комнате по кругу сидят четверо мужчин, заглушая тишину периодическими ударами деревянных доминошек.       — Эй, двадцать четыре ноль восемь, не хочешь присоединиться? — Худощавый молоденький паренёк с забитой татуировками шеей обратил внимание на тень в углу за двухэтажной железной кроватью.       — Оставь его, Джуно, он тут пролётом, из элиты, — подал голос старший камеры. Это был лысый крупный мужчина лет сорока пяти с треугольным шрамом на щеке — как он его получил, остаётся только догадываться.       Тень в углу дёрнулась, и послышался глухой хлопок. Таракан, ползущий по стене возле умывальника, упал на бетонный пол кверху пузом. Альфа откинул голову на стену и посмотрел вверх невидящим взглядом. Иногда его мысли цеплялись за лучи тёплого света и клубящуюся в них пыль, но затем быстро возвращались туда, где он пытался понять каким образом так облажался.       За дверью слышны шаги, и все присутствующие оборачиваются на звук открывающихся замков.       — Заключённый двадцать четыре ноль восемь, на выход. К тебе пришли.       Трэй заходит в комнату и щурится от яркого света. Он пытается прикрыть глаза рукой, но забывает, что обе скованы наручниками. Его толкают к столу и усаживают на стул, закрепляя цепь браслетов.       — У вас пять минут, — строго говорит кому-то охранник и выходит, закрывая дверь на ключ.       Трэй оборачивается и в изумлении даже пытается сорваться с места, звеня металлом.       — Чонгук! Господин Чон! Это вы, вы пришли выслушать меня и помочь?       Чонгук приветственно кивает и проходит к столу. Он садится напротив заключённого, сцепив руки в замок. До Трэя доносится тихое: «Излагай».       — Я не виноват, — от такой очевидной фразы Чон закатил глаза. — В отчёте Пака были указаны действительно тринадцать машин. Я заметил эту ошибку и поднял договора в бухгалтерии, но нужных там не было.       — И ты решил провести инвентаризацию? — Чонгук закинул ногу за ногу и со скучающим видом оглядел пустую комнатушку. Пока что он не впечатлён рассказом.       — Да, на следующий день мне уже были известны результаты, и там тоже было их тринадцать. Я понял, что Пак или ошибся, или украл деньги.       — Если это правда, то почему ты не пошёл к нему или ко мне и не сообщил о своей находке? Почему решил выставить это на всеобщее обозрение, не разобравшись? Сомневаешься в моей компетенции?       — Я посчитал это верным решением, он не мог остаться безнаказанным.       — Если ты и дальше продолжишь рассказывать мне сказки, то я просто уйду, — Чонгук начал вставать, опираясь о стол.       — Нет, стойте-стойте, ладно. Я хотел, чтобы его уволили. Довольны? Ему не место в компании, он только вертит перед всеми хвостом, а на деле безмозглая недоучка. А тут так удобно подвернулся случай, и я решил им воспользоваться.       — Он так сильно тебя раздражает? Ты действительно считаешь это поводом рушить жизнь ни в чём невиновного человека? — Эмоции Чонгука ничего не выражают. Он говорит спокойно и как-то отстранённо, без интереса.       — Я не знал, что он невиноват. Цифры говорили сами за себя. Ой, да бросьте, у каждого рыльце в пушку. Вы как никто другой должны понимать, что абсолютно вся верхушка проворачивает дела. Пак не исключение, — Трэй пытается оправдать свои суждения о Чимине, но кажется, взболтнул лишнее. Чонгук подлавливает его на слове:       — Как и ты?       — Я, — Йон запнулся, он чуть было не признался в своих аферах.       — Твоя ошибка в том, — Чон приблизил своё лицо, а интонация изменилась, дальше он говорил на повышенных тонах, — что ты не дал Чимину шанс даже объясниться, исправить свою ошибку. В любом случае, даже если не ты подставил Пака, следом вскрылись твои другие более тяжкие преступления. И вот за них тебе придётся ответить.       — Время, — в комнату вошли двое охранников. Они отстёгивают от стола крепление наручников, и Трэй хватает Чонгука за руку как сумасшедший.       — Господин Чон, пожалуйста, выступите в мою защиту на суде. Я ведь столько лет отдал труду вашего отца. Учтите вклад, который я внёс в развитие бизнеса. Да, я проворачивал дела за вашей спиной, но все могут ошибаться. Я верну деньги, удвою, только помогите выбраться отсюда. Господин Чон!       Чонгук лишь сильнее сжал зубы, отдирая чужую руку от своей. Он неподвижно смотрит вслед охранникам, уводящим молящего о помощи заключённого.       «Каждый может ошибаться? Хм, Чимину ты не дал права на ошибку, старый пёс».       — Стойте! — Охранники обернулись, — забыл сказать кое-что напоследок.       — Давайте быстрее, у нас работа, — охранник кинул недовольный взгляд на альфу: вечно эти посетители не наговорятся, что-нибудь, да и забудут.       Чонгук приблизился к лицу Трэя и прошептал на ухо так, чтобы никто больше не слышал: «Впредь будешь думать, прежде чем трогать чужое. Особенно если это омега во время течки». Зрачки Чона полыхнули чёрным огнем, а коварная ухмылка превратилась в звериный оскал, сопровождающийся тихим утробным рыком. Это единственное, что смог заметить ошарашенный словами Чонгука альфа, прежде чем тот убрался от его уха.       — Уводите, — Чонгук кивнул охранникам в сторону двери и повернулся спиной к Трэю. Он с наслаждением улавливает доносящиеся из коридора крики и вопли.       — Нет, стойте! Я не понимаю о чём он, остановитесь! — Альфа повторяет как заведённый, словно все остальные слова исчезли из его головы. Сопротивляющегося Трэя силой волокут по коридорам, он стопорит ногами, спотыкается, но не оставляет попыток вернуться к Чонгуку, чтобы понять о чём тот говорил. Что он имел в виду?       Охранники затаскивают бедолагу в камеру и швыряют на пол. Альфа, громко матерясь и проклиная всех вокруг, пытается подняться и прошмыгнуть в открытую дверь. Его тут же толкают коленом обратно и проходятся дубинками по спине, чтобы тот перестал брыкаться. Когда Йон больше не может шевелиться от боли в костях и тупо лежит, охранники выходят из камеры, насвистывая какую-то мелодию. Альфа отворачивает голову от двери, пачкая кровью и слюной бетон. Он устремляет свой взгляд в то же маленькое окошко с решеткой, где всё ещё пробиваются лучи тёплого солнца. Дыхание тяжёлое. Перед глазами как фильм меняются кадры осознания того, что произошло на самом деле.       Чонгук остаётся допоздна и пробирается в кабинет Чимина. Он вносит исправления в отчёт и печатает нужную страницу. Запомнить пароль к архиву оказалось проще простого, достаточно было пару раз заявиться в кабинет к блондину с просьбой показать в отчёте какие-нибудь данные. На следующий день Чон даёт распоряжение секретарю омеги подменить лист, когда та относит отчёт в финансовый отдел. Естественно, не за «спасибо». Девушка клеит новую пломбу на бумагу и подделывает подпись Пака. У неё была возможность её выучить, а наличие личной печати начальника лишь упрощает процесс. Поздно вечером Чонгук выкрадывает из архива договора купли-продажи. Подложить их в кабинет Трэя не составило труда: он просто засунул бумаги в какие-то папки на подпись, лежащие на столе секретаря начальника финансового отдела. Утром договора попали в назначенное место, а так как Йону было не до подписей, они так и остались лежать в груде документов. Далее осталось самое интересное. Чон даёт кругленькую сумму бухгалтеру за внесение поправок в акт инвентаризации и за дачу ложных показаний: когда к нему придёт полиция, он должен сказать, что Трэй дал взятку. Осталось только наблюдать за развитием событий и вовремя подставить плечо Чимину.       Как оказалось, Чон Чонгук замечательный актёр.       Всё прошло как по маслу. Испуганный Пак подпустил к себе, забыв про обиды и бойкот, а гнусный Йон оказался за решёткой. Бонусом стало то, что вслед за подставой Чимина всплыла масса махинаций начальника финансового отдела. Чонгук и за истинного отомстил, и крысу поймал. Ещё тогда, на собрании пару месяцев назад, когда Чон узнал о том, что Йон приставал к Паку, он твёрдо решил не спускать альфе этого с рук. Подвернулся хороший случай осуществить задуманное.       Трэй презрительно щурит глаза, как легко его провели. Он был слишком самонадеян. Альфа подтягивает распластавшиеся ноги и встаёт пошатываясь. Он идёт в свой угол за железной кроватью, умывает в ржавой раковине лицо и кряхтит от боли в костях.       «Чон Чонгук, я не забуду тебе этого никогда. Вот увидишь».       Альфы, всё также сидевшие, по кругу дружно обернулись на глухой удар и звук осыпающейся на пол штукатурки. Всё, что сейчас мог Йон, так это оставить на стене пару кровавых отпечатков от разбитых костяшек.

***

      Субботним днём в торговом центре полно людей, снующих туда-сюда: кто-то бежит по делам, а кто-то бесцельно шатается, создавая давку. Чимин и Джин заворачивают в обувной магазин, там людей почти нет и легче дышать. Новая коллекция осенних ботинок сразу отвлекает от раздражения, которое сопровождает Пака всё время, пока они ходят по магазинам. Он чувствует буквально все запахи, и они давят на голову, заставляя виски пульсировать, а нос морщиться.       Семья Кимов вернулась на прошлой неделе из своего путешествия, их не было месяц. За это время у Чимина столько произошло, что как будто пролетел год. Сокджин привёз кучу одежды, украшений, бутылочку дорогущего вина и флакончик розового масла из Болгарии. Чимину очень понравился этот винтажный пузырёк-шестигранник с позолоченными вензелями и искусственными рубинами. Капелька масла пахнет как тысяча роз, так сладко и вкусно, что глаза закатываются. На вопрос Чимина, почему Джин купил именно розовое масло, ведь это запах омеги, тот сказал: «Чтобы ты не забывал, как прекрасен». И вправду, свой запах мы почувствовать не можем, а его так хочется узнать, особенно если он действительно такой притягательный. Да и сам флакон выглядел роскошно, даже помпезно. Такое больше под стать Джину. Нет, он не хотел сказать этим, что Чимин выглядит слишком вызывающе, как раз таки наоборот. Просто хотелось сделать ему приятно, напомнить лишний раз, как он хорош собой. Хотелось подарить нечто неожиданное и необычное, чтобы оставалось в памяти надолго. Теперь яркий флакончик украшает рабочий стол блондина, радует глаз, привнося краски в его скучный офисный интерьер.       Чимин закончил рассказывать обо всём, что случилось, пока Ким отдыхал, особенно эмоционально он обрисовал ситуацию с отчётом. Весь рассказ Джин слушал с возмущением и участливо комментировал моменты с Чонгуком. Не ожидал он от этого ловеласа такой заботы и внимания. Зная Чона, Джин не спешил менять своё мнение относительно него, но лёд тронулся.       — Как тебе, хён? — Чимин ворочается из стороны в сторону, во всю демонстрируя лаковые ботинки на широкой плоской подошве.       — Совсем не в твоём стиле, — морщится Джин.       — Знаю, решил просто попробовать что-то новенькое. Погоди, сейчас сниму, вообще неудобные.       Чимин присел на пуфик слишком резко, отчего голова отдала колокольным звоном. Он обхватил её руками, пытаясь усидеть на месте и не свалиться, в глазах белым-бело.       — Эй, у тебя всё в порядке? — Джин подбежал из-за соседнего стеллажа. — Ты пахнешь на весь магазин.       — Я точно не уверен, но, наверное, это она. Хён, меня сейчас стошнит, вся обувь воняет, — Чимин наспех пытается переобуться. В животе лёгкая тяжесть, а это значит, что течка не за горами — надо срочно убираться отсюда. Не хватало ещё, чтобы все альфы из торгового центра столпились в этом маленьком магазинчике.       — Я тебя не понимаю. Почему не сказал, что у тебя должна начаться течка? Мы бы посидели дома, хорошо покушали и отдохнули, — Джин берёт младшего под руку и, придерживая, ведёт к машине.       — Да ещё неделя, а то и две, если по срокам считать, но эта вторая после стольких лет паузы, может цикл прыгает?       — Что толку думать теперь, садись, отвезу тебя домой. И Юнги звони, пусть тоже едет, — омега пристёгивает ремни безопасности и поворачивает ключ зажигания.       — А Юнги нет, — шепчет младший, на что Джин резко поворачивается в его сторону. — Он опять вне зоны. Какая-то важная запись, — оправдывается Пак.       — Что прости? Ты, верно, шутишь, — Сокджин снова уставился на дорогу, давя на газ. Его поражает комичность ситуации: когда нужно эти альфы вечно где-то, но не там, где должны быть.       — Куда ты поворачиваешь? Дом Юнги прямо, — Чимину становится жарко, на висках проступил пот, а внизу живота сжимается тугой болючий ком.       — В аптеку, купим таблетки, посидишь на них, пока Юнги нет, — Джин совсем не паникует, в этом нет ничего необычного. У каждого омеги хоть раз, но было такое.       — Ты забыл, что мне нельзя, если я хочу ещё когда-то иметь детей? Поехали домой скорее, я очень хочу лечь, — у блондина такой жалобный голосок, что хочется его обнять.       Для Кима в новинку слышать от Чимина о детях, но, если омега теперь так дорожит своей детородностью, значит, что-то поменялось в этой светлой голове. Это хорошо, потому что семья, дети — наше счастье. Их невозможно заменить работой. Пока они ехали, Чимину становилось всё тяжелее. Удушливый запах заполнил компактный автомобиль, и Джин открыл окна, несмотря на промозглый холод.       Ким впервые в этом доме, но совсем нет времени рассмотреть его. Пока Чимин лежит на диване, свернувшись калачиком, и тихонько скулит, старший делает ему тёплый чай и набирает ванну, чтобы хоть немного расслабить напряжённое тело и уменьшить боль. Он знает, что надо: это не первый раз, когда Джин заботится о младшем. Чимин сказал, что Юнги должен приехать утром, значит надо пережить только полдня и ночь. Кажется, всего-то ничего, а на деле…       Ближе к ночи блондину становится хуже. От острой боли Чимин сполз на ковёр и теперь, пачкая его обильно вытекающей смазкой, выгибается и кричит. Иногда его страдания сменяются короткими фазами болезненного возбуждения, но они практически не заметны, выглядят как лёгкая передышка перед новой порцией боли. Будь рядом альфа — вместо нестерпимых мук омега сгорал бы от желания, но альфы рядом нет. Хён помогает ему: поглаживает, массажирует плечи и запаховую железу, отпаивает чаем, обнимает. Но от этого не легче.       Живот сдавливает новым спазмом, и омега сворачивается в комок, стиснув зубы. Он тянет на себе волосы, катается по влажному от смазки ковру, а когда волна отступила, ложится головой на пол, призывно оттопырив зад.       «Альфа, нужен альфа», — крутится в голове Кима. Появилась даже мысль позвать Намджуна, просто чтобы побыл в доме, но эта идея была сразу же отброшена. Ничего глупее нельзя было придумать, Ким Сокджин?       «А что если…»       — Позвать Чонгука, — закончил вслух омега, но до его ушей доносится слабое «не смей». Да, Чимин потом не простит. Он, конечно же, воспользуется любезно предоставленными услугами истинного, просто не сможет противостоять природе, но затем будет жалеть всю жизнь. Пак не потаскуха, чтобы подставлять свой течный зад любому. Да ещё и в гостиной Юнги, это же просто невообразимое скотство!       Взгляд Сокджина падает на рамку, висящую на стене, с теми самыми первыми фото Юнги и Чимина. Такие счастливые. Да-а, не при таких обстоятельствах Джин должен был оказаться в доме Мина.       «Ну конечно, Юнги!» — Ким стукнул себя по лбу, и как он раньше не додумался? Он вскочил и пулей вылетел из гостиной. Вскоре вокруг Чимина было выстроено, если так можно выразиться, гнездо из кучи одежды альфы. Сокджин просто сгрёб с полок шкафа всё, что увидел, и притащил к Чимину. Тот, почуяв родной запах, принялся урчать, тереться о майки щекой и мастерить «домик», эдакое любовное гнёздышко. Сильные спазмы в животе исчезли, но теперь нестерпимо хотелось альфу.       Чим зарылся носом в кучу одежды и глубоко вдыхал запах зимнего костра. Он постанывает, пытаясь надышаться, но ему мало, и он разочарованно хнычет. Среди всей кучи Чимин носом отыскивает какую-то потную майку Юнги. Он натягивает её на себя, чтобы впечатать запах в свою кожу.       Пак медленно теряет рассудок. Омега внутри с нетерпением ждёт прикосновений, поцелуев, ласк и большой член, который трахнет так, чтобы искры из глаз. Но ни то, ни другое не происходит, и теперь блондин только жалобно поскуливает в своём гнезде от досады.       Джин больше не в состоянии смотреть, как мучается его дорогой сердцу человек. Идея приходит спонтанно. Он раздевается и натягивает на себя первые попавшиеся штаны и футболку альфы, а затем аккуратно, чтобы не напугать, забирается к Чимину в его убежище. Омега замер. Он притаился, выжидая, что же будет дальше.       Джин ведёт рукой по щиколоткам блондина, движется выше, сжимает его колено.       — Не бойся, — шепчет он, приблизившись к уху младшего. — Забудь, что это я.       Ким осторожно прижимается к губам, ощущая, как хрупкое тело расслабляется. Глаза напротив закрыты, а реснички подрагивают. Это не первый их поцелуй, но такой… Такого ещё не было.       Чимин втягивает носом запах альфы, смешанный с родными лилиями, и дуреет. Из невинного поцелуй становится развязным, рваным, с придыханием. От нетерпения омега начинает ёрзать, льнуть к тёплому телу, его запах становится ещё более концентрированным. Каждое прикосновение отдаётся звонким эхом в голове, а мнимое присутствие альфы дурманит всё больше.       Джин прижимается губами к шее, растирает запаховую железу, ласкает руками везде, где может дотянуться. Он залазит омеге под майку и сжимает твёрдые от возбуждения соски. Чимин не сдерживается — подаётся вперёд бёдрами, ловя невообразимое удовольствие. Пак теряет над собой контроль и бесстыдно трётся о бедро своего хёна, тихо постанывая ему на ухо.       Омега быстро достигает пика, но это не приносит удовлетворения. Он жаждет большего. Он хочет альфу. Большой член в задницу, глубоко и жёстко. Каким бы грязным не было это желание, но в этом заключается само естество. Джин по себе знает, что этих ласк недостаточно, но что бы делал альфа на его месте? Пытался бы подчинить, подмять под себя, доминировать? Ким собирается с мыслями, пытаясь найти в себе уверенность сделать необходимое.       В поцелуе он мягко укладывает Чимина на лопатки, продолжает скользить руками по груди, рёбрам, животу. Он задевает чувствительную плоть, размазывает большим пальцем по красной от перенапряжения головке предэякулят. Несколько раз проводит по стволу, крепко его обхватив, и срывает нежный стон с распухших губ. Джин опускает руку ниже, дотрагиваясь до сочащегося колечка мышц, в тот же момент Чимин сводит колени, сжимая его локоть.       — Хён, — выдыхает дрожащим голосом омега. — Нет, не надо.       Джин наклоняется к нему, вплотную прижимаясь телом к телу, прячет лицо в тонкой шее и тихо шепчет, сохраняя эту тайну между ними:       — Расслабься, закрой глаза. Представь того, кто должен быть на моём месте, — он расталкивает локтем напряжённые бёдра. — Как его руки крепко держат тебя. Как он целует тебя, — Джин запускает свой язык в приоткрытый рот и по-хозяйски проходится им вдоль линии зубов. Чимин обвивает его язык своим с тихим стоном и обхватывает руками шею, тесно прижимаясь к паху хёна.       Кажется, Сокджина повело, он не в силах устоять от такой концентрации феромонов в маленькой комнате, а ситуация в целом будоражит и интригует. У него ни разу не было с омегой, он и не хотел пробовать. Но, оказывается, это совсем не противно, даже немного приятно.       Или он просто вжился в роль.       — Как он ласкает тебя губами здесь, — продолжает нашёптывать старший и проводит кончиком пальцев по внутренней стороне бедра.       — И здесь, — пальцы невесомо касаются приоткрытой дырочки, щекочут её дразня. Чимин нетерпеливо подаётся вперёд, намекая на продолжение.       — Его язык скользит внутрь, вылизывая тебя там, — Джин вводит один палец и имитирует движения, о которых шепчет. Жарко. Чимин стонет, насаживаясь на палец, он весь горит. Если Хён не прекратит, то сердце выпрыгнет из груди. Это ощущается настолько остро, настолько необычно — совершенно новый опыт, несмотря на простоту действий. Юнги никогда не делал так, никогда не ласкал его языком там. Теперь это станет новой тайной фантазией омеги, и, конечно же, он не попросит альфу о таком никогда.       — Он хватает тебя за загривок и входит на всю длину, — Ким сжимает блондина за волосы, запрокидывая его голову назад, и со своими словами входит резко сразу тремя пальцами. Пак задыхается. Тело выгибается, и он впервые кричит не от боли, а от удовольствия. Старший сразу находит распухшую простату и двигается рывками, каждый раз попадая по ней глухим ударом. Он стимулирует её жёстко, чтобы скорее принести неповторимое удовольствие.       — Да, давай, мой мальчик, кончи для меня, — не своим голосом рычит омега, прикусывая маленькими клыками запаховую железу, и Чимин как по щелчку взрывается в ослепительном оргазме с криком: «Чонгук!»       Его тело неконтролируемо содрогается, кажется, он перестал дышать. В ушах только свист, перед глазами яркий свет, а в голове пустота. Он не перестаёт кончать уже на сухую, нечто подобное испытывают во время сцепки, только вместо нескольких минут обычно пару часов. Когда тело успокаивается, Чимин просто лежит с закрытыми глазами, чтобы подольше чувствовать улетающее наслаждение. Истощённый многочасовой болью и ярчайшим удовольствием он проваливается в сон.       Неужели Сокджин так хорош или у него волшебные пальцы? Впервые омеге было настолько хорошо. А может всему виной альфа, о котором Чимин раньше даже не смел думать подобное?       На самом деле это был самый обыкновенный оргазм, но эмоции и фантазии внесли свои яркие краски. Как ни крути, но психологическая составляющая в сексе это восемьдесят процентов хорошего результата. И ещё, Чимин никогда даже не думал о том, что шептал ему Сокджин. С Юнги секс обычный, вернее, не столь разнообразный. Альфа чуткий, внимательный, приносит удовлетворение, но более традиционно, а Чимин слишком стеснительный в этом плане, чтобы предложить нечто новое. Но обоих всё и так устраивает.       Тихий удар дорожной сумки о пол нарушает образовавшуюся тишину. Сокджин не оборачивается, аккуратно достаёт руку и встаёт. Он вытирает пальцы о штанину и поднимает свои вещи с ковра, разворачивается и выходит в тёмный коридор.       — Давно здесь?       — Достаточно, — шепчет Юнги, глядя в пустоту.       — Я приму душ и уйду, муж не потерпит на мне твоего запаха, — он показывает головой в сторону спящего в одной майке омеги, — оставляю его на тебя.       Альфа не двигается, его лицо не выражает каких-либо эмоций. Уже подходя к дому, он по запаху понял, что опоздал. У Чимина течка. Конечно, Юнги не ожидал застать такую картину, но он всё понимает: это его вина, это он не оказался рядом, чтобы помочь. Альфа смиренно ждал в тени, чтобы не смутить омегу. Обоих. Он пробыл там недолго, просто зашёл не в тот момент. Как всегда. Но Юнги никак не ожидал, что его омега в свой пик наслаждения прокричит чужое имя.       Сокджин всё понимает. Он видит это по покрасневшим глазам альфы. Ким подходит вплотную и сжимает его плечо, привлекая к себе внимание. Юнги смотрит ему в лицо.       — То, что ты услышал от Чимина, не бери в голову. Во время течки мы во власти инстинктов, голова совсем не работает. Это был не Чимин, а омега, которая звала своего истинного. Завтра он об этом даже не вспомнит. И ты забудь. — Ким надавливает большим пальцем над ключицей, причиняя боль, — ты понял меня, Юнги?       Альфа утвердительно кивает, но выглядит как заторможенный. Из комнаты доносится шорох одежды и призывный стон. Чимин проснулся.       — Давай, успокой свои детские обиды и приди в себя. Ты нужен ему сейчас! — Джин со всей силы тряхнул альфу. Он начинает уже раздражать. Очнувшись, Юнги отталкивает Джина от себя и заходит в комнату, прикрывая за собой дверь.       Уже стоя на пороге ванной Джин слышит восхищённое:       —Юнги, мой Юнги, ты пришёл!       — Тише, всё хорошо, я рядом, — заботливо мурлычет альфа, окутывая Чимина своей любовью.       Ким улыбается услышанному. Юнги понял его. Должен был понять.