You’re my light

      — Да, всё было замечательно, — Чимин залетает в лифт и нажимает нужный этаж, придерживая плечом телефон у уха. Он очень спешит на своё рабочее место, сегодня первый день после отпуска и к тому же собрание акционеров, а он уже опоздал. Как только Юнги довёз его до работы, машина омеги так и простояла всю неделю на парковке возле офиса, Чимин сразу же набрал номер Сокджина, тот уже с самого утра засыпал его сообщениями с вопросами.       — Нет, не обижал он меня, что за дурацкие вопросы? Он был очень романтичным и нежным. Да нормально у него всё с этим! Черт! Какого эти двери никак не закроются?! — Чимин много раз жмёт кнопку с номером этажа. Он на нервах, мало того, что опаздывает, так ещё и эта жестяная коробка не хочет подниматься. — Нет, это я не тебе.       — А ты не пробовал нажать на вот эту красную кнопочку? — Чимин чувствует, как на его плечо опирается чужой подбородок, спокойный тихий голос обжигает ухо со стороны, где нет телефона. Блондин застыл на месте, он молча наблюдает, как сильная рука дотягивается до нужной кнопки и нажимает её, вторая рука покоится на его спине. От этого ощущения внизу лопаток по телу пробежал холодок, и кожа покрылась мурашками. Двери лифта закрываются как при замедленной съёмке. Чимин улавливает лёгкий запах парфюма, он узнает его из тысяч.       — Я тебе перезвоню, — Пак коротко оканчивает разговор и медленно опускает руку с телефоном вниз. Он сглатывает и разворачивается на сто восемьдесят градусов. Да, ошибки быть не могло, это он. Чон Чонгук собственной персоной. Они оказываются лицом к лицу в опасной близости как кролик с удавом в клетке.       — Привет, смотрю, ты хорошо отпуск провёл, отдых тебе к лицу, — Чонгук выдавливает из себя, как может, подобие улыбки, а внутри всё горит синим пламенем от услышанных слов. «Надо держаться, нельзя его спугнуть, Чон, придерживайся плана», — он успокаивает себя, гасит распалившуюся ревность.       — Кхм! — Чимин прочищает горло. Он не хочет, чтобы Чонгук услышал его голос дрогнувшим, хотя тот и застал врасплох. — Доброе утро, хороший отдых всех красит, — шаблонно отвечает Чимин, а в мыслях добавляет: «Особенно отдых с хорошим мужчиной». — Ты тоже неплохо выглядишь, особо не утруждался, пока я отсутствовал? Что с контрактами? — Колко подмечает омега и спрыгивает с личной темы.       — Не знаю, меня не было в офисе всю неделю, — Чонгук открыто осматривает Чимина с ног до головы. Как всегда, с иголочки: начищенные туфли, можно вместо зеркала использовать, тёмный костюм без единой складочки, плотно застёгнутая под горло рубашка и галстук, волосы, как всегда, изящно уложены. Чонгук задерживает взгляд на шее, будто пытается там что-то найти, например, следы бурной ночи. Он буквально прожигает блондина глазами.       — А где был? — Чимин чувствует пристальный взгляд и отворачивается в смущении, он становится рядом, пока лифт несёт их к нужному этажу. То, что Чон не был на работе, заинтриговало его. «Всё кричал: «Сроки-сроки!», а сам даже не появлялся», — обиженно думает Чимин, кривляя слова Чона.       — В отъезде с семьёй, — Чонгук оканчивает резко, давая понять, что эту тему продолжать больше не хочет. Они стоят плечо к плечу, чувствуя друг друга. Каждый смотрит вперед, не смея отвести взгляд от дверей. Тишина накаляется, слишком долго, становится как-то неловко. Чимину внезапно хочется что-то сказать, разорвать эту тишину, но раздается звонок, и двери лифта открываются.       — Наш этаж, прошу, — Чонгук пропускает его вперёд. — Увидимся на собрании, — он скрывается за дверью своего кабинета и протяжно выдыхает. Сердце колотится, виски стучат. Требуется немало усилий, чтобы сдерживать себя. Мало того, что его душит болезненная ревность, так он ещё и волнуется как влюбленный мальчишка в школе.       Чимин так и остался стоять посреди коридора как вкопанный. Он не может понять, что это было, чувства в его голове весьма неоднозначные. Сначала он почему-то испугался, будто его поймали с поличным, затем смутился, готов был сквозь землю провалиться под этим испепеляющим взглядом. Чимин чувствовал себя не в своей тарелке. С другой стороны, он был рад видеть Чонгука, возможно, даже соскучился, где-то там, в глубине души, самой глубокой глубине. Когда Чимин узнал, что брюнет отсутствовал на работе целую неделю, любопытство охватило его голову. Ему стало очень интересно, где это альфа пропадал. Чонгук не рассказал о том, где был, и блондину стало почему-то очень обидно, но теперь, стоя посреди коридора в одиночестве, омега в полном замешательстве. Он не понимает, что вообще происходит.       «Еще только утро, а голова уже квадратная», — проворчал Чимин и направился быстрой походкой в свой отдел.       — Лиа, сделай мне двойной эспрессо, — Чимин быстро прошёл к себе в кабинет, ни с кем не здороваясь. Пусть думают, что хотят, а блондина сейчас лучше не трогать. Настроение спешно покинуло его, а причины он и сам не знает.       Яркий белый свет бьёт в глаза, запах кофе смешивается с дымом сигар, кто-то позволил себе закурить на нервах. Атмосфера в конференц-зале накалена до предела. Акционеры и начальники отделов переругались между собой, их крики раздаются по всему этажу, что даже стёкла трещат. Работники отделов засели по кабинетам как мыши, лишь бы не попасть под горячую руку начальства.       — А я вам говорю, что надо срочно переходить к европейскому рынку, пока конкуренты не опередили нас, — кричит мужчина лет семидесяти, один из основных акционеров, — это дело всей моей жизни, мы не можем упустить такой шанс!       — Да, сколько труда было положено, чтобы достичь таких высот, — поддакивает второй, выдыхая дым.       — Нет, нам необходимо преобразовать систему управления! — С остервенением визжит тот самый омега, которому принадлежат десять процентов акций.       — Что за чушь ты несёшь? Речь вообще не об этом, скройся, — осаживает его альфа тридцати лет, это директор сети фирменных магазинов. Глядя на то, как омега надул на него губы и показал средний палец, а альфа послал воздушный поцелуй, между ними явно что-то точно есть, видимо, они разберутся обо всём после.       — Без модернизации на европейском рынке делать нечего, мы не пройдём сертификацию на соответствие их стандартам, — отец Чонгука говорит спокойно и тихо, но никто не перебивает его.       Чонгук рывком поднимается с кресла и наворачивает круги вокруг столов, одной рукой он придерживает под локоть вторую и хрустит шеей. Чон закипает от этого шума, смотрит в потолок, чтобы сосредоточиться, но ничего не выходит, гневные слова так и рвутся наружу. Он проходит за спиной Намджуна, и тот молча останавливает его, потянув за шиповатый ремень. Он взглядом спрашивает «всё ли в порядке», и младший утвердительно кивает. Чонгук двигается дальше и останавливается за спиной Чимина. Альфа засматривается, как блики от электрических ламп играют по серебристым волосам, и выпадает из разговора на несколько минут.       — Но мы не успеваем в срок закончить проект, а конкуренты уже в Европе, пьют французское вино и лапают амстердамских шлюх! — Снова подаёт хриплый голос самый старший альфа.       — Попрошу, без выражений, мы прекрасно понимаем, что они ведут переговоры во Франции и Голландии, но это не значит, что у них всё схвачено, — начальник внешнеэкономического отдела, сдержанный и рассудительный мужчина с небольшой сединой, сохраняет спокойствие и отпивает из своей чашки. После его слов на него уставились сразу четыре пары разъярённых глаз. Как он вообще может так спокойно об этом говорить?       — Я извиняюсь, но если бы вы придерживались плана, то мы всё успели бы в срок, так почему же вы не успеваете? — Хрипит старший и тушит окурок в фарфоровой пепельнице.       — А давайте спросим у господина Пака, почему он не успевает закончить проект, — предлагает тот самый альфа, который открыто высказался на собрании против назначения Чимина. Чон, услышав знакомую фамилию, сразу вернул своё внимание к разговору. Если все накинутся на Чимина, то он не будет себя сдерживать. Порвёт всех в клочья.       — Наверное, потому что господин Пак хорошо отдохнул в отпуске, — с улыбкой вставляет свои пять копеек начальник финансового отдела Йон Трэй. Его ехидству нет предела. Чонгук останавливает на нём колючий взгляд: голос у Трэя гнусавый, лицо подпухшее, а нос заклеен пластырем. «Интересно, кто это его так разукрасил?» — Пролетает в голове Чонгука.       — В каком это отпуске, простите, был господин Пак Чимин? — Акционеры возмущённо уставились на блондина, ожидая ответ на этот интересующий всех вопрос. Начальники отделов сохраняют молчание, они знают, что за отпуск был у их коллеги, но встревать не собираются, лучше сохранить нейтралитет.       Энергетика конфликтующих между собой альф давит на не оправившегося от течки омегу. Он чувствует себя загнанным в угол. Если бы не этот мерзавец Йон, о нём бы никто не вспомнил, решили бы скорее вопрос и разошлись. Чимин переводит на него взгляд, альфа злорадно улыбается и проводит большим пальцем у себя под горлом, беззвучно говоря губами: «Ты уволен». Чимин закипает, он сжимает кулаки, покоящиеся на коленях под столом, так, что остаются следы от ногтей, он вот-вот бросится на Трэя, чтобы добить то, что осталось с их прошлой встречи.       — Мало я подправил твоё личико, — шипит сквозь зубы Пак, готовясь к броску кобры через весь стол. Чонгук чувствует состояние парня, он видит, что его спина трясётся от гнева. Если не предотвратить их перепалку, то пострадает репутация омеги, и скорее всего его точно уволят, а для Чимина это конец. Видимо, Йон Трэй этого и добивается. Блондин, слыша очередную колкую фразу от альфы, поднимается с места. Чон кладёт руку и сжимает его плечо, давит вниз, усаживая Чимина обратно. Пак осёкся, он чуть было не совершил непоправимую ошибку.       — Не переходите на личности, я тоже отсутствовал всю неделю, так что же вы на меня не накидываетесь? Нашли козла отпущения! Пак сутками сидел над работой, вы не имеете права его осуждать, — Чимин обернулся и уставился на лицо Чонгука, он никак не ожидал, что тот защитит его, ведь он отсутствовал по весьма интимным причинам, а Чонгук всегда открыто высмеивал то, что он омега и ему тут не место. С чего это теперь альфа заступается за него? В глазах застыли слезы благодарности, но Чимин смаргивает их длинными ресницами, пока Чон не заметил. Тем временем Чонгук смотрит на Трэя, до него доходит, почему у того заклеен нос, и кто это сделал, а следовательно, когда это произошло и по какой причине. Альфа внутри скалится, он хочет отомстить за то, что тот посмел обидеть его омегу, за то, что посягнул на чужое.       — Так! Всё, тихо! Замолчали все! Чонгук, сядь на место, — Намджун впервые подал голос из-за своего стола. Он нагнетает свою энергетику и усиливает запах, все замолкают, признавая в нём авторитет. — Пока не закончим проект — в Европе нам делать нечего. Нет шанса пройти аттестацию, поэтому перекупаем посредников у конкурентов и максимально тянем время. Чимин и Чонгук оперативно заканчивают проект в минимальные сроки и с максимальной экономией бюджета. Всё, разошлись! — Он встаёт из-за стола и уволакивает Чимина за собой из конференц-зала, чтобы исключить дальнейшее развитие конфликта.       Чонгук сидит за столом в мягком кресле, откинувшись на спинку. Он вертит в руках стеклянный переливающийся шар, смотрит сквозь него в окно, наблюдая за танцующей радугой внутри литого стекла.       — А парень то и вправду с характером, — ещё раз подтверждает себе Чон, вспоминая подпухшее лицо Трэя и пластырь на носу. Он усмехается, кажется, блондин нравится ему всё больше и больше. Смазливые неженки из клубов ему и в подмётки не годятся. Да, они красивые, озорные, сексуальные и опытные, но все они какие-то пустые, а Чимин другой. Он сильный, умный, красивее их всех вместе взятых, да ещё и дерзкий, знает себе цену. Чонгук мечтательно закрывает глаза, он преумножает достоинства омеги в своей голове и от этого влюбляется только сильнее. Тихий стук вырывает его из мыслей. Дверь приоткрывается.       — Я могу зайти? — Чимин робко топчется на месте. «А вот и он. Лёгок на помине», — думает Чонгук. Предательская улыбка расползается на его лице, и он, чтобы скрыть её, делает вид, что что-то уронил под стол.       — Проходи, пожалуйста, присаживайся, — Чон справляется с собой и ему удаётся, если не приобрести серьезный вид, то хотя бы скрыть улыбку. Чимин проходит в кабинет и ставит груду журналов и папок с документами на стол.       — Я тут принёс каталоги, думал, ты посмотришь со мной. Хочу поскорее разделаться с этим, — Чимин садится на кресло возле стола и открывает зелёную папку.       — Я тоже собирался к тебе идти. У меня есть несколько предложений, как сократить время и обойти некоторые документальные формальности, — Чонгук немного лукавит, не собирался он сейчас никуда идти, он нарочно ждал полдня, чтобы Чимин пришёл к нему сам. Чон поднимается с кресла и присаживается на край стола возле блондина. Чимина передёргивает от такой близости, он не чувствует запаха альфы, но подавляющую энергетику вполне. Пак берёт себя в руки, сосредотачивает мысли на работе и вытирает о брюки проступивший на ладонях пот.       — Я думаю, что мы могли бы выбрать этого производителя. У них хорошее качество и полная гарантия, как у нас, на пять лет, — Чимин показывает что-то пальцем в папке, открывает журналы, каталоги, а Чонгук даже не улавливает сути разговора. Он медленно плавится от возможности так близко находиться, слышать дыхание, чувствовать ногой тепло подтянутого бёдра, пусть и через ткань брюк.       — Я не уверен, нам необходимо два или три тельфера на этом участке. По расчётам два, но мало ли что-то случится, может три? — Чимин серьёзным взглядом смотрит на профиль Чонгука, ожидая ответ.       — Да, — на автомате отвечает тот, глядя в пустоту.       — Что да? Два или три? — Чимин засматривается на точёный профиль альфы. Он замечает маленькую родинку под тонкой губой, прямой нос, выделяющиеся кости нижней челюсти и впалые щёки, глаза большие, а густые брови придают лицу харизматичность. Чимин рассматривает маленький шрамик на щеке и, чтобы лучше разглядеть, чуть подаётся вперёд, приближаясь к лицу Чонгука.       — Или три, — заворожено повторяет тот, замечая, как омега рассматривает его. Чон специально опускается ниже, опираясь головой о руку, теперь их лица на одном уровне. Он усердно делает вид, что не замечает пытливого взгляда блондина.       — Или два? — Задумчиво протягивает Чимин, сам того не замечая. Он полностью погрузился в ощупывание взглядом лица брюнета. Так близко. И почему он раньше не обращал внимания на внешность альфы? Щёки такие гладкие, что хочется прижаться к шрамику своей и потереться как котик. Он инстинктивно подёргивает носиком, пытаясь уловить природный запах альфы.       — Или два, — Чонгук чувствует сменившуюся между ними атмосферу с деловой на интимно-личную. Сам того не подозревая, он протягивает руку к лицу Чимина и проводит пальцем возле уголка губ, он не мог не потрогать. Блондин слишком близко. Хочется прикоснуться к его губам, почувствовать их вкус. Прикосновение к лицу возвращает Чимина в реальность, он смущается и отворачивает голову, делая вид, что увлечён каталогом.       — Ты меня не слушаешь, верно? — Тихим голосом он задаёт вопрос, и так зная на него ответ.       — Извини, — Чонгук прячет руку в карман и встаёт со стола, — у тебя была крошка на лице, я убрал её, — он поворачивается к Чимину спиной и смотрит в окно на оживлённый город. Он чувствует на себе взгляд. Чимин глупо уставился на широкую спину. Почему внезапно его так потянуло к брюнету, почему так сильно хочется тактильности с ним? Он одёргивает себя — время сказать, зачем он пришёл.       — Чонгук, по правде говоря, — Чимин делает паузу, чтобы собраться с мыслями, — я зашёл к тебе, чтобы поблагодарить за сегодняшнее, — эти слова даются тяжело, после долгого напряжения между ними, признавать свою слабость совсем не хочется. Но Чимин действительно благодарен: если бы не Чонгук, то он уже собирал бы вещи.       — Не понимаю за что, — Чон всё так же стоит, не оборачиваясь, но уже улыбается своему еле заметному отражению в стекле. Чимин пошёл с ним на контакт, сменил холодный деловой образ на более человечный что ли, более дружественный и уже испытывает к Чонгуку некоторые положительные чувства. Это то, что ему и надо было: для начала расположить омегу к себе, а затем завоевать его внимание.       Чимин удовлетворённо прикрывает глаза. Он понял, что Чонгук не хочет заострять внимание на том, что случилось утром. Было и было, опустим это. И хорошо, Чимину на самом деле неловко благодарить за то, что тот заступился за него перед акционерами.       — Я пойду, обед скоро, — Чимин встаёт с кресла и направляется к выходу. Он хочет скорее покинуть кабинет, иначе его щеки сгорят от смущения и стыда.       — Угу, — всё, что отвечает ему вслед Чонгук.       Чимин залетает в свой кабинет и прижимается спиной к двери. Он так разволновался, переступая через свою гордость, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Он всё ещё чувствует касание к своему лицу. Вспоминает взгляд Чонгука в тот момент — он готов раствориться в нём. Чимин проводит рукой вдоль уголка рта, чтобы ещё раз вернуться в воспоминания, понять, что он почувствовал. До омеги доходит, что он не ел сегодня ещё ни разу. Какая крошка могла быть на его лице? Для блондина это остаётся загадкой. Чимин шлёпает себя по щекам и трясёт головой из стороны в сторону.       — Так, за работу! ***       Красные полотна прозрачного шифона ниспадают на пол из черного дерева, стелются невесомыми складками, хочется почувствовать лёгкость этой ткани на своей коже. Вокруг всё чёрное, непроглядная тьма, только мягкий тусклый свет освещает центр комнаты. На полу он видит себя, сидящего на коленях в одних брюках, руки вдоль туловища, а голова опущена так, что лица не видно, только отросшие волосы падают на скулы, закрывая глаза. Он чувствует себя пустым, неполноценным, одиноким как пылинка на ветру.       Касание прохладного шифона кожи отвлекает от угнетающих мыслей об одиночестве. Лёгкая ткань обвивает тонкую шею. Чья-то рука берёт его за подбородок и поднимает лицо вверх. Он чувствует тепло чужой кожи. Чимин щурится от света, а привыкнув к нему, может разглядеть человека напротив. Маленький шрамик на щеке. Он не перепутает его ни с кем.       Чонгук проводит пальцем вдоль щеки блондина, он смотрит свысока, властно как хозяин. Чимин отдаётся этой силе. Он приоткрывает рот в изумлении, красота мужчины ослепляет его, омега чувствует умиротворение и спокойствие в присутствии своего альфы. Он покоряется ему, добровольно сдаётся в плен. В глазах буквально написано: «Вот он я перед тобой, отдаю свою жизнь тебе, бери, распоряжайся, как пожелаешь, только не оставляй меня». Чонгук доволен правильной реакцией, он склоняется над Чимином и приближает своё лицо к губам, смотрит на них, не отрывая взгляда. Омега вдыхает запах кожи, он дуреет от него, это как самый лучший в мире афродизиак. Возбуждение врывается в его тело, заставляя трепетать под этим сильным взглядом. Чонгук берёт обеими руками за края лёгкой ткани, намотанной вокруг шеи омеги, и тянет на себя, прижимаясь с упоением к желанным губам. Тихий стон удовлетворения слетает с губ через поцелуй. Чонгук обвивает себя краем красной тонкой ткани и связывает их шеи, теперь они одно целое, теперь они никогда не разорвут свой поцелуй. Чимин покоряется воле альфы, и это так правильно и так прекрасно, что хочется выть от переполняющих эмоций.       Чонгук разматывает красное полотно, соединяющее их в единое целое, и отстраняется. Свет меркнет. Чимин будто осиротел. Он снова чувствует себя ненужным, неполноценным. Колкая боль пронизывает лёгкие, и Чимин сгибается не в силах это терпеть. На губах всё ещё теплится их поцелуй, а альфа скрывается в темноте.       — Чонгук! Нет! — Чимин резко открывает глаза, вокруг темно, видимо, ещё ночь. Холодный липкий пот покрыл каждый сантиметр кожи. Он садится, чтобы отдышаться и прийти в себя. Рядом слышится копошение и шум простыней.       — Всё хорошо? Что случилось? — Юнги подаёт сонный голос и приподнимается на локте, пытаясь разглядеть Чимина в темноте.       — Кошмар приснился, спи, — скрывает правду омега и садится на край кровати. Холодный пол обжигает ноги, и Чимин обхватывает себя руками, чтобы согреться.       — Снова? А что за Чонгук? — Выпытывает Мин и внимательно следит за блондином.       — Что? — Чимин делает вид, что не понимает о чём речь.       — Ты выкрикнул это имя и тем самым разбудил меня.       — А, прости, это мой начальник, тот самый с которым у нас сейчас проект, — он встаёт с кровати и натягивает майку, — пойду, водички попью, спи, — блондин на цыпочках подходит к Юнги и кротко целует, а затем быстро семенит на кухню.       Чимин открывает окно, до него доносятся звуки автострады, на горизонте тёмное небо переходит в пурпурный, скоро рассвет. Он уже точно не заснёт. Чимин варит себе кофе и устраивается с чашечкой на окне, вдыхая утренний августовский воздух. Ему снится этот сон уже несколько недель. Всё началось после того извинения в кабинете Чонгука. И почему голова забита мыслями об этом человеке? Наверное, его стало слишком много. Он постоянно вертится рядом, даже на обеде, даже по дороге домой. Иногда Чимин замечает его машину, следующую за ним по трассе, но потом резко сворачивающую в другую сторону. Это даже пугает. Чонгук старается прикоснуться к блондину при любой возможности. Эти прикосновения заставляют внутри всё сжиматься, они будоражат фантазию. Мягкий бархатный голос, которым теперь Чон разговаривает всегда, не выходит из головы.       Каждое утро Чимин пьет кофе втроём с Чонгуком и Намджуном или вдвоём с Чонгуком, а если не приходит на «утренний» кофе, который превратился в традицию, то альфа сам идёт с чашкой в его кабинет. Он всё время вертится под ногами, так, что даже нет возможности поговорить по телефону. Юнги недоволен этим, он привык созваниваться с блондином, чтобы узнать, как у него дела и чем тот занимается. Однако ему пришлось смириться, так как работа есть работа.       Чимин с Юнги видится по вечерам несколько раз в неделю в своей квартире, а каждые выходные они проводят в загородном доме Мина. Между ними установились те тёплые милые отношения, которые многие могут смело назвать бытовухой. Это не значит, что им скучно друг с другом, и отношения стали рутиной, нет. Просто они стали такие домашние и уютные как у семейной пары. Это большое счастье, когда встречаешь родственную душу и так быстро к ней привыкаешь, стирая границы. Но в жизни Чимина появился и Чонгук. Он вызывает весьма противоречивые чувства, скорее похожие на ураган эмоций: то злит, то смешит, то надоедает. Чон может выпалить что-нибудь и тем самым вогнать в краску за доли секунды, а иногда бывают минуты столь интимной близости, что ноги сжимаются от возбуждения, а трусы становятся влажными. В такие моменты Чимин быстро отдаляется от Чонгука и приводит свои мысли в порядок. Он корит себя, говорит, что эти чувства неправильные, что это помутнение рассудка, и скоро всё пройдёт. Это временно. Он не позволит Чону задурить себе голову и проникнуть в сердце, надо гнать от себя все эти мысли. Чимин любит Юнги, он не может допустить даже думать о ком-то третьем.       «Чон Чонгук, вон из моей головы», — в очередной раз омега повторяет себе эти слова, глядя в открытое окно. На телефон приходит сообщение, и Чимин с любопытством заглядывает, кто же это мог так рано ему написать.       «Не спишь?» — Ну вот, он его решил уже и ночью достать. Чимин шумно выдыхает и ставит чашку на подоконник, он быстро набирает сообщение, его раздражение растет с каждой новой буквой. Пусть он и не спит, но это же не значит, что он будет терпеть подобные выходки. Ночь — его законное и неприкосновенное время.       «А тебе не кажется, что писать людям ночью неприлично?»       Чимину тут же приходит ответ: «Значит, не спишь. К твоему сведению сейчас шесть утра. УТРА — не ночи».       Блондин закусывает губу, ну тут не поспоришь даже. Но всё равно, ещё слишком рано и к тому же зачем вообще ему писать? Неужели Чонгук решил достать его и дома? Пак быстро набирает сообщение, стуча пальцами по экрану.       «Чонгук, что тебе нужно? Даже если и утро, то слишком раннее для обсуждения рабочих вопросов, а для других тем, считай, что я сплю».       Да, правильно. Надо отрезать это, Чонгук слишком глубоко влез в жизнь Чимина. Слишком далеко зашёл. Если это не пресечь сейчас, то подобные переписки точно войдут в их общение, а это только навредит отношениям с Юнги.       «Ок. Понял. Я лишь хотел напомнить об ужине с поставщиками, вдруг ты забыл. Я написал, чтобы после работы не тратить время на сборы. Спокойного утра😙».       — Он, что, совсем страх потерял? — Шепчет Чимин под нос, увидев смайлик, но предательская улыбка озаряет сонное лицо. Поцелуйчик — как мило. Кстати, с этими бессонными ночами он действительно забыл о встрече. Необходимо подготовиться и выглядеть на все сто. Как говорится, хороший внешний вид, это уже половина успеха. Чимин проверяет время, действительно, уже шесть утра, несколько часов пролетели так быстро, небо уже совсем светлое. Омега удаляет переписку, не хватало, чтобы Юнги её увидел, появится слишком много вопросов, на которые нет ответов. ***       — Поедем в ресторан на моей машине, — Чонгук и Чимин спускаются к парковке, — где Намджун, с обеда его не видел?       — Я забыл сказать, он с нами не поедет, у них с Джином встреча по организации свадьбы, — Чимин открывает дверь машины и садится в неё. Он пристёгивает ремень безопасности и поправляет пиджак, чтобы тот не помялся в дороге.       — Только не говори, что он, как и ты, забыл о встрече, и назначил ещё одну в один и тот же день. Ну, а Джина расстроить естественно себе дороже, — Чонгук садится за руль и заводит мотор.       — В смысле, как и я? — Чимин надувает губы, заостряя внимание на первой фразе брюнета. Он надеялся, что Чон об этом не узнает.       — Хочешь сказать, что помнил об ужине, и, если бы я не написал утром, ты бы всё равно так прекрасно выглядел? — Чонгук следит за дорогой, не поворачивая на омегу голову. Комплимент вырвался сам собой, и он надеется, что Чимин не заострит на этом внимание. Хотя нет, чего врать самому себе, он очень хочет, чтобы Чимин замечал все попытки сблизиться с ним. А Пак и замечает, но не догоняет. Зато подсознание всё чувствует и где-то там записывает на жёсткий диск, чтобы потом выдавать искажённую информацию по ночам в беспокойных снах.       — Конечно, — помедлив, врёт Чимин. Он не хочет, чтобы Чонгук чувствовал превосходство от того, что единственный помнил о встрече. Это навредит образу ответственного и делового человека. А Пак хочет всем казаться именно таковым.       Спустя несколько минут до Чимина доходят остальные слова Чонгука. Он сказал, что омега прекрасно выглядит. От этого комплимента ему становится очень приятно, и губы расползаются в игривой улыбке, которую он прячет рукой. Чимин отворачивается от Чонгука, делая вид, что смотрит в окно. Рядом с брюнетом внутри начинают плясать озорные огоньки. Он чувствует себя живым и раскрепощённым, не таким, как с Юнги. Мин дарит тепло и заботу, с ним уютно и хорошо, но как-то по-другому.       Встреча проходит в небольшом, но шикарном ресторане французской кухни. Там царит своя атмосфера, пронизанная элементами барокко. Пусть помещение небольшое, но всё смотрится органично. Стены расписаны пастельными красками, а графитовый каменный пол отполирован до блеска. Обеденные столы покрыты белыми скатертями, из-под которых видны резные ножки, окрашенные золотой патиной. Стулья обиты мягкой коричневой кожей. На стенах возле каждого столика висят резные бра с приглушённым светом. На окнах тяжёлые портьеры, обрамлённые изумрудной бахромой. Большая барная стойка украшена богатой резьбой, а в противоположном от нее углу стоит белый рояль с золотыми завитками на ножках. Чимин даже не думал, что у них в городе есть подобное заведение. Место выбирали их будущие партнёры, видимо, они хотели произвести впечатление, а может, потому что из-за высоких цен здесь был минимум посетителей, естественно высокого уровня доходов. В зале царит тишина, которую нарушает лишь игра молодого талантливого пианиста. Переговоры длились несколько часов, но они подписали контракт на хороших условиях, да ещё и получили скидку на будущие приобретения. Чонгук и Чимин проводили теперь уже своих партнёров и решили отметить результаты бокальчиком белого полусухого перед уходом.       — Поздравляю с окончанием проекта по модернизации пищевого производства филиала номер четыре! — Чонгук поднял бокал, призывая Чимина чокнуться в знак победы.       — Ну ты и завернул, поздравляю, — Чимин слегка дотронулся бокалом края фужера Чонгука и осушил его. Это не первый бокал омеги за сегодняшний вечер. Мягкое тепло разливается по телу, и Чимин расслабляется, немного пьянея. Проект закончен, напряжение спадает, и он может, наконец, дышать полной грудью.       Чонгук любуется Чимином сквозь стекло бокала. Кажется, он сегодня наиболее красив и притягателен или это действие вина, а блондин на самом деле такой же, как и всегда. Его мягкие черты лица будто светятся изнутри, глаза затуманены хмельной дымкой, розовые губы блестят от винной влаги. Как хочется слизать эти капельки терпкого напитка, а заодно попробовать на вкус эти манящие приоткрытые губы. Чимин снимает расписанный серебристой вышивкой пиджак и вешает на спинку стула. Он одет в чёрную рубашку, как она ему идёт. Тёмный хлопок подчёркивает белую кожу, волосы заиграли совершенно другими оттенками. Чонгука накрывает тоска, он так близко и в то же время так далеко от своего идеала. Кажется вот, протяни руку и бери всего, он по праву принадлежит тебе, а на самом деле даже кончика пальца дотронуться не смеешь.       Алкоголь, как всегда, раскрепощает Чимина, становится жарко, он откидывается на спинку стула и расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки, позволяя себе вдохнуть больше воздуха. Каждое движение пропитано сексуальностью, он будто намеренно соблазняет альфу, хотя это не так. Просто это он настоящий, чувственный и горячий, то, что скрывается под маской дисциплины и сдержанности. Пак смотрит на Чонгука сквозь опущенные ресницы, замечает его заинтересованный взгляд. Он ставит бокал на стол и касается губ изящными пальцами, стирая капли вина, но делает это не от того, что губы мокрые, а потому что желает прикосновения к ним. Картинки из сна пролетают в мыслях, и Чимин пытается вспомнить, чем пахла кожа Чонгука, но вместо этого он чувствует только парфюм.       Оба сохраняют молчание, открыто наблюдая друг за другом. Снова между ними возникла эта интимная тишина, нужно срочно разбавить её, уйти, в конце концов, как Чимин всегда и поступает. Но он остаётся сидеть на месте как под гипнозом и обводит взглядом фигуру брюнета. Широкие плечи, сильная накаченная грудь, как хочется потрогать твёрдые мышцы, лечь на них и мечтательно закрыть глаза, пронизываясь чувством защищённости и спокойствия. Он видит, как Чонгук поднимается с места, взору открываются узкие бёдра и выпирающая ширинка. Чимин зажмуривается от смущения, он на секунду позволил себе представить, что за тканью брюк.       — Чимин, — омега открывает глаза, Чонгук стоит перед ним и протягивает руку, — потанцуем?       Омега хочет отказать, он ищет слова, но они испарились, он больше не знает слова «нет» перед этим человеком. Но у него ведь есть Юнги, неправильно соглашаться на танец, в принципе, все его чувства и действия неправильны, но вместо отказа он подаёт свою руку и встаёт вслед за ней. Они тихонько движутся по каменному полу, смотря друг другу в глаза. Оба не оставляют попыток хоть немного уловить запах друг друга, но тщетно. По правде говоря, это не обязательно, между ними и так витает необъяснимое притяжение.       — Ты знаешь, какую музыку исполняют? — Чонгук наклоняет голову чуть в бок, его голос тихий и звучит очень таинственно.       — Лунная соната Бетховена, — помедлив, отвечает блондин, не сводя глаз с лица альфы.       — А почему лунная, знаешь?       — Нет, — шепчет Чимин.       — После смерти Бетховена один музыкальный критик сравнил музыку с лунным светом над озером, — Чонгук наклоняется к уху омеги и добавляет шёпотом, — а я сравниваю эту музыку с тобой, потому что ты прекрасен как лунный свет, Чимин.       Чонгук отстраняется и легонько касается приоткрытых губ своими губами. Они останавливаются и не двигаются. Чимин заворожено смотрит в пространство, дыхание остановилось. Он чувствует тепло чужих губ. Какое желанное это было прикосновение. Каждую ночь он целовал Чонгука во сне, но это никак не сравнится с действительностью. Чимин закрывает глаза, отдаваясь прекрасному чувству полёта над звёздами. Он сильнее прижимается губами, желая как можно дольше продлевать это чувство. Эйфория захватывает их обоих, и здесь речь совсем не о возбуждении. Здесь другое. Сердца порхают внутри, будто тёплый свет струится и окутывает, связывая их воедино. Они чувствуют, что так и должно быть, что так правильно, что нет, и не может быть других, кроме них самих. Кажется, что если они разорвут поцелуй, то случится конец света, будто вся земля держится на нём, если они разорвут поцелуй, то станут самыми несчастными людьми на планете.       Но всё рано или поздно заканчивается. Закончилась и Лунная соната, закончился и их поцелуй. Закончился и этот вечер. В немом молчании Чонгук отвозит Чимина домой. Тот выходит из машины и скрывается за дверью, даже не обернувшись. Чонгук откидывает голову назад и закрывает глаза. В голове проносятся слова: «Это всё неправильно, у меня есть любимый человек». Слышать это от Чимина всё равно, что слышать смертный приговор. Душа Чонгука раскалывается на части, он чувствует себя таким одиноким, таким ненужным, таким… отвергнутым. От боли он сводит брови, а по щеке катится скупая слеза. Не надо было спешить. Он всё испортил.