Ирония луны

Лиам радостный ходил вдоль берега босиком, наслаждаясь лёгкими волнами в речке. Кудрявые волосы по подбородок слегка путались, а в глазах отражались солнечные лучи. Он сам был похож на маленькое солнце. Лиам был полной противоположностью Лилит, но дружили они с самого детства. Он, будучи ещё малышом, сидел возле забора детского дома и болтал с девчонкой через прутья, приносил в подарок одуванчики, старался развеселить, даже как-то раз попросил родителей забрать девочку к ним, но увы. Правда, Лилит была не промах и учила порой юного и наивно доброго Лиама всяким пакостям и тому прочему, что не нравилось ни его семье, ни ему самому позже. «Но ты снова холодна ко мне. Почему?». Берт игрался с щенком в поле, недалеко от всех, а Лилит сидела в тени у дерева, смотря в одну точку в небе и размышляя о том, что ей очень не хватает сейчас хотя бы листочка бумаги. На неё падал лишь один лучик света, прямо в сердце. Он пробивался сквозь густую листву. — Как тебе поездка? — спросил Лиам, подойдя к подруге. От него всё ещё пахло имбирными печеньками, даже вода и природа не выбили аромат. — Берт счастлив, это здорово. Ну и я, наконец, на свободе. Недолгой. — Кажется, ты скучаешь. Моя милая Лилит, скажи только, и я придумаю что угодно. Знаешь же на что способен Лиам Солсбери. — Ага. «Если бы знала». — А что хочешь на свой день рождения? У тебя же тоже скоро. Поездку на природу? В парк аттракционов? Ой, погоди, я же с Лилит разговариваю. — Я бы хотела ходить на дополнительные курсы помимо школы. Рисование или… серьезное что-то. — Услышал. Я же твой друг, не забывай. *** — Мы же друзья, не забывай. — Какие ещё к чёрту друзья, Деймон? Ты у меня как постоянный клиент, только нарушитель. Ей богу, тебе уже пора личную камеру оформлять. — Детектив, ну с кем не бывает? — Со мной. И всё-таки, дело не возьму, и без того работы навалом. Так что слушайся взрослых, Деймон. И ты, Солсбери. Роб с утра пораньше навестил двоих нарушителей спокойствия, которые не ругались разве что три часа — пока спали. Он хотел заняться делом одного варщика, суд над которым будет уже через неделю, однако внимание привлекла папка, валявшаяся под столом. Штицхен открыл её и с первых строчек понял, откуда она. Удивительно, что никто не заметил её, ещё и, видимо, не назначили никого на дело. — Интересная ты, конечно, в своей упрямости, Лилит, — сказал Роб себе под нос, листая документы. — Она может. — Солсбери, молчать. — Я могу как-то помочь вам с этим делом? — Со своим разберись для начала. Если ты не видел, как кто-то подкладывает петарду или самодельную взрывчатку, или сам не сделал этого, то изволь молчать. — Он ничего не видел, уж я отвечаю. — Ты ничего не будешь видеть кроме своего пустого кошелька, столько стрясу… — Заткнитесь! Роб стукнул по столу и даже те, кто перешёптывался в камерах или похрапывал, замолчали. Звенящая тишина окутала помещение, из которого детектив вышел спустя пару секунд. Он не замечал коллег вокруг, лишь коротко здоровался, не поднимая головы. — Штицхен! Поди сюды. — Доброго утра, Мистер Морнт. — Если бы. Едва не сбил, несёшься куды? — Простите, зачитался. Вы не в курсе кто-то взял дело о поджоге? — Какое конкретно? У нас таких каждый день по полдюжины. — На ярмарке. — Какое конкретно? Я аж забыл, что хотел сказать, Штицхен. Если надо, сам бери дело. — Но я же не… — Инспектор Морнт! — крикнули издалека. — Увидимся, Штицхен. *** — Полиция не даёт никаких комментариев. Свидетели сообщают, что слышали стрельбу, возможно, пожар мог произойти на нескольких частях ярмарки. От директрисы «Бридж Корпорэйшн» не поступало никаких заявлений. — Выключи уже, — прыснула Лилит. Амели с третьей попытки попала по кнопке. — Принеси кофе. — Вы так и не ответили, что сказать журналистам. Под дверью стоят из одного канала, ещё два плюс несколько газет ждут вашего слова. — Будто от моих слов станет легче. Ладно, скажи, что через час дам интервью. Короткое. — А с остальными? — Телеканала хватит одного. Если найдётся хоть одна нормальная газетёнка, тогда и им скажу пару слов. Не знаю, что хуже: их выдумки или их додумки. Ты ещё здесь? Амели, едва не подвернув ногу, помчалась на каблуках из кабинета. Ещё пару часов назад Лилит была готова расписать всем этот инцидент на десяток страниц, а сейчас — молится, что всё тихо разрешится. Половина сотрудников принялась спрашивать о произошедшем, остальные либо перешёптывались, либо и вовсе не задевали эту тему, боясь гнева начальницы. Синклер заняла себя набросками, решив хотя бы на пять минут позволить себе отвлечься от работы. Да, то были наброски мостов, однако они навсегда оставались скрытыми от чужих глаз. Эскизы Лилит дела долго, упорно, сверяя каждый миллиметр, словно на полноценном чертеже. Когда в голове не было ничего кроме будущих линий, раздался телефонный звонок. На экране высветился незнакомый номер, и потому Лилит сбросила вызов. Затем ещё раз. На третий она не выдержала и хотела начать с ругательств, однако первым заговорил человек по ту сторону: — Я бы нашёл способ достучаться, но спасибо, что хоть сейчас трубку взяли. — Кто это? — Номера записывать надо. Детектив Штицхен. — Есть новости? — Нет. Более того, скажу, что вашим делом никто не занялся. — И зачем вы мне это говорите. — Утешить. А если серьёзно, то по всей видимости, дело возьму я. Придётся вам контактировать со мной некоторое время, извольте записать номер. — Закончили? — Нет. Не перебивайте, Мисс Синклер. Мы поедем сейчас на место происшествия, как что-то выяснится — позвоню. Что-то вспомните… — Звоню я, поняла. Теперь всё. — Не умеете вы с мужчинами общаться. — А вы с дамами, поздравляю. Лилит завершила вызов. Карандаш не мог удобно лечь в дрожащие пальцы, а в мыслях было лишь: «кто чёрт возьми это сделал?». Если бы по несколько раз за час ей не напоминали о произошедшем, то Синклер бы давно наплевала на это. Однако навязчивые сомнения и необоснованные (или обоснованные) беспокойства не оставляли Лилит. Если бы она знала имена всех, кто может мстить — попала в книгу рекордов Гиннеса за самое большое количество запомненных имён. Начиная с детства, заканчивая коллегами и конкурентами. Хотя, последний вариант отметался — крупные компании не занимались такой ерундой. Не должны были. «Если приеду — пошлёт. Имеет право, чтоб его. Проще дать сейчас интервью, они разорались под окнами как коты весной». *** — И чего ты здесь? Роб стоял под деревом, скрываясь от остатков дождя, который не переставая лил с самого утра. Рядом с ним стояла, скрестив руки на груди и с добровато-раздражённым взглядом, девчонка лет одиннадцати. До её дома было недалеко — два поворота и там метров двести. Удивительно, но ветки и листья были такими огромными, что почти не давали последним каплям упасть на спрятавшихся подростков. — Рад, что нашёл тебя, — ответил Роб на претензию. — Вообще-то кое-что вернуть обещал. Он протянул чёрный зонт. Тот был ещё мокрым, а между складок просачивался маленький прилипший непослушный листочек из соседних кустов. — Спасибо, что одолжила. Я принёс ещё, — Роб пошарил по карманам и достал шоколадный батончик. — Это за что? — За зонт. Ты мне помогла, я тебе — подарок. Не из тех же ты, кто бескорыстно помощь оказывает. — Нет. Но зачем возвращаешь сейчас? Тебе топать ещё… Завтра бы принёс, родителям всё равно, не заметили бы даже. — А как же ты дойдешь? Тем более, вон, замёрзла уже. Почти октябрь, всё-таки. — Ничего я не замёрзла. Роб с усмешкой провёл кончиками пальцев по предплечью подруги и почувствовал мурашки. Она мигом раскатала рукав ветровки и шлёпнула его по ладони. — Не злись, луна. — Мы не виделись два года, а ты продолжаешь? — Чтобы я отстал, сделай подарок — скажи имя. Сколько лет уже прошло? — А вот, гадай. К тому же, незачем забивать голову такой ерундой, когда человека видишь… пятый раз в жизни. И в честь чего подарок? — У меня сегодня этот, как бы, да, день рождения. — Вот откуда… — Батончик? Да. — Я это слишком громко сказала? — Я привык. Иди уже домой, заболеешь так ещё. Девочка не сделала и шагу, лишь забрала зонт, пялясь куда-то в даль. «Может, проводить?». «Во что я превращаюсь?». — Я пойду. Батончик оставь. — Ну уж нет, потом будешь напоминать. — Не буду. — Будешь. Бери. — Какой ты упрямый. — Кто бы говорил. — Селена. Теперь оставишь себе его? — Селена, — повторил Роб растянуто, словно смакуя имя, пробуя на вкус. — Красивое. Но она лишь пожала плечами и быстрым шагом удалилась. Небо стало совсем серым, ливень хлынул с новой силой, добавив грома. Роб уже знал, что промокнет до нитки, зато по пути сможет съесть редкую сладость, которую не мог себе позволить в обычные дни. А Селена уже была вне его взора, словно испарилась в миг. «Надеюсь, наши пути больше не пересекутся. Столько жил спокойно, но нет, снова она». *** — Детектив, я кое-что нашла. Роб отошёл от улик под номером три к семёрке. Там стояли две полицейские: одна записывала что-то в протокол, другая — изучала мелкие остатки, найденные в траве. предположительно — остатки взрывчатки. Штицхен присел на корточки и стал внимательно слушать коллег, пытаясь взять улику, однако ладонь девушки то и дело двигалась в другую сторону. — А если подвести итог? — Я готова поставить руку, что на этом шурупе найдут нитрат калия. Самодельная. — Как и предполагали. — Мистер Штицхен, кажется, стоит рыть в сторону местных хулиганов. — Всё так просто, — усмехнулся Роб. — Скучно у вас. Сержант пожала плечами. Почерневшая трава будет ещё долго напоминать о том, что случилось на этом месте. Если чуть сильнее вдохнуть, то можно услышать запах палёного. Под номером один лежал кусок транспаранта с буквой «д» и на половину сожжённой «и». А Роб размышлял, почему же, если это обычные хулиганы, они выбрали именно этот стенд, именно этот участок, когда рядом были места для более масштабного взрыва. Больше бы людей увидело, ярче бы горело, столько шуму бы поднялось. — Сэр! Сэр! Сэр, вам нельзя сюда. Штицхен обернулся и увидел, как полицейские ругались с кем-то у ленты. Парень активно пытался пробиться на место происшествия. Роб подошёл и удивился, но виду не подал. — Картина? — спросил детектив и повернулся к коллегам. — Разберусь. — Мистер, я хочу помочь, пожалуйста. — Тихо. Если у тебя нет никаких улик или видеозаписи, на крайний случай фотографий виновных в хорошем качестве, то прошу покинуть… — Детектив, она моя подруга. Я знаю, кто мог это сделать. — Неужели? Напомни имя. — Лиам. Лиам Солсбери. — И на кого же пали твои подозрения, Лиам Солсбери. — Есть одна компания «Ти энд Би Портс». Давно на рынке, главные конкуренты. В прошлом году они своим конкурентам из Джорджии подменили материалы, вместо химического защитного покрытия — что-то с порохом. Слышали же про пожар перед открытием? — Да. Сгорела пара балок. Считаешь, они могли устроить и это? — Абсолютно! — Приму к сведению. А теперь, до свидания. — Но детектив… Но Роб уже не слушал его. Или не хотел. Однако одна вещь заставила его остановиться, развернуться и вернуться к ещё стоящему на той же точке Лиаму. — Позволь задать один вопрос, несколько личный. Как давно ты знаешь мисс Синклер? — Лилит? Едва ли не всю жизнь. А это как-то влияет на дело? — Возможно. Чем сам занимаешься? — Продаю антиквариат. Картины особенно, хочу реставратором стать, раз не получилось в художники. Этот Лилит у нас талантливая, а я… неудача. — Врождённый талант? — Не могу сказать. Она только подростком стала рисовать, а до больше любила разве что… гуашью по волосам чужим или кисть в кого бросить. — Судя по всему, характер у неё не изменился. — Нисколько. Но детство в детском доме дало свои плоды. Она просто освоилась так, как смогла, решила, что можно быть либо жертвой, либо охотником. А первая роль — не её стиль. — И ты из приюта? — Нет-нет. Жил недалеко. Виделись часто то с ней, то с Бертом. Он чуть позже Лилит попал, однако сразу стал нам другом. Хотя она так не считала. То есть, считала, просто не говорила долго. — Интересно. Ладно, Солсбери, спасибо за наводку, мы дальше сами. Удачи с картиной. И картинами. — Спасибо, детектив. «Потратил минуты в пустую. Зато послушал рассказ о детстве парня в картине. И этого докторишки. И этой потерпевшей. Всё таки, иногда роли меняются».