Подарки

— Да твой шеф охренел! Ведёт себя, как рабовладелец! Обещал же, что послезавтра у тебя будет выходной! Светло-голубые глаза Рихарда сверкают, как ледяные молнии, которые мечет божество громов и ураганов. — Ты же лично просил его освободить тебя на Рождество и Новый год! — рычит, подобно подстреленному монстру, высокий плечистый немец в татуировках по всему великолепному телу. — Рих, ты знал, на что шёл, связавшись со мной, — спокойно отвечает Маттиас и продолжает шаманить над завтраком. Запах яичницы с ветчиной пробуждает у Рихарда волчий аппетит. А чуть насмешливый взгляд зелёных глаз любовника заводит ещё больше. — Так я ж не думал, что у нас будет продолжение! — довольно сдержанно огрызается Рихард и жадно вдыхает запах шкворчащего на сковороде завтрака. — А нефиг было ко мне в постель прыгать, — светловолосый швед отворачивается к плите. — Это кто к кому прыгнул! — возмущению… да и возбуждению уже нет предела. Ну как можно не завестись от вида этой крепкой рельефной спины с татуировками? От чёткой линии загорелой поясницы. И провокационно выглядывающей из-под боксеров расселинки. Особенно зная, что под тонкой тканью боксеров упругий зад, который надо показывать на пилоне, а не прятать под костюмом. Одним прыжком Рихард оказывается за спиной Маттиаса. И тут же его заключают жаркие объятия. — Сколько раз просил так не делать, — ласково журит его швед, отбрасывает свои светлые волосы назад и целует в губы. — Я же так когда-нибудь сверну тебе шею, — утыкается в квадратную челюсть с угольно-чёрной щетиной. — Бросай работу эту ко всем чертям! — рявкает Рихард. — Сколько раз говорил, что моих денег хватит на двоих. — Иди на хрен! — Маттиас отлипает от любовника. — Я не собираюсь сидеть на твоей шее. И потом… Мне нравится моя работа! — он на автомате отставляет сковородку с конфорки. — Я тебе это сразу сказал. Почти год назад потерявший из-за Маттиаса голову рассудительный немец, который вырвался на несколько дней в отпуск, перебрался на остров, кажется, навсегда. Даже арендовал небольшой офис-кабинет с вай-фаем, чтобы вести переговоры и совещания. Несколько дней два тридцатилетних мужчины цеплялись, как мальчишки, обмениваясь колкостями везде, где пересекались: у бассейна, в баре, в лобби, даже на пляже. И это при том, что один — деловой человек, владелец крупного бизнеса, а другой — заместитель начальника службы безопасности элитного отеля на острове посреди тропического океана. В какой-то момент их удивительное притяжение сорвалось в откровенную драку. А потом из люкса Рихарда всю ночь доносились звуки, больше подобающие мартовским котам и не поделившим добычу гепардам. — Упёртый карьерист, — цедит Рихард, всё ещё пожирая любовника взглядом. — Упоротый манипулятор, — не сдаётся светловолосый швед, отвечает таким же ярким взглядом. — Продажная тварь! Маттиас не выдерживает и впечатывает любовника спиной в стену. Перехватывает огромной ладонью запястья, поднимает над головой и впивается в чувственные губы. — Не продажная тварь, а высокооплачиваемый наёмник, — рычит он в губы Рихарда. Прижимается своей бугристой грудью к груди немца, притирается бёдрами к его. Чувствует стояком словно отзеркаленное состояние темноволосого мужчины в своих объятиях. — Давай я тебя найму с потрохами, — подначивает Рихард. — Денег не хватит! — с насмешкой отвечает Маттиас, чуть ослабляет хватку. Рихард лишь хмыкает, и теперь уже он вжимает любовника в стену. — Проверим? — режет льдом в глазах. Чуть не воет от того, как вспыхивают изумруды в глазах Маттиаса. Как еловые ветки. На которые нужно повесить игрушки… Ёлочные игрушки! На миг сознание Рихарда выплывает из страсти и снова опрокидывается туда от жаркого поцелуя. Желание слиться с Маттиасом, неважно как, подобно азарту заполучить выгодный контракт. Сам Рихард буквально плавится от этих мыслей. Да и нет мыслей в его голове, все выбиты выходками нагловатого блондина. Он буквально швыряет Маттиаса спиной на стол и нависает над ним. — Да ты никак озверел, — с насмешкой дразнит тот. Рихард рявкает. Заткнуть этот холодный с виду, но кипящий внутри гейзер можно только поцелуем, что немец и делает. Красивые большие руки любовника оглаживают его спину, мнут ягодицы. Рихард, не в силах сопротивляться сводящему с ума вожделению, забрасывает длинные стройные ноги Маттиаса себе на плечи, колет страстным взглядом, нетерпеливо оглаживает анус пальцами, другой рукой надрачивает член любовника. — С тобой кто угодно озвереет, — хрипло отвечает он. Привычным движением достаёт из верхнего ящика стола смазку. — Да ты ж тварь похотливая, — раззадоривает его Маттиас. Рихард обильно смазывает пальцы и вставляет сразу два в горячий вход. Швед закусывает губу и тихо вскрикивает. Резко прогибается. Красиво сокращаются мышцы на животе под золотистой кожей с рисунками. — Тебя хочется вытрахать, как шлюху, — Рихард жадно целует любовника, со стоном облизывает его крупный напряжённый член, а затем погружается в жадный вход и неистово вколачивается в сильное тело. Кухня наполняется пошлыми шлепками, терпкими стонами, криками похоти, повсюду разливается яркий искрящий жар. Вцепившись в бёдра Маттиаса, любовник доходит до края, с его губ срывается рык удовлетворения, и он сбрасывает ноги того со своих плеч. Стекает на колени, жёстко отсасывает, помогает себе рукой. Маттиас хватает пятернёй чёрные волосы, жадно вдалбливается в умелый рот и со сладким рыком кончает. — Теперь по твоей довольной роже все поймут, чем ты завтракал, — ласково подначивает Рихард. — На свою посмотри! — с пошлой наглостью смотрит на него Маттиас и выгибает пшеничную бровь. — Обед не обещаю на том же уровне, но ужин будет соответствующим. — И не сомневаюсь, — отвечает тот, притягивает к себе шведа, смачно целует полные губы. Через полчаса оба, одетые, словно собрались на работу где-то в широтах родной Северной Европы, а не в жару, плавящую всё над островком в Карибском море, выходят из бунгало. Похлопывания по плечу, пара скабрезных шуточек, и мужчины расходятся в разные стороны. Не лишённый некой грации могучий белокурый швед спешит подменить ночную смену. Если есть возможность, то почему бы не дать парням лишние полчаса для себя? Не всем же, как ему, позволено большее! Темноволосый немец, обуздавший свою брутальную стать деловым костюмом, не спеша направляется к основному корпусу, смотрит на часы, улыбается. Есть ещё целых тридцать две минуты до начала переговоров с японцами. Как раз можно успеть выпить чашечку кофе в баре. Рихард бросает взгляд на высокую широкоплечую фигуру, удаляющуюся от него. Его «мальчик», его «демон», его «игрушка»… Ёлочные игрушки! Как же так он заработался и совсем растворился в любви, что забыл подготовиться к празднику? Теперь вся надежда на местного «контрабандиста». Мысль об украшениях для рождественского хвойного дерева разбивается о трель смартфона. — Шайзе! — Мечта о кофе тоже испаряется терпким дымком. Рихард почти рычит в трубку: — Что значит «не получается»?! Да на те деньги, что я заплатил, только один мой заказ и должен был прибыть! — Перехватывает глоток воздуха и чуть спокойнее говорит: — И после этого вы утверждаете, что лучшие в своём деле? Лишь яркие приветствия туристок из Европы останавливают Рихарда от вспышки, искры которой бродят в его ледяных глазах. — Доброе утро! — машут руками дамы, почему-то решившие, что он из служащих отеля. — Сегодня чудесный день! А вы пойдёте на пляж или в бассейн? — Да, чудесный день! — с улыбкой соглашается он. — Нет, сегодня не пойду на пляж и в бассейн, только работа, — и спешит в свой «офис». Довольный переговорами с японцами, Рихард решает отобедать в ресторане на пляже. Как же непривычно смотрится высокий мощный брюнет с пронзительными, очень светлыми глазами, в строгом деловом костюме среди разноцветно одетых гостей отеля! Но он такой не один. Охрана надёжна, но незаметна. Кроме него. Маттиас великолепен в рашгарде, облегающем его мускулистый торс, в карго, с двумя пистолетами по бокам на портупее. На крупном, но прямом носу «авиаторы» скрывают его блядские глаза, огромная рука в перчатке без пальцев держит стакан холодного апельсинового сока. Швед что-то говорит подчинённым, совсем молодым, но крепким ребятам, по-отечески похлопывает по плечу. Парни смотрят на Маттиаса, как молодые волки — на матёрого вожака, кивают и исчезают в полумраке бара. Наверняка шеф Матт, как зовут шведа подчинённые, отпустил их перекусить, взяв на себя миссию по сохранению спокойствия. Сделав заказ, Рихард откровенно любуется любовником. Вот с чувственных губ шведа сползает его обычная наглая ухмылочка, он подходит к своему боссу — владельцу этого райского уголка, затерянного в водах Карибского моря. Уж насколько высок и могуч швед, но по сравнению с боссом выглядит субтильным мальчишкой. Похожего на скалу среди океана мужчину лет сорока с невозмутимостью спокойного моря за глаза так и зовут — Нептун. Маттиас снимает очки, что-то говорит Нептуну. Тот кивает и чуть лукаво полуулыбается. От этого швед чуть ли не подпрыгивает, как юнец. И с довольной ухмылкой на чувственных губах уносится в сторону причала. Там с подозрительным вниманием наблюдает за выгрузкой каких-то коробок с прибывшего катера. С того самого, который хотел нанять сам Рихард. Шайзе! Кто его опередил? И забывает, увидев искристую улыбку на губах любовника. Как же хочется целовать эти губы! И отдавать им себя всего, без остатка. Рихард буквально чувствует их прикосновение на своём теле. Немец с трудом вытаскивает себя из горячих фантазий. Тропическое солнце палит нещадно. Жара, кажется, соревнуется с котлами в аду. Хорошо, текстильная промышленность дошла до производства таких тканей, что деловой костюм из них смотрится, как подходящий где-то в более северных широтах, а на самом деле легче, чем ткань на гавайку. День заканчивается в деловых хлопотах. И везде ему попадается Маттиас. И, как всегда, провоцирует, дразнит. Рихард чувствует небольшой укол ревности, заметив шведа в баре у стойки в компании двух местных стриптизёров. Красивые, с бронзовой кожей, поджарые и гибкие близнецы, как сочные тропические фрукты, в которые хочется вонзить зубы. На юношах лишь короткие джинсовые шорты, которые подчёркивают маленькие упругие задницы и на контрасте длинные тренированные ноги с гладкой кожей. Юнцы, которых Маттиас чуть приобнял за талии, заливаются смехом дуэтом колокольчиков, пластично изгибаются, отбрасывают назад смоляные чёлки, искрят янтарными глазами. Швед будто чувствует на себе ледяной взгляд, оборачивается. Ох, сколько же в его глазах изумрудной страсти и любви! Рихард готов простить ему всё. И вспоминает, как они соблазнили близнецов в первый раз. Как же горячи и неистовы были эти дикие прекрасные цветы из опасных и непредсказуемых, как джунгли, бразильских фавелл! Хотя неудивительно, зная, что вытворяет эта парочка на пилоне. Рихард сглатывает слюну, отвечает полным томной страсти взглядом любовнику и снова отвлекается на телефонный звонок. К вечеру, довольный деловой частью, но кое-чем разочарованный, немец отправляется в бассейн. Потом можно подумать, как устроить тут, на тропическом острове, хотя бы подобие европейского Рождества: с ёлкой, стеклянными игрушками и Вайнахтсманом. Даже если последний будет в одних шортах. По пути к чаше с водой, как парное молоко, Рихард снова натыкается на любовника. Маттиас мило беседует с миниатюрной японкой в стилизованном шёлковом платье. По сравнению с мощным шведом хорошенькая молодая женщина кажется куколкой с фарфоровым личиком и изящными руками и ногами. — Ханако, добрый день! — приветствует её немец. Девушка профессионально складывает руки ладонями вместе на уровне груди, чуть наклоняет черноволосую голову, вежливо и сдержанно улыбается. Выдержав положенные секунды, возвращается к разговору с Маттиасом. Тот, услышав сказанное Ханако, слегка, как фарфоровую куколку, обнимает её и целует в смоляную макушку: — Спасибо тебе! Знал, что на тебя, как на друга, можно рассчитывать. — Не переживай, Матт! — говорит девушка. — Всё сделаем в лучшем виде, — что-то обещает она своему другу. — Ханако-тян, ты — ангел! — улыбается швед. И подходит к любовнику. Немец делает вид, будто не понял, что Маттиас о чём-то договаривался с Ханако. — Рих, я могу пригласить тебя на свидание на яхте? — белокурая бровь изгибается слишком красноречиво. — Напоишь, в уши напоёшь и трахнешь? — уголками губ улыбается немец. — Ну конечно, — кивает Маттиас. — Ненасытное животное, — качает головой Рихард, а у самого черти в глазах уже скачут.

***

Отплытие на яхте вслед за уходящим солнцем всегда для обоих что-то романтичное и сокровенное. Можно, не стесняясь, держаться за руки, смотреть друг на друга влюблённым взглядом и обниматься, целоваться. — Ты расстроен, что Рождество будет не как дома? — Маттиас ведёт пальцем по щеке любимого. — Может, я старомодный, — черноволосая голова ложится на зацелованное солнцем плечо шведа. — Но для меня Рождество с самого раннего детства — ёлка с игрушками, — смотрит на алеющую полоску между синим морем и бирюзовым небом. — Даже не запечённый гусь или имбирные пряники и не штрудель или глинтвейн, — большая рука обнимает крепкий торс в татуировках. — Знаю, — Маттиас поднимает к себе лицо Рихарда. — Ёлка! Со стеклянными шариками, — зелень в его глазах словно отражение рождественской красавицы. Или это отблески с океанской глади в объятиях уходящего дня? — С шариками, — немец позволяет поцеловать себя. — Серебряными, золотыми и красными… — его собственные глаза светятся совсем как белые звёзды. — Это было бы настоящее чудо — заполучить такое на остров. Маттиас только улыбается и стреляет глазами. — Я знал, что немцы — большие романтики, но чтобы настолько… — Маттиас касается губами шеи Рихарда, оглаживает его плечи в татуировках, проводит пальцами по спине. — Разве это так плохо? — Рихард теснит любовника с палубы в каюту. — Нет, — шепчет тот в губы немца. — Наоборот. За это я и люблю тебя. Рихард только томно улыбается. Маттиас уже на лестнице прижимает любовника спиной к деревянной стене. Впивается в губы, стаскивает лёгкие светлые брюки, мнёт упругую задницу. — А я тебя за всё люблю, — говорит Рихард, томно смотрит на шведа. Тот отвечает таким же взглядом. Но инициативу не перехватывает, позволяет буквально внести себя в каюту и завалить на постель. Немец перехватывает ручищей его запястья, поднимает над головой. — В такие моменты я жалею, что не умею сочинять стихи, — говорит Рихард, не отрываясь, любуется не лишённым грации телом скандинава. — И сказки тоже, — красуется Маттиас, потягивается, как здоровенный кот. — То, что я тебя люблю, не сказка, — нависает над ним любовник, целует, начинает медленно ласкать. — Конечно, не сказка, — соглашается тот. — Я знаю… Вдоволь насладившись ласками Рихарда, опрокидывает его на спину и обрушивает свой далеко не северный темперамент. Зацеловывает и оглаживает великолепное тело любовника, вылизывает и дразнит, распаляет и так пылающее желание ещё больше. Выбивает требовательный стон, неспешно растягивает, не жалея смазки и не скупясь на минет, и входит в него. Презервативами они уже не пользуются, разве что только если ещё кого-то в постель затащат. А потому сейчас можно наслаждаться шёлковой нежностью, соприкасаясь обнажёнными телами. Маттиас что-то шепчет, любуется мужчиной под собой, его умопомрачительными рельефами, рисунками на загоревшей коже. Оглаживает его напряжённый член, ещё мокрый от слюны, и водит по нему ладонью. Постепенно ускоряется. Вскрики и стоны становятся громче, шлепки тел при толчках и хлюпанье — чаще, дыхание разгорячённых любовников — прерывистее. Сейчас не как утром — в спешке и накопившейся за ночь страсти, что только разогрелась в объятиях друг друга и ударила в голову, как молодое вино. Сейчас всё пряно и неспешно, как карибский закат за бортом, легко и нежно, подобно тёплым водам, которые бьются о бока небольшой прогулочной яхты. Сейчас жарко, как дневное солнце над островом, томно и страстно, как сама румба, столь любимая тут. Оргазм накрывает взмокшего Маттиаса головокружительным шквалом и протяжным стоном, словно от рома. Он доводит любимого губами и языком до кульминации, помогает себе рукой. — У тебя глаза светятся, когда ты кончаешь, — говорит он Рихарду, который ещё рвано дышит и пытается сфокусировать взгляд. — Так ты зажигаешь, — чуть хрипло отвечает тот, поглаживает по плечу. — Смотри не сгори, — Маттиас не может отказать себе подразнить любовника. — Мне кого зажигать? И с кем? — шутит он. — Заткнись, Матт, — Рихард притягивает его к себе, медленно и со вкусом слизывает с его губ свою сперму. — Когда же я вдоволь нацелуюсь с тобой? Швед пожимает могучими плечами. — Сам задаюсь этим вопросом про тебя, — отвечает он, ещё раз оглаживает тело любимого и встаёт. — Выкупаться не желаешь перед сном? — С удовольствием! Прохлада ночного океана, украшенного отражением звёзд, усиливает отголоски оргазма, гуляющего по всему телу. Лёгкость поцелуев и невесомые ласки тонут в терпком аромате тропической ночи. Не отлипая друг от друга, обмениваясь мягкими поцелуями, любовники возвращаются в своё бунгало. Не зажигая свет, медленно раздевают один другого и так же, переплетаясь, отправляются в душ, а затем в постель. Там уже проваливаются в сон, ловят тепло любимого на кончиках пальцев.

***

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Рихард открывает глаза от того, что по спальне ураганом носится светловолосый Маттиас с попытке собраться за десять секунд. — Какого хрена ты не разбудил меня? — рычит швед. — И чего сам валяешься в постели? — Эй, парень! — улыбается Рихард. Вальяжным котом перекатывается на живот, цепляет проносящегося мимо Маттиаса и валит на постель. — Я решил не будить тебя. — Ты охренел?! Я на работу проспал! Немец быстро целует его в губы и мотает головой. — Твой босс звонил недавно, но ты так сладко спал, — красивые пальцы Рихарда накрывают губы любимого. — Нептун дико извинялся, что забыл сказать тебе вчера. У тебя сегодня выходной. Изумлению Маттиаса нет предела. Кажется, его брови сломаются или уползут на затылок. — И завтра тоже, — сияет светло-голубыми глазами Рихард. — И послезавтра. И так до самого Нового года. — Так это же прекрасно! — вдруг осознаёт наличие небольшого чуда в своей жизни Маттиас. И ласково улыбается: — Рих, есть ещё один сюрприз. Для тебя, — он берёт его за руку и тащит в гостиную. Перед глазами немца открывается истинное чудо: живая ёлка, ещё пахнущая хвоей и смолой. И украшенная стеклянными шариками, по оценке Рихарда, настоящими, как с Рождественского базара в Померании или Фрисландии. Как он и мечтал — красные, золотые и серебристые шарики из тонкого стекла. Северное чудо весьма непривычно, но гармонично смотрится в обстановке карибского бунгало. Так вот о чём разговаривал его любимый с Ханако! Вот почему так неожиданно затащил на свидание на яхте и почему так быстро провёл сразу в спальню! — Матт, ты — сумасшедший, — от неожиданного сюрприза у Рихарда чуть не пропадает голос. Он даже не может посчитать, во что обошлась любовнику настоящая ёлка и игрушки ручной работы. — Так с тобой с ума сошёл, — отвечает Маттиас, радуясь, что его подарок удался. А что ещё подарить на Рождество человеку, у которого всё есть? — Так вот кто тот засранец, который перехватил контрабандистов! — шутливо тычет его в бок Рихард. — Угу, — довольно хмыкает швед. — И ты спишь с этим засранцем. — Спасибо, — поцелуй благодарности, и немец извлекает из-под пальмовой занавески коробку. — У меня немного скромнее подарок. Зелёные глаза Маттиаса вспыхивают от радости. — Ну наконец-то что-то более серьёзное, чем здешние сладкие коктейли, — говорит он, искоса поглядывая на ящик настоящей шведской водки — аквавита. — Порадовал, Рих, — ответный поцелуй. — Ну раз пошли подарки, то… — Рихард уводит любовника обратно в спальню. — Матт, это не всё. — Ты меня споить решил? — уже хохочет Маттиас. Лёгкая улыбка, немец мотает темноволосой головой. Протягивает любимому небольшую длинную бархатную коробочку. Удивление шведа на пределе. В коробочке часы. Лаконичная элегантность и брутальная грация «Бреге». — Но, Рих… — настаёт очередь офигевать Маттиасу. — Они прекрасны! — улыбается счастливо, как мальчишка, которому подарили машинку на радиоуправлении. — Но это безумно дорогие часы! — Хочу, чтобы мой жених привыкал к дорогим вещам, — поясняет Рихард. — Жених? — от очередного утреннего сюрприза у Маттиаса голова кругом идёт. — Я всё ждал, когда ты решишься, но, видимо, самому придётся, — в руках немца блестит помолвочное кольцо. — Ты выйд?.. Ты готов на брак со мной? — Вообще-то я решился, — чуть успокаивается швед и достаёт из ящика прикроватной тумбочки точно такое же кольцо. — Хотел вечером предложение сделать. Теперь уже озадачен Рихард. — А ты не ожидал, Рих? — обнимает любовника, мягко касается губами его губ. — Вечером будем лежать под ёлкой и отмечать помолвку, — улыбается Маттиас. — Ага, а потом до самого Нового года там же бухать и трахаться, — поддерживает его поцелуем немец. — Порепетируем медовый месяц, дорогой!