Карточный долг

— Джесс? Та на переднем сидении, сидит и не двигается, шея у нее неестественно повернута вбок, глаза открыты и смотрят в никуда. Он выбирается из машины, тупо смотрит на развороченный, дымящийся капот, на отбойник, который удержал машину от полета в кювет. Это все не складывается, не складывается в цельную картину. — Джесс? Да что с тобой, ну? Провал. Дальше воспоминания — светлеющее небо, красно-синие всполохи сигнальных огней, люди в форме, тошнота и жажда. От него что-то хотят, но как понять — что именно, когда так болит голова? Он огрызается, порывается куда-то идти, ищет Джесс… Провал. Больница, капельница, наручники. — Какого хрена, Гвен? — ему было так плохо, что каждое слово приходилось выдавливать через силу. Боже, он ведь чуть не умер той ночью. Вильни руль не вправо, а в лево, придись удар на его сторону… — Я трачу на тебя единственный положенный звонок! — Дору Салина я передам, чтобы ехал к тебе, — холодно ответила Гвен. Рокэ по одному голосу чувствовал, как ее переполняет превосходство. — Мне не нужен сейчас адвокат, мне нужен залог! — нужно было говорить уверенно, но он слышал свой голос и едва его узнавал. — Если не внести его завтра до обеда, меня переведут из больницы в тюрьму. — Вероятно, это как-то связано с тем, что ты совершил преступление? — Какая сейчас разница? Мне жаль, слышишь? Я очень раскаиваюсь, что сел за руль под веществами… — Ты в этом раскаиваешься? Чудно. Расскажи про это судье. — Проклятье, это мелочно даже для тебя! — Ты пропал с радаров на месяц! Я в больнице с Берто, Октавию пришлось оставить дома с мамой, отец зашивается с делами компании! А ты что? Прожигаешь жизнь в компании малолеток? Тебя вообще не должно было быть на той трассе, Рокэ! Он потер глаза. Сотрясение мозга давало о себе знать. Голова вроде уже и не болела, но сосредоточиться на чем-то было еще сложно. — Но я там был, и я сяду в тюрьму, если ты не внесешь залог, — проговорил он, пытаясь не сорваться. — Так поделом тебе, — хмыкнула Гвен. Злорадно. Она как будто и рада была, что так все вышло. — Ты заслужил это, Рокэ. Ты убил человека. Не убивал. Он ничего с ней не делал. Все чертова наркота, дорога и ночь. Стечение ужасных обстоятельств, несчастный случай. В конце концов, именно у Джесс с собой была марихуана, это она дала ему покурить, а потом села с ним в машину. — Ты дура? — все же не выдержал он. — Мне и без твоих напоминаний так себе! Я от тебя сочувствия не прошу, ты в такое вообще не умеешь. Просто внеси залог! Из моих же денег. Ты забыла, может быть? Соберано — моя компания. — Ну так внеси за себя залог, в чем проблема? — Я в тюрьме, как я это должен сделать?! — Через адвоката, Рокэ. Увидимся дома. Она отключилась, а Рокэ застонал от досады. Пока до него доедет Диего, пока оформят все документы. Сколько это? Дня три-четыре? Ночевать в камере? Рядом с убийцами, насильниками и грабителями? Только у его милой женушки могло хватить фантазии на такое… Тюрьма оказалась такой же мерзкой, как Рокэ и представлял. Отвратительная роба, спертый воздух и вонь потных тел, хлипкий матрац и унитаз за перегородкой. Волосы пришлось заплести в косу — резинку у него отобрали. Сокамерники тут же принялись насмехаться над ним и прочить вшей. Тут все стриглись коротко, чтобы не завшивить. — Я здесь на пару дней, — проговорил он сквозь зубы. — Да-да, тут каждый второй так говорит, — сально усмехнулся самый разговорчивый из них. Салина добрался до него только к середине следующего дня, привез документы на подпись, обрисовал перспективы. — По местному законодательству можно рассчитывать года на три в колонии, — сказал тот весьма бодро. — Если постараемся — скостим до года. Пока не назначили судью, ничего не могу обещать, среди судей попадается определенный процент принципиальных сукиных сынков. До этого момента Рокэ думал в основном, как заплатить залог и выйти на свободу. Суд, колония… — Умножь на два свой гонорар, если сможешь вытащить меня без срока вовсе, — он постарался, чтобы голос не дрожал. — Если бы вы просто въехали в отбойник, так бы и было, но освидетельствование все усложнило. Здесь не очень лояльны к вопросам употребления марихуаны. — Ну уж постарайся! — рявкнул Рокэ. Целый год в таком месте казался чем-то нереальным и ужасным. Он пытался бодрится, но чем больше думал об этом, тем сильнее падал духом. Клял себя последними словами за дурость и самоуверенность. Себя — и девчонку, которая его в это все втравила. Возможно, и права была Гвен: его вообще не должно было оказаться на той трассе. Плохо верилось, что еще несколько дней назад все было хорошо, он был счастлив и свободен, а теперь — впереди суд и, возможно, тюрьма. Засыпая, он отчаянно желал проснуться где угодно, лишь бы не здесь. А приснился ему Ричард. Тот сидел на краю его койки и гладил по голове. — Пришел позлорадствовать? — ощерился Рокэ. — Пожалеть, — тот никак не отреагировал на колкость. — Мне так жаль, дружочек, правда. И тебя, и ту погибшую девочку. Все так несправедливо… — Заткнись… Впервые после аварии на глазах навернулись слезы. Ричард был первым, кому пришло в голову выразить ему сочувствие. Оказалось, этого так не хватало. Даже ублюдок Карлос не оказался один на один с этим миром, когда по пьяной лавочке столкнулся влобовую со своей будущей женой. Даже рядом с ним оказался неравнодушный человек. А что Рокэ? Медики да полицейские держались подчеркнуто вежливо, а его так называемая семья и вовсе принялась издеваться. — Знаю, как тебе сейчас плохо, дружочек. Дождись утра — мир станет лучше, — сказал Ричард, не отрывая руку от головы. Рокэ затошнило от такого узнаваемого «дружочек». — Мне так жаль, что я оставил тебя одного… Ты, маленький мой котенок, совсем не приспособлен к реальной жизни. Удивительно, что протянул так долго. Он хотел возразить, но вдруг понял, что все то, чем он столько раз мысленно хвастался перед Ричардом, сейчас не имеет смысла, и горько разрыдался. — Прости меня, уж теперь-то я о тебе позабочусь, — теплые твердые губы коснулись виска, — Спи. И Рокэ уснул.