Карточный долг

В лифте они целовались, как сумасшедшие. Если и была в жизни Рокэ ситуация, когда бы мнение окружающих заботило его меньше, чем сейчас — он бы не смог ее вспомнить. На одном из этажей лифт остановился, и Рокэ успел заметить полный негодования взгляд пожилой леди, когда та увидела их, зажимающихся у дальней стенки. «Пусть завидует, старая чопорная сука, — подумал он со злой радостью. — Ей такого точно не светит. Это у меня есть самый сильный и страстный мужчина на свете». Он кусал Ричарда в шею, хотелось оставлять метки — чтобы каждый знал, чей тот и с кем проводит ночи. Тот тоже не был аккуратен, ребра у Рокэ разве что не хрустели от его объятий, а на ягодицах наверняка остались следы от пальцев. В номер Ричард занес его на руках. Рокэ цеплялся ногами за его талию и не переставал целовать. — Свет, — скомандовал он. — Хочу видеть тебя, Ричард. — И кто я такой, чтобы отказывать тебе хоть в чем-то, моя радость? Они повалились на кровать, уже слабо понимая, где чья рука или нога. Ричард скинул с себя пиджак и расстегнул рубашку, Рокэ за это время наконец-то расстегнул ему ремень и освободил наружу уже готовый член. От его вида хотелось скулить от восторга. В искусственном свете номера, возбужденный и расхристанный, Ричард выглядел, как античный бог. Он не проводил часы в спортзале, но Рокэ сейчас отчетливо видел кубики пресса у него на животе. Он принялся выцеловывать их, подразнил кончиком языка пупок — и впервые услышал нетерпеливый стон. — Постой-ка, — лукаво улыбнулся он, оторвавшись от своего занятия. — Неужели мы все же куда-то спешим? — Маленькая злоязыкая гадость, — Ричард любовно огладил его плечи и нырнул руками под толстовку от спортивного костюма. Меньше чем за минуту Рокэ превратился в скулящий от удовольствия комочек оголенных нервов. Он выгибался навстречу нежным умелым рукам и хотел больше и больше прикосновений. Соски под бюстгальтером напряглись и еще сильнее заболели от того, что Ричард целовал их через ткань. — Сильнее, — ахнул он, порываясь, наконец, раздеться. Они в четыре руки стянули с него спортивный костюм. — Ты само совершенство, — Ричард чуть отодвинулся, рассматривая представший перед ним вид. Рокэ опустил глаза и увидел, как ткань трусиков съехала в сторону, освобождая его член от лишнего давления. — К черту их, — фыркнул он и потянулся раздеться уже полностью. — Постой, — Ричард перехватил его руки, поцеловал запястья. — Разве они тебе мешают? Ему уже ничего не мешало. Хотелось уже просто получить, наконец, этот прекрасный толстый член в себя. Себе. До конца принадлежать Ричарду, чтобы тот так же принадлежал ему. — Делай хоть что-то, — низким голосом проговорил он. — Иначе я помогу себе сам, и дело с концом. Он и правда положил ладонь на свой член и стал надрачивать головку. Ткань трусиков за это время успела пропитаться от смазки и липла к руке. Даже просто самоудовлетворяться, глядя, как темнеют от желания любимые серые глаза, было чертовски приятно. — Развернись, — приказал Ричард. Рокэ, выгибаясь до хруста в спине, перекатился на живот. Не дожидаясь указки, встал на четвереньки и уткнулся головой в матрац. Что-то было в этом: сочетание защищенности и беззащитности. Теперь он не мог видеть, что происходит, только почувствовал, как Ричард сдвинул полоску ткани, врезавшуюся ему между ягодиц, а потом приник к анусу языком. Он застонал, голодно и восторженно. Его восхищала раскрепощенность Ричарда — сам он, может, и побрезговал бы дарить такие ласки. Впрочем, раньше и минет казался ему чем-то немыслимым. Ричард меж тем лизал и целовал, проникал языком внутрь, а свободной рукой ласкал Рокэ живот. — Хочу тебя, — прорычал тот в подушку. — По-настоящему! Карьярра, Ричард, давай же! Он терся сосками о простыни. Через ткань бюстгальтера ощущения были другими, не такими, как обычно — вроде и менее острыми, но… Так тоже было необыкновенно приятно. В кои-то веки Ричард сделал именно то, о чем его попросили. Рокэ слышал, как зашуршала упаковка от презерватива, между ягодиц капнула смазка, окончательно пачкая трусы, Ричард наспех подготовил его сразу тремя пальцами, заставив всхлипнуть с непривычки, а потом его наконец-то заполнил большой горячий член. — Да! — воскликнул он в состоянии, близком к экстазу. Они задвигались в унисон, Рокэ просунул руку под себя, чтобы надрачивать, их с Ричардом пальцы переплелись на его члене. Тот совсем отпустил себя: стонал и говорил что-то на незнакомом Рокэ языке. Он хотел было запомнить слова, но мозг превратился в тягучую серую жижу, как растаявшее мороженое, и все мысли могли только лениво плавать в этой жиже без шансов привести к чему-то дельному. Ричард кончил первым. Перевернул Рокэ на спину и помог ему рукой, вторую просунув под бюстгальтер и теребя ею соски. Тому казалось, мир сузился до единственной точки внутри него, где сворачивались в тугой узел жар и удовольствие. Он не продержался и минуты, прежде чем упасть в оргазм и больше ничего об этом дне не помнить.