Люблю архивы, но тебя больше

– Ну наконец-то! – радостно восклицает Бан Чан, стоит Хёнджину постучать в дверь. На хозяине квартиры белый халат. Неожиданное сочетание. Хотя чему удивляться, если этот парень на работу ходит в толстовке. – Вот ваш ноутбук, господин Бан. Я могу идти домой? – на самом деле Хван даже не хотел переступать порог жилища своего начальника. – А как же чай? А рамен? Не зря же я готовил это? – с наигранной обидой спросил Чан. Несносный начальник. Разве на рамен не зовут лишь друг друга парочки? Да и какой рамен поздней ночью. Но слова возражения не успели вырваться из уст бедного работника. Зверь уже затянул его в своё логово. Вот как часто начальник предлагает вам выпить с ним красного чая? С учётом того, что цвет чая максимально похож на кровь, возможно даже девственницы. И как часто вы соглашаетесь на это? Под конец этого странного чаепития Хван так и не понял, с чем же был чай. Вкус был весьма приятен, но цвет вгонял в краску. Нет, это явно был не просто малиновый чай или клубничный. Вкус разительно отличался от этих ягод. С чем же он всё-таки..?

***

– А где рамен? – немного растерянно спросил Хван. Потому что если судить по действиям Бан Чана, то никого рамена парень сегодня не поест. Неужели это всё же был сленг? И рамен использовался в другом значении. Иначе почему сейчас господин Бан стягивает с Хван Хёнджина галстук? – Ты сможешь получить его утром, он будет твоим вознаграждением. – и немного помолчав, добавил. – Не думаю, что будет удобно потеть с полным животом. Ты ведь не хочешь больше есть, после выпитого чая? – Н-нет. – кажется мозг Хвана просто покинул его тело, заставив сердце судорожно пытаться понять, что же происходит. Но его тело не сопротивлялось. Ни когда Чан завел их в комнату красного цвета. Ни когда Хёнджин оказался голым, лежащим на кровати. Тоже красной. Ни даже в тот момент, когда появилась весьма понятная сознанию упаковка. Маленький квадратик, который используют рациональные люди, дабы избежать беременности партнёра. Или возможных болезней, передающихся половым путем. Наверное Хван Хёнджин хотел этого. Нет, он точно хотел этого. Каждая клеточка его тела поддалась на ласки Чана. В какой-то момент руки Хёнджина были подняты наверх, а запястья скреплены веревкой. Стоит ли удивляться тому, что она была красного цвета? Кажется в этой комнате использовался лишь кроваво-красный цвет. Как и чай. Стоп. Чай. Мог ли Бан Кристофер Чан что-то подсыпать туда? Такую вещь, которая могла бы сломать любое сопротивление Хвана? – Чай... Ты ничего туда не добавлял? Парень вопросительно посмотрел на Хёнджина, кажется удивляясь вопросу. Но потом хлопнул себя по лбу. – Неужели ты не веришь реакции своего тела? – он насмешливо посмотрел прямо на стоящий колом член Хвана. – Нет, я ничего не добавлял тебе в чай. Просто подумал, что он мог бы расслабить тебя после рабочего дня. Но раз ты сомневаешься в своей адекватности... Стоит ли мне проверить твоё состояние? Хёнджин кивнул, не чувствуя подвоха в словах парня. А ведь он там был. Чан действительно проверял состояние своего сотрудника. Только методом, которым обычно пользуются какие-нибудь парочки, но никак не люди в отношениях работник – начальник. Сначала эта была прелюдия. Когда пальцы Чана проникали в Хёнджина, а его губы шептали милые вещи на уши Хвана. Но потом движения стали более развратными, а слова – грязными. Когда в какой-то особенно напряжённый момент, Хван почти достиг пика, а зубы Криса мягко прикусили ухо, произнеся роковые слова: – Ты мой. Эти чёртовы слова эхом раздаются в голове парня. Слишком знакомая интонация, слишком знакомое чувство. – Люблю архивы, но тебя больше. – увидев немой вопрос Хёнджина, говорит Бан Чан. Или лучше назвать его черт и спаситель в одном лице? Ответ так и не успела сорваться с губ Хёнджина. Бан Чан уже подкладывал под попу Хвана подушку. Головка парня коснулась сфинктера Хвана, даря странную волну дрожи. Предвкушение – именно это отражалось в глазах парней. Почему они оба так жаждали этого? Может это любовь? – Я буду нежен. – чёртовы слова, которые лишь больше заводят Хвана. Бан Чан знает, как доставить ему удовольствие. Словно тело Хёнджина всегда принадлежало этому наглому парню. Первый толчок и первый стон, вырвавшийся из Хван Хёнджина. Каким-то образом Чан с первого же раза достал до заветного местечка в глубине Хёнджина. Это было такое замечательное чувство наполненности. Несмотря на лёгкое жжение. – Оу, только посмотри на это... – Чан опускает руку вниз, дотрагиваясь до их сплетённых тел. Потом медленно поднимает руку, показывая Хёнджину вязкую субстанцию. Это была смазка Хвана. – Почему это выглядит таким пошлым? – смущённо спрашивает парень, пытаясь прикрыть своё лицо, но его руки всё ещё связаны красной веревкой. Вид такого беспомощного Хван Хёнджина лишь сильнее возбудил Чана, заставив его член судорожно увеличиваться, пульсировать. Несколько расслабленных движений, дабы проверить Хёнджина и его расслабленность. Что ж, надо признать, сейчас парень максимально расслаблен и готов принять член Бана полностью. Несколько раз. Оказывается в пачке слишком мало презерватив. Нет, ну куда это годится? Или же это Бан Чан жеребец, которому нужно большее. – Ты мой. – судорожно шепчет Чан, пачкая последний презерватив. – Я твой. Ты мой. – нежно отвечает Хёнджин, протягивая свою руку к волосам Бана. Они смешно растрепались, создавая по-домашнему красивого Чана. Что же делается с Хенджинои? Что же делается с Чаном?

***

– Кстати, что насчёт твоих слов о том, что ты любишь архивы? Как много людей ты там зажимал? Сейчас они лежат в постели Чана, в окно попадает свет, освещая красную комнату парня. Кажется Хван перед сном увидел красные огни, которые включил Бан. Всё-таки красный цвет принадлежит этой комнате. – Ты первый и последний. Можешь мне поверить. Знал бы ты, как я возбудился тогда... – Могу представить. – весело усмехнулся Хван, вспоминая твердый член, упирающийся в его спину. Вот так и был решен вопрос. Они просто признали это: – Ты мой. – Я твой. Ты мой.