Тяжело быть ангелом...

Эдит Пиаф пела романтичные песни в моих наушниках всю поездку, чередуясь с Гимсом и Ла Заррой, пока я едва ли не подпрыгивала в своём кресле летающего автобуса от нетерпения. Подумать только, я еду домой! Пусть на один день, но неважно! От возможностей и планов кружилась голова, и на мгновение даже захотелось пойти проверить мой старый дом, но в конце концов я запретила себе это. Этот мир пусть и был похожим на наш, но отличался такими маленькими деталями, которые очень легко могли выбить меня из равновесия. Да и какой толк снова ворошить старые воспоминания, когда дома никто меня не будет ждать? Уж лучше я потрачу этот день носясь по всему Парижу как угорелая, чем буду печально думать о том, что было. Это был наш третий день поездки. Мы проезжали Европу, останавливаясь в нескольких странах на пару часов, чтобы пройтись до известных монументов или просто погулять по улицам, и, к счастью ангелов, они достаточно сильно прониклись моими словами, и все они приходили к автобусу за полчаса до отправления в следующую точку. Для демонов же оказалось достаточно сказать, что я научилась влезать в внутренние системы нашего транспорта, и в случае чего заведу его без них. Как полезно иметь звание ангела в такие минуты! Все знали, что мы не должны врать, и мой блеф каждый раз оставался не обнаруженным. Но теперь мы наконец-то были во Франции! Олимпия хлопнула в ладони. — Ученики, попрошу внимания! Наша первая остановка — Лувр, где содержаться величайшие предметы искусства Земной истории! Мы увидим множество потрясающих картин, статуй, а так же выставок следов прошлых цивилизаций. — Для такого молодого измерения, люди крайне быстро поняли всю прелесть войн и насилия, и я хочу, чтобы вы помнили, что искусство, пусть и бывает до ужаса скучным, тоже может быть кровавым, — добавил профессор Гнозис, что был ответственным за дьявольскую часть класса. Мнение о нём у меня сложилось как о смешном, хитрожопом дедушке, который явно блефовал на то, что плохо видит и слышит. Он много ворчал, раздавая подзатыльников каждой второй голове дьяволят, и травил шуточки, которые мало кто понимал. Олимпия относилась к нему весьма благосклонно, и несколько раз я даже ловила её деликатно посмеивающейся в кулак от нескольких плохих каламбуров Гнозиса. Высший демон-искуситель в такие моменты выглядел особо довольным собой, надуваясь как индюк. Наблюдать за ними двумя было невероятно весело, и на мгновение даже стало жаль, что у нас нет сдвоенных уроков с демонами. — Музей? Да ну нет… — заныл кто-то в конце автобуса. — Скукота! Почему нельзя было оставить это только для облакоголовых?! — Не переживайте, после музея у вас будет свободное время для прогулок! — Олимпия мягко улыбнулась, но демоны не прекратили ныть. — Тихо! — гаркнул Гнозис, и его с чистой совестью тоже проигнорировали. Ури вздохнула и показала Мики, которая сидела на два ряда впереди, три пальца. Я привстала и обернулась на сидении, меняя крылья. — Эй! А ну заткнулись все! Походу мне надо было и вам провести информационный курс, потому что до ангелов уже давно дошло. — Я угрожающе поигралась с ножом из благодати в моих руках, пытаясь донести мою точку зрения. — Я знаю двадцать три способа заставить вас скулить без единого касания и пальцем, и если кто-то попытается испортить мне эту экскурсию, я не постесняюсь использовать их все! Некоторые заткнулись, другие презрительно вздёрнули носы, готовясь отвечать мне угрозами. Ну, и что бы не тратить время попусту, я выбрала из всех какую-то случайную жертву и со всей силы метнула нож в подголовник, срезав пару прядей дьявольских волос. — Раф! — тут же отдёрнула меня Олимпия, и я поспешила сделать виноватое лицо, перед этим ещё раз зыркнув в сторону шокированных демонов. — Я уже устала повторять! Такое поведение недостойно ангела! Предупреждаю, эта последняя такая выходка, иначе я первым же рейсом смертных самолётов отправляю тебя обратно в Академию! И с повесткой для твоих родителей! — Извините, — послушно кивнула я, рассеяв нож. Но как только Олимпия отвернулась, мой средний палец тут же был показан дьявольской половине класса. Гнозис хмыкнул, но меня не сдал рассерженной учительнице. Ури довольно подняла четвёртый палец, и Мики скривилась. Я не поняла, они тут ещё и спорят на то, сколько раз мне удастся вывести из себя руководителей нашей экскурсии? Признаю, мне было стыдно перед Олимпией, но попасть в Париж я хотела больше. Поэтому приходилось жертвовать её нервами и начинать орать. Обещаю, что буду ниже травы, тише воды, когда день во Франции истечёт. — Кхм… Если вы посмотрите в окна, можете заметить знаменитую Эйфелевую Башню, что у смертных считается символом Франции. Только вот сами французы не очень довольны этим фактом. По их мнению, у них достаточно другим монументов, которые куда более подходят на роль культурной и исторической цели, чем этот «металлический гвоздь». Я довольно кивнула на слова Олимпии. Пока всё правильно, встревать с воплями не надо. Учитывая, что как только за стеклом показалась Франция, я прижалась к стеклу с такой настойчивостью, будто хотела слиться с ним в одно целое, Ури не имела ни одного шанса меня подвинуть и тоже посмотреть в окно. Как фотограф она ещё возмущалась, но как лучшая подруга позволила мне едва ли не облизывать стекло и дальше. Но как я могла быть сдержанной в такой ситуации? Это была единственная ниточка, что ещё связывала меня с прошлой жизнью, медленно угасающей в моей памяти. И даже зная, что я не смогу её удержать, мне хотелось цепляться за неё как можно дольше. Поэтому, как только автобус наконец-то сел на землю, я первой выскочила из него, сделав большой-большой вдох. Даже воздух тут был другим! Я… Я дома. Действительно дома! Только вот реальность вернула меня на землю гораздо быстрей. Как бы они не были похожи с первого взгляда, это не был тот Париж, к которому я так привыкла за мою прошлую жизнь. Между аккуратными домами в несколько этажей, с лепниной на стенах и маленькими симпатичными окнами, прятались огромные ворота, за которыми выложенные дорожки вели к богатым виллам. Колоссальная часть территории была отдана для частных дворов, и чем больше я всматривалась, тем больше почему-то расстраивалась. Когда мы проходили квартал за кварталом, я не обнаружила одного из моих любимых кинотеатров, хотя точно знала, что он должен был стоять на углу. Улицы больше не казались мне знакомыми, когда они были так сильно разбавлены с особняками, словно из голливудских фильмов. Здесь не было башни Монпарнас, и у Александровского моста были другие статуи. На месте Дворца Открытий стоял какой-то культурный центр для детей, а золотых куполов Дворца Инвалидов я вообще не видела. — Раф? — спросила меня Прим, когда за первый час нашей экскурсии я не сказала ни слова, просто крутя головой во все стороны, осматривая город, что казался мне таким незнакомым. Ожидая увидеть дом, я сама себя толкнула в сторону огромной ямы разочарования, когда с каждой мелочью становилось понятно, что это больше не то место, которое я знала. И в раздражении, что накатывало волнами, пытаясь замаскировать странную горечь, была виновата только я. Мне не надо было столько всего ожидать от вселенной, где людей охраняют пернатые сталкеры, больше заинтересованные в жалкой игре в кошки-мышки со своими противниками. И, казалось бы, сколько раз эта вселенная доказывала мне свою абсурдность, а я продолжала глупо наступать на одни и те же грабли, надеясь на нормальность. — Ничего, ничего… — я отмахнулась, снова озираясь, ища отмазку. — Просто… всё ещё немного в шоке, что мы наконец здесь. Прим медленно кивнула и принялась рассматривать очередной особняк, что теснил всё остальное. Подавив разочарование и грустный вздох, я дала себе мысленного леща. Нечего было раскисать. Пора было оставить все эти воспоминания позади. Мне и так повезло, что моей первой вселенной в качестве странницы было что-то похожее на Землю, чтобы я задобрила ностальгию внутри, перед тем как полностью измениться. «Тебе понравится в Пустоте Мироздания, я обещаю.» — ласково промурлыкал Аагуран где-то в моей голове, сбивая мои депрессивные мысли своим низким тоном. «Не боишься, что я тебе там всё в розовый покрашу?» — язвительно поинтересовалась я, но судя по тёплой волне внутри, божество знало о моих эмоциях куда лучше чем даже я сама. «Даже ведро тебе подержу.» — покладисто согласился он, крайне напоминая мне довольного кота. Что такого могло произойти в том нигде, где он обитал, что у него такое хорошее настроение? Олимпия и Гнозис погнали нас в Лувр, показав пачку билетов для всего нашего класса, которые явно должны были стоить нехило, учитывая, что мы прошли без очереди. Я даже не знала, что такие существовали, если честно… Музей как всегда поражал своими размерами. Мы посмотрели на пару статуй, прошли коридоры с картинами, и остановились у Моны Лизы, как всегда закрытой стеклом от всяких рецидивистов. Помню в моей прошлой жизни, какая-то парочка активистов облили стекло супом, пытаясь что-то там донести… Только вот когда учителя обернулись, демонов уже не было. Слиняли, бескультурье! Только Ламия оставалась рядом с нами, как всегда приклеившись к моему боку. Олимпия вздохнула. Гнозис ей понимающе улыбнулся. — Я могу попросить вас пойти и поискать их, чтобы они не натворили чудес? Ангелы радостно покивали, и тут же воспользовались этим предлогом, чтобы пойти исследовать город. Учитывая сколько денег было потрачено на билеты (а может они тоже фальшивые, кто знает?), всех в нашем классе можно было считать бессовестными сволочами. Фу такими быть. Аагуран зашёлся низким смехом в моей голове, больше звучавший как гул землетрясения, чем что-то человеческое. Явно оценил такие слова от главной сволочи района. Из всех рядом с учителями осталась только я и Ламия. Ури тоже хотела остаться, но благополучно была соблазнена мыслью о том, сколько всего она ещё не сфотографировала. В итоге, только нас с моей названной младшей сестрой можно было назвать душками. — Ну и что вы тут стоите? — ворчливо возмутился Гнозис, уперев руки в бока — Разве вам не было сказано смыться отсюда пока можно? — Сульфус не ребёнок, как-то справиться. — я махнула рукой, и зашла за спины учителей, подталкивая их к следующему коридору, благо смертные формы позволяли их касаться без каких-либо последствий. — А я хотела посмотреть на картины, куда более интересные, чем Мона Лиза. Её и так уже успели обмусолить до каждого мазка кисти. Идёмте, идёмте! Протащив их сквозь толпы туристов, я крутила головой во все стороны, надеясь, что некоторые картины останутся такими же, как и в моей прошлой жизни. И когда то, что я искала, наконец нашлось, я не смогла сдержать в себе победный возглас. — Вот. — буквально растолкав всех, я пихнула учителей и Ламию на свободное место, зло затараторив на французком на тех, кто попытался возмутиться и начать бычить. — Важная картина для французской истории! «Свобода, ведущая народ»! Олимпия поправила очки. — Ох, верно. Я помню, она была написана после одной из французских революций? Я довольно кивнула, и Ламия несколько раз перевела взгляд с картины на меня, явно не понимая, что меня так обрадовало. — Все социальные классы, образ женщины, я считаю, что Марианны — символа Франции, а не просто олицетворение самой свободы, да и сама самоотверженность французов на картине! Этим надо проникнуться! Олимпия вежливо улыбнулась, Гнозис ворчливо фыркнул, а Ламия продолжала хлопать глазами. Моего энтузиазма они явно не понимали. — Ну хорошо, а вот это! — я повела их на две картины левее, вставая перед огромным полотном «Плот Медузы» — Вы только посмотрите на эти цвета! И выражения лиц! А вы знали, что эта картина описывает реальные события? Мрачно, но зато какие мурашки восхищения вызывает! Судя по ощущениям, Аагуран тоже был где-то рядом, слушая мои сбивчивые объяснения. Он наверняка знал всю эту историю даже лучше чем сами её персонажи, но его внимание всё равно было приятно. Подождав пока все хорошо вникнут, я повела их дальше, останавливаясь у тех картин, чью историю я помнила, благо как ученице на факультета кино, мне приходилось сидеть на эстетике и философии искусства, что вбила в мою голову столько всякой фигни, что я до сих пор поражаюсь, как я до сих пор вменяема. Но, зато теперь можно умничать перед остальными! Ну и что, что эта не та Франция, в которой я жила? Как я когда-то говорила, мне не нужно особое место, чтобы сделать его своим домом. — А вот это «Дерево с воронами». Вдохновляюще, правда? Сухое дерево с чёрными птицами на фоне мягко розовых и оранжевых лучей, может тоже не было по вкусу бессмертных этой вселенной, но эта была одна из моих любимых картин, когда я была маленькой. У меня была книга про Лувр, и данная картина занимала сразу две страницы, очаровывая запахом лака и красивыми цветами. Это сейчас я понимала про символизм жизни и смерти, но в раньше мне просто нравилось смотреть на изогнутое дерево и проводить взглядом каждую тоненькую веточку. — Что ж, пожалуй я соглашусь с тобой Раф. Даже в таких картинах есть что-то красивое. — кивнула Олимпия. Гнозис криво ухмыльнулся. — Признай, у неё вкус настоящей дьяволицы. Могу поспорить она бы имела собственный пыточный подвал и считала бы это искусством, будь она на нашей стороне. — Я на своей собственной, — важно выдала я. Ламия посмотрела на меня большими глазами. Вот и верь, что она только земной год назад была грозой всей академии. — Ну хорошо, ты тоже на моей стороне, — разрешила я. Учителя снова улыбнулись, и я решила, что мы достаточно тут просиживали штаны. Пора было идти смотреть другие картины и статуи! А потом ещё одна прогулка по городу, кафе или ресторан, Сена… Ух, сколько точек назначения!