Правильно

      После того, как Джинни и Гарри застали подругу измотанной, Уизли решительно заявила: независимо от желания Гермионы она будет приходить и помогать с ребенком каждый день сразу после уроков. Раньше Грейнджер изредка звала сама, обычно, когда нужно было разобраться со срочными делами по учебе, или же Джинни просто приходила раз в день или два, когда появлялось свободное время. Теперь же мисс Уизли сидела с Тедди час или два, сколько позволяло время, таким образом каждый день позволяя Гермионе потратить свободные минуты на себя.       Джинни всю неделю ругалась с подругой, отстаивая это свое желание помочь, а потом — заставляя Грейнджер заняться собой или поспать вместо того, чтобы тратить время на учебу, которая и так легко той давалась. Гермиона поначалу стеснялась принимать такую помощь, но потом даже привыкла и поняла, насколько легче иметь помощника. Пусть даже на часок, но она могла заняться чем-то, не переживая каждую секунду о сыне.       Грейнджер всегда устанавливала кучу чар, когда уходила, например, помыться или в туалет, и то все равно прислушивалась: не случилось ли чего, не проснулся ли он, не плачет ли? Молодая мама понимала, что ребенку в кроватке ничего не угрожает, он не сможет пораниться, застрять или вылезти, знала, что множество чар убережет его и оповестит ее, если что. Но каждый раз, когда ей нужно было отойти, внутри все напрягалось, и она прислушивалась, срывалась на каждый звук, торопилась закончить все побыстрее.       И тот факт, что Малфой, оказывается, живет рядом и все слышит, тоже заставил нервничать. Гермиона не хотела, чтобы плач ребенка доставлял ему неудобства, ей казалось, что это будет означать то, что она не справляется. Умом девушка понимала, что все дети плачут, и это не ее вина, но каждый крик Тедди вызывал чувство стыда.       Все вместе это воздействовало на нее, незаметно, но лежало грузом на плечах юной волшебницы, взвалившей на себя большую ответственность. И когда Джинни стала приходить ежедневно, по времени, Гермиона вдруг ощутила, как часть тяжести уходит.       Еще через неделю, когда у Тедди стали прорезываться верхние два зубика, такая поддержка оказалась особенно важна. Малыш снова плохо спал, мало ел и много плакал. И вечером вторника, когда Джинни с Гарри уже ушли, в комнату снова дважды постучали. Уставшая, но немного поспавшая благодаря друзьям, Грейнджер открыла дверь и увидела Малфоя. Парень оглядел защитные чары, а потом уставился на нее и мальчика на ее руках.       — Привет. У него снова зубки, теперь верхние, так что ничего поделать не могу, — поджала губы ведьма.              — Здравствуй, — вскинул бровь Драко. — Я, вообще-то, пришел помочь.       — Что? — удивилась Гермиона, покачивая вдруг затихшего Тедди.              — Может, уже впустишь? — закатил глаза блондин.       Грейнджер нахмурилась, но протянула руку и протащила его сквозь защиту, тут же подхватывая под спину ребенка.       — Слушай, я не совсем понимаю, но хочу сказать, что ты ничем не обязан. Я не знаю, зачем тебе это, но все нормально. Я успела сегодня поспать часок днем и вполне справлюсь …       — Грейнджер, — перебил ее Малфой, продолжая стоять на пороге. — Давай, я перефразирую: я пришел, потому что хочу помочь.       — А я думала, ты тогда просто так сказал, из вежливости или еще чего… — растерялась Гермиона. Она снизила тон голоса, заметив, что малыш засыпает, и продолжила:       — Но почему?       — Он — мой единственный живой родственник, не считая матери и тети Андромеды, — пожал плечами Малфой, тоже говоря потише. — К тому же, я помню, что я лишь номинальный родитель, и мне нельзя участвовать в его воспитании, но в его жизни ты присутствовать разрешила. И я бы хотел… — парень замялся, подбирая слова.       Грейнджер, пытливо следившая за его выражением лица, что-то для себя поняла, и сказала:       — Хорошо. Проходи.       Драко немного удивленно на нее посмотрел, будто не ожидал, что она позволит, и сделал шаг внутрь комнаты. Гермиона, продолжая качать на руках засыпающего наконец ребенка, переложила его удобнее, головкой на предплечье, и прошептала:       — Я сейчас его в кроватку переложу, наложу чары, чтобы качалась. Если хочешь, просто посиди и последи за ним, а я тогда посплю. В этот раз у него небольшой жар, нужно завтра к детскому врачу сходить. Пожалуйста, проверяй температуру каждые пятнадцать минут. Если поднимется выше 38 градусов, буди меня. Если проснется, тоже буди.       Переложив Тедди в кроватку, волшебница ее немного интенсивнее покачала, и малыш снова закрыл открывшиеся было глазки. Наложив чары, девушка повернулась к неожиданному помощнику и указала на кресло:       — Если проспит дольше двух часов, буди меня. Тебе ведь завтра на уроки еще идти, так что…       — Все нормально. Я специально пришел к вечеру, чтобы последить за ним часов до двенадцати, — прошептал Малфой, усаживаясь. — Если ты сейчас отдохнешь, я смогу выспаться за оставшуюся часть ночи, все равно поздно ложусь.       Блондин достал из кармана, на котором, видимо, было расширение, учебник и посмотрел на замершую посреди комнаты ведьму. Гермиона тоже ощутила неловкость, потому что придумать более странную ситуацию было бы сложно.       Малфой не ожидал, что ему разрешат, пусть и действительно решил помочь. Он и сам не совсем понимал, почему это делает, но почему-то казалось, что это правильно. Мальчик был его племянником. К тому же, Драко в последнее время многое переосмыслил, и когда узнал о решении Грейнджер усыновить Теодора, то стал задумываться: будь он на ее месте, смог бы поступить так же? Размышления на эту тему заставляли его думать обо всем этом больше, и в итоге привели к уже известному итогу: Драко немного облегчил груз вины и стал магическим родителем малыша, пусть и лишь для проформы.       Тем не менее, размышления о жизни Грейнджер и его племянника не уходили. Постепенно Малфою захотелось знать больше. После того, как он в прошлый раз познакомился со всем изнутри, так сказать, что-то в нем снова изменилось. Теодор стал казаться кем-то близким, кем-то, кто мог бы узнать нового Драко, такого, каким он был без условностей, традиций чистокровного мира, его правил и ограничений. А еще Малфой хотел, чтобы и Грейнджер, как мать его племянника, как та, которая вступилась за него на суде, тоже увидела все эти изменения и поверила, что простила его не зря.       Все эти чувства заставили Драко начать действовать, и он, подавляя неудобство и страх отказа, волнение от того, что ничего толком о детях не знает, предложил Гермионе помощь.       Грейнджер, стоя посреди комнаты, даже не знала, что делать. Да, надо бы лечь и поспать, раз есть кому следить за спящим сыном и его температурой, но это казалось дикостью. Оставить ребенка на Малфоя? Девушка не сомневалась, что тот ответственно выполнит поручение, в конце концов, он уже следил за Тедди однажды, но это все равно было… напряжно? Словно она признавала, что не справляется, и ей нужна его помощь. Гермиона не хотела бы чувствовать себя обязанной ему, прошлое никуда не делось, и довериться еще больше было тяжело.       К тому же, лечь спать в одной комнате с этим парнем казалось ей чем-то странным и из разряда невероятного. В прошлый раз проснуться почти в его объятиях было ужасно смущающе и даже немного страшно. В ее жизни еще не было никого, с кем бы она была так близка на кровати. Она никогда не позволяла себе обнимашки с друзьями-парнями, если они лежали. Да, Рон и Гарри могли завалиться рядом с ней, но всегда было минимальное расстояние.       Да и ребята никогда не рассматривали ее как девушку, скорее, как подругу. Рону, когда у них начало что-то намечаться, она тоже не позволяла лишнего, ведь они даже не начинали встречаться. И оказаться в непосредственной близости к другому парню, практически молодому мужчине, стало для нее слишком смущающим. Тем более, это был Малфой. Тот, кстати, поставил напоминалку на палочке, чтобы не пропустить время проверки температуры.       — Иди, ложись, Грейнджер, — сказал он, утыкаясь в учебник.       Гермиона неловко развернулась и стянула кофту, залезая под одеяло в своей пижаме, состоящей из рубашки и штанов. Она улеглась, поворачиваясь лицом к кроватке, но подтягивая одеяло так, чтобы не видеть Драко, и чтобы тот не видел ее лица. Через десять минут тишины, в течение которых она не шевелилась и старалась уснуть, Малфой погасил верхний свет, оставив лишь торшер у своего кресла. Над кроваткой снова закружилась стайка золотистых птичек, и Гермиона, невольно наблюдая за ними, незаметно для себя уснула.       Драко словно почувствовал, как непонятное напряжение в комнате исчезло, и расслабился, откидываясь на спинку кресла и откладывая учебник. Тихо вздохнув, парень попытался откинуть неприятные мысли, преследующие его на пути в комнату Грейнджер. Малфой считал, что ей незачем верить ему или слушать его просьбы, и до сих пор думал, что ведьма откажет и помочь не позволит. По крайней мере он сам, если бы был на ее месте, не стал бы запросто забывать все, что было, что он сделал ей, и наверняка отказал бы.       Драко считал, что его просьбы для нее должны выглядеть подозрительно, что у нее нет оснований верить ему. Из-за этого решиться и снова предложить помощь было еще сложнее, он буквально пересилил себя, когда пришел. Малфою ужасно не хотелось услышать отказ или насмешливые слова о том, что он дурак, раз подумал, что может на что-то рассчитывать.       На его удивление Грейнджер была довольно снисходительна, выказав всего лишь недоумение. Драко и сам понимал, что предложение помощи от него выглядит странно, он ведь ничего не умеет и не знает. Страх остаться один на один с маленьким ребенком никуда не делся. К тому же, Грейнджер — ведьма гордая и упрямая, и принять такое предложение для нее наверняка означало признание своей беспомощности.       Малфой посмотрел в сторону кровати, где под одеялом угадывался силуэт девушки, и невольно покачал головой. Он долгое время думал, что знает ее достаточно хорошо, чтобы просчитывать возможные действия или решения. Но стоило приблизиться к ней совсем чуть-чуть, и гриффиндорка открылась с новой стороны. Это интриговало, хотелось разгадать загадку, докопаться до самой сути и узнать, какой на самом деле человек эта Гермиона Грейнджер.       Драко перевел взгляд на племянника, сопящего в слабо покачивающейся кроватке. На подкорке зудел небольшой страх не справиться, но парень затыкал это чувство напоминанием о том, что в прошлый раз он смог все сделать нормально. На палочке сработал таймер во второй раз, и Малфой проверил температуру, с легким напряжением заметив, что она немного поднялась, до 37,8 градусов.       Мальчик спал, закинув ручки наверх, и выглядел в его глазах маленьким невинным существом. Драко невольно задумался о том, что Теодору, несмотря на то, что он лишился родителей, повезло жить в новом мире. Мальчик будет расти в обществе, более лояльном, чем раньше. Он уже не будет бояться возвращения Темного лорда, его ждет спокойная жизнь. Его будет воспитывать умная ведьма, не подверженная условностям волшебного мира. А крестным отцом стал сам Избранный, лицо теперь еще более известное.       Малфой немного усмехнулся, думая о том, что Теодор, кажется, невероятно везучий. Он потерял родителей, но вскоре обрел новых, его любят и о нем заботятся, его ждет хорошее будущее, учитывая воспитание Грейнджер и то, кто у малыша в родственниках. Драко на какой-то миг даже позавидовал: хотел бы и он начать всё сначала, но с памятью себя сегодняшнего. Но это было невозможно.       Таймер снова вырвал его из мыслей, и Малфой наложил чары, хмурясь от результатов. Температура за пятнадцать минут стала еще выше — 38,4. Он вспомнил слова Грейнджер и вздохнул. Хотелось бы, чтобы его первое официальное дежурство прошло без происшествий, но игнорировать подобную ситуацию явно плохое решение.       Драко подошел к кровати девушки и остановился, медля. Потом все же наклонился и несильно качнул Грейнджер за плечо. Естественно, ведьма никак не отреагировала. Малфой, сдерживая странное, непонятное волнение, чуть потряс ее снова, негромко сказав:       — Просыпайся, у него температура поднялась.       Гермиона резко подорвалась, первые секунды не понимая, что происходит, и почему перед ней Малфой. Потом память заработала, и девушка быстро встала, направляясь к кроватке. Она приложила ладонь ко лбу Тедди и тоже наложила чары, чтобы узнать, сколько у него градусов.       — Пятнадцать минут назад было 37,8, сейчас 38,4, — тихо сказал Драко, становясь рядом.       — Быстро поднялась, — обеспокоено пробормотала Гермиона. — Так, надо подождать еще немного, если вырастет, дам лекарство, — сказала она сама себе.       Драко отошел к креслу, наблюдая за волшебницей. Грейнджер, нахмурив брови, вернулась к кровати и надела кофту, зябко поежившись.       — Больше топить нельзя, ему и так жарко, — снова словно для себя прошептала она. — Врач говорил, надо давать больше воды, но как? Он же спит, не хочу будить его, первый раз нормально уснул за день. Ладно, дам вместе с сиропом от температуры.       Девушка ходила по комнате, рассеянно подбирая и расставляя по местам вещи, попадавшиеся ей на глаза. Она глянула на часы, потом подошла и отпила из своей чашки, скривившись и снова съежившись. Видимо, напиток был холодным. Вместо того, чтобы сделать взмах палочкой, Грейнджер самостоятельно подошла и поставила чайник на небольшую плиту в углу комнаты, зажгла огонь. Вернулась, взяла чашку, помыла ее все же магией, а потом стала заваривать чай.       Малфой наблюдал, чувствуя себя неловко, но уходить не хотелось почему-то. Ему было интересно, да и некая его часть хотела увериться в том, что все нормально, когда он соберется отправиться к себе. Грейнджер снова проверила время, налила себе чай и забыла про него, тут же решив помыть бутылочки. Она поставила их в ту штуку, которая вроде бы называлась стерилизатор, и огляделась, будто думая, чем еще себя занять. Ведьма подошла и еще раз положила ладонь на лоб мальчика, нахмурилась, снова посмотрела на часы.       Теодор заворочался, и Грейнджер бегом бросилась к столику, наливая в чистую бутылку водички. Потом сразу набрала лекарство, еще раз сверившись с инструкцией, взяла все и подошла к кроватке. Новые измерения показали 38,7, и гриффиндорка поджала губы. Потом попыталась дать ребенку сироп, но тот отворачивал голову, а потом и вовсе заплакал. Плач превратился в истерику, мальчик проснулся и ни в какую не хотел пить лекарство.       Грейнджер после нескольких попыток, уговоров, и после того, как пролила немного мимо, когда спасала ложку от ребенка, опустила руку и зажмурилась. Она вздохнула глубоко три раза, а потом развернулась и прошла до столика, снова набирая сироп. Малфой впервые видел такую баночку и понял, что это что-то магловское. Вряд ли Грейнджер стала бы давать что-то не то, но все равно ему было странно. Пока она отмеряла сироп, Драко, почему-то волнуясь, подошел ближе и поднял орущего малыша, удерживая на весу перед собой. Теодор подавился истерикой, и Малфой в этот момент серьезно сказал ему:       — Лекарство надо выпить, хорошо?        Мальчик с красным и мокрым от слез лицом снова стал хныкать, но в этот момент Грейнджер ловко впихнула ему ложку, и он проглотил то, что она ему дала.       — Отлично, — устало выдохнула Гермиона, следующим движением дав ему бутылочку с водой. — Давай, сядь, — обратилась она к Драко и потянула его к креслу, продолжая держать питье, в неудобном положении вывернув руку.       Малфой, ничего не понимая, позволил ей утянуть себя и сел, а Грейнджер ловко обхватила ребенка, которого он продолжал держать на весу, и усадила ему на колени. Тедди, чуть хныча, вцепился в бутылочку сам, и Драко просто застыл на одном месте. Еще ни разу в жизни на нем не сидели маленькие дети, да и вообще дети, так что он чувствовал себя несколько настороженно и боялся лишний раз двинуться. Не хотелось спровоцировать новую истерику или сделать что-то не так.       Тем временем Теодор выплюнул бутылочку, извернулся и принялся ковырять пуговицу на черной рубашке. Пальцы второй ручки заменили ему соску, он их активно слюнявил, иногда жалобно пища, когда задевал больные десна. Щеки его все так же горели, и даже сквозь одежду Малфой ощущал, насколько малыш горячий. Стараясь резко не двигаться, парень отставил ненужную водичку и попытался вытащить пальцы изо рта. Мальчик недовольно вскрикнул и засунул их обратно, и Драко, испугавшийся этого крика, снова замер.       Он заметил, что Грейнджер обложилась какими-то бумагами, бормоча под нос, пока откладывала некоторые из них в сторону. Видимо, искала что-то нужное для завтрашнего похода в больницу. Она периодически поднимала голову, проверяя их с мальчиком, и нервно ускорялась каждый раз. Через пять минут Гермиона встала, убирая все по местам и откладывая необходимое на тумбу у входа. Малфой молча сидел, наблюдая за ней и думая о том, что Теодор, кажется, спать не собирается. Аккуратно сдвинув ладонь, он положил ее на лоб малыша и ощутил жар.       — Горячий? — Грейнджер наклонилась совсем близко, тоже прикладывая свою ладошку.       Руки Драко коснулись ее волосы, и парень отметил для себя, что они на ощупь оказывается очень мягкие. Кудри пружинили, щекоча кожу, и пахли чем-то цветочным и нежным, приятным для обоняния. Взгляд сам собой выхватил тонкую шею, длинные густые ресницы и аккуратные брови, сейчас сдвинутые к переносице, потому что ведьма хмурилась. Малфой уловил странность своих размышлений и моргнул, заставляя себя сосредоточиться.       Гермиона в это время уже успела наложить чары и закусила губу, увидев, что температура почти не упала. Времени, конечно, прошло мало, но она так переживала, что не могла не ждать понижения. Тедди тихо продолжал ковырять пуговицу, и волшебница невольно подумала, что если бы сын сидел у нее, то давно бы раскричался. И почему, интересно, этот слизеринец так на него действует? Неужели чувствует, что это не мама, и тут уже характер не покажешь? Гермиона посмотрела на часы, вспомнив о том, что Малфою пора наверное идти спать.       — Пусть сидит, пока успокоился, — перехватил ее взгляд блондин.       — Спасибо, — сковано поблагодарила ведьма, поднимаясь и отходя.       Около десяти минут они провели в тишине. Малфой придерживал Тедди, думая о чем-то своем. Гермиона отпила остывший чай и поставила чайник снова. Когда он закипел, предложила чашку Драко. Тот кивнул, и она поставила напиток на столик рядом. Малфой не стал пока брать, опасаясь облить ребенка, да и вообще шевелиться. Сидеть в одном положении он уже устал, но и спровоцировать крики не хотел.       Теодор вроде бы начал засыпать, так что Драко продолжил смиренно ожидать. Грейнджер нервно пила свой чай, заедая печеньями, от которых он отказался, и то и дело смотрела на часы. Перевалило за полночь, когда она проверила температуру. Она остановилась на отметке 38,8 и спадать не хотела.       Так прошло еще полчаса, и Гермиона волновалась все больше. Тедди спал, водичку пить ни в какую не хотел, каждый раз сквозь сон выплевывая соску и не открывая рот для ложки. Грейнджер попыталась было забрать его себе, но мальчик раскричался и затих, только когда Малфой снова вернул его на свои колени в то же положение, что и раньше. Она нервно хмыкнула на слова парня о том, что он посидит, сколько надо.       Драко в итоге задремал прямо в кресле, но каждый раз просыпался, когда Теодор шевелился, или Гермиона подходила, чтобы проверить сына и его температуру. Сама она так и не ложилась, и к утру они оба извелись. Казалось, ночь тянулась бесконечно долго и была наполнена тревогой. Малфой не показывал, но он тоже переживал из-за того, что лекарство не особо помогает, и волнение Грейнджер его не успокаивало. Она и сама, очевидно, еще ни разу не сталкивалась с подобным у малышей.       Ведьма перечитывала какие-то справочники, вслух проговаривая строчки о том, что у детей так бывает, когда растут зубки. Это ее на время успокаивало, но потом она шла к полкам, выискивая еще информацию. Малфой отметил, что книг о детях у нее довольно много, видимо, купила, чтобы знать необходимое.       Теодор так и температурил, так что около шести утра Драко помог вымотанной девушке собраться, и они вместе пошли в кабинет директора, чтобы через камин переместиться в Мунго. Грейнджер в течение ночи еще несколько раз пыталась отправить его спать, но Малфой отказывался. Почему-то казалось неправильным бросить ее одну разбираться с этим, да и здоровье племянника его волновало. Драко отговорился тем, что хотел бы остаться, раз мальчик в его присутствии хотя бы не плачет. Грейнджер виновато бормотала о том, что не понимает, почему так, и он вовсе не обязан, но было видно: она была рада, что не одна в этой ситуации.       МакГонагал открыла им собранная, но еще не причесанная. Малфой впервые видел ее с распущенными волосами и даже на секунду завис перед тем как поздороваться. Грейнджер в нескольких словах объяснила все, и директор, охая и ахая, поспешила открыть камин. Драко прошел следом.       — Ой, а документы? — спохватилась ведьма, испуганно застыв посреди кабинета.       — Вот они, — напомнил блондин, подняв папку, которую захватил, когда они уходили.       — Ох, хорошо, что ты не забыл. У меня из головы вылетело, — выдохнула Гермиона. — Давай, — она, придерживая сына, протянула ладонь, ожидая, когда он отдаст их.       — Я провожу вас туда и обратно, — сказал Драко. Грейнджер снова попыталась было отказаться, вызвав раздраженный вздох. — Успокойся и просто прими уже помощь, — недовольно высказал парень. — Если бы я не хотел, я бы тут не стоял, уж поверь.       — Но… ты почти не спал, и уроки же… — заикнулась сбитая с толку ведьма, покачивая ребенка.       — А ты вообще не спала, заметь, — фыркнул Малфой. — И, в отличие от тебя, у меня достаточно времени, чтобы выучить пропущенное и отоспаться.       — Гермиона, идите, — примирительно произнесла МакГонагал, передавая ей летучий порох.       Как только волшебница исчезла, директор сказала:       — Я рада видеть, что вы готовы помочь. Честно говоря, я была удивлена, когда узнала, кого Гермиона выбрала на роль магического родителя Тедди, но теперь понимаю, что она была права в своем решении.       Драко, не зная, что на это ответить, и немного растерявшись, лишь кивнул и тоже переместился в Мунго. Грейнджер он нагнал по пути в кабинет детского врача.       — И почему тут нет дежурного врача-терапевта? Это же глупость какая-то. А если вдруг что-то серьезнее, чем зубки? — бурчала она.       — Что это за врач? — спросил Малфой. — И когда нас примут?       — В семь только! Ты представляешь? Нам еще сорок минут тут ждать. Безобразие какое-то! — Гермиона раздраженно уселась на стул для посетителей и поудобнее перехватила сына.       Она выглядела такой воинственной, прямо настоящая мать, но сонный вид, круги под глазами и надутые в недовольстве щеки вдруг вызвали у Драко желание хихикнуть. Он отвернулся, сдерживая смешок и думая о том, что нужно больше спать, чтобы такая глупость в голову не лезла.       — У маглов можно вызвать специальную бригаду, которая приедет к тебе домой, и врач посмотрит больного в любое время, — неожиданно заговорила девушка. — А в больницах обычно по ночам дежурят врачи общей практики на случай, если кого-то привезут. Тут тоже, но принимают только тех, чья жизнь под угрозой. Магловский же врач способен и ребенка вылечить, и рану зашить, на крайний случай определить, что сделать в первую очередь, и помочь пациенту дожить до появления специалиста.              — Удобно, — произнес Малфой, обдумывая новую информацию. — Я так понимаю, что были причины, по которым ты не отправилась в Лондон ночью?       — Я еще не успела подать заявление в Министерство, чтобы для Тедди сделали магловские документы. В больнице их бы потребовали, как и страховку, которой тоже не сделать без свидетельства о рождении.       — Страховку? — переспросил непонятное слово блондин.       За объяснениями и попытками не дать малышу раскричаться время пролетело быстро. Колдомедик пришел, когда перед кабинетом сидели уже несколько мам с детьми. Поскольку Гермиона записалась первой, они прошли внутрь, но Драко остался у дверей, а девушка уселась на стул перед врачом. Она подробно пересказала события ночи, мужчина покивал, посмотрел зубки, горлышко, проверил температуру и наложил какие-то чары.       — Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, как вы и сами отметили, ничего серьезного не случилось, — заговорил врач. — Высокая температура, бывает, что держится несколько дней. Я выпишу вам новое лекарство, оно будет сбивать получше, пользуйтесь мазью для десен почаще, питье обильное. Через два-три дня все пройдет уже. Раз вы здесь, давайте я заодно взвешу его и рост посмотрим. Как кушает?       — Обычно хорошо, но сейчас плохо, — сообщила волшебница, раздевая ребенка.       Колдомедик взял его, делая необходимые замеры, а она продолжила.       — Прикорм не особо жалует, привык к бутылочкам, но я стараюсь скормить положенную на день порцию. И водичку он сейчас почти не позволяет дать. Скажите, если он спит, стоит будить и давать попить? Просто он потом просыпается и плачет, а из-за зубок и так почти не спим.       — Мисс Грейнджер, не переживайте сильно, — добродушно усмехнулся врач. — Понимаю, вы хотите все сделать правильно, но и переусердствовать не стоит. Смотрите, что ему больше нравится, и давайте это чаще, не надо заставлять его все съедать. Нормы разработаны, так сказать, усредненные. Если ребенок хорошо кушает кабачок, отлично. Не хочет есть морковь, ничего страшного. Ложечку скушал — и молодец. Давайте ему кабачок, для начала пойдет, а потом не заметите, как он начнет есть все.       — Насчет воды, когда болеет — тут все зависит от температуры. Если в районе 38,5 держится, то пусть спит. Если выше, то уже лекарство даете, воду почаще. Как только упала, можно не мучать его, раз отказывается.       — Спасибо за совет, — устало произнесла девушка, принимая сына из рук колдомедика.       — Да, и кстати, если я правильно помню, молодой человек, что тут с нами присутствует, приходится ему приемным отцом, и родительская связь установлена с ним? — уточнил доктор.       — Да, только он магический родитель, — подтвердила Гермиона, обернувшись на Драко.       — То есть, вы не вместе, верно? — спросил мужчина.       — К чему вы спрашиваете? — заговорил Малфой, приближаясь.       — Думаю, вы заметили, что в присутствии вас обоих рядом, ребенок ведет себя спокойнее?       — Да, точно, — оживилась Грейнджер. — Я давно заметила, что, как только Малфой приходит, Тедди всегда успокаивается и меньше плачет. Что это значит?       — Так действует на мальчика связь между вами тремя. Когда вы рядом, он находится в плотном кольце вашей магии, от того и чувствует себя лучше и в безопасности. Когда один из родителей дальше, он это ощущает, и для него кажется, будто часть его открыта и не защищена. Отсюда большая тревожность, от которой дети обычно плачут, плохо едят и спят и чаще просятся на руки к тому родителю, который рядом с ним, чтобы спрятаться, так сказать, туда, где им комфортно.       — Но мы не можем постоянно находиться вместе, — нахмурилась Гермиона.       — Я к этому и не призываю, — открестился колдомедик. — Просто объяснил вам, почему ваш сын может быть более плаксивым ребенком, и указал на еще одну причину, по которой он чуть хуже других кушает и спит, особенно в период болезни. Совместное проживание со вторым родителем в принципе не обязательно, да и без родителей такие детки вырастают, и ничего ужасного не происходит. Вы, мисс Грейнджер, кажется, очень переживаете, но теперь вы знаете причины, чтобы понимать, что в целом всё в порядке, — добродушно объяснил врач.       — Спасибо, — еще раз поблагодарила ведьма.       — Но в период, пока он болеет, мне лучше быть рядом? — неожиданно уточнил Драко.       — Скажем так, для ребенка так будет лучше, но это не обязательно, — ответил колдомедик.       — Ясно. Тогда я сегодня вечером снова приду, — сообщил Малфой Гермионе.       — Что? Не надо, ты же слышал, что все нормально, — отказалась Грейнджер. — К тому же, ты недалеко от нас, так что я не думаю, что…       — Ты же не будешь отрицать, что со мной он почти не плачет? Я приду. В конце концов, он маленький и болеет, и если я могу сделать так, чтобы моему племяннику было полегче, то почему нет? Потерпи меня пару ночей.       — Но, Малфой, ты…       — Простите, что вмешиваюсь, — перебил Гермиону врач, — но если мальчик — его родственник, то связь между ними сильнее, чем при обычной связи, повторно установленной работником отдела опекунства.       — Как это? — устало вздохнула Грейнджер, усаживаясь на стул. — Я, кажется, совсем запуталась во всем этом.       — Тут все просто. Самая крепкая связь образуется у ребенка с его родителями, когда он рождается. Она формируется всю беременность, и большинство магов и волшебниц даже не знают о ее существовании. Когда родные родители ребенка умирают, связь разрывается. Он чувствует это, для него это серьезный стресс. Когда ребенка усыновляют, между ним и новыми родителями устанавливается так называемая вторичная родительская связь. Вроде бы все так же, но ему нужно привыкнуть к новой магии, что его окружает, подпитывает. Это что-то уже его, но все еще не то родное, что у него было. Обычно в таких случаях ребенка забирают его родственники, и тогда ему легче адаптироваться, ведь векторы магии, что его окружают, схожи хотя бы с одним из ушедших родителей. Такой волшебник обычно является главенствующим в праве воспитания, если приемные родители не супруги.       — В вашем случае главенствующий родитель вы, но раз мистер Малфой родственник маленького Теодора, то его магия мальчику знакома по магическим векторам. Они совсем немного схожи, но для мальчика это все же ближе, чем новая магия его новой матери.       — Теперь понятно, — задумчиво ответила Гермиона. — У тебя на руках он действительно более спокоен, — слегка расстроено сказала она.       — Вообще-то, у тебя ему привычнее, и он точно так же успокаивается. Ты, наверное, не замечаешь, но со стороны видится именно так. Главное условие — быть рядом, в ином случае Теодор не сидел бы у меня так хорошо. Несмотря на родственную связь, он ощущает, что ты — ближе и главнее, хоть и ощущаешься как нечто новое. Я верно понял? — спросил Драко у врача.       — Да, все правильно. Магия родственника привычнее, но из-за родительской связи мальчик интуитивно чувствует, кто главный родитель. Вот если вы решите пожениться, тогда эта разница для него исчезнет, поскольку ваши права на воспитание уравняются, — сообщил колдомедик, выдавая рецепты на лекарства и режим их приема.       Малфой и Грейнджер на словах о браке невольно переглянулись и поспешно отвели глаза, решив, что даже думать о таком — излишне. Такого просто не случится, вот и всё.       Гермиона поспешно схватила бумажки, забрала документы, и они покинули кабинет. На первом этаже больницы девушка зашла в аптеку и купила все необходимое. Драко проводил ее до комнаты, где Грейнджер заверила его, что дальше сама справится. Температура немного спала, она накормит Тедди, и они вместе поспят. А потом придут Джинни или Гарри, или оба, и она точно сможет отдохнуть. Малфой напомнил, что после десяти вечера придет к ней, и пошел на третий урок.       Спать хотелось сильно, так что наскоро пообедав во время большого перерыва, слизеринец решил оставшееся время подремать. К последним двум урокам он еле встал, с трудом отсидел их, взял у однокурсников пропущенные лекции и пошел к себе. Если он собирался снова помогать ночью с Теодором, надо было выспаться.       Проходя мимо комнаты Грейнджер, Драко услышал только тишину и понадеялся, что это не чары. Он решил, что поспит сейчас, встанет в восемь и быстро все сделает, чтобы успеть и отдохнуть, и уроки выучить перед очередной, наверняка бессонной, ночью.

***

      Выпроводив Малфоя, Гермиона дала сыну смесь, сбила температуру новым лекарством, намазала ему верхние десны, а потом укачала. Установив таймер, чтобы через час проверить его, молодая мама без сил улеглась на кровать и тут же уснула. Она даже не помнила, как       вставала несколько раз, проверяя Тедди, который и сам так устал, что после еды и некоторого облегчения тоже решил отоспаться.       Когда после уроков пришла Джинни, Грейнджер уже пять минут как встала и собиралась покормить малыша. Она поспала чуть больше четырех часов, но против бессонной ночи это мало помогало. Уизли вызвалась посидеть с крестником, как и всегда. Подруга выслушала историю о том, что ночью у Тедди была температура, и как Гермиона посетила с утра Мунго, поохала над ситуацией и привычно запомнила инструкции Грейнджер насчет ребенка.       — Ну что, задал ты своей маме жару, да? — спросила рыжая волшебница.       Гермиона побежала быстро искупаться, пока есть возможность, и Джинни докармливала мальчика из бутылочки. Тедди неохотно ел, часто выплевывая соску, потому что было неприятно касаться воспаленных десен, и девушке приходилось то и дело отвлекать его игрушкой, чтобы накормить и не дать расплакаться.       Честно признаться, Уизли и сама уже немного устала. Раньше, когда она приходила к Гермионе в свободное время, это было больше ее желанием, чем обязанностью. Да, ведьма понимала, что подруге тяжело, ей надо помочь, но при этом будто бы несла меньшую часть ответственности. Приходить можно было не каждый день, и хоть она так почти не делала, все равно иногда пользовалась, делая выбор в пользу себя или Гарри. Теперь же Джинни знала, что должна приходить ежедневно, потому что сама так пообещала.       Поначалу это не казалось тяжелым, но со временем девушка осознала, насколько это не легко. Приходилось перекраивать свои планы, менять распорядок, с Тедди тоже стало не просто, ведь он рос и требовал больше внимания. Уизли видела, что Гермионе эта помощь действительно нужна, а еще хотела набраться опыта на будущее, да и не собиралась отказываться от своих слов, но все же уже ощущала усталость. И как Грейнджер справляется одна большую часть времени? Тем более, если она реально не спала всю ночь, а потом только несколько часов дремала, постоянно проверяя ребенка?       Джинни задумалась о том, сможет и она так, когда у них с Гарри будут дети? И почему-то оказалось неприятным осознать, что со своим малышом хотелось возиться не смотря ни на что. Забыть про усталость, сон и прочее, ведь родной сынок или дочка важнее всего.       Когда Гермиона вышла из ванной, Уизли посмотрела на нее другими глазами, ведь подруга искренне любила Тедди, будто он был ее родным ребенком, а не приемным. Джинни тоже так смогла бы, наверное, но при мыслях о собственных детях чувства всплывали совсем другие, не такие, как с маленьким Люпином. Может, это от того, что он лишь крестник?       Грейнджер весь свой свободный час просидела за уроками, сказав, что вечером Тедди точно не позволит ей позаниматься. Уизли не возражала, возясь с малышом, на которого теперь смотрела иначе. Что-то изменилось в ней, и абстрактное знание о том, что она крестная мать, превратилась в нечто реальное и осмысленное. Желание помочь подруге, потому что так правильно, сменилось на осознание своей роли в жизни Тедди. И когда Джинни освободилась, то встретилась с Гарри и рассказала ему о том, что поняла для себя.       Поттер задумался, а потом сказал, что она права, и им действительно надо принимать участие в жизни крестника не потому, что это обязанность, а потому что они любят его. Он даже решил, что с этого момента пересилит себя и попробует подержать на руках кроху. До этого он боялся держать такого малыша даже когда сидел, опасался кормить, считая, что не справится, и Тедди подавится или еще что. Проще было передавать руководство девушкам, к тому же Гарри нравилось наблюдать за Джинни в такие моменты и представлять, что это с их сыном она возится. Ему казалось, что его любимая будет отличной матерью. Но тогда он сам станет отцом. Точнее, он уже отец, пусть и крестный. Почему же тогда он так сторонится всего?       До вечера Гермиона успела измучиться. Температура держалась средняя, сбивать было не надо, но она ухудшила состояние сына, и тот постоянно хныкал. Видимо, зубки в этот момент прорезывали десну, она даже видела два темно-красных вздутия, когда малыш плакал. Самое больное ждало мальчика этой ночью, а может и завтра, отчего он сам весь извелся и мать свою замучил. Кто угодно не выдержал бы постоянного плача, хныканья, истерик, вредности, когда он отказывался есть или пить что-либо.       Тедди почти не слезал с ее рук, и пусть Гермиона теперь знала причину этого, все равно была почти без сил. Руки болели, спина и поясница тоже, поскольку ребенок хорошо набирал вес, несмотря на такие вот испытания для них обоих. Грейнджер ужасно хотела есть и даже попыталась это сделать, усадив сына рядом и отвлекая, но удалось перехватить только несколько ложек. Тедди захотел отобрать приборы себе, она не дала, он запсиховал, и с тех пор ведьма таскала его по комнате, пытаясь все же укачать. Если получится, удастся немного отдохнуть и наконец поесть.       Гермиона считала себя сильным человеком, который смог пройти большие испытания и выжить, но сейчас происходящее казалось ей ужасно тяжелым. Кроме сильного чувства голода очень хотелось спать, но она понимала, что не может ничего из этого получить. Бросить вопящего Тедди и просто поесть ей совесть не позволяла, и так приходилось брать его с собой в туалет, чтобы не истерил слишком сильно.       Каждый раз, когда малыш закатывал истерику, его температура начинала повышаться, а ей этого не хотелось, как и слушать надрывные всхлипы ребенка. Приходилось терпеть, но в данный момент девушка ощущала себя расстроенной. Она чуть было сама не расплакалась, когда в дверь два раза постучали. Грейнджер глянула на время, но и так уже знала, кто пришел. Наскоро подхватив палочку, она привела в порядок лицо, убрав все же скатившиеся слезинки, и пошла открывать. Тедди немного успокоился и тихо всхлипывал, и это радовало, пусть в глубине души волшебница ревновала и была недовольна такой реакцией сына на Малфоя.       Гермиона молча впустила парня и установила привычные защитные чары. Говорить ничего не хотелось, он наверняка и сам слышал все. Тедди совсем притих, и Грейнджер, пару секунд подумав, передала малыша на руки блондина. Малфой, который так и стоял на пороге, немного растерянно на нее посмотрел.       — Возьми и держи, как я только что, — устало выдохнула девушка, придерживая ребенка, пока помогала слизеринцу правильно взять его.       Она так вымоталась, что сейчас даже гордость заткнулась и сказала наплевать на то, что он подумает о ней, как о матери, или о ее внешнем виде.       — Не стой, проходи, — пробормотала волшебница, усаживаясь на край кровати и потирая лицо, чтобы немного сосредоточиться.       Малфой дошел до кроватки и снова остановился, немного нервно дергая второй рукой, которой придерживал племянника, каждый раз, когда тот шевелился. Несколько минут стояла блаженная тишина, наполненная лишь редкими попытками Тедди что-то сказать. Мальчик увлекся галстуком Драко, дергая его в разные стороны, и волшебник расслабил его на всякий случай.       Малфой огляделся, отмечая уставший вид Грейнджер, остывший ужин, ряд грязных бутылочек и вскрытые упаковки с лекарствами. Гермиона провела пальцами по волосам, которые после дневного душа даже не сушила и не расчесывала, отчего кудри выглядели дико. Она посмотрела на Малфоя, потом обвела взглядом комнату, встала и поморщилась, ощутив, как заболели расслабившиеся мышцы спины и рук.       — Спасибо, что пришел, — негромко сказала девушка, и Драко кивнул, принимая благодарность. — Я сейчас.       Гермиона ушла в ванную, чтобы спокойно умыться и сходить в туалет. Она наложила односторонние чары, прислушиваясь, но Тедди, как и всегда, когда Малфой был рядом, почти не плакал. Сейчас и вовсе тихо что-то лепетал и иногда всхлипывал, когда задевал десну. Вернувшись в комнату, Грейнджер отметила, что блондин успел сесть в кресло и теперь удерживал ребенка за бока своими большими ладонями. Теодор сидел на его коленях и сосредоточенно возился с уже снятым галстуком. Зелено-серебристая шелковая ткань слегка мерцала на свету, и малыша это интересовало.       — Ох, Мерлин, он же испортит его! — спохватилась Гермиона, подходя ближе, но Малфой отрицательно качнул головой.       — Выкину или куплю новый, — отмахнулся он.       — А, ну, да, — нервно хмыкнула Грейнджер.       — Ты, вроде, ужинать собиралась? — спросил Драко.       — М? — не поняла ведьма, поворачиваясь в сторону забытой еды, от которой теперь шел пар.       — Я попросил у Пинки чай, он заодно и ужин твой подогрел, — сообщил блондин, осторожно отпивая из чашки рядом. — Это не сильно горячо, так что не обожгу Теодора, если что, — заверил он.       Гермиона растерянно моргнула пару раз, но желудок напомнил о себе голодным урчанием, и она поспешила за стол, слегка краснея. Малфой тактично не обратил на это внимания, делая небольшой глоток из чашки.       Уже заканчивая с едой, ведьма подумала, что он почти не пил свой чай. Неужели заказал его, чтобы она не ела в одиночестве, испытывая неудобство? Может, и ужин он попросил подогреть?       Мысль уставшему мозгу показалась немного абсурдной, и Гермиона откинула ее. Она заметила, что Тедди потихоньку засыпает, и попыталась переложить его в кроватку, но он тут же расплакался. Пришлось срочно успокаивать на руках, а потом снова передавать Малфою на колени. Грейнджер проверила температуру, с тяжким вздохом отметила ее повышение и поджала губы, думая, что делать.       — Думаешь, как ночь будем проводить? — спросил Драко.       — Мгм, — неоднозначно ответила волшебница.       — Слушай, я не против, чтобы он вот так на мне спал, — нерешительно начал говорить блондин, — но у меня еще со вчера шея и спина болят. Будет удобнее нам всем, если просто ляжем на кровати.       — Что? — захлопала глазами Грейнджер. — Но, ему нужно спать в кроватке, да и вообще…       — Я знаю, что это не то, что мы бы с тобой хотели с радостью совершить, — хмыкнул Драко. — Но пока он прибаливает, можно же сделать исключение и положить его рядом? Так мы все немного выспимся, не придется вставать к нему постоянно, да и Теодор, наверное, лучше будет спать, если окажется между нами.       Гермиона несколько обескуражено обдумывала это странное и нелепое предложение лечь в одну кровать, но в итоге пришла к выводу, что это идея. Для себя она решила, что не будет спать, а посидит и приглядит, чтобы Тедди не упал или Малфой его нечаянно не придавил. Да и неудобно перед ним было: раз помогает ей, то хоть немного сна в удобном положении ему надо предоставить.       — Ладно. Тогда давай укладываться, — пробормотала в итоге она и уловила удивление, мелькнувшее в серых радужках парня. Не ожидал, что согласится?       Грейнджер подняла Тедди, и Малфой встал, стягивая пиджак и вешая его на спинку кресла. Пока она надевала свежий подгузник и через сопротивление намазала десна сыну, блондин стоял посреди комнаты. Гермиона развернулась, чтобы призвать чистый костюмчик ребенку, и Малфой поймал ее взгляд, неловко сообщив:       — Ничего, если я и ремень сниму? В нем неудобно спать.       Грейнджер растерялась, но быстро кивнула и отвернулась. Спина ее напряглась, когда она услышала характерный звон пряжки, и то, как кожаное изделие вытягивается из шлевок. Все происходящее казалось ей ужасно неудобным. Она одна в комнате с парнем, который будет спать неподалеку от нее. Вполне логично, что делать это в пиджаке и с ремнем на талии неудобно, но все же… до чего смущающе знать, что он раздевается.       — Эммм… проходи, — пробормотала Гермиона, и Драко дошел до кровати и забрался на дальнюю сторону к стене.       Видеть его там было так странно, что она на миг затормозила, но Тедди захныкал, и Грейнджер поспешила передать его блондину. Малфой аккуратно улегся на бок, и она подползла к нему, укладывая ребенка рядом. Малыш заворочался и быстро перевернулся на живот, недовольно вскрикнул, пытаясь ползти.       — Может, пока сядешь и возьмешь к себе, а потом, когда засыпать начнет, уляжешься? — предложила Грейнджер.       Драко поднялся и неловко поднял Тедди, поскольку практики особо не имел. Мальчик снова принялся играть с галстуком, который призвал к себе блондин, а Гермиона проверила температуру. Пока до 38,5 не доходило, и она принялась делать дела, раз появилась возможность: помыла бутылочки, отправив в стерилизатор, прибрала беспорядок, быстро собрала волосы в простую косу, чтобы не мешались. Все эти полчаса девушка бросала взгляды на сына и Малфоя, но они тихо сидели на кровати. Слизеринец просто прислонился к спинке и приглядывал за ребенком, чтобы не упал с него, Тедди мучал бедный галстук. Гермиона подумала, что раз он разрешил, то и переживать о том, насколько дорогую вещь портит малыш, не стоит.       Вскоре мальчик приложил голову к животу Драко, а потом все же уснул. Грейнджер отметила это и придержала сына, пока Малфой осторожно сполз ниже.       — Ты можешь поспать, я присмотрю, — прошептала она, выключив верхний свет и оставив только торшер у стола.       — Я могу подежурить до часа или двух ночи, — возразил Драко.       Ему было непривычно лежать в чужой кровати, когда на нем сопел маленький ребенок, а Грейнджер сидела очень близко и немного возвышалась над ним. От этого становилось не по себе, но он всячески старался не показать свое состояние.       — Я боюсь, что мы придавим его, если уснем. Положим руку или ногу… Или он будет ворочаться и упадет…       Она явно хотела сказать «ты», но вежливо использовала «мы», отчего Драко почти фыркнул, но сдержался.       — Для этого есть специальные чары, — усмехнулся Малфой.       Под внимательным взглядом ведьмы парень достал палочку и сотворил по периметру кровати барьер.       — А мы как выйдем? — указала на очевидный минус Грейнджер.       — Для этого сейчас наложим ограничение по весу, вот так, — довольно сообщил Драко, снова колдуя. — Теперь все, что меньше двадцати килограмм, не сможет отсюда убежать. Ты же весишь больше? — деланно спохватился он, пытаясь развеять неловкость.       — Разумеется, — фыркнула Гермиона.       — Ну слава Салазару, — закатил глаза блондин. — И чары для Теодора, — произнес он, и вокруг мальчика возник едва заметный купол. — На них тоже ограничение по весу, а если точнее, по прикладываемой силе, но уже снаружи, а не изнутри, и теперь он сможет давить на нас, а мы на него нет.       Малфой нажал ладонью на барьер над Тедди, показывая, что до ребенка не добраться. Зато когда он просто положил ее ему на животик без усилий, защита пропустила.       — Это из той книги, что я тебе дал, — прошептал парень, заметив ее удивление и любопытство.       — Я… у меня не было времени ее дочитать … — устыдилась Грейнджер, вдруг вспомнив, что давно пора бы вернуть вещь владельцу.       — Можешь отдать, когда закончишь, — тут же заверил ее Малфой, словно мысли прочитал. — Мне она не к спеху.       — Да, ладно. Я все же посижу немного, — засуетилась девушка, усаживаясь с краю постели.       Драко не стал ничего говорить, просто закрыл глаза и постарался уснуть. Он думал, что это лучше, чем кресло, но будет сложно расслабиться, вот только уставший организм решил иначе. Через час, почувствовав чужое присутствие сквозь сон, Малфой приоткрыл глаза. Грейнджер склонилась над ним с палочкой в руках, и он напрягся, не понимая, что происходит, но готовясь дать отпор. И только спустя несколько секунд до него дошло ощущение тяжести на животе — парень мгновенно вспомнил где он и кто лежит на нем.       Грейнджер проверила температуру, хмуро сдвинув брови на 38,3, высветившиеся в воздухе. Она вздохнула и отползла к другому краю кровати, поджимая колени к груди и укладывая голову поверх. «Она что, спала так все время?» — подумал раздраженно Драко, взглянув на часы на стене: прошел час.       — Ложись спать, — тихо произнес парень, и ведьма дернулась, испуганно глядя на него.       Теодор зашевелился и во сне сполз на простыню, укладываясь на боку. Малфой заметил, что теперь они с мальчиком были укрыты покрывалом, видимо поэтому он не подмерз. Хотя малыш был как печка, и было даже жарковато. Парень расстегнул несколько пуговиц на рубашке, отчего глаза Грейнджер расширились, и она поспешно отвернулась. Драко едва слышно фыркнул, посчитав ее слишком стеснительной.       — Я не кусаюсь, — сообщил он, довольно вздыхая, когда осторожно повернулся на бок. — Только, если попросят, — не смог удержаться Малфой, поскольку сонный разум и полутьма не слишком фильтровали его речь. — Так что прекращай ерундой заниматься и ляг уже нормально. Если я во сне начну тебя обнимать, разрешаю приложить каким-нибудь заклинанием. Только ты полегче со мной, Грейнджер, а то жить еще хочется.       Малфой пробормотал это все и затих, а спустя несколько секунд уже расслабленно дышал. Гермиона вышла из ступора, не веря, что услышала это. Обычно слизеринец вел себя сдержанно и думал, что говорил. Но, будучи сонным, похоже, себя не особо контролировал. Это показалось чем-то слишком интимным, и щеки волшебницы вспыхнули.       Пересилив стеснение и все еще прокручивая в голове фразу о том, что кусается он только по просьбам, а значит, его реально могли просить, девушка улеглась и накрылась одеялом. Она повернулась на бок, лицом к двум мальчикам, и протянула руку, чтобы проверить лобик Тедди. Малыш был горячим, но выше температура пока не лезла. Он спокойно спал, и Гермиона невольно задумалась о том, было ли это результатом совместной ночевки? Она поставила таймер на полчаса и закрыла глаза.