My dearest man

***

— Милко! — воскликнул он. — Вот так встреча, — сказал я, но подал ему руку. Это получилось не сразу, он что-то держал в руке, и это «что-то» он пытался спрятать от меня. — Что ты здесь делаешь? — Я бы хотел спросить то же самое, — ответил я. — Это закрытый клуб! О нем знает небольшое число людей. — Гораздо больше, чем ты думаешь, — ответил он. — Что я делаю? У меня здесь свидание! Можно присесть? — Садись, — великодушно разрешил я и попросил у бармена второй стакан. — Я пить не буду! — заметил Джулиан. — У меня же свидание! — А это что? Я показал глазами на сверток, который он прятал, а сейчас пристроил куда-то под стойку. — Это моя камера! — Ты ходишь на свидание с камерой? — Нет, я просто всегда ее ношу с собой. Она очень ценна для меня! Ты тоже, я смотрю, не с пустыми руками! Он показал глазами на мой «ядерный чемодан». Я ничего не ответил и также молча опрокинул порцию виски себе в рот. Джулиан с интересом наблюдал за моими манипуляциями. — Ого! Круто! Что запиваешь? Несчастная любовь? Расстался с парнем? — Нет. У меня сегодня день рождения! И я проиграл суд! — Какой суд? Меня раздражала его навязчивость и любопытство. Я хотел его сначала отшить, сказать, чтобы не лез не в свое дело, но пожалел. Он не заслужил, чтобы я вываливал на него свое плохое настроение. — Я судился с конкурентом за модели. Он украл эскизы из моей мастерской. — Да, это неприятно, — ответил Джулиан. — Но, я все равно считаю, что это не повод расстраиваться. Карма — штука такая… Прилетит, откуда не ждешь! После этих слов я уже с интересом взглянул не него. — Я тоже ему так и сказал! — Ну, и молодец. Налей мне тоже! — А как же свидание? — Да ну его к черту! Я так и знал, что он не придет. Торчу уже тут битый час, пока тебя не увидел! Я налил и ему виски. — Я хочу выпить за тебя, — сказал он, подняв свой стакан. — И за твой успех! Талант всегда пробьется наверх! А неудачи — они временны! С днем рождения! — Спасибо, — ответил я, весьма тронутый его кратким спичем. Опущу дальнейшее времяпрепровождение в клубе, только скажу, что «накидались» мы знатно, и желание Алана было исполнено. Таксист привез нас ко мне. Разгоряченные алкоголем, мы сбросили одежду прямо в прихожей и стали целоваться. Сквозь пьяный угар я прислушивался к своим ощущениям. Не скажу, что мне было неприятно, целовался мой новый старый знакомый неплохо. Он сорвал с меня рубашку, окинул мой торс пьяным и похотливым, но осознанным взглядом. Провел кончиками дрожащих пальцев по моим плечам, провел по шее, опустился на грудь. — Какой ты красивый парень! У тебя широкие, мужские плечи сочетаются с нежной, почти женственной кожей… и волос на груди совсем нет… потрясающее слияние мужской силы и одновременно хрупкости, ранимости, в тебе одном… И кожа такая нежная, бархатистая… Это просто крышеснос! Он впился поцелуем в нежную кожу шеи, а я напрягся. Я «поймал» глюк, как Алан целовал мою шею в Мадриде. Я ясно увидел его около себя и испугался, моментально протрезвел. — Не нужно трогать мою шею! — почти выкрикнул я и оторвал Джулиана от себя. Он остановился, не зная, как дальше поступить. — Да? Я думал, тебе нравятся мои поцелуи! Он провел кончиками пальцев по моей шее. — Меня твоя шея сводит с ума! Она такая красивая… изящная… и твоя кожа так пахнет… просто ах… Мое сердце билось учащенно от возбуждения и алкоголя. Он почувствовал это, приложил к нему ладонь и прижался ко мне бедрами и каменным стояком. Это стало последней каплей, я отбросил его руки и оттолкнул его. Он разозлился. — Послушай, Милко, что ты строишь из себя целку? — раздраженно спросил он. — Еще скажи, что у тебя никого до меня не было! — Не скажу, — ответил я. Но не касайся моей шеи и груди! Это табу! — И как это понимать? — Понимай, как хочешь! Или играешь по моим правилам, или выметайся! Он задумался. — Тебе неприятны мои прикосновения? Что вам сказать, девочки? Горжусь собой, что иногда мне удается держать себя в руках. Несмотря на то, что мне чесался язык выложить ему, что моя шея и сердцебиение — они созданы для ласк другого, я сказал: — Я просто не люблю, когда мне трогают соски! И шею тоже! Мне это очень не нравится! Он вполне удовлетворился этим ответом. — Ну, так бы сразу и сказал! Я думаю, у тебя еще много соблазнительных мест! И не только шея! Его руки скользнули мне на бедра, под ремень. — Я вытрахаю тебя так… что ты забудешь и о бывших… и настоящих… и обо всем на свете! Он оказался прав, потому что в самом деле вытрахал меня по самые гланды оказался прекрасным любовником. Утром я спихнул его с себя и отправился на кухню, чтобы выпить воды. Голова трещала, я вернулся со стаканом в комнату и разглядывал спящее тело в своей постели. Я был в смятении, потому что разочарован я не был. «Прекрасно», — ядовито сказал я себе. — «Роджер, теперь вот этот… Так и будешь теперь менять любовников, как перчатки?» Он почувствовал мой взгляд и проснулся, сладко потянулся в моей постели, и улыбнулся. — Привет! — Привет, — сказал я. — Хочешь воды? — Неа! Не хочу. Где мои сигареты? Он потянулся к своим джинсам, валяющимся на полу. — У меня в доме курить нельзя. Это прописано в моем контракте. — Жесткий у тебя контракт. Не хотел переехать куда-то еще? Ко мне, например? — Это исключено! Мне нравится моя квартира, а покурить можно и на улице. Послушай, ты не слишком много возомнил о себе, предлагая мне сразу после первой ночи переехать к тебе? — А что здесь такого? Мы хорошо подходим друг другу в плане секса. Что еще нужно? Мне стало смешно: — Ты считаешь, что этого достаточно, чтобы съехаться? — Почему нет? — Ты слишком самоуверен! — Да! Я такой! Иди ко мне! — У меня сейчас не запланирован секс с некоторыми наглыми выскочками. Он тянется ко мне с объятиями, обвивает руками мою шею. — А что у тебя в планах? — Принять ванну и позавтракать! Я отстранил от себя его руки и направился в ванную, сидел там в горячей воде около часа, а потом приводил себя в порядок какое-то время. Когда я вышел, от запахов у меня потекли слюнки и закружилась голова. Из скудных запасов, которые он нашел у меня на кухне, он сварганил шикарный завтрак, и еще выложил все на тарелки особым образом, чтобы еще больше возбудить аппетит. Кофеварка также шумела, по-домашнему добродушно плюясь клубами пара вокруг. — Садись. Завтрак готов! — Удивил, так удивил! — сказал я, берясь за вилку и нож. — Во мне еще много талантов! — ответил он. Во время завтрака я попросил его рассказать о себе. Он был сирота, воспитывался в приюте для мальчиков. Там заметили его интерес к фотоделу, и, когда он закончил школу, выиграл грант на обучение. Учился у одного из довольно известных лондонских фотографов. Потом долго мыкался без работы, перебиваясь случайными заработками и съемкой свадеб, пока не устроился на работу в эту желтую газетенку. — Случайные заработки в «Роуз»? — спросил я, вспомнив камеру. — Вчера ты тоже был на работе? — Вчера нет! Это не то, что ты подумал! Это, если хочешь, профдеформация. Я всегда и везде хожу с камерой, потому что никогда не знаешь, когда она пригодится! А когда ты не знаешь, сможешь ли заплатить за квартиру в следующем месяце, то берешься за любую работу! — Мне не рассказывай! Наверное, в твоей камере есть нечто ценное, что ты боишься ее оставить, м? — Ты излишне подозрителен, Милко. Я об этом не думал! Просто иногда были случаи, когда она меня реально выручала. И он поцеловал свой футляр от камеры и отложил ее в сторону. Недалеко, в зоне досягаемости руки. — Я еще снимал модные показы! — перевел он «стрелки» на другое. — Кстати, как ты смотришь на то, чтобы сделать карьеру модели? Я поперхнулся от неожиданности и закашлялся, потянулся за стаканом и сделал глоток воды. Он постучал меня по спине. — Нет, ты не подумай ничего плохого! Ты просто создан для подиума или сцены. У тебя притягательная пластика и особая энергетика, которая сносит крышу! Верь мне! Я улыбнулся: — У меня, помимо пластики с энергетикой еще неисправимый акцент, дорогуша. В актеры меня точно не возьмут! И в модели тоже. Видишь ли, я смотрю не на пластику с энергетикой, а на выполнение модели. У меня тоже профдеформация! И то, что я вижу, обычно меня удручает. Не хотел бы я ЭТО демонстрировать на подиуме! — Ладно, уговорил. У тебя родные есть? — Нет, — ответил я дрогнувшим голосом. — Моя мать умерла… Совсем недавно. Он взял меня за руку: — Прости меня, пожалуйста! — Ничего. Можешь не извиняться, эта рана уже затянулась почти. Я тоже один на белом свете! У меня есть только работа. (если не считать Алана).

***

Знаете, именно это нас и сблизило. Одиночество. Он был один, я тоже был один. Мы потянулись друг к другу. В моей душе шевельнулось что-то, даже похожее на симпатию. Впервые за все время жизни в Лондоне мне было, с кем отметить Рождество. Именно на Рождество я испытывал особенно острую тоску, потому что Алан всегда проводил его с семьей. Мы провели вместе и Рождество, и новый год, а в первых числах января 1993 года он переехал ко мне с вещами. — И что, ты позволил ему целовать себя в шею и спать на твоей груди? — спросила Кира. — Нет. Этого не было. Все было как-то очень буднично, каждый занимался своей работой, приходили домой, ужинали, ложились спать, перед сном у нас был секс. Секс был хороший, я бы даже сказал — превосходный. Я больше не чувствовал себя куском мяса, как с Роджером, но чтобы мне так сносило крышу, как с Аланом… Такого не было. Чтобы мы куда-то часто ходили… Я бы тоже не сказал. Он говорил, что самой большой его мечтой был дом, семья, семейные вечера перед телевизором… — С мужиком, — фыркнула Виктория. — С любимым человеком, — поправил ее я. — Скучно вы жили! И, конечно же, нормальных подарков от него не дождешься! — Нет, дорогуша! С ним не соскучишься. Мы ссорились, мирились, в пух и прах и навсегда. Он уходил, потом приползал на коленях просил прощения. Один раз я разбил его камеру. — Да ты что? Это как случилось? — Мои инциденты в профессиональной карьере приносили мне известность. Случай в суде попал в прессу, а моя карьера резко пошла в гору, клиентов становилось все больше. Известные спортсмены, политики разных мастей, шоу-бизнес потихоньку тянулся в мою мастерскую. Одной из моих клиенток была певица Лиза Стэнсфилд. Однажды она принесла мне два пригласительных на ее концерт в джаз-клуб Ронни Скотта, где мы неоднократно были с Аланом. Я пошел на него с Джулианом. Он потащился туда с камерой и, несмотря на запрет на съемку, посреди концерта выудил ее и стал снимать Лизу. Представьте мой шок! Когда Лиза, тепло поприветствовавшая меня улыбкой во время выступления, вдруг узрела объектив, направленный на нее, почти перед самым носом! Я был готов провалиться сквозь землю вместе со столиком! (там публика сидела за столиками). Несколько раз я пытался заставить его спрятать камеру, и весь концерт произошел в этой борьбе! В конце концов я выскочил на улицу, выхватил его камеру и просто швырнул ее о землю! Она разлетелась на куски, остался один объектив целым. — Ты что делаешь! — закричал он и пошел весь красными пятнами. — Ты соображаешь, что ты делаешь? — А ты? В какое ты меня положение поставил? Тебе же ясно сказали — снимать нельзя! Ты бы еще на сцену вылез! — А если бы я твою машинку разбил? — Валяй, разбей! Я прыгнул в машину и уехал домой без него. Пока он ехал следом на такси, успел собрать его манатки в кучу и просто вывалил их в окно, потом следом выбросил его сумку. — Придурок! — орал мне вверх на всю улицу, пока собирал вещи в сумку, чем привлек внимание соседей. Естественно, что все были в окнах и потешались над этой картиной маслом. Хватило его в тот раз на неделю. Через неделю он приполз на коленях с какими-то конвертами. — Пустишь меня, Милко? Я буду хорошим! Ну пожалуйста! Я вздохнул. — Ну что мне с тобой делать? Пообещай мне кое-что. — Выбросить камеру? Я ее уже выбросил! Смотри, ее нет со мной! Камеры действительно у него не было. — Молодец! Ладно, что с тобой делать? Заползай! Он радостно запрыгнул ко мне в квартиру, а я взял у него из рук конверты. — Что это? — Открой и посмотри! Это мое извинение! Это оказались пригласительные на фотовыставку Антона Корбийна. Это было так неожиданно, что я нервно рассмеялся. — Чего ржешь? — спросил Джулиан. — Ты знаешь, какой это мастер? Он снимает клипы для многих групп! — Ты не у него учился случайно? — спросил я. — Нет, это был другой человек. Антон не берет себе учеников. А жаль! Я бы очень хотел с ним поработать. Можно сказать, я сейчас открываю перед тобой самый сокровенный свой секрет! — Ты хочешь учиться фотографии у Антона? — Именно! Или хотя бы попасть к нему на мастер-класс! — Не расстраивайся, — стебался я с него «в душе». — Возьми с собой свое портфолио, быть может, он изменил свое мнение! Он не понял моего стеба и спросил: — Ты действительно так думаешь? Я на самых «серьезных щах», как у вас говорят, кивнул головой. На выставке я сразу узнал Антона. Его долговязая нескладная фигура и лысина были заметны издалека. Около него толпились гости и пресса. Я делал вид перед Джулианом, что совсем не знаю его и типа разглядывал его фотографии, которые знал вдоль и поперек. На выставке были представлены все жанры, в которых работал Антон, начиная от репортажных фотографий до его шедевральных портретов разных публичных персон. Естественно, были портретные снимки группы, от которых мне немного стало дурно… — Когда была выставка? В какой период времени? — спросила Кира. — Это было весной, по-моему, в апреле. — И ты за эти месяцы ни разу не общался с Аланом? — Он позвонил мне в середине мая. Это было уже после выставки. Я как раз хотел вам рассказать, а вы меня перебиваете! — Прости, дорогой! Прости! — Где я остановился? — Ты разглядывал фотографии Антона. — Да. Но, как я не шифровался от него, все равно он меня узнал. Окликнул и у нас произошел небольшой «small talk». — Милко! — воскликнул он. — Ты ли это? — Здравствуй, Антон! — Я очень рад тебя видеть! Мы обнялись, как старые друзья. Около нас тут же нарисовались представители прессы, щелкающие затворами. Вспышки слепили меня и раздражали, но я улыбался. Антон немного попозировал со мной, до этого он снимался и с другими гостями, и репортеры умчались снимать других знаменитостей. Я боялся, что вот-вот появится «великолепная четверка» в полном составе, но их не было! Меня обуял просто панический страх! Что, если Алан меня увидит, что я не один, и я провалюсь прямо в преисподнюю! — Что с тобой? — спросил Антон. — Ты побледнел! Душно здесь? — Нет, — улыбнулся я. — Все нормально. Я хотел спросить, здесь столько знаменитостей, а почему нет Депешей? — Они заняты, готовятся к туру. А ты разве не знал? Он пристально смотрел на меня, пытаясь понять, что за хаос творился в моей голове и душе. — Не знал. Я в последнее время не общался с ними. — Они едут в тур, а совсем недавно я закончил снимать для них клипы. Еще я сделал для них проект сцены. Очень жаль, что ты не участвовал! Мы прекрасно поработали прошлый раз. Я постоянно вспоминал тебя! Я был тронут этими словами и поражен. Совсем не ожидал, что он будет думать обо мне! — Я занимаюсь дизайном одежды, как и хотел, — сказал я. — Скажу без ложной скромности, что дела мои… идут неплохо! Он окинул меня по-отцовски добрым взглядом. — Да, выглядишь великолепно! И очень стильно! — Чем планируешь заниматься? — спросил я его. — Я еду в Германию, на два месяца, а потом я задумал интересный проект. Но детали я раскрывать не буду, уж извини! С некоторых пор я стал несколько суеверен! Придет время — и ты все узнаешь! — Окей, — улыбнулся я. Долго я не мог с ним говорить. Его опять отвлекли. — Позвони мне как-нибудь, — сунул он мне в руки визитку. — Я хочу пообщаться с тобой более основательно! И его опять унесла толпа. А я остался стоять с этой визиткой. — Что это? — выхватил у меня ее из рук Джулиан. — Боже! Это же визитка Антона! Отдай мне! Любые деньги заплачу! Он выглядел жалко. — Ты решил меня купить деньгами? — засмеялся я очень язвительно. — Чего я о тебе не знаю, Милко? — прищурился он. — Ты прикинулся шлангом, когда увидел пригласительные, а оказалось, что ты знаешь Антона настолько, что он дает тебе свою визитку? Я видел, как вы мило щебетали! Как будто знали друг друга сто лет! — Я работал с Антоном пару лет назад, — скромно сказал я. О том, что он предлагал учить меня фотографии, Джулиану лучше не знать. Его бы вообще инфаркт хватил бы! — Где? Когда? — Ты слишком любопытный, Джу. Нос длинный вырастет! И забрал у него визитку из его цепких лапок. — Если ты вздумаешь меня отравить или убить ради того, чтобы завладеть ею, сразу говорю — она будет спрятана в моей банковской ячейке! — Больно нужно мне мараться об тебя, — сказал он, поглядывая на меня. — Мог бы хотя бы познакомить меня с ним! А я портфолио взял! Как идиот последний! Он надулся и ушел созерцать фотографии своего кумира. Я же выучил наизусть телефон Антона, порвал визитку и смыл ее в унитаз там же, на выставке, а Джулиан еще долго у меня ее выклянчивал. Но я только издевался над ним! Да, у меня сволочной характер, я знаю!

***

— А что же Алан? — спросила Кира. — Он позвонил в середине мая где-то. Трубку схватил Джулиан. — Да? Да, он дома. Сейчас позову. Милко! У него была эта идиотская привычка хватать трубку в моей квартире. Но я совсем не ожидал, что мне позвонит Алан. Кто угодно мне мог позвонить, только не он. Когда же я подошел к телефону и услышал его голос, у меня похолодело все внутри, под дых будто бы кто-то ударил кулаком. Я мысленно обматерил Джулиана, но Алан даже не спросил, кто это подрабатывает секретарем в моей квартире. — Привет, — сказал он. — Я просто хотел услышать твой голос. У тебя все хорошо? — Да, Алан. Все хорошо. А ты как? — Я уезжаю на гастроли! Это будет очень длительный тур. На полтора года. Его голос звучал ровно и как-то равнодушно, будто бы он отправлялся не на гастроли, а на каторгу. — Я хочу, чтобы ты получил удовольствие от него. Оторвись в нем как следует! Его голос немного смягчился. — Спасибо, Милко! Пока. — Счастливо! Алан… Но он уже положил трубку. — Я не забыл... С наступающим днем рождения, — сказал я в трубку. Но трубка уже молчала. Я вернулся в комнату. — Кто это был? — спросил Джулиан. — Не твое дело! — Плохие новости? На тебе лица нет! — Нет, все хорошо. Послушай, Джулиан... Я хочу, чтобы ты уехал к себе! — Здрасьти! С чего это вдруг? — Если хочешь, можем встречаться изредка. Но я понял, что моя территория — это только моя территория! Я не хочу ее ни с кем делить! — Ладно, — сказал он, слегка обалдевший. — Я понял, я тебе надоел! Ок, я уеду! Только, ты знаешь, что ты тоже не подарок! Не представляю, с кем бы ты ужился вместе! Он пошел собирать вещи. Наверное, месяц мы не виделись. Но на большее его не хватило. В июле он снова приполз ко мне, клялся в вечной любви до гроба, и что не может без меня. — Ты его принял? — Принял. Я понял, что стал страшно бояться одиночества! Вплоть до панических атак. Видимо, он испытывал похожие чувства, и мне было его жалко. Совсем его отшить мне не хватало духу. Он сообщил, что устроился на постоянную работу в одно из музыкальных изданий, и 31 июля он пригласил меня на прессуху Депешей, которая была в Crystal Palace, где они давали последний концерт европейской части тура. — Ты встретился там с Аланом? — Я его видел из зала, он меня нет. Было очень много прессы и журналистов. Он выглядел уставшим, его раздражали вопросы некоторых репортеров, но он смиренно и очень вежливо отвечал на них. Я не выдержал и ушел посреди конференции, а дома решил поставить все точки над i. — Ты чего это ушел? — спросил Джулиан, когда вернулся после пресс-конференции домой. — Джулиан, — сказал я. — Я решил расстаться с тобой. Окончательно! Он не удивился. — Опять начинается? — На это раз это уже точно! По моему тону и виду он понял, что это действительно окончательно и бесповоротно. Он облизнул свои тонкие и сухие губы. — Это из-за того парня из Депеш Мод? Я так и думал, что это будет ошибкой… Когда я тебя позвал туда! У тебя с ним ничего не закончилось, не так ли? — Откуда ты знаешь? — моментально вскипел я. — Ты что, думаешь, я слепой? Думаешь, я не видел, как ты пожираешь его взглядом на прессухе? Ты смотрел только на него одного! И потом, я видел его фотку у тебя в сумке! И поздравительную открытку от него же! Это меня окончательно порвало на британский флаг. — Ах ты ж… — сказал я тихо, сжимая кулаки. — Ты посмел рыться в моей сумке? Кто тебе дал на это право? — Я не рылся специально! Просто, когда я убирал, сумка упала, и блокнот выпал оттуда, и из блокнота выпали фотография и открытка! — А я, как последний идиот, доверял тебе, господи! Ты визитку искал, сученыш! — Не волнуйся, Милко. Мне твои модели до одного места! Все они в целости и сохранности! — Ты их перефоткал! Дай мне свою камеру! Я поискал глазами его камеру, но он кинулся к ней первый. После небольшой потасовки я победил. Открыл крышку и вырвал оттуда всю пленку. С мясом! Смял ее и бросил на пол, стал топтать ее ногами. Но это оказалось лишнее, конечно же. Пленка и так уже была испорчена. Глаза его потемнели, лицо пошло красными пятнами. Таким взбешенным я его никогда не видел. Вот его настоящее отношение ко мне! За свою камеру и за фотки с пресс-конференции он готов был убить меня, а труп выкинуть в Темзу. — Это же была моя прессуха! Знаешь, ты кто после этого? — Кто? Он ничего не ответил, кинулся в комнату и стал собирать свои вещи. Я не стал ему мешать, ушел в паб и стал наблюдать за входом. Когда он выбежал оттуда с сумкой, вернулся домой. Дверь была открыта настежь, а второй комплект ключей, которые у него были, валялись на тумбочке. Дома был погром, который он устроил, когда собирался. Но выпитый бокал пива уже привел мои нервы в порядок, и я спокойно взирал на этот бедлам. Затем я прибрался, снял трубку телефона и набрал номер Антона.

***