Обыкновенная история

Коллеги удивились и обрадовались, и радость их легко объяснялась: Абрамов не тянул резину, надеясь на быстрый совместный прогресс и готовясь всячески содействовать их развитию. А то, что «лицо фирмы» — Рома… ну, так что ж теперь; этот момент они с Ярославом обговорили еще в Москве. — Подготовим помещение для тренинга и назначим встречу с сетью, — планировал Ярослав, — дело за малым. Кто еще приезжает? Рома выслал список их небольшой делегации, и Арина тотчас приступила к организации процессов. А Ярослав, улучив минутку, заглянул Вадиму в глаза и спросил: — Стасикович, все в порядке? Вадиму не нужно было уточнять, что тот имеет в виду. — В полном. — Вот и славно, — коллега хлопнул его по плечу, — надеюсь, глупости позади. Нам работать надо. Надо. Партнерами, даст бог, они станут хорошими. — Насчет культурной программы, — это уже Арина, — ресторан само собой разумеется. Но раз уж они к нам приезжают, надо бы их в театр сводить. Как вы думаете, они положительно отнесутся к опере и балету? Роман Львович произвел впечатление хорошо воспитанного и образованного молодого человека. Или лучше экскурсию в качестве ответного жеста? Вадим понятия не имел, понравится ли Роме опера или балет. Ему, наверное, гей-клуб понравился бы. Но, во-первых, он приезжает не один, во-вторых, кто же его туда поведет. — На ваш вкус, Арина Андреевна. В вопросах культурной программы я вам полностью доверяю, — Вадим сделал попытку бодро подмигнуть, а она только головой покачала: — Несолидно получается, когда под глазами синяки. Не выспались? — Хотел лечь пораньше, да не получилось. Работы теперь прибавилось, а вечером мы созванивались с риелтором, после чего я смотрел предложенные им варианты до самой ночи. — А это что-то новенькое, — подключился Ярослав, — ты переезжать собрался? — Я хочу квартиру побольше, чтобы там с комфортом могли разместиться двое. Ярослав присвистнул, а Арина не сдержала улыбку: — Значит ли это, что вы планируете жить не один? — Собираешься покончить с холостяцкой жизнью, Стасикович? — Собираюсь. После возвращения из командировки я предложил Никите съехаться. Он согласился, — не без гордости объявил Вадим. — О, поздравляю, Вадим Станиславович! Я уже говорила, что считаю вас отличной парой? — Говорила, — улыбнулся в ответ Вадим, — спасибо, Арина Андреевна. — Давно пора, — согласился Ярослав, — если потребуется помощь в переезде, обращайся. Взамен на приглашение на новоселье, разумеется. — Конечно, приглашу. Только сначала надо найти, куда именно приглашать. Эти двое всегда его поддерживали, думал Вадим; вот и сейчас они счастливы за него. Так приятно, что есть на свете такие люди. — И как успехи? — Расскажу, когда съездим и посмотрим варианты вместе с Никитой. Говорить о Никите было легче, чем о Роме. Вот только на обсуждение личных дел — максимум кофе-пауза. Все остальное время посвящено работе и — в ближайшие недели — новым партнерам. Им еще дилерскую сеть выстраивать. — Рад, что у вас все хорошо, — сказал Ярослав, когда они расходились по своим рабочим местам. У них все было хорошо. Настолько, что Вадим чуть не за руку потянул Никиту смотреть жилье. Вытащил его из-за компьютера, при нем позвонил Тиме и договорился о встрече. — И как же ты меня представишь? — поинтересовался Никита, когда Вадим вез его к месту встречи. — Как Никиту, — невозмутимо ответил Вадим. Тот улыбнулся и отвернулся к окну, а Вадим вдруг с ясностью осознал, что никогда в жизни не представлял своего парня кому-то, кроме Ярослава и Арины. Никита стал первым, о ком он рассказал им; Никита же станет первым, о ком узнают другие. Сначала риелтор. Потом, вероятно, соседи. А когда-нибудь и родители… Вадим никогда не делал акцент на своей ориентации, хотя и не видел трагедии в возможном каминг-ауте, — просто не торопил события, отделяя личную жизнь от публичной. Никиту не хотелось от чего-либо отделять. Он — часть его жизни, какой угодно. Скрывать его Вадим не собирался. Тима радушно приветствовал его, однако не ожидая, что он появился со спутником. Вадим поступил, как и обещал: — Тима, это Никита. Никита, это Тима. Обменявшись с ним стандартными «очень приятно» и рукопожатием, Тима деловито приступил к работе. Выбор оказался непростым, и Никита, поначалу, как показалось Вадиму, смущенный необходимостью высказывать свое мнение в присутствии риелтора, скоро позабыл о стеснении: в конце концов, решался вопрос, важный для них обоих. И когда он улучил момент и шепнул Никите на ухо: «Прояви здоровый эгоизм», парень улыбнулся в ответ и начал принимать активное участие в обсуждении, Вадим искренне тому порадовался. Ведь у них всё серьезно. Закончили они ближе к ночи, и решающее слово осталось за Никитой: ему понравилась евротрёшка с двумя спальнями, кухней-гостиной, балконом с видом на город с двенадцатого этажа, современным ремонтом, звукоизоляцией, высокими потолками и ощущением простора — по крайней мере, пока не было мебели. До университета пятнадцать минут, до офиса Вадима — двадцать. — Значит, Тима, на этом варианте мы и остановимся, — сказал Вадим, улыбаясь про себя местоимению «мы». Тима, должно быть, и без того догадался, да и ладно: они в первую очередь его клиенты. — Он ведь все понял, да? — спросил Никита уже в машине. — Это дело нехитрое. — И ты скажешь ему правду, если спросит? — Спросит — скажу. Что в этом такого? Если, конечно, ты не против. — Нет… не против, — Никита рассеянно пожал плечами; на губах его играла такая же рассеянная улыбка. — Просто я в первый раз в подобной ситуации. — Я тоже, орешек, — Вадим успокаивающе погладил его по колену, — и полностью к этому готов. Но если ты переживаешь из-за Тимы, то не стоит: он профессионал, а я его постоянный клиент. С ним проблем не возникнет. — Да я и не переживаю. Это ты деловой человек, у тебя имидж и всё такое. — Моему имиджу это не должно повредить: наоборот, я остепенился и стал еще серьезнее. — Ты прелесть, Вадик, — Никита сжал его руку в своей, — люблю тебя. — И я тебя люблю, орешек. Поехали ко мне? Отметим наш достойный выбор. А Тима действительно догадался. — Вы с Никитой будете вместе жить? — поинтересовался он во время телефонного разговора. — Да, — просто ответил Вадим. — И, надо полагать, не из-за затруднительного финансового положения? Квартирку вы выбрали совсем не плохую. — Снова верно. — Ну ты даешь… А сам заливает: мол, работа — моя жена! Удивил, нечего сказать. — Риелтор в шоке? — Да вот еще. Чего я только не видел за свою жизнь, риелторскую и не только… Хотя в случае с тобой это было и впрямь неожиданно. — Ну, плесни себе чего-нибудь покрепче, нервишки успокоить, — Вадим разговаривал спокойно, хотя пульс его все равно участился. Что ж, он вполне мог предугадать возникновение подобных вопросов, еще когда предлагал Никите совместную жизнь. Двое взрослых мужчин, обитающих в одной квартире — сам факт наводит на размышления. И наверняка Тима не последний интересующийся. — Нервишки? Скажешь тоже! — возмутился Тима. — Я тебе что, кисейная барышня? При слове «барышня» Вадим вспомнил свою помощницу и ее первую реакцию на правду об ориентации шефа. Тогда единственным активом фирмы были три человека: сам Вадим, Ярослав и Арина, которым он доверял дела, с которыми часто задерживался на работе допоздна, которые были в курсе всех аспектов бизнеса — и, волей-неволей, личной жизни друг друга. Скорее, волей. Сложно ни о чем, кроме работы, не говорить с людьми, с которыми проводишь большую часть своей жизни. Тут ни один молчун не выдержит. Как-то раз Арина, тогда еще новенькая в их тесном коллективе, но уже зарекомендовавшая себя большой умницей, ответственным сотрудником и отличным организатором, спросила: — А вы, Вадим Станиславович, не женаты? Работа мешает личной жизни? В тот вечер они работали над очередным проектом в маленьком офисе на цокольном этаже старого здания, за окном темнело, и уставшая троица сделала маленький перерыв на кофе. Кофе на ночь. Нерабочий разговор начался сам собой — хотелось душу отвести. Ярослав предположил, что жена наверняка встретит его со скалкой — но, главное, встретит, добавил он с самодовольной улыбкой. Пусть и в три часа ночи, однако спать она не ляжет, пока муж не вернется домой. Так и зашел разговор о семейной жизни. На тот момент Ярослав уже все знал про Вадима, Арине же еще только предстояло открыться: Вадим считал, что таким близким людям стоит сразу сказать правду во избежание неловких ситуаций в будущем. Даже если Арине это не понравится — лучше ей всё услышать из его собственных уст. И раз представилась подобная возможность… Ярослав испытующе смотрел на него, а Вадим, стараясь сохранять спокойствие, ответил: — Не то чтобы мешает. Просто я гей, а потому вряд ли когда-то женюсь. Арина редко менялась в лице и вообще была самой уравновешенной из них троих. И в этот раз с ее лицом ничего не произошло — деловая колбаса. Голос ее звучал спокойнее, чем у него самого: — Да, жениться в таком случае проблематично. А замуж выйти? Ярослав прыснул первым, не сдержавшись; за ним рассмеялся Вадим. Арина тоже улыбалась — и это заставляло их хохотать еще громче. Вот ведь сказала… Но Вадим потом признался себе, что смеялся от облегчения: он ценил Арину и разочаровывать ее хотел меньше всего. Потом он рассказал ей, что пока ни с кем не встречается и серьезных отношений не заводит. О случайных связях он предпочел не распространяться — хотя догадливая Арина наверняка и так поняла. А когда появился Никита, его коллеги узнали об этом в первую очередь, искренне порадовавшись за него. Так что он без зазрения совести познакомил их со своим парнем. Арина, кажется, была довольнее всех. Вот вам и кисейная барышня. — Конечно нет, Тима, — сказал Вадим риелтору. — Я не думаю, будто тебя можно так просто выбить из колеи. Теперь ты в курсе. — Благодарю за доверие. Очень приятно, что ты обратился именно ко мне. Просто я подумал: иной скрывал бы, что снимает квартиру не один. Выбрал бы подходящую — и дело с концом. Или выдумал бы какую-нибудь отмазку… А ты вот не стал. — Один я не выберу, коль скоро нам жить вместе. Да и какие тут могут быть отмазки. — В любом случае, секреты своих клиентов я не разбалтываю, так что будь спокоен, — уверил его Тима, а Вадим решил, что теперь это не такой уж и большой секрет. И снова подумал о неловких ситуациях, с которыми ему придется столкнуться в будущем. Да и ладно. Любящий взгляд Никиты стоил того. Рома с энтузиазмом воспринял предложение оперы, правда, отнекивался для приличия: мол, не стоит беспокойства, у нас всё скромно… А потом признался: — Я на мюзиклах бывал пару раз, и мне понравилось. Опера, наверное, тоже понравится. По крайней мере, мне интересно попробовать. — А что скажут ваши коллеги? — А моим коллегам тоже полезно приобщаться к прекрасному, — хихикнул Рома, — раз уж мы к вам собираемся, надо обязательно сходить. Получив зеленый свет, Арина удовлетворенно кивнула — так и знала! — и занялась бронированием. На нужную дату нашлись билеты на «Кармен», и Вадим, плотно планируя свои дни с Абрамовым и компанией, чтобы не осталось ни одной свободной минуты, только радовался насыщенной деловой и культурной программе: у Ромы попросту не останется времени на глупости. Одобрительно взглянув на список вопросов Ярослава, он добавил свой, удвоив его. Их делегации будет чем занять часы и мозг. Когда Арина сообщила об успешной покупке билетов, Вадим задумался и о другом. Получается, он вот-вот пойдет в театр с Ромой — с парнем, который с ним спал пару раз и который изрядно потрепал ему нервы. А любимого человека он водил в театр, кажется, всего раз за эти два года. Хотя Никите такая идея точно придется по душе. Да, он все понимал: они оба очень заняты, на досуг у них почти не остается времени, на свидания вне дома и то редко получается выбираться… Ну и что теперь? Так и жить между работой и домом? Нет, какими бы деловыми они ни были, а все же про «потехе час» забывать не стоит. И почему-то ему показалось важным сначала сходить в театр со своим парнем — и только потом со всеми остальными. — Арина, а есть еще билеты на ближайшие даты? Думаю с Никитой пойти. Та только рада была помочь. Билеты оказались в наличии. — Да у меня никак день рождения, а я умудрился позабыть о нем? — Никита удивленно смотрел на распечатанные билеты, которые Вадим ему демонстрировал. — Ты сам себя превосходишь в последние дни. — Что такого превосходного? — Вадим обнял его за талию и поцеловал в щеку. — В кои-то веки подарок тебе сделал. И себе заодно. Так что освобождай вечер оперы любыми средствами, возражения не принимаются. — «Кармен»… Какие тут возражения! Я Мериме читал лет сто назад, а до Бизе у меня так и не дошли руки. Ладно, хоть с безе его не путаю… Благодаря тебе, восполню пробел в собственном просвещении. Вадим и в своем восполнил, хотя его собственные цели несколько отличались от культурно-возвышенных. И все же три с половиной часа пролетели на одном дыхании: оперу он посещал так давно, что опасался заскучать с непривычки — но «Кармен», динамичная и яркая, удерживала внимание и даже, к удивлению Вадима, вызывала эмоции широкого спектра. Как оказалось, не только у него: — Бросила цветок к ногам — вот и вся любовь, — негодующе шепнул Никита, когда Хосе забыл о Микаэле, очарованный Кармен, — а сам распинался перед солдатами! Правда, в антракте он чуть смягчился: — Хотя после «Хабанеры» оно и неудивительно. Я сам почти влюбился. Но Микаэла! Микаэлу жалко… Не помню ее в книге. — Не уверен, что в книге она была. Это оперный персонаж. — Значит, оперный Хосе тот еще фрукт, — заявил Никита, — по крайней мере, книжному Мериме не дал невесту, которую бы он позабыл на раз-два, стоило Кармен оказать ему знаки внимания. — Тот еще фрукт, — повторил Вадим, рассеянно глядя на ярко освещенный сводчатый потолок буфета, — это уж точно. В зале свет огромной люстры, выбеливающий статуи в нишах на контрасте с красными креслами и драпировками, заставлял щуриться и испытывать странную тревогу, которая только усилилась с появлением яркой Кармен и «фрукта» Хосе вместе с другими фруктами сомнительной морали. Никита прав: только Микаэлу во всей этой истории и жалко. Больше никого. А музыка Бизе и голоса артистов были великолепны. Он не ошибся с подарком. На ночь глядя уже никаких пробок, только огни центра города и ночной морозец. Сразу идти домой не хотелось: эмоции переполняли, и они решили пройти по холоду, чтобы протрезветь от них. А потом, вокруг было так красиво; они слишком давно не выбирались куда-то просто погулять без особой цели. Вадим курил чуть поодаль, не в силах оторвать взгляд от удивительно органичной эклектичности театра, а Никита хрустел снегом, курсируя к колоннам и обратно. Они неспешно прошлись по скверам, ровно с такой скоростью, чтобы не замерзнуть, угадывали заснеженные клумбы и арт-объекты и оставляли за собой четкие следы. Когда руки задубели даже в перчатках, они подходили к филармонии. — Такси? — предложил Вадим. После такой прогулки — в теплый душ и теплую постель. — Такси, — кивнул Никита, потирая ладони. В такси Вадим осторожно взял его за руку, чтобы немного согреть; Никита улыбался, и щеки его румянились с мороза: — Спасибо. Чудесный подарок. Я сегодня столько впечатлений получил, ты не представляешь. — Представляю, — Вадим сжал его ладонь, — у самого их не меньше. Абрамов Рома привез с собой воспоминания, которые на миг захлестнули Вадима — не столько об их физической близости, сколько о впечатлении, произведенном им в первый день и ставшем тем глубже и острее, чем дольше они были знакомы. Его яркая, притягательная внешность, очаровательная улыбка, магнетические глаза; их странные разговоры и еще более странное время наедине; удивительная для столь юного возраста ясность мышления — и ужасные глупости, которые он творил. Может, он и подошел бы на роль современной Кармен, роковой красотки, не будь он более прагматичным, сдержанным и послушным: в конце концов, Лев Владимирович воспитывал достойного наследника. Хотя цветок и взгляд, брошенные им, многое могли сделать с глупцом вроде Хосе. Они пожали друг другу руки; Рома казался свежим, как майская роза, несмотря на перелет и разницу во времени; от него вкусно пахло — то ли туалетной водой, то ли его собственными, природными феромонами, — и он глядел на Вадима прямо, не отворачиваясь и не моргая, с легкой усмешкой, будто припоминая ему позорное бегство. А в голове Вадима за это краткое мгновение успела пронестись целая вереница мыслей: о том, что в Роме действительно есть что-то необычное, раз он умудряется сразу же вызывать такую реакцию у мужчин его ориентации; о том, что больше ни к кому, ни разу в жизни у него не возникало такого болезненного притяжения, обусловленного не общими интересами и не духовной близостью, а исключительно химическими процессами где-то в недрах организма; о том, что слишком долгое нахождение с ним наедине способно вогнать в состояние сродни алкогольному или наркотическому опьянению, когда человек не может как следует контролировать себя. И бывают же в мире такие люди, как Рома… Может, Хосе не такой уж и глупец. Может, он просто вдохнул пьянящий, ядовитый аромат Кармен. И все же Вадим вздохнул с облегчением: на своей территории было не в пример легче играть. Родной город придавал силы; где-то рядом, максимум в часе езды от него, — Никита; здесь — офис и коллеги, настраивающие исключительно на рабочий лад. Очарование Ромы приобретало будничный оттенок. Им можно было просто любоваться без последствий — и спокойно вести с ним разговор, игнорируя насмешливый взгляд. Вадим и сам усмехнулся про себя: стратегия развития дистрибьюторского бизнеса волновала его сильнее, чем юный красавчик. Вот только один нюанс отвлек его от стройных планов. Рома прибыл к ним в офис с двумя коллегами и гематомой над бровью, которую старательно скрывал под челкой — однако недостаточно старательно для острого глаза Вадима. Если другие и заметили, то не подали виду; а вот Вадим встревожился. Упал? Или подрался? Рома выглядел великолепно — может, поэтому синяк так не вязался с его образом. Будто он не был обычным парнем, который мог случайно удариться головой или не случайно помахать кулаками. — Что случилось? — не выдержал Вадим, когда направлялся с ним к кофе-машине, оставив коллег в кабинете. — Ой, расскажу — не поверите… Хотя нет, вы-то как раз поверите, — Рома скорчил гримасу, выпячивая сочную нижнюю губу. — Я же тут в ДТП попал. Только не пугайтесь так, ничего серьезного… В смысле, со здоровьем ничего серьезного: у меня синяки здесь, — он показал пальцем на место под челкой, — а еще на голове и на теле. Всего-то. — Всего-то? — нахмурился Вадим. — Скорость превышали? — Ну… для такого ДТП именно что «всего-то». Погонялся неудачно, — Рома входил в азарт, иллюстрируя свой рассказ жестами, — вот во время гонки и занесло. Я сознание потерял, как выяснилось, из-за сотрясения — а когда пришел в себя… Ох, что было, — он вздохнул, — в больнице сообщили отцу, он приехал и, конечно, все узнал. И про гонки, и про машину… А машину я ж разбил. Свезло, как утопленнику. Вадим с ужасом слушал его историю под жужжание кофе-машины, а Рома продолжал как ни в чем не бывало: — Представляете, как я облажался? Из-за небольшого сотрясения потерять сознание! Если бы этого не случилось, я бы как-то замял это дело, уж не знаю как; сказал бы папе, что ДТП в городе произошло. Он бы почитал мне нотации да успокоился. А тут за меня все сделали: раз в больницу попал — надо срочно суетиться и звонить отцу… Короче, я был пойман с поличным. Теперь папа в курсе моего участия в драг-рейсинге, я получил неслабый нагоняй, он сам забрал у меня права и сказал, что буду пока пешком ходить. И, конечно, денег на ремонт машины он мне не дает. — Знаете, Рома, — Вадим качал головой, переваривая услышанное, — мне кажется, вас сама судьба всеми силами предупреждает, уже не зная, какие еще сигналы подать. Вы так глупо рискуете собой, хотя осознаете смертельную опасность вашего хобби… — Нет, — упрямо возразил Рома, — я же говорил вам, стритрейсинг гораздо более опасен, а им я уже не занимаюсь. Так-то разбиться можно и просто по пути на работу, это уже как повезет. — Что значит «нет», если вам буквально по голове прилетело? — Вадим начинал злиться: вот осел упертый. — И правильно Лев Владимирович у вас удостоверение отобрал! Может, это вас хоть немного образумит. — Говорите, как папочка, — хмыкнул Рома, забирая чашку, — между прочим, чем дольше я буду ходить пешком, тем больше шанс разучиться ездить вообще. — Не разучитесь. Просто станете поосторожнее. — Вам легко рассуждать. А я вот без хобби остался. Я, может, только от него настоящий кайф получал. — Вот и будет у вас время переосмыслить свои занятия и увлечения. В жизни есть много вещей, кроме гонок, от которых можно получать кайф. — Да, — он подошел на шаг ближе, дерзко улыбаясь, — пожалуй, вы правы. Вадим чуть кофе на себя не пролил. А Рома тихо рассмеялся, явно довольный произведенным эффектом: — Опера, например. Мы ведь идем в театр? Театр был запланирован на следующий вечер. Первый же день они посвятили исключительно рабочим вопросам, после чего гостям полагалось отдохнуть в отеле. Вадим отметил, что, несмотря на перипетии жизни, аварию, потерю машины и хобби, ссору с отцом, Рома держался молодцом, полностью погружаясь в дела, стараясь разобраться в их сути и не стесняясь задавать вопросы, если что-то не понимал. Хотелось похвалить его, как старательного ученика, но Вадим лишь поинтересовался: — Тренинг для персонала тоже вы будете проводить? — Нет, я пока только на подхвате. За обучение отвечает Иван Глебович, — он кивнул коллеге, — но в следующий раз я надеюсь поучаствовать в роли ко-тренера. Вадим ничуть не сомневался, что у него получится. Возможно, первое время персонал будет относиться скептически к молодому мальчишке, чему-то их обучающему — вот только Рома не из тех, кто способен стушеваться. Со временем он поднатореет, наберется опыта, и его уже будут воспринимать не просто как сына основателя компании, но как профессионала. Если только он войдет во вкус и точно решит продолжать семейное дело. Или попросту привыкнет. Нерабочих вопросов Рома ему не задавал, даже когда представилась такая возможность: в конце дня, собираясь домой, Ярослав беседовал с его коллегами, а Вадим остался с ним с глазу на глаз. Но нет… Только смотрел на него по-прежнему: мол, сбежали вы, Вадим Станиславович, от последнего разговора. А что еще обсуждать? Вадим не знал, по-прежнему терзаемый смешанными чувствами: за себя ему было стыдно, а к Роме он испытывал уважение, злость и жалость. Уважение к его способностям и усердию, злость на его поведение в прошлом и невысказанную насмешку в настоящем, жалость — потому что он знал о Роме больше, чем хотел знать. О влечении уже не думалось. Оно дрожало в воздухе вокруг них, и Вадим почти перестал обращать на него внимание, как на привычную, застарелую боль. Вадим сам довез мини-делегацию Абрамова до гостиницы, благо им было по пути, невольно вглядываясь в реакцию Ромы: как он, привыкший к крутым тачкам, отнесется к его Киа Ниро? Рома глазом не моргнул. Только пригладил челку, закрывая гематому, и спокойно уселся рядом с ним в пассажирское кресло. Взяв на себя роль гида, Вадим рассказывал гостям города о местах, по которым они проезжали, и те — включая Рому — с любопытством разглядывали улицы, хорошо освещенные в центре и выглядящие весьма презентабельно даже с точки зрения москвичей. Идеально, думал Вадим, подъезжая к отелю; день получился гораздо лучше ожидаемого, несмотря на очередной сюрприз от Ромы; если так и пройдет их командировка, его это полностью устроит. Прежде чем выйти из машины, Рома с улыбкой протянул ему руку для крепкого рукопожатия: — Спасибо, Вадим Станиславович. Я очень рад с вами работать. Коллеги его поддержали. Вадим сделал вид, что тоже рад. Проводив их глазами до самого входа в отель, он хотел было ехать дальше — но взгляд его выхватил знакомое лицо, отделившееся от небольшой группы курящих на крыльце. О. Это же тот самый парень, что гонялся с Ромой ночью в Подмосковье, пока Вадим сидел в машине и пытался не лишиться чувств. Он заметил, как Рома закатил глаза и, бросив ему пару слов, последовал за коллегами в вестибюль. Парень остался курить на крыльце, нервно покусывая губы.