Позже он стал королевским целителем

Церемония закрытия военной подготовки в университете была очень масштабной, и на трибуне стояло несколько важных лидеров. Чтобы начать церемонию, естественно, необходимо было произнести стандартную вступительную речь. Ю Лянсину сегодня нечего было делать на сцене, поэтому он просто наблюдал со стороны, и в моменты безделья его взгляд сразу же падал на Кан Шэнчжэ. Он стоял недалеко от Кан Шэнчжэ, и с того ракурса, который у него был, он мог видеть небольшую часть лица Кан Шэнчжэ сбоку. Как знаменосец сборной по национальному флагу, Кан Шэнчжэ выделялся на самом переднем плане, и его достойная осанка была чем-то таким, чего раньше никогда не существовало. Нечасто можно было увидеть Кан Шэнчжэ серьезным, и еще реже можно было увидеть его таким серьезным как по внешнему виду, так и по выражению лица. Он был одет в военную форму, которая когда-то была на Ю Лянсине, хотя она казалась неподходящей, когда была надета на него. Уголки его рта были разглажены, глаза смотрели прямо перед собой. С учетом того образа, который он создал, было понятно, почему его окружало много студенток. Даже Ю Лянсин почувствовал, что униформа на нем слишком бросается в глаза. Когда мысли Ю Лянсина отвлеклись, порыв ветра, несущий немного влаги, ударил ему в лицо. Ляо Су посмотрел на небо и прошептал: «Похоже, собирается дождь.» Прозвучало последнее слово, и речь на сцене завершилась, после чего ведущий зачитал еще одну речь, которая соответствовала обычной практике ведущего. Вскоре после этого заиграла внушающая благоговейный трепет музыка, и команда с национальным флагом вышла на поле в аккуратном и упорядоченном темпе. Это был первый раз, когда Ю Лянсин стал свидетелем того, как Кан Шэнчжэ маршировал после их последней стычки. Все было в точности так, как заметил Ляо Су. Его шаги были чрезвычайно хорошо исполнены; они не только радовали глаз, но и, казалось, наполнялись силой с каждым подъемом и падением его ног. Когда он увидел такие действия со стороны человека, который обычно был вялым по характеру, Ю Лянсин обнаружил, что несколько погрузился в транс. «Брат Лян, ты видел это, Бог КК действительно красив.» Ю Лянсин сказал: «Тсс…» Он был чрезвычайно сосредоточен; все его внимание было сосредоточено на одном человеке в толпе. Хотя Ляо Су хотел сказать еще что-то, он тут же остановился. В стандартной манере Кан Шэнчжэ стоял прямо и прямо, когда вел команду под национальным флагом к центру спортивной площадки. Затем музыка резко оборвалась, а через несколько секунд раздался сильный и энергичный звук национального гимна. Услышав знакомую мелодию, аудитория, преподаватели и студенты, которые время от времени обменивались несколькими словами, замолчали, стоя по стойке смирно и отдавая честь глазами. Медленно и торжественно, шаг за шагом, Кан Шэнчжэ отважно вышел вперед со своей позиции, которая находилась в самом начале его строя. Разумно рассуждая, небольшая церемония поднятия флага в университете никогда не могла сравниться со стандартами вооруженных сил страны, но внешность Кан Шэнчжэ действительно демонстрировала строгость и силу его характера через его действия. Слишком увлеченный, Ю Лянсин был застигнут врасплох, когда почувствовал первую каплю чего-то холодного. И очень быстро с небес начали падать бесчисленные капли дождя, и все студенты на трибунах мгновенно вскочили. «Какого черта — уходи, поторопись и уходи, уходи сейчас же!» Дождь лил уже как из ведра, и центр спортивной площадки был в том же состоянии. Каждому из первокурсников в их строях негде было спрятаться, и они могли только наслаждаться «холодным дождем, небрежно брызгающим на их лица». Они погрузились в сильное волнение и замешательство, но не осмеливались беспорядочно двигаться, потому что находились в середине церемонии. Однако это состояние длилось недолго, так как первокурсники бросились к местам, которые давали им укрытие от дождя, в тот момент, когда инструктор подал команду сбоку. Следовательно, это привело к хаотичной и беспорядочной сцене, поскольку толпы людей бежали одновременно. «Брат Лян! Пошли! Скорее, скорее, скорее!» Прохладный дождь уже давно просочился под одежду Ю Лянсина и основательно намочил его волосы. Но что отличало его от всех остальных, так это то, что, в то время как остальные, казалось, находились в плачевном положении, он выглядел так, словно снимался в современном блокбастере, независимо от того, с какого ракурса за ним наблюдали, и это было настолько преувеличено, что казалось, будто он привнес свой собственный эффект фильтра. Ю Лянсин сказал: «Ты можешь идти первым.» Ляо Су крикнул: «А?» Вместо того чтобы ответить ему, Ю Лянсин побежал в другом направлении. Тем временем ошарашенный Ляо Су секунду стоял неподвижно, прежде чем удивленно прищелкнул языком и, развернувшись на пятках, побежал к Лян Чулину. Целью Ю Лянсина был центр спортивной площадки. Там, где все убегали, Кан Шэнчжэ все еще стоял прямо на платформе для поднятия флага, поднимая намокший флаг. Шел сильный дождь, и было ужасно холодно, но Кан Шэнчжэ, казалось, совсем не пострадал от этого. Его поза соответствовала самым высоким стандартам, и его руки по очереди тянули за веревку, пока он неуклонно поднимал национальный флаг наверх. Поскольку он сказал, что собирается стать знаменосцем, он определенно будет делать это до самого конца, и он сделает это в меру своих способностей. Ю Лянсин пристально посмотрел на Кан Шэнчжэ, когда тот поднял руку в приветствии. Его руки были прямыми, в спине не было характерной лени, которая отказывалась выпрямляться, и это действительно заставляло людей чувствовать… Что он был чрезвычайно хорош собой. Ветер и дождь становились все сильнее, и только плечи Кан Шэнчжэ затряслись, когда он обернулся. Выражение его лица было легким, а поля шляпы едва прикрывали лицо от ливня. Когда он снял свою военную форму и понес ее в руке, его длинные волосы рассыпались по плечам. Он поднял глаза. Он заставлял людей хотеть смотреть на него широко раскрытыми глазами, независимо от обстоятельств. Ю Лянсин поманил его рукой, и выражение лица Кан Шэнчжэ мгновенно расплылось в том, что достойно было бы назвать ослепительной улыбкой. В одно мгновение он был красавцем, появляющимся над водой и не запятнанным пылинкой, а в следующее он был похож на легендарную гигантскую птицу, которая нетерпеливо и громко подлетела к Ю Лянсин. Когда они сошлись под дождем, Кан Шэнчжэ поразил Ю Лянсина взглядом и спросил с ожиданием, наполняющим его тон: «Я был красив?» Ю Лянсин уставился на него, не говоря ни слова, прежде чем бросился бежать, потянув Кан Шэнчжэ к зданию общежития, которое находилось в противоположном направлении от толпы. Однако в ту секунду, когда он обернулся, только несколько слов эхом отозвались и задержались в голове Ю Лянсина… Тебе все еще нужно спрашивать? …Ты был чрезвычайно красив. Вытащив его и пробежав несколько сотен метров, двое один за другим вошли в здание общежития, разбрызгивая воду по всей земле. Только когда они вошли в свою комнату, последствия холода поразили их. Кан Шэнчжэ дрожал, как огромная курица, пока Ю Лянсин рылся в шкафу, прежде чем бросить ему комплект одежды. Кан Шэнчжэ поспешно вернул ему одежду и сказал: «Сначала сам переоденься». Ю Лянсин слабо ответил: «Ты думаешь, я — это ты? Люди, которые обычно не занимаются спортом, довольно слабы.» «О». Кан Шэнчжэ послушно ответил и больше не спорил по этому поводу. Ему было невероятно холодно, и он быстро снял свою военную форму. Затем он надел шорты и рубашку в таком порядке, и смена одежды обнажила его кожу и мышцы на воздухе, заставив Ю Лянсина беззвучно отвести глаза. Кан Шэнчжэ повернул голову, поддразнивая: «Что ты делаешь~ Не похоже, что ты видишь это в первый раз». Ю Лянсин пристально посмотрел на него: «Говори правильно.» Выговор уже вошел у него в привычку, и он слышал его так часто, что, по сути, не слышал. Поскольку Кан Шэнчжэ продолжал переодеваться, он мысленно приготовился наблюдать, как Ю Лянсин переоденется, как только он закончит, но он никогда не мог подумать, что Ю Лянсин будет застегивать последнюю пуговицу, когда он наконец обернется. Кан Шэнчжэ думал, что это было трагично. «…Действительно ли это нормально, что ты так быстро переоделся; я чувствую, что мы потеряли возможность повысить уровень наших отношений.» Ю Лянсин: «......» Ты можешь заткнуться? Дождь еще не утих и непрерывно барабанил в окна. Пока Кан Шэнчжэ вешал свою военную форму, он спросил: «Мне разрешено находиться в общежитии? Что, если они позовут нас собраться позже?» «Все в порядке», — Ю Лянсин очень хорошо разбирался в такого рода деятельности. «Как только ты пропустишь его, он больше не будет проводиться. Церемония военной подготовки в этом году должна быть отменена.» Кан Шэнчжэ был немного разочарован и ответил угрюмым шумом. Ю Лянсин бросил на него еще один взгляд и вдруг сказал: «Та группа девушек недавно…» Кан Шэнчжэ сказал: «Что?» Ю Лянсин оборвал его слова: «Ничего». Когда он ничего не сказал, это означало, что он что-то сказал. Таким образом, Кан Шэнчжэ спросил: «Какую девушку, ах, что ты только что видел?» Сердце Кан Шэнчжэ сильно колотилось, когда он пробормотал: «Ешь уксус?» Ю Лянсин: «......» Нет, не ест. Кан Шэнчжэ вызывающе рассмеялся и сказал: «Эти девушки были всего лишь… Лян Лян? Угадай, что они мне сказали?» Ю Лянсин, ответил: «Что?» «Не скажу тебе.» Ю Лянсин: «......» Ю Лянсин ударил его кулаком. Хотя Кан Шэнчжэ принял удар на себя, это ни в малейшей степени не сдержало его смеха, когда он сказал: «И ты сказал, что не ешь уксус. Зе-зе-зе, ты настолько влюблен в меня?» Ю Лянсин: «Закрой свой рот». Кан Шэнчжэ продолжал смеяться, но в конце концов смех превратился в надутые губы. Естественно, Ю Лянсин не знал, что Кан Шэнчжэ был внутренне взволнован сообщениями, которые девушки хотели, чтобы он передал, и чем больше он думал об этом, тем несчастнее чувствовал себя. Следовательно, он мог только петь мелодию «ин-ин-ин» на высокой октаве, когда резко вцепился в талию Ю Лянсина. Ю Лянсин: «Что ты делаешь, отпусти». Кан Шэнчжэ отказывался отпускать его. Он глубоко вздохнул, и его голос стал легким и серьезным. «Лян Лян, ты этого не знаешь, но для меня… ты слишком выдающийся; исключительный до такой степени, что мне становится страшно, когда я смотрю на тебя… если ты такой исключительный, как мне гарантировать, что ты будешь смотреть только на меня?» Рука Ю Лянсина задрожала, и на мгновение он потерял дар речи. Естественно, он был шокирован фразой, сказанной Кан Шэнчжэ, но еще больше тем фактом, что у него только что была точно такая же мысль, и он не мог не сказать в своем сердце: Чепуха. Как мог Кан Шэнчжэ бояться? Человеком, которого следует бояться, должен быть он сам. Атмосфера была спокойной. Кан Шэнчжэ резко прервал ее и сказал: «Лян Лян». Одновременно с этим Ю Лянсин тоже открыл рот: «А-Шэн.» Они вместе назвали друг друга по именам, и так получилось, что это были «Лян Лян» и «А-Шэн», имена, которыми они называли друг друга, когда поначалу их свела удача. Оба они были чувствительны к изменениям в атмосфере, и некоторое время никто не разговаривал. Мгновение спустя Ю Лянсин сказал: «Ты говоришь первым.» Кан Шэнчжэ поджал губы и не смог скрыть своей нервозности. Собравшись с духом, он сказал: «Я думаю, что мы, мы должны, должны…» Ю Лянсин поторопил его: «Должны что?» «Должны, должен…» — пробормотал Кан Шэнчжэ. По мере того как он продолжал пытаться произнести что-то, щеки Кан Шэнчжэ постепенно краснели, а на лбу начал скапливаться мелкий пот. Лицо покраснело, он долго заикался, прежде чем, наконец, прикусил губу и выпалил: «Ты, Лян Лян, я думаю, ты должен заговорить первым!» Ю Лянсин мог быть спокоен внешне, но его сердцебиение постоянно ускорялось. Когда Кан Шэнчжэ бросил в него эти слова, у него возникли некоторые проблемы с реакцией, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы сказать: «…О, тогда я, я, я хотел сказать, хотел сказать…» Удивительно красивый мужчина с элегантными манерами был наедине с красавчиком, который мог ошеломить всю толпу, но в этот момент они оба молчали. Как бы сильно они ни спотыкались, они не могли говорить, и слова, которые могли бы определить их отношения, вертелись у них на кончиках языков. Если бы они сказали это, они бы превратились в пару. Пару влюбленных. В процессе перехода между этими двумя статусами отношений даже Ю Лянсин дрожал, не осмеливаясь действовать опрометчиво. Они были на последнем пороге, и все, что требовалось, — это сделать последний шаг. Ю Лянсин стиснул зубы и проговорил: «Я должен уехать через два дня.» Он не осмелился произнести важные слова и в конце концов первым сменил тему, чтобы потянуть время. Как он мог ожидать, что это изменение будет слишком успешным, потому что оно сразу же привлекло все внимание Кан Шэнчжэ. «Ты уезжаешь из университета? Куда ты едешь?» Ю Лянсин сказал: «Столица.» «Пекин?» «Мгм». «Зачем ты туда идешь?» «Стажировка». «Стажировка…» Лицо Кан Шэнчжэ внезапно осунулось, и его прежние розовые щеки — выражение его тоски и ожиданий — полностью покинули его, осталось только лицо, наполненное меланхолией. Стажировка на третьем курсе была вполне нормальной, но стажировка также означала, что они не могли видеть друг друга в течение длительного времени. Немного понурившись, Кан Шэнчжэ спросил: «Как долго?» Увидев его жалкое выражение лица, сердце Ю Лянсин смягчилось. Сначала он хотел сказать, что это займет половину семестра, но решил сделать все возможное, чтобы преуменьшить ответ: «Больше двух месяцев.» Кан Шэнчжэ сказал: «Это слишком долго.» Ю Лянсин: «Мгм.» Кан Шэнчжэ повторил про себя: «Лян Лян, два месяца — это слишком долго.»