Пустые глаза

♡︎ ♡︎ ♡︎

(2 марта 2022)

      — Ты правда готов?       — Да, Хён, мне не нужен другой, Намджун-хён мне нравится!       — Хорошо. Джун!       — Привет, Чонгук, поговорим? – обращается, только что зашедший парень с двумя кружками чая, к Гуку.       — Да..       — Ладно, Чонгуки, Джун, не буду вам мешать. – сказав это, Хосок ретировался.       — Давай начнём с начала...

♡︎ ♡︎ ♡︎

(≫ 15 января 2022)

“Хоби, я так запутался, я так устал, я просто больше так не могу. Ты мой единственный близкий человек, а я лишь твоя обуза, прости меня за всё. Он мне больше не снится... Уже более полугода я не могу сделать и пары мазков кистью, а ведь это было единственное спасение от этой всепоглощающей пустоты внутри. Я устал притворяться, что живу, а не лишь существую. Я просто хочу освободится и воспарить. Помнишь, как я любил рисовать мост и луну над рекой, сегодня я запечатлю эту картину в своей голове последний раз. Я люблю тебя, Хён, и желаю тебе счастья и свободы лучшим путём!

Твой Чонгуки... „

      Хосок, с силой сминает письмо в руке, и хватая куртку вихрем вылетает из квартиры, бросаясь в машину, заводит двигатель и с визгом колёс несётся по трассе к реке Хан. Добираться туда около часа, но Чон оказывается на месте меньше чем за сорок минут, хоть чуть и не стал причиной двух ДТП, но это мелочи — главное успеть. Оставляя авто где-то вначале моста, там, где этого делать явно нельзя и пытаясь не попасть под поток машин, парень глазами выискивает родной силуэт у перил. И спустя минуты две — находит.       Вдалеке, где-то на середине моста, сидит его, совсем крошечный, по сравнению со всем вокруг, брат, свесив ноги к реке. Сердце пропускает удар и дыхание замирает, липкий, сковывающий движение страх заполняет воздух. Но в следующую секунду он срывается на бег и находясь уже в метре от его тонсена, вытягивает руки и хватается за Чонгука, как за спасение. А ведь так и есть, если бы тот умер, то старший также не стал бы жить. Ради чего? Кого?       — Чонгуки.. – переводя дыхание шепчет брат, прижимая того к груди.

                                    

♡︎ ♡︎ ♡︎

(≫ 4 декабря 2021)

      — Гук, ты дома? – молчание... – Чонгу-ук? Он же должен быть уже дома..       Хосок стучится в двери, и не получив ответа, заходит в комнату. Перед ним предстаёт хаос.. самый настоящий. Вокруг, повсюду разбросаны чистые листы, краски, кисточки, карандаши — вообщем всё, чем так дорожит Чонгук. А ещё, напротив стола стоит надломленный мольберт с одним красным мазком краски на нём.       — Какого чёрта?! Чонгу-ук! Блять.. – старший Чон сейчас в огромнейшем замешательстве, ведь, что за ураган тут побывал.       Заходит в свою комнату, на кухню — везде порядок и благодать. Значит, это точно сделал Гук. Хосок вообще-то немного в панике, так как его брат — ну божий одуванчик, абсолютно неконфликтный и спокойный художник. А сейчас здесь апокалипсис хренов. Чон набирает номер брата слегка дрожащими руками и слышим мелодию в разгромленной комнате. Находит мобильник на полу, среди кучи листов и.. ну капец, Чонгук никогда не уходит без него. А потом он слышит какой-то звук, выходит из комнаты и ещё один звук — будто слабый удар локтем о плитку.       Хосок направляется в ванную комнату. Дверь заперта. Стук. Ещё один. Старший зовёт брата. Тишина. Хос сейчас по-настоящему паникует, настолько, что начинает дёргать ручку и ломиться внутрь. Замки у них хиленькие, он это знает, поэтому не составляет особого труда отпереть эту дверь. И картина, предстоящая перед ним, заставляет ноги подкоситься и чуть ли не получить инфаркт. Чонгуки. Его маленький крольчонок. Лежит в ванне.. С располосованными запястьями, из которых сочится кровь.       — Чонгук! Боже.. боже... – Хосок подрывается с места, бросается к брату с полотенцем, одновременно набирая "119", прижимает ткань к пострадавшим венам. Когда на другом конце провода слышится заезженная фраза мед-работника, парень дрожащим голосом тараторит. – Мой брат вспорол вены, кровь хлещет, пульса почти нет. – назвав своё имя и адрес, и услышав, что где-то рядом уже была команда спасателей и скоро им помогут, звонок обрывается. Хосок прижимает полотенце в попытке остановить кровоизлияние, но тёмная жидкость всё вытекает, медленно и обильно.       Люди в белом появляются спустя минут семь и застают Хосока, ежесекундно открывшего двери всего в слезах и сразу умчавшегося обратно в ванную. Врач и две медсестры, прошли за ним. Девушки силой оттянули парня от брата, пока врач доставал марлевые повязки, попутно осматривая вены, после какие-то склянки и иглу с ниткой. Мужчина поднялся, и достал Гука из ванны, положив на пол, под обе руки подложил небольшие подушечки, дабы уменьшить потерю крови, далее слегка смочил запястья перекисью, стерильной иглой принялся зашивать несколько слишком глубоких порезов. Следом мужчина обработал мазью марлю и забинтовал порезы. На последок он измерил пульс и температуру — пришло в норму. Поднялся на ноги, взяв парня на руки, обратился к притихнувшему Хосоку:       — Куда я могу его положить?       — Оу.. за мной. – пробормотал тот и двинулся в свою комнату.       Оставив Чонгука на кровати, оба парня вышли. Девушки убрали с пола в ванной всё обратно в аптечку и удалились, сказав, что ждут в машине.       — Мне нужно заполнить форму, если вы в порядке. Дать валерьяночки? – сняв маску сказал врач, а Хосок лишь кивнул и мужчина понял, что согласился он на второе, а не на то, что он в порядке. Достал из внутреннего кармана блистер и протянул две капсулы парню.       — Спасибо. – тихо произнёс Чон. – Как мне к вам обращаться?       — Ким Намджун, можно просто Намджун.       — Хорошо.. Намджун-ним. – тот улыбнулся, не сказав ничего против. – Что я должен делать?       — Ответьте лишь на пару формальностей. Как зовут вас и пострадавшего?       — Чон Хосок — я, и Чон Чонгук.       — Кто является опекуном Чонгука? – речь Намджуна была довольно располагающей и мягкой.       — Я.       — А родители? – с сомнением спрашиваем Ким.       — Отец уехал работать по контракту в Японию, он дизайнер. А мать, ну.. она ушла от отца и снова вышла замуж, когда Гуку было двенадцать, появляется иногда на горизонте, по праздникам. – Хосок едко усмехнулся с последних слов – Поэтому уже как два года я его опекун.       — Вы понимаете, что произошло сегодня? – глядя в глаза спрашивает мужчина.       — Я.. я.. да, кажется. Но я не понимаю, почему? Он всегда был хорошим и открытым мальчиком, в школе проблем никогда не было, с другими детьми тоже.       — То есть подвергаться буллингу он не мог. – не спрашивая проговорил он, будто вычёркивая это вариант из головы – Понятно. Это не могло произойти из-за тоски по матери и отцу?       — Я.. не знаю, он никогда не показывал, что ему это далось тяжело, я старался максимально быть с ним, чтобы компенсировать..       — Мы, конечно, не можем точно знать, что твориться у него в голове. Может ему одиноко? Или же, например, с девушкой проблемы?       — Одиноко.. он всегда был волком-одиночкой, но это никогда его не напрягало, вроде.. Девушки это вряд ли — ни с кем он особо не общается... Но в последнее время я и правда замечал его слишком угрюмым, но он всегда отнекивался и говорил, что всё хорошо. – всхлипнул Чон – С ним же всё будет хорошо? – с надеждой смотря на мужчину, задаёт Хосок единственный, волнующий его вопрос.       — Прямо сейчас его жизни ничего не угрожает. Но вам необходимо внимательно следить за ним, иначе это может повториться. Я бы ещё посоветовал обратиться к психологу, однако не давите на него, можете сделать только хуже. Вот мой номер, – Намджун протянул ему листок с номером, – личный, звоните чуть что. Больница далеко от сюда, а я могу оказаться рядом, живу совсем близко. Сейчас ему нужен покой и пусть недельку пропьёт железо. Не переживайте слишком сильно и поспите лучше.       — Спасибо вам, огромное. – Хосок глубоко поклонился мужчине, тот кивнул в ответ и покинул квартиру.

♡︎ ♡︎ ♡︎

(≫ 13 июня 2021)

      — Чёрт, чёрт, чёрт! Почему всё так? – в который раз начиная рисовать, Чонгук так и замирает с кистью, занесённой на мольбертом. – Где моё чёртово вдохновение? Где ты? – нервы сдают и он просто отшвыривает инструменты в стену, ударяет кулаком в стену и становится так плохо, что не описать словами. – Для чего эта грёбаная жизнь, если я не могу рисовать? – пинает мольберт, который при падении складывается по инерции и не ломается – Это всё что я могу, Господи, за что? – ещё один сильный удар в стену и кожа на костяшках лопается, пачкая обои в крови, повезло что они уже вымазаны в краске.       Чон Чонгук – младший сын в семье, ученик старшей школы, семнадцатилетний подросток, художник-самоучка. И весь его мир ограничивался листом бумаги. Началось это не так давно, не с самого детства как у многих, а очень внезапно. В тринадцать...

♡︎ ♡︎ ♡︎

      Он тогда ему впервые приснился. Мальчик. Темноволосый красивый мальчик. Он приходил к нему образами, тенью, ничего не делая, просто являясь и также исчезая. Хотя лица его Гук никогда не мог детально запомнить, ни через год, ни через шесть. Тогда, в тринадцать он стал впервые рисовать. Его. Хотел найти его черты. Запечатлеть на бумаге, раз в голове не получается. Десятки картин красовались на стенах его комнаты в разных вариациях: в полный рост, по пояс, по бёдра, в профиль, в анфас, размыто, со спины, вдалеке — фантазия не давала заскучать.       Он снился ему слишком часто и также часто перетекал на бумагу. Парень всегда был как-то обособленно, как актёр, играющий свою роль, а Гук лишь смотрит на его игру в экране гаджета и изумляется, но вот однажды он посмотрел на зрителя.. Чонгука тогда пробрало до костей от этого взгляда, такого глубокого и внимательного, как удар молнией. Черты его лица были не особо выразительными в голове художника, однако кое что Чонгук запомнил — причудливой формы губы и родинку на кончике носа. Он рисовал его почти пять лет, пока тот не перестал ему сниться. Чонгук жил и учился лишь ради него — парня из снов. Тот рос также как и Гук, он чувствовал это. Отец был в замешательстве, Чон Лиён ведь дизайнер и хотел бы, чтобы сыновья пошли по его стопам, однако не не замечал за обоими ничего такого. И вот вдруг его тринадцатилетний сын начинает рисовать, так ещё и очень профессионально, соблюдая все пропорции и гамму цветов. Отец, конечно, удивился, что именно, а вернее кого, рисовал сын. Мальчик, парнишка, а после и парень. Было заметно, как мальчик растёт и становится парнем. Странно? Не то слово.       Хосок тоже вечно спрашивал: откуда взялся этот мальчик в это голове, почему он вдруг стал рисовать его? У Чонгука не было ответа, более логичного, чем: "однажды он мне приснился". Поэтому его перестали спрашивать. Гук рисовал не только парня, также и пейзаж вокруг него, животных, иногда космос и прочее. Но всегда, абсолютно всегда на эти творения его наталкивал парень из снов.       В мае он приснился ему в последний раз, и вот уже полтора года не снится. И теперь Чонгук больше не может рисовать. Совсем. Ничего. Он не может вспомнить его лицо, даже картины не помогают. Он смотрит на них, но будто бы не видит.       Так прошёл месяц. И каждый день Гук пытался рисовать, но не мог.       Прошло два. Он разгромил свою комнату. Но позже, дабы не пугать брата, всё убрал.       Прошло ещё несколько месяцев. Чонгук не мог дышать, его охватывала паника. Всё, что делало его счастливым — Хосок и он. И вот однажды ему было настолько больно и тяжело, что он как в трансе взял с кухни нож и пошёл в ванную..

♡︎ ♡︎ ♡︎

(На утро после 자살 시도*)

      — Чонгуки..       — Хён? – хрипит младший.       — Крольчонок, ты как? – сидя на полу перед кроватью, спросил Хосок.       — Чего ты.. Что случилось? – потирая глаза еле сжатыми кулачками, еле слышно говорит Гук.       — Гук, ты помнишь что-нибудь, что было вчера? – заглядывая в глаза спрашивает Хос.       — Не.. я.. эм был в комнате и оу.. – он резко дёрнулся будто от осознания – Хоби, я там случайно беспорядок навёл, но это ничего. – стал размахивать руками, сразу взглянув на свои забинтованный запястья – Чёрт..       — Ты помнишь? – ещё раз спрашивает старший, указывая на бинты.       — Хоби, прости меня, – тут же сжимается в страхе Гук, понимая что натворил.       — Малыш, что ты, это я должен просить прощения! Я должен был заметить и помочь тебе. Гук, я бы не выдержал, если бы.. тебя не стало. – говорит Хосок, а по щекам обоих скатываются мокрые дорожки – Мы справимся с этим.

Вряд ли...