Календарь на двоих

      Старая дача… Кусты сирени и черемухи, черная смородина и крыжовник, о который Кирилл уже успел уколоться. А еще тут потрясающе пахнет скошенной травой, нагретой солнцем. Жаль, что отпуск короткий, и всего неделю мы пробудем тут, на даче. С Лизой и Лешей, а еще – с бабулей, которую все давно называют бабаня, и с дедом Димой.       Мы с Кирюшкой живем на чердаке. Как летучие мыши. Там отлично, в дождь так сладко спится под стук капель по жестяной крыше. Только надо вставать осторожно, можно стукнуться головой о скошенный угол потолка. Кир уже пару раз набил шишку. Все тут успокаивает и настраивает на какой-то полузабытый лад. Будто тебе снова девять, и ты приехал на каникулы на все лето. Речка, лес, ягоды с участка… Точно, как много лет назад.       Кирилл в таких условиях отдыхает в первый раз. Дачи у Гречкиных никогда не было. Кир сказал, что с детства его возили по курортам, порой они жили в собственном доме в Италии, а вот в деревне побывать пришлось только сейчас. Порой забавно, а порой грустно смотреть на его реакцию. За два дня Кирюша утопил шлепок в озере. Порвал пару футболок, пока собирал крыжовник. А еще был безжалостно ощипан гусями на улице, где живут наши соседи, которые зимой никуда не уезжают. На щиколотке появилось несколько синяков.       Парное молоко он не стал даже пробовать – «оно коровой воняет». Тетя Даша всерьез обиделась. Кир сунул ей «за моральный ущерб» пару купюр «на корм корове и вам на конфеты». Она сначала не хотела брать, но мы вдвоем ее убедили.       А еще Кир боится ходить босиком – хотя бы на участке по дорожкам. Ступает, будто по осколкам идет. Или по минному полю. Леша с Лизой еще в ясельном возрасте закидывали сандалики куда подальше и шлепали босыми ножками. А Кир когда шел без шлепка с озера, так на полном серьезе предлагал вызвать такси. Еле убедил его, что сюда такси не поедут даже по двойному тарифу. Городское мое чудушко!       Кир рассказывает мне про летние лагеря в Анталии и на Кипре. Там день был расписан по минутам, все время занятия. Соревнования, театральные постановки (я играл Дон Кихота на английском, в десять лет представляешь?), квесты и конкурсы. - Интересно хоть было? Кир пожал плечами: - Как-то само собой разумеющееся. Наверное, интересно.       А вот такой свободы у него не было. Не с кем было мастерить скамейку, чтоб сидеть вечером под сливой. А наша с дедом скамья уже лет двадцать стоит себе. В этом году ее покрасили в светло-сиреневый цвет. Кир не знает, что такое рыбалка. - Так можно ж купить в магазине, - недоумевает он, глядя соседа, который идет с пруда с удочками. А уж то, что корова дает молоко, и тетя Даша ее доит трижды в день, было для Гречкина откровением. На сепаратор он смотрел так, как жители какой-то богом забытой деревушки смотрели б на его «Ламбу». Правда, масло пробовать тоже отказался, но купил полкило для всей семьи. Яичницу из домашних яиц я жарил рано утром, чтоб Кир ни о чем не догадался. Благо, колбаса и помидоры были магазинные. - Я коттеджный ребенок, - сказал он мне после того, как его чуть не цапнул тети Дашин Барбоска. Не со зла, просто поиграть хотел. Оцарапал голень и порвал носок. - Коттеджный? Это как? - Лет до тринадцати не выходил за ворота особняка без охранника и водителя. Меня везде возили, а самого не отпускали. Никуда и никогда. И добавил: - Наверное, у отца были проблемы…       На этом дачные приключения, которые можно назвать злоключениями, не кончились. Кир обжегся краповой, на руке появились мелкие красные прыщики. Он выпил две таблетки супрастина и ходил, «как под кайфом». А потом заснул в шесть вечера и проспал до следующего утра. Зато как тихо было в доме. Потом, во время игры в лото, пообещал детворе заказать пиццу. И долго обзванивал все пиццерии, пока не выяснил, что пиццу в дачный поселок, до которого от Питера два часа по пробкам, не повезет никто. - Не беда, сейчас сделаем пиццу сами. Но в магазинчике не оказалось даже сыра. Летом дачники быстро раскупали все продукты. Выручила бабаня – она завела тесто и напекла блинов. Так что обошлись без «заморской еды». А свежий мед к блинам был выше всяких похвал. Даже Кирилл попробовал, хотя утверждал, что сладкое не ест совсем. По ночам мы сидели на улице, любуясь звездами. В Питере их совсем не видно. А тут – будто на ладони. Кажется, протяни руку и дотронешься. Кир предлагал забраться на крышу, но я опасался, что она уже не выдержит того, чтоб по ней лазали. Все-таки дому уже больше полусотни лет. - Так ты в детстве приезжал сюда? - Даже папа приезжал, тоже рос тут. Деду дали участок, давным-давно еще, как молодому специалисту. Тогда давали участки земли бесплатно.       В последний день нашего пребывания на даче Кир распорол себе руку гвоздем, пока чинил покосившуюся скамейку. Дети слишком активно играли на ней «в поезд», и Кирюша испугался, что скамейка развалится, если вдруг бабаня сядет на нее. - Горюшко мое, - вздохнул я, делая ему перевязку, - гвоздь-то хоть не ржавый был? - Нет, новый, блестящий. Я его заколотить пытался. - А меня позвать не мог? Вместе бы починили. Кир вздохнул: - Я думал, сам справлюсь.