Перезаряжай

Наворачивая бесконечное число кругов по своему району, Чон Хосок мог думать лишь о том, какой же он идиот. Как можно было настолько легкомысленно поддаться на уговоры одноклассников, напиться после школы каким-то до ужаса дешёвым и дрянным пойлом, а после, не до конца протрезвев, заявиться в таком состоянии домой. Реакция родителей была вполне предсказуема, но семнадцатилетний альфа отчего-то о последствиях не думал. И ведь так у него всегда: вначале делает — потом умирает со стыда. Причём организм Хосока любил измываться над ним самым жестоким образом. Каждый раз, когда альфу охватывало удушающее ощущение всепоглощающей вины, оно отдавало болезненными спазмами в желудке, из-за чего кусок в горло не лез, а вот весь выпитый алкоголь рвался наружу. Отвратительное состояние, при котором даже свежий воздух не слишком помогал. Хотя, возможно, подействует чуть позже, всё равно Хосоку ещё долго плутать по вечерним улицам. Вывески магазинов постепенно гасли, окна же в квартирах, наоборот, зажигались, альфе оставалось только наблюдать за всем этим со стороны. И ведь будь он хрупким омегой, родители наверняка бы сжалились. Сколько мерзавцев ходит по улицам, особенно в тёмное время суток, мало ли что могут сделать. А вот Хосока под вечер выгнать из дома было не страшно. Молодой альфа, у которого сразу видно, что даже украсть нечего. Абсолютно неинтересен как маньякам, так и ворам. Чон мог бы напроситься переночевать к кому-то из друзей, но судя по тому, что никто на сообщения не отвечал, вся компания дома получала нагоняй, им явно не до Хосока. Более того, альфа даже не удивится, если кого-то ещё выгнали, однако на улицах никого из друзей видно не было. Плутал только Чон и редкие прохожие, возвращающиеся с поздних смен, но и тех в округе становилось всё меньше и меньше. Ветер же с каждым часом, несмотря на май, становился всё холоднее и холоднее, без труда пробираясь под школьную форму и неприятно покусывая кожу. Ночевать где-то в парке, очевидно, было плохим планом, а потому требовалось срочно придумать, как вернуть расположение родителей. Отец наверняка останется вполне удовлетворён, если хорошенько отстегает своим полицейским ремнём с тяжёлой пряжкой, а вот папу необходимо было чем-то задобрить. В кармане школьного пиджака оставалось несколько купюр, выданных родителями на карманные расходы, и которые Хосок не успел сегодня спустить на выпивку с друзьями. Оставалось только придумать, чем именно родителя задабривать. Все цветочные в округе уже были закрыты, а ассортимент круглосуточных не радовал. Весьма маловероятно, что папа смилостивится, если Хосок торжественно преподнесёт ему пачку рамёна и какую-то нелепую шоколадку с ягодной начинкой. Нужно было что-то посущественнее, да и денег должно было хватить, осталось лишь найти это самое существенное. Кружа по узким улочкам их района, Чон и сам не замечает, как выходит к некоему магазину. Антикварная лавка, если верить названию, но что самое удивительное — открытая. Хосок знал не так много любителей всякого старья, однако его папе нравились всякого рода бесполезные безделушки с историей. Отец вечно жаловался, на кой чёрт им в квартире очередной пылесборник, на что в ответ омега мог разразиться целой пламенной речью об истории новоприобретённой вещи, её удивительно дешёвой цене и потрясающему внешнему виду. Папа как-то раз даже обмолвился, что не так далеко от их дома недавно открылся потрясающий магазинчик, похоже, он говорил именно о том, перед дверьми которого прямо сейчас стоял Хосок. Наверняка сами боги решили сжалиться над альфой, подарив ему потрясающую возможность вернуться домой. На какую-то маленькую заколку ему наверняка должно было хватить, а даже если не хватит, Чон уверен, что продавец уже успел с его папой познакомиться, можно будет просто назвать его имя и заверить, что донесёт деньги завтра. Шансы спать на холодной лавке в ближайшем парке таяли на глазах. Приободрённый этими мыслями, Хосок уверенно делает шаг к двери, после чего без труда её открывает, и прямо у него над головой раздаётся звон маленького колокольчика. Вот только ни хозяин, ни продавец не торопятся встречать запоздалого гостя. Внутри удивительно тихо. Впрочем, излишне много внимания альфа решает этому не придавать, возможно, сейчас было самое время пересчитывать кассу или же проверять товар на складе. В любом случае, всё равно никто посторонний Хосоку сейчас не был нужен. Для начала следовало рассмотреть ассортимент, а рассматривать определённо было что. Не маленькое помещение было полностью заставлено стеллажами, чем-то похожими на книжные, на полках которых располагались различного возраста предметы. Если во всех магазинах товары расставлялись согласно определённой логике, то здесь ситуация была кардинально другая. Вещи стояли бессистемно: рядом с серебряными палочками для еды старый фотоаппарат, тут же некая ваза, затем чайный сервиз, а потом снова столовые принадлежности. Из-за этого сумбура приходилось подходить к каждой полке и чуть ли не выискивать вещь, которая могла бы и папе понравиться, и оказаться альфе по карману. Но даже такой, на первый взгляд, незамысловатый процесс, значительно усложнялся в этом странном магазине. Вещей было необычайно много, на полках не было ни единого свободного места, из-за чего изучение содержимого каждой полки заметно затягивалось. Добавляло проблем и ужасное освещение. Полумрак наверняка был нужен для лучшей сохранности вещей, но вот сохранность зрения Хосока он явно не обеспечивал. Впрочем, на какие только жертвы не пойдёшь, лишь бы любимый папа впустил в дом. Постепенно продвигаясь вдоль стеллажей, Чон, не находя ничего подходящего для родителя, всё увлечённее и увлечённее рассматривал выставленные товары. Особенно внимание альфы привлёк изогнутый меч, какой он ранее мог видеть только в «Assassin's Creed». Подумать только, что в их тихом спальном районе на окраине и такое есть. Любопытство, смешанное с неподдельным восторгом, охватывает Хосока, и он тянется указательным пальцем к лезвию, желая прикоснуться к невероятному творению. Чон уверен, что меч уже лет сто никто не затачивал, и лезвие наверняка тупое, однако каково оказывается его удивление, когда палец пронзает боль, а на подушечке выступают алые капли крови. Острее лезвия было бы тяжело представить. Не успевает Хосок прислонить палец к губам, дабы слизать выступившую кровь, как за его спиной раздаётся голос: — Присмотрели себе что-то? — звучит низковатый, но от этого не менее мягкий, и Хосок не побоялся бы слова, бархатный баритон прямо над ухом, из-за чего первой эмоцией альфы становится испуг, и он изумлённо отскакивает в сторону, оборачиваясь в сторону таинственного голоса. Оказывается, прямо за спиной Чона стоял омега лет тридцати, и оставалось только гадать, как он смог столь бесшумно подкрасться. Возможно, Хосок и впрямь слишком увлёкся рассматриванием различного старья. Теперь же пришла пора рассмотреть, по всей видимости, владельца всех этих вещей. Омега был достаточно высоким, выше Чона, хотя самого себя альфа низким не считал, но тут, похоже, был выдающийся случай. Но ни высокий рост, ни широковатые для омеги плечи не делали незнакомца менее изящным, пускай одноклассники Хосока и поговаривали, что такие особы альфаподобные, а потому отталкивающие. В образе стоящего перед Чоном человека отталкивающего ничего не было, скорее даже наоборот. Всё в нём было по странному манящим. Плавные движения рук, когда он их скрещивает, чарующий голос, но особенно взгляд. Мягкий, но своей сладкой мягкостью будто проникающий прямо в душу, выведывающий все сокрытые внутри тайны. Пожалуй, Хосоку ещё не доводилось встречать человека, который производил бы на него столь яркое впечатление при первой встрече. Одет же омега был, на первый взгляд, совершенно обычно: чёрные классические брюки свободного кроя и белоснежная рубашка с пышными рукавами. Однако взгляд альфы невольно цепляется за аксессуары. И если несколько перстней на пальцах не вызывают никаких вопросов, то другая вещь по меньшей мере интригует. На кончике указательного пальца правой руки у незнакомца красовался серебряный узорчатый футляр для ногтей, какие Хосок видел только по телевизору, когда там показывали исторические китайские сериалы. Причём от взгляда Чона не уходит, что кончик футляра отнюдь не казался тупым. Наверняка им можно было легко поранить кого-то и оставалось лишь гадать, зачем он может быть нужен владельцу антикварного магазина. — Так что? — и вновь тишину магазина разрушает тягучий и сладкий, словно мёд, голос. — Хотите что-то купить или из любопытства заглянули? — Я... — Хосок опешил и не сразу находит, что сказать, хотя в его действиях не было ничего необычного, но откуда-то возникает странная робость и трепет перед этим статным омегой. — Я подарок папе присматриваю, он у вас наверняка часто бывает. Чон Минён. — Так вы местный, значит, — альфа готов поспорить, что незнакомец произнёс это со странной досадой, однако отбрасывает абсурдные мысли. — И что же, Минён так поздно потребовался подарок? — Дело в том, что, — Чон ненадолго замолкает, всё же вот так просто посвящать в свои проблемы человека, которого впервые видишь, было по меньшей мере странно, а потому приходится замешкать и подобрать слова. — Хочу сделать ему небольшой сюрприз, он на меня немного зол. — Из дома что ли выгнали? — омега посмеивается, и даже смех его звучит необыкновенно мелодично. — Практически, — ужасно смущаясь, но всё же признаётся альфа, и он искренне надеется, что в полумраке магазина не заметно, как у него даже уши краснеют от стыда. — В столь поздний час небезопасно разгуливать по улицам, неужели ваши родители этого не знают? — говоря это, владелец магазина начинает постепенно подходить к Хосоку ближе, пока сам Чон стоит как вкопанный и не смеет пошевелиться. — Мало ли что может случиться, — в этот момент незнакомец вновь оказывается у альфы за спиной, и это должно было бы заставить волноваться, и Хосока действительно едва заметно потряхивает, однако отойти он так и не решается. — Но я помогу что-то подобрать. Сказав это, омега правой рукой тянется к одной из полок, наверняка намереваясь что-то достать и Чону показать, однако владелец стоял так близко к альфе, что его серебряный футляр для ногтей проходится прямо по щеке Хосока, а из-за быстрых движений соприкосновение металла с мягкой кожей оказывается весьма ощутимым и болезненным. Альфа второй раз за вечер чувствует, как у него выступает кровь. — Случайно, — комментирует свои действия омега, а Чон всё же не выдерживает и возмущённо к нему оборачивается, благодаря чему получает возможность наблюдать, как собеседник слизывает каплю крови с серебряного кончика. — Я такой неуклюжий. — Ничего страшного, бывает, — оставшуюся на щеке кровь Хосок спешно вытирает самостоятельно. — Вы можете мне помочь с выбором? У вас здесь столько всего, глаза разбегаются. — Приятно слышать, я очень долго собирал свою коллекцию, — Чон готов поспорить, что на словах «очень долго» лицо омеги трогает расслабленно блаженная улыбка. — Но для вашего папы стоит поискать нечто действительно исключительное. Следуйте за мной. И Хосок покорно следует за непринуждённо идущим в глубь магазина омегой. Незнакомец делает вид, что внимательно рассматривает содержимое полок, даже несколько раз замирает, но Чону со стороны казалось, что всё это наигранно. Ведь как можно не знать ассортимент собственного магазина. Владелец очевидно тянул время и одному ему было известно, зачем именно. — А как я могу к вам обращаться? — дабы хоть как-то скрасить напряжённую тишину, воцарившуюся в магазине, спрашивает альфа. — Ким Тэхён, — омега ненадолго останавливается, дабы представиться, но уже в следующее мгновение движение к самым дальним стеллажам магазина вновь продолжается. Чем дальше они шли, тем темнее становилось вокруг, и Хосок невольно удивляется, как Тэхёну удаётся что-либо разобрать в этих потёмках, однако похоже, что владелец магазина совершенно никаких неудобств не испытывал. Наконец через несколько минут Ким останавливается напротив одного из стеллажей и жестом приглашает альфу подойти поближе. Чон покорно просьбу выполняет, подходит близко к указанным полкам, на которых лежало множество нефритовых браслетов, а Тэхён тем временем вновь располагается у него за спиной. Такие предпочтения незнакомца невольно заставляют напрячься. Напряжение лишь усиливается, когда Хосок чувствует, как на его плечи опускаются две ладони, а после омега наклоняется поближе к его правому уху и произносит практически полушёпотом: — Можете выбрать любой, — несмотря на странные действия Кима, его голос поселял внутри странное спокойствие, которое казалось в подобной ситуации практически недостижимым, словно его тембр был способен убаюкивающе вводить в некое подобие транса. Хосоку следовало бы странноватого омегу оттолкнуть, а ещё лучше немедленно уйти из этого магазина, но ноги словно стали ватными, и Чон, даже не обернувшись в сторону собеседника, просто начинает рассматривать лежащие на полке браслеты различных оттенков нефрита, впрочем, в таком полумраке едва ли было возможно в полной степени оценить их красоту. Однако один всё же кажется альфе наиболее привлекательным на фоне остальных. Именно его Хосок и берёт с полки, и уже хочет повернуться к Тэхёну, как замечает, что Ким по странному наклонил голову над его шеей. Это выводит альфу из подобия транса, и он всё же отходит от омеги на шаг, без труда скидывая его руки с плеч. Действия этого странного человека с каждой минутой становились всё более и более загадочными. — Вы чего, — спрашивает Чон, изумлённо смотря на владельца магазина, пока тот сохраняет абсолютную непринуждённость, словно ничего странного только что не произошло. — Хотел взглянуть на царапину на щеке, не сильно ли я вас поранил, — звучало вполне логично, вот только Хосок был уверен, что взгляд омеги был направлен отнюдь не на щёку, впрочем, что только не привидится в такой темноте, а тем более после весёлой попойки с друзьями. Наверняка альфа просто-напросто ещё не до конца протрезвел. — Я определился, — альфа решает не заострять внимание на данном инциденте и поскорее купить то, что ему было нужно и наконец вернуться домой. — Сколько такой браслет стоит? — Хосок приподнимает браслет, который всё это время Чон продолжал крепко сжимать в руке. — Считайте, что это подарок для постоянных клиентов, — Тэхён при этом очаровательно улыбается, а альфе остаётся лишь гадать, откуда столь внезапная щедрость. Возможно, его папа и впрямь успел с владельцем магазина не только познакомиться, но даже задружиться. — Я тогда могу идти? — всё ещё с недоверием спрашивает Хосок, ведь подобные ценные вещи весьма редко раздаривали направо и налево. — Да, поскорее идите домой, а то вдруг ещё случится что-то. На улице темно и опасно. Чону дважды повторять не нужно. Он чуть ли не выбегает из странного магазина и не сбавляет темп вплоть до своего дома, порой даже переходя с быстрой ходьбы на бег. Хосок, похоже, впервые столкнулся с кем-то, кто был одновременно и маняще пленительным и до мороза по коже пугающим.

***

План Чона в конечном итоге сработал, и родители, которые к тому часу уже изрядно начали беспокоиться, сразу же пустили его в дом. Можно было даже не тратить время на поход в антикварный магазин, впрочем, нефритовый браслет стал отличным дополнением к жалобной речи альфы и добил и без того растаявшее сердце папы. Хосок лёг спать с ощущением абсолютного спокойствия и мыслями, что вскоре воспоминания о загадочном Ким Тэхёне сотрутся из памяти, и жизнь продолжит идти своим чередом. И жизнь действительно шла тем самым чередом. Чон всё также ходил в школу, готовился к выпускным экзаменам, общался с друзьями. Изменилось только то, что после той выходки с алкоголем альфе перестали давать карманные деньги, впрочем, он не возмущался, прекрасно понимая, что заслужил подобное. Одно только не давало Хосоку покоя. Какой бы ни был загруженный урок в школе, всё равно мысли Чона умудрялись возвращаться к странному тридцатилетнему омеге. Умом альфа понимал, что Тэхён в тот вечер вёл себя крайне пугающе, но где-то на уровне подсознания жило предательское желание встретить его снова. Услышать тот завораживающе усыпляющий голос, окунуться с головой в омут пронзительных глаз. И даже вновь пораниться об острый серебряный футляр казалось чем-то невероятно соблазнительным и манящим. Хосоку начинало постепенно казаться, что он сходит с ума, но даже безумие при мыслях о Тэхёне выглядело привлекательно. Несколько раз Чон вместо того, чтобы сразу пойти из школы домой, сворачивал в сторону того самого неприметного магазина, но каждый раз альфа всё же находил в себе силы отбросить пугающее наваждение и вернуться к привычному маршруту. Вот только с каждым новым разом передумать становилось всё труднее и труднее, а Хосок обнаруживал себя всё ближе и ближе к магазину. От навязчивых мыслей было никуда не деться. Единственное, что успокаивало альфу в подобные моменты — осознание того, что ничего страшного не произойдёт, если он заглянет в антикварную лавку днём. Наверняка в тот вечер он всё ещё был немного пьян, к тому же темнота сыграла определённую роль, вот Хосоку и начали чудиться разного рода странности. Но при свете дня ничего пугающего наверняка там не окажется. Так почему бы не зайти и не успокоить в первую очередь самого себя? Возможно, именно эти размышления и подталкивают Чона в пятницу отказаться от прогулки с друзьями после уроков, заявив, якобы родители всё ещё злятся и требуют сразу же возвращаться домой. Разумеется, никакого запрета на прогулки у альфы не было, но признаться, что он, кажется, помешался на странноватом взрослом омеге было чем-то постыдным. Друзья понимающе переглянулись и пожелали Хосоку удачи в налаживании отношений с родителями, а сам Чон уже вовсю гадал, под каким предлогом заявиться в магазин. Не скажет же он, что его спустя неделю опять выгнали из дома. Впрочем, мало ли что могло потребоваться папе. Может, он хотел присмотреть к новому браслету такое же нефритовое кольцо, а сына отправил на своеобразную разведку. В любом случае, предлог непременно найдётся, главное было встретиться с Тэхёном. По дороге несколько раз внутри альфы просыпался червь сомнений, желающий, чтобы он свернул в сторону дома и вовсе забыл, где этот злосчастный антикварный магазин находится. Но что-то всё равно заставляло продолжать идти, и Хосок шёл. Наконец вдали становится видна уже знакомая вывеска, и шаг невольно ускоряется. Вот долгожданный момент, о котором Чон, по непонятным ему самому причинам, бредил всю эту неделю. Альфа тянется к ручке двери, открывает её, над головой вновь звучит звон маленького колокольчика, но в магазине вновь никого не видно и необычайно тихо. Хосок так и стоит на пороге, держа дверь открытой, ожидая, что если Ким так и не появится, то он уйдёт со спокойной душой. Неожиданно со стороны дальних стеллажей звучит возмущённый крик: — Немедленно закрой дверь! — Чон рефлекторно повинуется, дверь закрывается, и солнечный свет, до этого попадавший в магазин, пропадает, и помещение вновь окутывает полумрак. — Свет вреден для моего товара, — звучит уже куда спокойнее, а после Хосок слышит неторопливые шаги, приближающиеся к нему. — Но люди же потом не в темноте хранят то, что у вас купили, — удивляется альфа, потому что даже в музеях он не видел такого же мрака, как здесь. — Если немного приоткрыть шторы ничего же не случится, — и Чон подходит к одному из окон, расположенных недалеко от двери, и задёрнутых плотными шторами, а после немного отодвигает плотную тяжёлую ткань. Альфа думал, что в его поступке нет ничего плохого, однако когда он слышит за спиной пронзительный крик, понимает, что всё же совершил какую-то непоправимую ошибку. Хосок тут же выпускает ткань из рук, и шторы вновь полностью закрывают окно, а Чон оборачивается, желая взглянуть на владельца магазина. Альфа был уверен, что столь бурная реакция может быть вызвана опасением за свой товар, и Тэхён наверняка просто сумасшедший, воспринимающий всё слишком близко к сердцу, но увиденное за спиной Хосока шокирует. Омега ползает по полу на коленях и прижимает к себе левую руку, явно испытывая невероятную боль. Вот только из-за чего могла возникнуть подобная реакция? Шокированный альфа уже хочет подойти к Киму и помочь встать, как неожиданно Тэхён сам встаёт на ноги и буквально кидается на Хосока. В следующее мгновение Чон ощущает, как сильные ладони, словно железные тиски, сжимают его шею, и дышать становится невероятно трудно. — Идиот, я же сказал никакого света! — омега валит Хосока на пол и давит сверху, не позволяя подняться, а самому альфе только сейчас удаётся заметить ужасный ожог с волдырями на левой руке. — Простите, — с трудом, но всё же удаётся прохрипеть Чону, пока ладони так и продолжают сжимать горло. — И что мне мешает тебя задушить прямо сейчас? — пока Тэхён выкрикивал это с перекошенным от гнева лицом, альфа к собственному изумлению наблюдал, как ужасающий ожог на левой руке необыкновенно быстро затягивался. — Я тебя и так отпустил неделю назад, на кой чёрт опять пришёл?! — Кто вы... — несмотря на нехватку воздуха, всё же удаётся произнести Хосоку из последних сил. — Догадайся сам. И в следующее мгновение Чон наблюдает, как губы омеги приподнимаются в усмешке, а во рту виднеются острые звериные клыки.