«чужая» семья

Как же бесит, Господи! Её не было целый год! Последний раз сын видел мать на свое четырехлетие. А до этого на третий день рождения и спустя пару месяцев на рождество. Все! Но он ведет себя так, будто она смысл его жизни, не отлипает от нее и радуется так, как не всегда рад мне. То есть, она — его мать. Я это понимаю. И нет, это вовсе не ревность. Это обида за сына. Она снова исчезнет после праздника, на год — может больше, может меньше. И его маленькое сердечко будет снова разбито! По мне, так лучше бы вообще не приходила, но Роланду она нужна, он безумно скучает. Смотрю на жену и ненавижу ее всей душой. Но тут же понимаю, что что-то не так в ее поведении. Она словно другая. Играет с Роландом, с другими детьми. Моя жена ненавидит детей! А сейчас я смотрю на то, с каким энтузиазмом и удовольствием она кружит среди пятилеток! Ее улыбка… Когда-то я влюбился в эту улыбку. Волшебную, искреннюю… Вот только не видел ее уже очень много лет. Рони не улыбалась так искренне, кажется, целую вечность. Моя жена несомненно самая эгоистичная, заносчивая стерва. Самовлюбленная сука! И то, что я чувствовал к ней, это не было любовью, это было какой-то долбанной привязанностью, зависимостью. А что мы делаем с зависимостями? Правильно — избавляемся от них! Вот только мне избавляться не пришлось. Она сама на отлично справилась. Вечно где-то пропадает. Курорты, путешествия, жизнь в свое удовольствие. Она появляется, влюбляет Роланда в свое короткое присутствие, а после исчезает с горизонта на неопределенный срок, одному богу известно, где ее черти носят. И вот она тут. Это она, но будто не она. Протираю лицо ладонями. Понимаю, что скоро дыру взглядом в ней просверлю, но не могу оторвать глаз. Она периодически кидает на меня взгляды. Чувствует, видимо, что я глаз с нее не спускаю. Я не видел ее целый год и за эти 12 месяцев она сильно изменилась. Рони всегда придерживалась правильного питания и кучи разнообразных диет. Однажды я насильно показал ее худенькое тело доктору, опасаясь, что она доведет себя до анорексии. А тут… Стройная фигура, но по киллограмам явно больше, чем моя жена всегда придерживалась. Грудь определенно больше первого размера и весьма красивая попа. А еще у нее более мягкие черты лица, потому что она больше не выглядит, как скелет. И волосы. Она вернулась к естественному оттенку, хотя пожизненно не покидала салоны в поисках идеального цвета. И улыбка… Она настоящая. Не натянута, не выжата, а искренняя. Но, к счастью или сожалению, совсем не изменения во внешности привлекли мое внимание. Точнее, главное тут совсем не внешность, а поведение. Она смеется, обнимает детей, играет с ними. У нее глаза блестят, когда она смотрит на Роланда! Ей, черт возьми, комфортно! А это уже страшно. Когда моей жене было комфортно среди чужих детей? Никогда! Что происходит, черт возьми? Будто попал в параллельную реальность, где я женился на потрясающей, адекватной женщине, а не на отбитой эгоистке и хамке. Как меня только угораздило? Она ведь всегда была такой. Зацепила харизмой и за влюбленным взглядом я не видел очевидного. Прокручиваю в голове все с первой минуты нашей сегодняшней встречи. Некоторые моменты сложно вспомнить, потому что из меня эмоции фонтаном били, когда я увидел ее. Так хотелось прогнать ее! Чтобы она не делала больше больно Роланду. Но в то же время понимал, что сын ждет ее, и если она не придет, он будет разбит еще сильнее. Вспоминаю, как она обратилась ко мне на «вы», как спросила, где магазин. Она знает этот город как свои пять пальцев — она здесь родилась. Нет! Я не помешаюсь на ней снова. С меня хватит! Не знаю, какую игру она ведет, но еще полчаса и пусть убирается к чертовой матери! Хоть Роланд и безумно скучает, но будем честны, лучше, когда ее нет рядом. Безопаснее. Веро́ника непредсказуема, как погода на лютом севере. Никогда не знаешь, что за фортель выкинет в следующую секунду. Вздыхаю, смотрю на часы, перевожу взгляд на сын. А где Роланд, там и его мать. Он от нее не отходит, а она не чтобы против была… Она совсем не против! Сама льнет к нему и угождает любой просьбе. У меня включает шило в заднице. Не могу сидеть спокойно. С трудом дожидаюсь конца праздника. Когда родители приходят забирать своих детей, Роланд увлеченно разглядывает свои подарки, и я ловлю момент. Подлетаю, как коршун, ловлю за запястье… — Рони… — Реджина! — она моментально поправляет меня. Она смотрит мне в глаза и я на какое-то время теряю мир вокруг. В ее взгляде нет присущих ей высокомерия, гордыни. Она просто… просто смотрит и я какого-то черта тону в омуте ее темных глаз. Красивая, черт возьми! Безумно красивая. Ей определенно к лицу изменения в ее внешности. Выглядит она божественно. Смакую этот момент, позволяю себе такую роскошь, потому что знаю, как только она откроет рот, все волшебство исчезнет. Язык у нее без костей. Хотел высказать ей… А вместо этого проявляю беспокойство, потому что вижу шрамик над верхней губой, которого с роду там не было, вспоминаю про руки, опускаю взгляд и невольно пересчитываю синяки. И если шрам не первой свежести, то вот синякам максимум несколько дней. Хочется сказать, что мне плевать, что с ней происходит. Но что, если она вляпалась в не очень хорошую историю или связалась с очень плохими людьми? Она, конечно, та еще дрянь, но все же мать моего ребенка, хоть иногда и язык не поворачивается таковой ее назвать. К тому же сегодня она показала себя совершенно с другой стороны. Может, пытается измениться и всё-таки стать матерью, которая нужна моему сыну? — Что с тобой случилось? Откуда эти синяки? — О! Еще пару часов назад ты готов был в стену меня впечатать, а теперь проявляешь беспокойство? Что ж — не твое собачье дело! Мм, ну вот, язва вернулась. Во всей красе. Узнаю свою жену. — Рони! — Реджина! Родители начинают обращать на нас внимание и я оттаскиваю свою благоверную немного в сторону. — Рассказывай! Иначе… — Иначе что? Будешь пытать? Запрешь в подвале дома, пока правду не узнаешь? — Я хоть раз тебя пальцем тронул? — дергаю бровями, изумляясь, откуда у нее такие мысли. Молчит. Смотрит растеряно. Господи, помоги понять эту женщину! — В аварию попала! Бред! Определённо врёт. Ну и что мне теперь с этим делать? Не хочу, чтобы на порог моего дома принесли весть об ее трупе в какой-нибудь канаве. — Рони! — Реджина! — Прекрати эту чертову игру с именами! Хочешь справляться со всем сама, не хочешь принимать мою помощь, черт с тобой! Но клянусь, если из-за тебя пострадает Роланд, я сам тебя убью! Стараюсь говорить как можно сдержанней. Нам бы в другом месте поговорить, но ведь сбежит, следа не найдешь. — И да, прежде чем исчезнуть, позвони матери и извинись! Не знаю, что у вас произошло, но точно уверен, что виновата ты. Хмурит брови и прищуривает глаза, будто не понимает о чем я. — Ты всегда зовёшь себя вторым именем, когда в ссоре с матерью. Она у тебя замечательная. Извинись. Хоть тут не будь гадиной. Она так делает всегда, когда ругается со своей матерью. Берет свое второе имя — Реджина — отказываясь называться Рони. Чокнутая. У нее буквально глаза на лоб ползут. Полные алые губы размыкаются, хватают воздух, но сказать она ничего не успевает. — Мамочка! Поехали домой! Смотрю на сына. Боже, мне так его жаль. — Милый, у мамы работа, ты же помнишь, — подхватываю сына на руки и улыбаюсь ему. — Наша мама с трудом вырвалась, чтобы поздравить тебя. И ей уже пора. Давай попращаемся? В его глазах скапливаются слезы, а у меня сердце сжимается. Бросаю на жену гневный взгляд, обвиняя ее. Она ведь могла бы остаться, но знаю, что этого не будет.