Репутация

Только потеряв так называемую «репутацию», вы начинаете понимать, какая это обуза и как хороша приобретённая такой ценой свобода.

М.Митчелл "Унесённые ветром"

***

Чон Чонгук был геем. Быть геем в Южной Корее — то ещё испытание. Быть южнокорейским геем в семье довольно известного бизнесмена — практически невыполнимый челлендж. Родившийся поздним и единственным ребёнком, он с рождения был окружён маминой заботой, а позже добавились ещё и папины деньги. Тем не менее он вырос не избалованным, а уверенным в себе и своих долгосрочных целях — стать не менее известным, чем отец, бизнесменом, поднять его бизнес ещё выше и продвинуться на западный рынок. Учась в университете, Чон понимал, что все его выходки могут когда-нибудь в будущем аукнуться ему неприятностями, поэтому с молодости заботился о своей кристально чистой репутации, чтобы у папарацци, конкурентов или шантажистов не было ни малейшего повода. Однокурсники считали его зазнайкой или скучным ботаном — кому как нравилось, а он и не спорил. Он был совершенно неконфликтным (по тем же причинам) и общался со всеми нейтрально или дружелюбно. Поэтому вспомнить ему о студенческих годах по сути было и нечего — он только учился и весьма успешно стажировался в Японии и США. Вернувшись с последнего места стажировки, он начал работать в компании отца, в дела которой уже довольно продолжительное время был посвящён и даже имел некоторые свои наработки по улучшению рабочего процесса. Жизнь, которую он распланировал себе самостоятельно на долгие годы вперёд, можно было считать образцово-показательной. Он был идеальным наследником главы огромной компании с безупречной репутацией. И намеревался таким и оставаться, но один день три года назад пошатнул устойчивую основу его жизненных установок. И во всём был виноват Ким Тэхён. 3 года назад — Чонгук, — отвлёк его отец от просмотра документов, войдя в кабинет, — думаю, пора тебе уже составить нам с мамой компанию на рождественском благотворительном вечере в загородном клубе. — И как ты меня будешь всем представлять? — улыбнулся тот. — Как начальника отдела развития маркетинга, — уточнил отец, — не как сына. Хотя, думаю, ничего страшного не будет, если я буду прямо называть тебя своим преемником. В принципе, это и так всем известно, но по традиции нужно объявить об этом официально. И чем раньше, тем лучше. — Можно было бы и подождать пару лет, — пожал плечами Чонгук, — я всё равно не собираюсь тебя подсиживать. — Айщ, — отец толкнул его легонько локтем и укоризненно покачал головой, — я знаю, просто Ким собирается представить всем своего сына, я решил, что тоже могу представить тебя. — У вас что-то типа соревнований что ли? — Нет, пока тебя не было, мы заключили договор о намерениях, в скором времени станем партнёрами, — пояснил отец, — «Kim TI» уже достаточно давно доминирует на рынке, и нам это партнёрство будет большим плюсом. Поэтому никаких соревнований, только сотрудничество. — Ладно, я понял, — легко согласился Чонгук, — когда тусовка? — Послезавтра. — Окей, приеду к вам с мамой, оттуда все вместе и поедем. — Отлично. Похлопав его по плечу, отец вышел из кабинета. Не сказать, что Чонгук сильно нервничал перед первым официальным выходом в свет, но некоторая доля волнения, всё же, у него была. В первую очередь он, как всегда, думал о том, чтобы не подвести отца, не ударить в грязь лицом и не повредить репутации компании «Jeon М». Он не сомневался в своей вежливости, культурности и умении поддерживать светские беседы, но понимал, что к нему будет приковано слишком много внимания. Отец, скорее всего, тоже понимал это, и как раз поэтому решил представить его миру бизнеса именно в тот день, когда своего сына представит Ким. Чтобы, так сказать, рассредоточить внимание. И Чонгук был ему за это благодарен. День икс наступил так быстро, что парень не успел и опомниться. Вечером пятницы он приехал в свой отчий дом и нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла, пока ожидал родителей в гостиной. — Боже, сынок, — взмахнула руками спустившаяся со второго этажа Чон Юна, когда увидела переживающего сына, — это же всего лишь один из сотен светских вечеров, от которых особо ничего не зависит, не стоит так нервничать. Приехал так рано и сидишь тут, накручиваешь себя. — Это не я рано, это вы долго собираетесь, — проворчал в ответ Чонгук, — как можно опаздывать туда, где вы собрались представить всем своего сына? Какое первое впечатление я произведу? — Юна, мы с тобой воспитали перфекциониста, — хмыкнул Чон Киён, спускаясь вслед за ней, а затем обратился к сыну: — Чонгук, мы не на королевский приём идём. Расслабься, это всего лишь люди, пусть и шишки бизнеса, но и батя у тебя не пальцем деланный, а ты мой сын. Я знаю себе цену, я даже больше скажу, я знаю стоимость каждой заработанной мной воны, потому что начинал с низов. А у тебя нехилая такая подушка безопасности в виде богатых родителей, поэтому вообще не вижу смысла волноваться. — В том-то и дело, пап, что все изначально на меня будут смотреть, как просто на папенькиного сынка, а если мы ещё и опоздаем, то будут говорить, что это из-за того, что я какой-нибудь разгильдяй и мажор. — Пф, — фыркнул отец, — тебе не всё ли равно, что будут говорить? — Нет, мне не всё равно. — Ладно, поехали тогда. Чон Киён вздохнул и, быстро обувшись, накинул на супругу её меховую накидку, чтобы демонстративно постучать по часам, глядя на до сих пор сидящего сына, и выйти на улицу. Сидя в машине он в пол-уха слушал тихие разговоры жены и сына, но мыслями был не с ними. Зацикленность сына на репутации его начинала немного пугать. Он уже давно замечал за ним особое рвение к идеальности и безукоризненности во всём, что он делал. Сначала это вызывало у него лишь гордость за будущего преемника, но когда это коснулось и его личной жизни, Киён задумался о том, не перегибает ли сын палку. Тот настолько зарылся в самосовершенствовании, что совершенно забросил друзей, которых и без того в школе было мало. В университете же он настолько погрузился в учёбу, что и вовсе пропускал все стандартные студенческие вечеринки. Первое время он ещё пытался обсудить это с сыном, но понял, что его просто не хотят слушать. Из Америки он вернулся в небольшом смятении, но разговаривать об этом с отцом не хотел, а тот не стал настаивать, хотя и заметил некоторые изменения в поведении сына. И вот, он снова зарылся, на этот раз, в работу, совершенно не думая о себе, а только о какой-то там репутации, вбив себе в голову, что от общественного мнения о нём будет зависеть, станет ли он хорошим бизнесменом. И переубедить его в этом никто не мог. Старший Чон без сомнения любил своего сына и ему нравилось то, каким он вырос, но, помня свою беззаботную молодость, сожалел о том, в какие рамки тот себя загнал. Он всеми силами старался разрядить атмосферу вокруг Чонгука - шутил, подначивал, иногда даже нарывался на эмоциональную реакцию. Но в основном тот следил за каждым своим шагом и каждым своим словом. Киён чувствовал давление на сыне, но снизить его никак не мог, как бы он ни пытался. Вздохнув, Киён посмотрел в окно и понял, что они уже приехали. Что ж, оставалось надеяться, что с возрастом это пройдёт, и Чонгук не будет так трястись над каждым своим действием. Похлопав ободряюще сына по плечу, он вышел из машины, подал руку жене и дождался, когда Чонгук встанет рядом с ним по другую руку. Не спеша они поднялись по ступенькам и вошли в огромное помещение, где уже было довольно много людей. Не сказать, что они приехали последними, но и далеко не первыми. Чонгук едва заметно удручённо вздохнул. Киён чуть толкнул его локтем, услышав приглушённое ворчание, но говорить ничего не стал, потому что на них уже начали обращать заинтересованные взгляды. Прокашлявшись, Киён поприветствовал первого знакомого, представляя ему своего сына, и приготовился к долгому вечеру, ведь сегодня предстояло обойти всех без исключения. Ничего не поделаешь — традиции. Чонгук держался молодцом — казалось, он очаровал буквально всех, с кем перебросился хотя бы парой вежливых слов. И с каждым очередным комплиментом он становился всё более уверенным в себе, а через пару часов даже смог расслабиться. Но ровно до того момента, как к ним подошло семейство Ким. Чонгук как раз отвернулся в поисках официанта, чтобы попросить стакан воды, когда услышал за спиной: — Уф, неужели мы всё-таки дошли до вас? — устало выдохнул Ким ДоУн, похлопав по плечу Киёна, с понимающим кивком. — Как вас тут, не съели ещё? А Тэхён вот уже раз пять порывался слинять с этого праздника жизни. Чонгук спешно обернулся и замер, встретившись глазами с приятным парнем, стоявшим рядом с главой компании «Kim TI». Высокий, стройный, с до нереальности красивыми чертами лица и тщательно уложенными волосами, он казался воплощением картинки из журнала в статье под каким-нибудь вычурным и кричащим о превосходстве богемы названием. Тот приподнял брови на секунду, после чего расслабленно улыбнулся и представился семье Чон: — Ким Тэхён, приятно познакомиться, — сказал он, а Чонгук еле сдержал тяжёлый выдох от такого низкого, но мягкого голоса. Кажется, только что Чонгук в самом деле встретился лицом к лицу с совершенством. — Чон Чонгук, — поспешил представиться Чонгук, поклонившись и улыбнувшись всем троим. — Может, мы подольше поболтаем, раз и вы, и мы устали? — со смешком спросил Чон Киён. ДоУн с удовольствием согласился, и какое-то время они непринуждённо общались, периодически переходя к теме их будущего партнёрства. Чонгук не особо вдавался в подробности беседы, но, чувствуя на себе прожигающий взгляд Тэхёна, честно пытался делать вид, что разговор старших его интересует гораздо больше нового знакомства, и никак не желал снова пересекаться взглядом с этими карамельными омутами. Не желал, но глаза сами возвращались к Киму-младшему снова и снова, а он с силой заставлял себя отвернуться. Кажется, в помещении становилось жарче, Чонгук то и дело оттягивал галстук и поправлял ворот рубашки, но это мало помогало, пока он находился в этой компании. Ближе к концу вечера Чонгук отлучился в уборную. Выйдя из кабинки, он споткнулся, увидев возле раковин Тэхёна, молча наблюдавшего за его замершей фигурой. Сейчас он не выглядел таким чопорным и высокомерным, как в общем зале. Сейчас в его глазах читалось явное любопытство к персоне перед ним, а вместо равнодушия и снисхождения он видел доброжелательность и искреннюю заинтересованность, и возможно даже, симпатию. Чонгук быстро просканировал помещение и понял, что они в данный момент находились в нём одни, что тот заметил и усмехнулся. — Что, боишься, что кто-то застукает? — проницательно спросил он. — Я ничего такого не делаю, чтобы быть застуканным, — отмахнулся Чонгук и пошёл мыть руки, немного успокоившись. — Пока. — Никаких «пока», — отрезал Чон. — Да брось, мы здесь только вдвоём, нет смысла притворяться, — усмехнулся Тэхён, — я видел, как ты залип на мне. — Не было такого, — снова категорично ответил Чон. Тэхён замолчал и склонил голову, внимательно рассматривая Чонгука. Он медленно обводил взглядом его причёску, идеально отглаженный костюм и начищенные до блеска ботинки. Наблюдая за его чуть резковатыми движениями и покрасневшими ушами, он едва слышно цокнул. Так же молча он достал бумажные полотенца, рядом с которыми стоял, и подал ему, когда тот вымыл руки. Заметив при этом небольшую дрожь пальцев, он поджал губы и покачал головой. — Ты не можешь скрывать это вечно. А как быть, если тебе кто-то понравится? Сломаешь себе жизнь в угоду застарелому обществу? — Ты мне не нравишься, — упрямо ответил Чонгук, но голос его звучал слишком неубедительно даже для него самого. Прокашлявшись, он заставил себя твёрдо посмотреть в глаза парню, давая понять, что он серьёзен. — Жаль, — равнодушно пожал плечами Тэхён, скрывая разочарование, и пошёл обратно к гостям, а на выходе обернулся и с лёгкой улыбкой добавил, — но знаешь, что? Врать тебе ещё надо поучиться. Не убедил. — Чёрт, — выругался себе под нос Чонгук, когда дверь за ним закрылась. Никогда он ещё не был так близок к провалу. Какую бы идеальную репутацию Чон себе ни выстраивал долгие годы, всего одно заявление о том, что он гей, может перечеркнуть все его усилия. Оставалось лишь надеяться на то, что Тэхён не будет рисковать собственным положением в обществе и не расскажет никому об этом инциденте. Он его, конечно, не знал, но посчитал, что сын такого отца, как Ким ДоУн должен соответствовать высоким стандартам. Когда гости начали расходиться, Чонгук поспешил за родителями в машину и, доехав до их дома, решил, что слишком устал для того, чтобы ехать к себе в квартиру, поэтому остался на ночь у них. За вечер он сильно перенервничал, особенно в его начале и в самом конце, поэтому долго не мог уснуть, переживая по поводу того, вскроется ли его тайна. Он старался не думать о том, почему он так отреагировал на Тэхёна, и лишь молился о его порядочности, хотя и накатывало на него сомнение, стоило лишь вспомнить его подозрительный прищур в туалете. Однако, ни через день, ни через неделю тот так и не дал о себе знать, и информация об ориентации Чонгука не ушла дальше них двоих. Ещё через пару недель Чонгук расслабился, вздохнул спокойно и перестал бояться разоблачения. Однако, совсем из его мыслей Тэхён так и не ушёл. Иногда, когда отец на совместном обеде говорил что-то о партнёрстве с Кимом, Чонгук вспоминал этого самоуверенного наследника. Он немного завидовал тому, что тот мог вот так спокойно подойти к парню, не боясь, что ему набьют морду и растрепят всем о том, что он гей. Сам Чонгук ни за что бы себе такого не смог позволить. А ещё иногда в его памяти всплывали руки Тэхёна, его стройная фигура и идеально-красивое лицо. Слишком красивое, чтобы не представлять его рядом — с губами, растягивающимися в улыбке и глазами, которые могут затянуть так, что не выберешься. И каждый раз он, стискивая зубы, заставлял себя думать о чём-нибудь другом. Желательно о том, как сильно будут в нём разочарованы родители, когда узнают, что своей слабостью он испортил отношение общества к их во всех смыслах идеальной семье. Как партнёры отца один за другим будут разрывать с ним контракты, как дело всей жизни Киёна будет погребено под развалинами всего лишь из-за того, что у него такой сын. Нет, он не может себе этого позволить.