Раскрыть карты

      Разумеется, появление одного-единственного человека в жизни не могло решить все мои проблемы, однако я должна была признать, что благодаря ему мне стало легче. По крайней мере, я чувствовала себя куда более счастливой, чем когда только познакомилась с Мораном. М. занял прочное место в моём графике: не было ни дня, чтобы мы не обменивались хотя бы несколькими сообщениями. Не всякий раз наше общение сводилось к сексу: через полнедели мы перешли на ты, а затем и вовсе стали просто переписываться, иногда даже часами, и это приносило мне не меньше удовольствия. Но особенно меня интриговало то, что, беседуя о личном, мы так ничего и не узнали друг о друге. За полтора месяца знакомства мы не назвали друг другу ни своих имён, ни точного возраста, ни района проживания; на мой однажды невзначай заданный вопрос о профессии М. уклончиво ответил, что его должность связана с офисами и общением с людьми, из чего я сделала вывод, что он тоже работает в одной из компаний Парижа, и больше эту тему не поднимала. Было что-то чертовски возбуждающее в том, что абсолютно неизвестный мне человек по ту сторону экрана знал обо мне интимные подробности, которыми не владел никто из моего близкого окружения; более того, полная анонимность имела существенный плюс: когда мы занимались виртуальным сексом, я имела возможность представить на месте собеседника кого угодно, и этим кем-то всегда был Моран. Я хотела его ничуть не меньше, но источник постоянного удовольствия под рукой позволял мне контролировать желания, что послужило оберегом и для сугубо рабочих отношений, и для моей репутации.       Я могла вспомнить каждый разговор с М., но один из них особенно отложился в памяти.       «Знаешь, я всё чаще задумываюсь о том, что такая девушка как ты в принципе делает в подобном приложении. Как по мне, с такими вкусами у тебя не должно быть отбоя от мужчин», — написал он, заставив меня улыбнуться. Знал бы он, почему у меня нет никого в жизни, едва ли его бы это удивило. Вот и очередное достоинство анонимности: в этом чате я была собой, а не правой рукой успешного бизнесмена, и это здорово помогало расслабиться.       «С удовольствием задала бы тебе такой же вопрос. Ты явно не вписываешься в местный контингент. Почему ты здесь?» — от ответа по понятным причинам пришлось уклониться, и я думала, что М. последует моему примеру, но он решил быть откровенным.       «Всё просто: я компенсирую свою невзаимную страсть», — кратко отписал он и, прежде чем я успела что-то добавить, прислал ещё одно сообщение: «Ты же не обиделась?»       «Что ты», — моя улыбка стала шире. Значит, не только я мучаюсь от безнадёжного желания — только вот я не думала, что М. тоже может страдать от подобного. Взять хотя бы его возраст… Что же до его ремарки — я в принципе считала странным хотеть исключительно человека по ту сторону экрана, о котором ты не знаешь ничего, кроме его предпочтений в сексе. Конечно, я верила в любовь на расстоянии и встречала людей, нашедших своё счастье именно в сети, но проецировать подобное на себя пока не получалось. Возможно, это было несколько старомодно, но у меня не выходило заводить хоть какие-то отношения без живого знакомства и контакта с глазу на глаз, поэтому даже М. был для меня лишь способом выплеснуть эмоции — и то, что я для него значу примерно то же самое, скорее радовало, чем обижало. «В конце концов, у меня тоже есть мужчина, к которому я более чем неравнодушна».       «Стало даже интересно, кто этот счастливчик», — тут же ответил М. «Может, расскажешь о нём?»       «Только если ты сперва опишешь свою даму сердца», — парировала я. Идея рассказать тому, с кем я фактически делила ночи, о мужчине, которого желаю по-настоящему, бесспорно, заводила, и я была не против, но нуждалась в дополнительном времени, чтобы придумать, как завуалированно описать одного из самых успешных бизнесменов Франции.       «Что же, по рукам. Что ты хочешь знать?»       «Вы хотя бы знакомы?»       «Конечно. И проводим вместе достаточно много времени в неделю».       «Наверное, вы коллеги?»       «Можно и так сказать». — Поняв, что здесь больше ничего не добьюсь, я решила не уточнять статус этой особы и просто дать собеседнику возможность высказаться. «Она несколько младше меня, высокая, стройная и красивая, но куда больше меня привлекает её ум. Порой мне кажется, что мы в чём-то похожи, хотя не уверен, что она с этим согласна. Когда мы только познакомились, я и предположить не мог, что буду думать и говорить о ней так, но сейчас мне всё труднее себя сдерживать. Мы часто беседуем по работе и нет: она говорит мне умные и правильные вещи, но чем дальше, тем больше мне хочется сорвать с неё рубашку и найти её губам куда более приятное применение». — Я ухмыльнулась, дойдя до последней ремарки: М. не был бы собой, если бы не добавил подобное. Описание же, пожалуй, меня даже зацепило: эта история слишком напоминала мою собственную.       «Я так понимаю, о твоих чувствах и планах на её счёт она не знает?»       «Нет, я никогда не говорил с ней о подобном».       «Почему?»       «Сомневаюсь, что её в принципе интересуют отношения».       «Вот как? Кто же она?» — Я вскинула бровь. Если М. в реальности умел хотя бы половину того, что описывал в наших диалогах, эта незнакомая девчонка была полной дурой, если игнорировала такого мужчину.       «О таких подробностях мы не договаривались», — пресёк моё любопытство М. Я не обиделась: в конце концов, я и сама не смогла бы дать ответ, спроси он меня о личности объекта моей страсти. Вот бы он удивился! «Зато ты обещала мне кое-что взамен», — будто бы прочитав мои мысли, добавил М., и мне ничего не оставалось, кроме как приступить к довольно уклончивому ответу.       «Ну, мы с ним знакомы по работе. Он выше меня по статусу, но не скажу, что мне это мешает».       «То есть, он твой босс?»       «Можно и так сказать», — вернула я М. его реплику, зная, что он оценит. Моран действительно не был моим начальником в прямом смысле: да, он стал полноправным совладельцем компании, но занимался в основном какими-то своими, не касающимися меня делами, и большинство поручений, которые я выполняла, поступали всё-таки от Леграна. Впрочем, это не мешало ему порой по старой памяти заходить ко мне, только теперь из вежливости или за советом. «В любом случае, видимся мы достаточно часто, и это так сильно сводит с ума. Он старше меня, очень вежливый и обходительный, такой до невыносимого правильный, но всякий раз, когда он смотрит на меня своими пронзительными голубыми глазами, я хочу, чтобы он перестал говорить и вместо этого трахнул меня наконец прямо в кабинете». — Закончив своеобразную исповедь, я даже ощутила облегчение: далеко не каждому можно вот так запросто рассказать о своих чувствах и не получить в лучшем случае неодобрение. В том, что М. определённо не понял, о ком я, я не сомневалась: мало ли обаятельных голубоглазых мужчин за сорок в Париже? И пусть Моран лидировал в этом списке по желанности, по крайней мере, в моём сознании, едва ли мой собеседник допускал и мысли о том, насколько высоки мои запросы.       «И что же мешает тебе признаться?» — поинтересовался М. через минуту.       «У меня ситуация проще, чем у тебя: он женат», — без зазрения совести отписала я. В современном консервативном обществе признаться в том, что тебя тянет к женатому мужчине, равнялось официальному заявлению о своём лёгком поведении; в этом же диалоге, как мне казалось, места осуждению уже не осталось.       «В таком случае, тебе везёт». — Сперва я не поняла, о чём речь, а затем, округлив глаза, отправила:       «Ты что, женат?»       «Именно. Прости, что не сказал сразу». — В общем-то, этот факт удивил меня вовсе не с моральной точки зрения: просто то, что оба мужчины, к которым я была неравнодушна, находились в браке, поражало. Возможно, это действительно было проявлением кармы, хотя за что, я не понимала: в конце концов, несмотря на все свои желания, грань я не переступала и отлично поддерживала рабочие-околодружеские отношения с Мораном. Как бы там ни было, обсуждать своё влечение к женатым я не очень-то хотела — и без того слишком долго рефлексировала об этом в одиночестве, — поэтому поспешила ответить:       «Стало быть, та, кого ты описывал раньше, — не твоя благоверная?»       «Ты чертовски проницательна, как и всегда».       «Что же, неужели кризис в отношениях?»       «А так мы не договаривались», — вновь отказался отвечать М., и хотя я не знала, сердится ли он или иронизирует, всё же поспешила перевести тему.       После этого разговора я чувствовала, что мы будто бы перешагнули какую-то незримую черту: раньше мы не общались о чём-то настолько конкретном и сокровенном, и мне казалось, что вслед за этим должен наступить некий новый этап в наших взаимоотношениях, чего я с нетерпением ждала, хоть и не знала точно, к чему готовиться. В итоге всё вышло далеко не так, как я думала. В один день, придя домой, я чувствовала себя как никогда паршиво: эмоции бурлили через край, и они вовсе не были приятными, а спектрально наоборот. Провести несколько часов с Мораном и его чёртовой жёнушкой оказалось тем ещё испытанием: не принять приглашение на день рождения Леграна, на котором были и Моран с Беатрис, я не могла, и мне пришлось весь вечер, не считая моментов, когда Моран переключался на разговоры с коллегами, наблюдать, как они держатся за руки и переглядываются, будто два школьника на переменке (хотя ни один из них школьником не был добрых лет так тридцать). Откуда, как и зачем у Морана возникла настолько сильная привязанность к этой женщине, я устала думать, но её присутствие и нескончаемое дружелюбие в очередной раз сводили с ума. После каждого такого вечера меня одолевали самые отвратительные эмоции из всех возможных, и этот не стал исключением: я еле дождалась конца праздника, чтобы, максимально сохраняя лицо, распрощаться с Леграном и наконец покинуть чёртов ресторан, больше не скрывая своего отвратительного настроения.       Зайдя в спальню, я кое-как захлопнула дверь и, не раздеваясь (и нисколько не заботясь о своём платье), бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку. Мои руки нервно дрожали, а по щекам текли слёзы — не от разбитого сердца, а от безысходности; я сомневалась, что в таком состоянии смогу нормально переписываться с М., чем мы до этого занимались каждую ночь без исключений. Впервые за время знакомства с ним я ощутила острую потребность в настоящем, не виртуальном сексе, поцелуях и прикосновениях; впрочем, вот так просто пропасть, пусть и только на вечер, было не очень-то вежливо, и, перевернувшись на бок, я всё же разблокировала телефон и зашла в закреплённый диалог в чате, в котором меня ждало сообщение.       «Неужели уже спишь?» — интересовался М., что неудивительно: обычно мы общались как минимум до двух ночи, а сейчас часы показывали только одиннадцать.       «Прости, но сегодня я без настроения», — мне было жаль разочаровывать того, кто скрашивал мои вечера полтора месяца, но иначе бы не вышло. Раз уж никакого нормального секса не предвиделось, я собиралась проспать до позднего утра, пользуясь выходным.       «Вот как? Может, я смогу его поднять?» — этот ответ в привычной игривой манере теперь пробудил во мне целую бурю чувств. Недолго думая и не понимая в полной мере, что творю, я быстро отправила:       «Единственный для тебя способ мне помочь — приехать и наконец по-настоящему меня трахнуть», — и только спустя несколько секунд осознала, что именно написала. К сожалению, в этом приложении отменить столь необдуманное (а то и вовсе идиотское) действие было невозможно, и мне оставалось только смотреть на издевательские две галочки, сигнализирующие о прочтении, и мысленно рвать на себе волосы. Это сообщение могло напрочь разрушить всё, что между нами было, поскольку противоречило главному негласному правилу: никакой персональной информации. Однажды я упомянула, что по личным причинам обязана сохранять полную анонимность, и М. согласился со мной; именно поэтому мы не обменивались фото, а что уж там говорить о встрече? Так что, когда телефон пикнул уведомлением, я ожидала всего самого плохого.       «Это приглашение?» — вопреки всему, что я успела надумать, спросил М.       «Будто ты бы его принял», — отписала я, всё ещё пытаясь найти подвох.       «А кто тебе сказал, что нет?» — Ответ М. заставил меня в шоке приподняться на локтях и оторваться, наконец, от многострадальной подушки. «Если ты, конечно, не против», — добавил он секундой позже.       «Что, прямо сейчас?»       «Нет, но в долгосрочной перспективе я более чем рассматриваю такую возможность».       Я нервно сжала руками телефон, пытаясь понять, не шутит ли мой собеседник — хотя в таких вещах он всё же всегда был серьёзен. Личная встреча… При регистрации у меня и мыслей-то подобных не было, но после столь долгого общения моё восприятие исказилось. Ни один из моих немногочисленных бывших любовников не понимал мои желания так хорошо — а ведь мы с М. даже не виделись! Упускать такой шанс было бы глупо. Да, это всё ещё был огромный риск, и причина, по которой я с самого начала забраковала реальные свидания, продолжала висеть над головой рискующим вот-вот сорваться вниз дамокловым мечом, но всё же теперь я чувствовала, что готова на это пойти. Будто бы М. удалось разорвать оковы, связывающие меня и заставляющие отказываться от всего ради призрачной репутации, и теперь я могла позволить себе свободно дышать.       «Приглашаешь?» — ощущала я себя крайне глупо, но всё же отправила это сообщение, не зная, есть ли смысл делиться всеми своими эмоциями сейчас.       «Это будет затруднительно», — ответил М., и я мысленно хлопнула себя по лбу: поддавшись чувствам, я совершенно забыла об одном нюансе.       «Прости, вылетело из головы, что ты женат. Только к себе я тоже едва ли смогу тебя пригласить».       «Вопрос места решим потом — главное, действительно ли ты тоже хочешь этой встречи».       Хотела ли я? Мои колени дрожали, сердце стучало в три раза быстрее обычного, а дыхание сбилось, как от пробежки. Конечно, М. не мог видеть моего состояния, но для меня ответ был очевиден, поэтому я без особых сомнений отправила:       «Хочу».

***

      Сомнения появились, когда я, сидя на кровати в практически чужой квартире пять дней спустя, думала о том, правильно ли поступила, согласившись на эту встречу.       Нет, я действительно её хотела: настолько, что сама занялась поиском места, где это можно было провернуть. После некоторых раздумий решение всё же нашлось: два года назад, неуверенная в стабильности своего положения, я купила небольшую двухкомнатную квартиру в пригороде Парижа, уповая на то, что в случае чего смогу сдавать её и получать какую-никакую прибыль. Прошлые хозяева оставили после себя почти что свежий ремонт, нуждающийся только в паре дополнительных вложений, и квартира была полностью готова и обустроена, только вот, убедившись, что увольнять меня Легран не собирается, я решила отложить свой бизнес-план до лучших времён. Неиспользуемая квартира могла бы стать отличным местом для встречи с любовниками, но раньше мне доводилось посещать её несколько раз, о чём, вероятно, знали вездесущие папарацци, и рисковать я всё-таки не стала, однако теперь была готова пойти на этот шаг ради М. В подготовке я тоже преуспела: купила бутылку вина и всё, что позволяло безвылазно провести в квартире два дня, а также приехала сюда за четыре часа до встречи, чтобы как следует привести себя в порядок и настроиться на то, что должно произойти. И если с первым проблем не возникло — своим внешним видом я осталась более чем довольна, — то второе до сих пор не давало покоя.       Я бросила взгляд на электронные часы на тумбочке: до назначенного времени осталось всего полчаса, а в моей голове всё ещё роились вопросы и сомнения. Как пройдёт эта встреча — не испортит ли она отношения между нами? Как вести себя, когда я, наконец, его увижу? Что, если этот М. выглядит вовсе не так, как мне бы хотелось, и окажется непривлекательным для меня внешне? Может, мне стоило полноценно одеться, а не ограничиться комплектом кружевного белья и чёрным шёлковым пеньюаром? И самое главное: как отреагирует М., когда узнает, с кем общался целый месяц? Даже когда перспектива встречи стала более чем реальной, мы так и не представились друг другу — ни имён, ни фото, ни прочих подробностей. М. сказал, что это лучше превратить в сюрприз, ведь так будет интереснее, и в переписке я с ним согласилась, хотя данная идея не казалась мне такой уж блестящей. В конце концов, я была достаточно известна в определённых кругах, и если М. в них тоже входил, он должен был меня знать — не лично, конечно, но упустить человека, столь близкого сразу к двум влиятельным бизнесменам, он в таком случае не мог. Сможет ли он воспринимать меня просто как женщину, любовницу? Как он вообще относится ко мне? Что, если работает в компании-сопернице? В случае чего я сумела бы обезопасить себя, но разочароваться из-за ещё одного мужчины было бы обидно — даже слишком.       Я поднялась и вышла в гостиную, где располагалось слегка старомодное трюмо. Из зеркала на меня смотрела красивая, но неуверенная в себе девушка, и это мне решительно не понравилось. Я постаралась улыбнуться — так, как делала это, когда нужно было убеждать, доказывать правильность своего мнения, чтобы подняться по карьерной лестнице, — и у меня вышло: выражение лица тут же стало решительным, а плечи сами собой расправились. Право, чего я боюсь? Настолько давно не общалась с мужчинами в таком ключе, что, похоже, неосознанно теряю над собой контроль. Допустить этого никак нельзя. Я здесь за удовольствием, и я его получу; да, это не Моран, но не самый плохой его заменитель, который к тому же в курсе об этом и вовсе не возражает. Своего я добиваться умела всегда (не считая одного чересчур правильного и приличного бизнесмена, но это можно и опустить), поэтому и тут волноваться не стоит. С этими мыслями я вернулась в спальню и вновь уселась на кровать, расслабляясь и терпеливо ожидая встречи.       Дверь дёрнулась строго в назначенный момент: мы договорились, что я оставлю её открытой, и М. войдёт сам, чтобы избежать неловкостей на пороге. Моё сердце забилось быстрее, но теперь уже не от страха, а от предвкушения: хотелось увидеть, коснуться, почувствовать, да и в целом всего, что мы могли дать друг другу этой встречей. Я с придыханием слушала, как закрываются оба замка, шумит вода в ванной, а затем раздаются шаги. Гостиная в этой квартире была совсем небольшой, поэтому М. должен был вот-вот переступить порог спальни. Ещё совсем немного — и я увижу того, кто практически сумел помочь мне побороть свою главную и самую болезненную страсть…       Когда он вошёл в спальню, я сперва подумала, что не выбралась из своих фантазий; осознание заставило меня резко подпрыгнуть на кровати, а мгновенная боль в ушибленной ноге подтвердила, что это не сон и не галлюцинация. Я действительно прекрасно знала эти глубокие голубые глаза — они смотрели на меня несколько раз в неделю, когда мы встречались по исключительно рабочим вопросам, и я украдкой тонула в них, с головой погружаясь в не самые приличные мечты. Его лицо, осанка, руки, синий костюм — всё это было мне так хорошо знакомо, что наша встреча в подобных обстоятельствах казалась каким-то сюром.       Передо мной стоял чёртов Фредерик Моран, и поверить в это было сложнее, чем когда-либо.       — Вы?! — выпалила я, разрушая молчание: судя по крайнему удивлению в его глазах, подобного не ожидали мы оба. И дело даже не в том, что Моран уже давно являлся моей главной эротической фантазией: просто чат с пошлым названием «L’attirance» и все наши переписки в нём никак не сочетались с образом бизнесмена с безупречной и ничем не запятнанной репутацией, примерного семьянина, совладельца крупнейшей фирмы Парижа, в конце-то концов. Моран мог совершать осечки в сделках, но на личном фронте не позволял себе оступаться никогда; оттого принять, что он не только месяц фактически изменял жене виртуально, но и, плюнув на репутацию, решил приехать на личную встречу с девушкой, о которой ничего не знал, было не то что трудно — нереально. Кроме того, его присутствие помогало мне в полной мере прочувствовать собственную ущербность: мужчины, который заставил меня забыться, никогда не существовало. Я как дурочка хотела Морана в два раза больше и сомневалась, что незнание давало мне хоть какие-то поблажки.       — Мы снова на вы? — Моран совершенно спокойно вскинул бровь, глядя на меня сверху вниз. — Уверена, что, учитывая то, что мы друг о друге знаем, это уместно?       — Ну да, вы… ты прав, — я невольно закусила губу: называть его на ты вот так вот, с глазу на глаз, пока что было непривычно. Так или иначе, как бы там ни сложилось, мы являлись считай что боссом и подчинённой — Моран до сих пор не вязался у меня в голове с тем самым М., с которым мы… Чёрт, Легран уволил бы меня к чертям, узнай он, насколько я превысила свои полномочия: он всегда ненавидел интрижки на работе. — Просто ты был последним, кого я ожидала увидеть.       — Знаешь, взаимно, — Моран так и остался невозмутимым, будто бы ситуация, в которой мы сейчас оказались, была совершенно нормальной. — Я в принципе не думал, что тебя интересует подобное.       Не думал? Ну конечно: он ведь наверняка так и не смог увидеть во мне женщину. Впрочем, сомнения посетили меня, когда я поймала его взгляд: пеньюар, пусть и запахнутый, всё ещё кое-что открывал, и я бы соврала, сказав, что Моран всё это время смотрел исключительно мне в глаза. Но даже несмотря на это, он сохранял спокойствие, и я не знала, что думать, поэтому решила сразу же расставить точки над i. Да, происходящее и без того казалось мне полнейшим провалом, но чем быстрее всё закончится, тем меньше у меня потом будет поводов себя корить.       — Послушай, я понимаю, что ты ждал вовсе не меня, — я внимательно на него посмотрела. — И раз так, то, если ты не хочешь… — Я вдруг снова подпрыгнула на кровати. Жаловаться на память мне не приходилось, но порой она выкидывала трюки и напоминала мне нечто крайне важное в последний момент. Перед глазами пронёсся день, когда мы обсуждали объекты своей неразделённой страсти: то, в чём мне тогда признался Моран — точнее, М., ведь тогда я не знала, кто скрывается за анонимным профилем, — заставило меня вздрогнуть. — Постой, — я прищурилась. — Однажды ты написал мне, что желаешь высокую девушку младше тебя, с которой часто беседуешь по работе и которую не очень-то интересуют отношения. Ничего не хочешь мне рассказать? — Я играла с огнём — описание было очень расплывчатым, вероятно, я и ошибалась, кто знает, — но, судя по округлившимся глазам Морана, мне удалось попасть в яблочко. Впрочем, прежде, чем я успела что-то осознать, его выражение лица стало очень хитрым.       — Женатый мужчина с голубыми глазами, старше и выше тебя по должности, с которым ты проводишь много времени, — он скрестил руки на груди и вернул мне такой же пристальный взгляд, как у меня самой секунду назад. — Кому из нас нужно признаваться?       Это был красивый приём — он воспользовался моим же оружием и действительно вогнал меня в краску. Я не знала, что заставляет моё сердце биться быстрее — то, что Моран в принципе здесь, или то, что моя страсть к нему оказалась взаимной, — но, как бы там ни было, я резко вспомнила все свои фантазии о нём и наши переписки, а ещё то, что на мне практически ничего нет, а наша встреча изначально имела вполне себе очевидные намерения. Я понимала, что нам многое нужно обсудить, но сейчас мне этого не хотелось: моё единственное желание стояло передо мной, и я была бы круглой дурой, если бы его упустила. Именно поэтому я приняла единственно правильное в этой ситуации решение:       — Раз уж мы всё выяснили… — я улыбнулась и наконец поднялась с кровати, не спеша, впрочем, сокращать расстояние между нами. — Почему бы нам не помочь друг другу исполнить свои фантазии? — я потянула за конец пояса пеньюара, и он развязался, открывая чуть больше, чем раньше. Взгляд Морана стал совсем хищным: теперь он смотрел именно так, как я всегда мечтала, но торопиться пока было рано. Он слишком хорошо знал, что мне нужно, и чтобы подстегнуть его к действиям, я прошептала: — Прошу тебя… Фредерик. — Ещё в первую неделю виртуального знакомства мы выяснили, что нас обоих заводят формальные обращения в постели, но этого мы сполна наслушались друг от друга на работе, а вот по имени я его не называла никогда — даже в моих мыслях он неизменно оставался Мораном. Моя попытка возымела эффект: улыбнувшись шире, Фредерик (которого я теперь решила именовать исключительно так) на шаг уменьшил дистанцию между нами.       — Оказывается, ты такая сексуальная, когда говоришь не о бизнесе, — он не отводил от меня глаз, и я тоже не могла разорвать зрительный контакт — просто не смела. Сейчас Фредерик был вовсе не вежливым, галантным и обходительным — от его привычного образа не осталось и следа. Каждый его жест демонстрировал неприкрытое желание, заставляющее колени совсем не метафорически подгибаться — о дьявол, если я когда-либо думала, что не способна хотеть его ещё сильнее, то это было самое глубокое заблуждение в моей жизни.       — А когда о бизнесе, разве нет? — я охотно поддержала игру и тоже сделала шаг вперёд. Теперь между нами не было и полуметра — достаточно, чтобы дотянуться, чем и воспользовался Фредерик. Вместо осторожных изучающих касаний, логичных для первого секса, он резко притянул меня к себе, прижимая к своей груди, — от такого я почти потеряла равновесие, но он держал меня достаточно крепко, чтобы предотвратить позорное падение. Чёрт, мне определённо не стоило забывать, что он знает мои предпочтения даже лучше, чем я сама, а с его складом ума немудрено решение тут же применить эти сведения на практике.       — Всегда, — почти по слогам произнёс Фредерик, обманчиво нежно поглаживая меня по щеке; прикосновение отдалось жаром по всему телу. — Ты же это хотела услышать, не правда ли? — он говорил тихо и почти ласково, пробуждая сотни бегущих по спине мурашек.       — Ты знаешь, чего я хочу. — Когда желаемое находилось так близко, сдерживаться было просто до невозможного трудно. Поддавшись порыву, я запустила руки под пиджак Фредерика и положила их ему на плечи, слегка сжимая сквозь тонкую ткань рубашки; в его глазах я увидела настоящее пламя и, поняв, что двигаюсь в нужном направлении, опустила ладони ниже, медленно ведя ими по направлению к ремню брюк.       — Знаю, — голос Фредерика звучал слегка сбивчиво, как после пробежки, и я окончательно убедилась, что ему действительно нравятся мои действия. — И именно поэтому никогда не смей своевольничать и играть моими желаниями. Не со мной. — Прежде, чем я осознала суть его слов, Фредерик убрал мои руки и завёл их мне за спину, крепко удерживая, прямо как в наш первый виртуальный раз. Я облизнула вмиг пересохшие губы, уверенная, что он тоже прекрасно это помнит и знает, что делает, — это окончательно, до полного безумия сводило с ума. — Мы обозначили правила ещё месяц назад: ты подчиняешься мне и делаешь то, что скажу я. Я неправ?       — Конечно, правы, — я постаралась улыбнуться, хотя каждая моя клетка сейчас беззвучно умоляла его наконец меня взять. — Делайте со мной всё, что пожелаете, босс.       — Твоего босса зовут Виктор Легран, — прошептал Фредерик, наклоняясь ко мне и практически прижимаясь своим лбом к моему. — Меня можешь называть господином.       Ответить на это щедрое предложение я не успела: видимо, устав ждать, он наконец поцеловал меня — жадно и властно, так, как я себе и представляла в своих фантазиях. Я сразу же сдалась на его милость, приоткрыв рот и позволив Фредерику почти что кусать мои губы, не сдерживая приглушённые стоны и ощущая, как чувство удовлетворения медленно разливается внутри, стоило мне начать получать своё. Мои руки он всё-таки отпустил: одна его ладонь лежала на моём затылке, слегка оттягивая волосы назад и не позволяя отстраниться (будто бы мне этого хотелось), а вторая неторопливо изучала моё тело, поглаживая и выявляя самые чувствительные места, о которых он и так прекрасно знал. Понятное дело, что пеньюар этому не способствовал, и вскоре Фредерик резко избавил меня от него, отбросив в сторону. Я ожидала, что он хотя бы на несколько мгновений оторвётся от меня, но он и не думал меня отпускать, продолжая неистово целовать и уже двумя руками касаться теперь почти полностью обнажённой кожи. Фредерик не уточнял, что мне в данный момент позволено, поэтому я на свой страх и риск потянулась к его пиджаку с явным намерением снять; он сильнее сжал моё бедро, что я расценила как знак согласия и продолжила своё нехитрое дело. Он сам помог мне избавиться от пиджака и нисколько не возражал, когда я следом потянулась к галстуку и пуговицам рубашки: меня крайне заводили мужчины, соблюдающие офисный дресс-код, из-за чего Фредерик и явился сюда в костюме, но сейчас мне казалось, что без одежды ему будет куда лучше. Впрочем, закончить мне всё же не дали: когда я справилась с последней пуговицей, Фредерик отстранил меня.       — На кровать. Быстро, — приказал он прежде, чем с моих губ сорвался рефлекторный протест, и я немедля подчинилась, чувствуя сперва прохладу свежей простыни, а затем — тяжесть мужского тела и опаляющее шею дыхание. Если я думала, что окончательно завелась, целуясь с Фредериком, то вновь прогадала: сейчас моё желание усилилось в несколько раз, хотя минуту назад это казалось невозможным. Склонившись надо мной в расстёгнутой рубашке и с горящими глазами, Фредерик действительно выглядел куда более возбуждающе, чем просто в костюме, а фантомное ощущение беспомощности — выбраться без дополнительной просьбы я бы не смогла — ещё больше подливало масла в огонь моей — хотя что там, нашей — страсти.       — Я помню каждое слово, которое ты написала мне за этот месяц, — прошептал Фредерик, удобнее устраиваясь сверху. Его голос вновь звучал вкрадчиво, а не властно, как пару секунд назад. — И поэтому прекрасно понимаю, что с тобой нужно делать, чтобы заставить тебя извиваться на кровати и умолять меня взять тебя. — На это я и без того была готова, но молчала, с трепетом и предвкушением ожидая, что он предпримет. — Дай-ка вспомнить, где тебе приятнее всего… кажется, здесь? — Фредерик наклонился ко мне и коснулся губами моей шеи: сначала невесомо, будто на пробу, а затем куда смелее, заставив меня тихо застонать и краем сознания подумать о том, что теперь, наверное, придётся застёгивать блузки до конца, иначе придётся многое объяснять на работе. Оставив ещё несколько поцелуев-укусов, он отстранился и спустился ниже. — Или здесь? — стоило мне приоткрыть рот для ответа, Фредерик переключился на мою грудь. Даже сквозь тонкое кружево его губы почти что обжигали чувствительную кожу, и пусть он не торопился раздевать меня дальше, эмоции сносили крышу. Прежде, чем спуститься ниже, Фредерик вдруг осторожно, но ощутимо сжал зубами мой твёрдый от возбуждения сосок и одновременно с этим провёл по нему языком; я вскрикнула от удовольствия, и только тогда он, довольно хмыкнув, переключился на мой живот. — Здесь, если я не ошибаюсь, тебе тоже нравится, — он принялся медленно прокладывать дорожку из поцелуев ниже, но стоило мне просяще приподнять бёдра, он остановился, едва дойдя до линии белья. — Хотя чего это я? — Фредерик одним движением вернул меня в прежнее положение. — Тебе нравится всё, что я делаю и что могу тебе дать. Ты ведь так сильно меня хочешь… настолько, что зарегистрировалась в этом чёртовом чате для извращенцев и полтора месяца рассказывала все свои секреты первому встречному. Я прав?       — Да, — едва слышно прошептала я. Разговоры меня более чем заводили, особенно учитывая, что Фредерик отлично держал грань между возбуждающими и в плохом смысле пошлыми фразами. — Прошу тебя…       — Нет, сегодня просить буду я, — Фредерик вдруг снова навис надо мной и опустил одну руку мне на шею: не больно и не до удушения, конечно, но до моей дрожи — определённо. — Точнее, приказывать.       — Тогда прикажи, — я выразительно взглянула на него снизу вверх. Моё желание подчиняться ему обострилось, как никогда, и мне был известен блестящий способ его удовлетворить.       — Что именно? — Фредерик вскинул бровь.       — Я предлагала тебе исполнение твоих фантазий. Любых, связанных со мной, — я постаралась как можно соблазнительнее улыбнуться, хотя, впрочем, это было лишним: меня и без того хотели, в этом сомнений у меня не осталось. — Сделай это.       — А сейчас я чем, по-твоему, занимаюсь? — он посмотрел на меня с лёгким удивлением; стоит ли говорить, что это тоже возбуждало? — Если ты не поняла, я хочу тебя целиком и полностью: касаться, — Фредерик, убрав ладонь с моего горла, провёл ею от плеча до бедра, вырывая из моей груди очередной стон, — целовать, — он наклонился ко мне и быстро коснулся моих губ своими, с явным сожалением отрываясь, — и взять, конечно, — это он иллюстрировать не стал, но и пусть: всему своё время. — Впрочем… — Фредерик говорил медленно, с расстановкой, почти невозмутимо, и это не очень укладывалось в голове — я-то сама была способна только на сдавленный шёпот, — но как же мне это нравилось. — Если ты имеешь в виду что-то конкретное, я тебя слушаю, — его голос звучал заинтересованно, и теперь молчать я точно не могла.       — Когда мы беседуем, она говорит умные и правильные вещи… — я рефлекторно облизала пересохшие губы, за что была вознаграждена почти что искрящимся взглядом, — но я бы хотел сорвать с неё рубашку и найти её губам более приятное применение. — Цитата была неточной — да и неудивительно, учитывая моё состояние, — но судя по потемневшим голубым глазам, дословности от меня и не требовали.       — Я так понимаю, ты хочешь не целоваться? — вот теперь Фредерик тоже сорвался на хриплый полушёпот, не имеющий практически ничего общего с его привычными интонациями, и я получила полное право воспринимать это как свою победу.       — Понимаешь правильно, — я ухмыльнулась. — Если, конечно, позволишь…       — Разве я могу отказать даме? — Фредерик делано удивился, а затем поднялся с кровати и с издевательской улыбкой подал мне руку. — Прошу.       Я действительно схватилась за его ладонь и села на постели, но вместо того, чтобы окончательно встать, наоборот скользнула на колени. Если бы пару месяцев назад мне бы сказали, что я однажды буду вот так стоять перед Фредериком Мораном в одном едва ли что-то скрывающем белье с вполне очевидной целью, я, уверенная в безнадёжности своих чувств, никогда бы не поверила, но теперь, когда мною руководила слепая страсть, я не испытывала ни смущения, ни недоверия — лишь эйфорию, сопровождаемую отчаянно бьющимся сердцем. С ремнём и застёжкой брюк я справилась достаточно быстро и только теперь в полной мере поняла, насколько сильной и твёрдой была его эрекция даже без моих прикосновений. Фредерик действительно хотел меня, и это не только вызывало победные чувства, но и упрощало мне задачу; именно поэтому, не медля больше ни секунды, я подвинулась ближе и обхватила губами член.       Следующие несколько минут я медленно, никуда не торопясь ласкала головку, едва ли заглатывая хотя бы до середины. Доставлять удовольствие таким образом у меня всегда получалось отменно, но сейчас я из принципа не применяла и половины своих умений, дразня и будто бы побуждая Фредерика перейти к решительным действиям; он, впрочем, тоже не спешил и явно выжидал подходящего момента. Именно поэтому я без зазрения совести продолжала приятную экзекуцию, почти что нежно помогая себе языком, и судя по сбившемуся дыханию Фредерика, которое я прекрасно слышала в тишине спальни, его тоже всё устраивало. Тем не менее следовало всё-таки дать толчок к дальнейшим событиям, и я в один момент расслабила горло и полностью взяла член в рот, утыкаясь носом Фредерику в живот и чувствуя, как он вздрагивает, — либо не ожидал, что я способна на подобное, либо просто успел привыкнуть к размеренному ритму моих движений. Позволив ему несколько секунд насладиться теплом моего горла, я отстранилась, а затем снова повторила это незамысловатое действие дважды, на третий раз ощутив, как на мой затылок твёрдо легла рука, сжимая волосы и не позволяя окончательно выпустить член. Только сейчас, обхватив губами головку, я посмотрела на Фредерика и увидела, что в его глазах теперь плескается уже далеко не страсть — нет, теперь это была самая настоящая похоть. Так он при мне ещё определённо не выглядел, и мысль, что я способна доставить мужчине своей мечты настолько сильное удовольствие, отзывалась приятным, почти обжигающим теплом: я была уверена, что сейчас возбуждена ничуть не меньше, чем Фредерик, хотя ни разу пока себя не коснулась.       — Твои умения поражают, — хрипло произнёс он, глядя прямо мне в глаза, — но дальше я сам.       По телу пронёсся целый табун мурашек, стоило мне понять, что именно он имел в виду, и это чувство только усилилось, когда я заметила, что, вопреки властному тону и до сих пор удерживающей мою голову ладони, Фредерик явно ждёт моего согласия. Я могла бы отказаться, если бы посчитала это выходящим за мои личные рамки, но это было последнее, чего мне хотелось, — именно поэтому я кивнула и, не оставляя сомнений в значении своего жеста, крепче сжала член губами.       С этой секунды Фредерик перестал сдерживаться: он начал резко толкаться мне в рот, через раз доставая до горла, и я помогала ему языком и рукой, насколько это было возможным, учитывая его быстрый темп. Подобное не составляло для меня почти никакого труда — всё-таки насыщенная сексуальная жизнь в прошлом подарила мне некоторые навыки, которыми я сейчас и пользовалась, — но всё-таки осознание своего положения сводило меня с ума, как самый дорогой и крепкий алкоголь. Мои подчинённые наверняка как минимум очень бы удивились, узнав, что их гордая начальница способна стоять перед их новым и к тому же женатым боссом в столь унизительной позе и позволять ему трахать себя в горло, — но собственное унижение я вовсе не чувствовала, а если оно и было, то приносило мне только наслаждение. Потому что перед Фредериком Мораном я могла не только стоять на коленях — я готова была исполнить любое его желание только ради того, чтобы видеть, как его голубые глаза застилает пелена страсти и как он кусает губы, и чувствовать, как его рука почти что до боли сжимает мои волосы на затылке и как бьётся моё собственное сердце. Мне хотелось доставить ему ещё больше удовольствия, доказать, что он не зря желал меня так долго, и когда Фредерик ускорился, практически запрокинув мою голову вверх, я поняла, что он уже на пределе. Вместо того, чтобы позволить ему снова толкнуться в меня, я крепче стиснула губы где-то на середине члена и, не давая ему действовать дальше, сжала основание рукой и быстро задвигала ею, сразу же ловя идеальный темп. Своё я получила буквально через минуту: резко убрав мою ладонь, Фредерик вошёл в меня до конца и с негромким стоном кончил мне в горло. Только всё проглотив, я медленно выпустила член изо рта, до последнего сжимая его губами, а затем торжествующе посмотрела на Фредерика, который, как бы ни старался держаться, всё же еле стоял на ногах, что кружило мне голову, как если бы это был мой собственный оргазм.       — Твои непревзойдённые способности восхитительно сочетаются с твоей должностью, — наконец с ухмылкой сообщил он, разглядев, видимо, в моих глазах явное стремление получить похвалу. — Мне теперь интересно, почему мой дорогой друг доверил свою компанию именно тебе.       — Между прочим, — я деланно обиженно толкнула Фредерика в бедро, хотя у самой губы медленно растягивались в усмешке, — ты — мой первый начальник, удостоившийся подобного, так что если ты ещё раз…       — Злишься на меня? — вскинул бровь Фредерик, параллельно застёгивая брюки.       — Может быть, — уклончиво протянула я.       — Брось, — он вдруг наклонился ко мне и резко поднял за плечи, усаживая на край кровати. — Ты не можешь злиться, учитывая, что я сейчас собираюсь сделать.       — И что же? — я вопросительно на него взглянула, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, хотя внутри снова бушевала буря.       — Отблагодарю тебя, — с этими словами Фредерик опустился на пол — теперь уже он стоял передо мной на коленях, и я задрожала, когда вспомнила, как он всегда описывал этот процесс в переписке. Если он умеет то же самое и в жизни… Во имя дьявола, мне конец. Судя по всему, заставлять меня ждать Фредерик не собирался: он резким движением раздвинул мои ноги, при этом не преминув быстро огладить бёдра, а затем, не встретив сопротивления, потянул вниз кружево, мешающее ему воплотить задуманное. Я послушно приподнялась, но даже после того, как очередной предмет одежды отлетел куда-то в сторону, Фредерик не спешил продолжать.       — Может, ляжешь? — с ироничной улыбкой предложил он, галантно указывая на постель. — Боюсь, так ты долго не продержишься.       — Не хочу, — я покачала головой, ухмыльнувшись в ответ. — И вообще, не слишком ли ты преувеличиваешь свои способности?       — Сделаем вид, что я этого не слышал, — Фредерик цокнул языком. — Но всё-таки я всегда думал, что так удобнее.       — Просто… — я на секунду замялась, затем, вспомнив, что несколько минут назад позволила ему кончить мне в горло, решила, что стесняться смысла больше нет, и объяснила: — Я слишком долго мечтала об этом и теперь хочу видеть, что это действительно делаешь ты.       — Вот как? Знаешь, мне это льстит, — Фредерик вновь опустил руки на мои бёдра, на этот раз несильно сжимая. — Но свои слова назад не забираю.       — Посмотрим, — тише ответила я: возбуждение было слишком сильным, чтобы продолжать пререкаться.       — Посмотрим, — задумчиво повторил Фредерик, больше не глядя на меня: его взгляд опустился вниз, и я чувствовала его — он обжигал не меньше прикосновений. Впрочем, они тоже не заставили себя ждать: наклонившись, Фредерик медленно провёл языком снизу вверх, останавливаясь на клиторе. Я вздрогнула, но его руки удержали меня на месте; одновременно с этим он отстранился. — Я ещё ничего не сделал, а ты уже такая мокрая. На работе с тобой происходит то же самое? — прошептал он; в его голосе я услышала… восхищение? Удовлетворение? Похоть? Кажется, всё сразу. — Теперь я точно знаю, о чём ты думала всякий раз, когда мы проводили время вместе. Не о бизнесе ведь, правда? — Фредерик продолжал говорить, едва ощутимо скользя пальцами по внутренним сторонам моих бёдер, и каждое его слово распаляло меня всё сильнее. Мне казалось, что если так будет продолжаться и дальше, я просто кончу от первого же его прикосновения, хоть и знала, что не позволю себе этого. Это был именно тот оргазм, который хотелось оттянуть. — Это чертовски непрофессионально, и по всем правилам я должен был бы тебя уволить, но… — он покачал головой, — на самом деле, это до безумия меня заводит. Ты бы знала…       — Прошу тебя… — прошептала я, отчаянно нуждаясь наконец в прикосновении его рук, губ или языка, — да в чём угодно, кроме слов, которые, хоть и возбуждали, всё-таки не были материальными.       — Вот как? — Фредерик посмотрел на меня с явно наигранным разочарованием. — В переписке, помнится мне, ты была куда более разговорчивой. Впрочем, не буду заставлять тебя ждать. — И он не соврал: снова наклонившись, он сделал ещё несколько неторопливых движений языком, будто бы дразня и пытаясь отомстить мне за мою медлительность в начале. Проблема заключалась в том, что я, в отличие от Фредерика, ничего не могла с этим поделать, и мне оставалось только кусать губы, надеясь, что меня не заставят томиться в ожидании слишком долго. Однако Фредерик, похоже, действительно хотел этого и сам, потому что не стал издеваться: вновь с явным наслаждением погладив меня, он вдруг резко вошёл в меня сразу двумя пальцами. Всхлипнула я скорее от неожиданности: моё возбуждение было достаточно сильным, чтобы исключить любую боль, оставив лишь приятные ощущения. Я толкнулась ему навстречу, затем ещё раз под тихий смех Фредерика.       — Как мало тебе нужно для счастья, — прошептал он еле слышно, почти невесомо целуя моё бедро. — Так сильно хотела меня?       — Хотела, — я с трудом встретилась с ним взглядом: перед глазами всё буквально плыло. — Сделай это уже.       — Возможно, в наших кругах и принято врать, но сейчас я не буду. Я ведь обещал тебе, — Фредерик ухмыльнулся. — Тебе будет очень, очень хорошо.       В следующий же миг он ввёл в меня ещё один палец, а большой опустил на клитор, слегка надавливая круговыми движениями, — я почти до крови прикусила губу от удовольствия. Фредерик всё-таки мне соврал: мне не было хорошо — так я могла охарактеризовать свои ощущения, когда проделывала это всё сама: я чувствовала себя так великолепно, как никогда раньше. Фредерик будто бы знал, что делать, чтобы как можно быстрее и эффективнее вознести меня на пик блаженства, и это в который раз ускорило пульс. Когда он на секунду оставил в покое клитор, я едва успела неудовлетворённо застонать, как он накрыл его губами, опаляя горячим дыханием и всё настойчивей касаясь языком. Ни с одним мужчиной мне не было так восхитительно, и в конце концов я всё-таки откинулась спиной на кровать — так было гораздо легче принимать эти безумные ласки. Оргазм неотвратимо приближался, но я всеми силами оттягивала этот момент, представляя, как хорошо мне будет, если я чуть-чуть подожду…       И в миг, когда сопротивляться стало уже невозможно, в моём сознании вспыхнула мысль, упорно перетягивающая на себя одеяло, — так не хотелось думать о чём-то, кроме готового взорваться внизу живота удовольствия, но осознание было слишком внезапным. Я поняла, что после всего, что сегодня произошло — пусть и учитывая, что основное было впереди, — одна ночь не принесёт мне желаемого удовлетворения. Теперь, когда я знала, на что способен Фредерик на самом деле, вне моих фантазий, а мой запасной вариант перестал существовать, жизнь без секса — без такого умопомрачительного, невероятного секса — будет гораздо более мучительной. Во мне плескалось почти что маниакальное желание вперемешку с чувством собственничества: я больше не смогу допустить, чтобы мужчина, стоящий сейчас передо мной на коленях, принадлежал кому-то другому, даже своей законной жене, — настолько во мне разыгралась ревность.       Оргазм накатил внезапно, заставив меня выкинуть из головы все мысли и захлебнуться долгожданным и таким желанным наслаждением. Это было ярче, чем в моих самых смелых фантазиях, и на некоторое время я полностью потеряла связь с реальностью, растворяясь в каждой секунде неповторимых эмоций. Перед глазами потемнело, тело дрожало, а руки бессильно сжимали простынь: я не контролировала ни себя, ни свои рваные стоны, ни сбившееся судорожное дыхание. Важно было только жгучее удовольствие, за которое я цеплялась до последнего, надеясь растянуть этот момент как можно дольше.       Когда взгляд снова сфокусировался, первым, что я увидела, были глаза Фредерика. Он лежал рядом со мной, опершись на локоть, чтобы иметь возможность смотреть на меня сверху вниз, а на его губах играла уже знакомая ухмылка.       — Всё в порядке? — издевательски поинтересовался он, заметив, что я очнулась.       — Да, да, великолепно, — я решила не сдерживаться: пусть знает, до чего меня довёл. Сейчас мною руководило желание, и стыдно за свои слова мне не было ни капли. — Ты просто… потрясающий, — я прикусила губу и улыбнулась.       — Глядя на тебя, вынужден согласиться, — Фредерик самодовольно усмехнулся. — Сколько у тебя не было секса, ты говорила?       — Всё то время, что я исполнительный директор Леграна, — призналась я. — Но дело не в этом…       — А во мне. Приятно слышать, — он подвинулся ближе и погладил меня по щеке, в то же время проведя большим пальцем по моей губе; руку он убрал прежде, чем я успела коснуться его в ответ. — Ты же не думаешь, что я с тобой закончил, правда? Хотя… — протянул Фредерик, — не уверен, что ты сможешь ещё раз после этого.       — Кому из нас за сорок? — с притворной обидой поинтересовалась я. — Между прочим, я очень хочу, чтобы ты… — договорить я не успела: Фредерик снова прижал меня к кровати своим телом и поцеловал — недолго, но чувственно, заставив забыть логичный конец предложения.       — Ты ведь уже получила, чего хотела, — он посмотрел на меня почти что укоризненно, пока я тщетно пыталась восстановить дыхание. — Теперь у нас нет никаких причин для спешки, и я собираюсь этим воспользоваться.       — Или кое-кто просто ещё не готов? — я вскинула бровь, подливая масла в огонь.       — Сейчас узнаешь, — Фредерик наклонился надо мной, задумчиво изучая единственный оставшийся на мне предмет одежды. Я думала, что он сразу же избавится от него, но прежде, чем это сделать, он вдруг несильно оттянул бретельку вверх, а затем отпустил; я бы не сказала, что это было больно, однако ощущения только подливали масла в огонь — особенно учитывая, что сразу после этого Фредерик провёл языком по покрасневшей коже на плече, заставляя тихий стон сорваться с моих губ.       — Мстишь? — тихо спросила я, чувствуя, как возбуждение вновь возвращается ко мне после головокружительного оргазма, что только подтверждало: достаточно мне никогда не будет.       — Нет, — Фредерик покачал головой и завёл руку между моей спиной и постелью; я приподнялась, позволяя ему расстегнуть бюстгальтер, который вскоре отправился куда-то на пол. — Просто делаю то, что хочу. Ты же об этом меня просила?       — Да, разумеется… — остаток фразы пришлось проглотить: после того, как Фредерик впервые за ночь коснулся губами моей обнажённой груди, сил говорить не осталось. Чёрт, знал же, что именно так меня проще всего завести, — этим и занимался, заново разжигая во мне безумную готовность отдаться ему прямо здесь и сейчас. С этим он тем не менее не спешил, и я покорилась его воле, наслаждаясь поцелуями, порой спускающимися к животу или поднимающимися к шее; несколько раз он вновь возвращался к моим губам, и я отчаянно отвечала, высказывая так все свои желания на его счёт. В чём-то Фредерик мне уступал — так, в какой-то момент он всё-таки позволил мне стянуть с него рубашку и даже привстал, чтобы окончательно от неё избавиться, — но вот при тщетной попытке уже во второй раз добраться до ремня и пуговицы на брюках я получила несильный удар по рукам и негромкий вопрос:       — Почему ты всё время так торопишься?       — Потому что хочу тебя, — в исступлении ответила я, завидуя выдержке Фредерика: на его месте я бы не смогла так долго тянуть, а ведь если брать во внимание его потемневшие глаза, хриплый низкий голос и снова твёрдую эрекцию, он определённо желал того же, что и я. — И готова сделать всё сама, если вдруг ты…       — Очаровательно смелая девочка, — почти что мурлыкающим голосом произнёс Фредерик, наклоняясь ко мне так близко, что наши лбы практически соприкасались. — Помнишь, что я говорил тебе про свободу?       — Женщине нужно давать иллюзию свободы, позволять ей ощутить, что у неё есть выбор, — процитировала я одно из первых его сообщений в чате.       — Верно, — Фредерик довольно улыбнулся. — Именно поэтому я позволю тебе самой решить, как именно я буду брать тебя этой ночью.       — И в чём иллюзия? — я недоумённо вскинула бровь. По выражению лица Фредерика я поняла, что он фактически предложил мне выбрать позу, — и даже это было слишком для того властного мужчины, каким он для меня всегда был, скрываясь под буквой «М» в нике.       — Ты ведь не договорила, — Фредерик перевернулся на бок, всё ещё сохраняя зрительный контакт. — Женщине нужно дать иллюзию свободы, позволить ощутить, что у неё есть власть и право выбора, а затем взять, как хочется тебе. В этом и заключается, — он почти что снисходительно ухмыльнулся. — Брать всё равно буду я. Если ты думала, что я сегодня позволю тебе быть главной, то это была огромная ошибка.       Вот, значит, как… В груди что-то ёкнуло — от предвкушения, конечно, — и, понимая, что ожидание убьёт меня, я начала судорожно думать. Мысль о том, чтобы видеть в процессе его горящие голубые глаза, была заманчивой, но это казалось слишком простым и очевидным. Сегодня я желала отдаться ему целиком и без остатка, быть для него той самой покорной и слабой женщиной, роль которой я блестяще играла полтора месяца виртуально, и для этого существовал один верный и надёжный способ. Перевернувшись на живот, я приподнялась на локтях и коленях и прогнула спину, уткнувшись при этом лбом во влажную простынь. Осознание, в каком откровенном и беззащитном положении я оказалась, вызывало почти мучительную тяжесть внизу живота, и я чувствовала, что убью Фредерика прямо здесь, если он продолжит медлить.       — Восхитительно, — тем временем произнёс он у меня за спиной; я не знала, комментирует ли он мой выбор или открывшийся ему вид, но в любом случае в голове вспыхнул жар — а я и не думала, что у меня ещё остались силы на смущение. Невесомым движением огладив бедро, а затем слегка его сжав, Фредерик поднялся с кровати; видеть его я не могла, но звук расстёгивающейся ширинки и звон пряжки ремня услышала отчётливо, как и шорох падающей на пол ткани, а затем — шелест открываемой упаковки. Последнее заставило меня удовлетворённо улыбнуться: то, как Фредерик думал о нашей обоюдной безопасности, даже возбуждало.       Наконец он подошёл ко мне; я ощутила его руки на своей талии. Я подалась назад в бесполезной попытке ускорить процесс, но меня держали достаточно крепко, чтобы этого не позволить.       — Не бойся, — на этот раз голос Фредерика звучал непривычно громко в тишине спальни. — Теперь я точно больше не смогу ждать.       И в следующий момент он наконец вошёл в меня одним плавным толчком — сразу до конца, буквально вырывая из моей груди полный наслаждения стон. Всё, в чём я так долго нуждалась, теперь происходило наяву, и я почти что захлёбывалась волной собственных эмоций, не в силах поверить, что это не сон. Фредерик тогда сказал правду: для счастья мне действительно нужно было немного — всего–то безраздельно принадлежать ему, что и происходило сейчас. В голове не осталось связных мыслей: всё моё сознание сосредоточилось на Фредерике, его не быстрых, но глубоких движениях и руках, хаотично скользящих по моим спине и груди, а затем сжимающих мои бёдра, — и этого мне хватало. А если бы и нет, ничего сказать или сделать я бы не сумела: не было сил даже сохранить выбранную позицию, и я уже просто лежала на кровати, прижимаясь грудью к простыни, и двигалась в такт, насколько позволяли Фредерик и собственное тело. Эмоции били через край, и хватило бы пары движений, чтобы они выплеснулись, но он не спешил помогать мне, явно желая растянуть удовольствие. Я, в общем-то, не возражала, но…       В момент, когда я почти что была готова взорваться от переполняющих ощущений, Фредерик вдруг резко остановился и вышел из меня, сменяя наслаждение неудовлетворённостью. Впрочем, не успев возмутиться, я вдруг обнаружила, что меня перевернули на спину, и Фредерик вновь смотрит на меня сверху вниз. Стоило мне представить, что я сейчас выгляжу точно так же — растрёпанные волосы, горящие глаза и покрасневшие щёки, — как меня окутало ещё одной волной жара.       — Прости, что забрал твою свободу, — сбивчиво произнёс Фредерик, коленом шире раздвигая мои ноги, — но я хочу видеть, как ты кончаешь.       — Тогда позволь мне это, — из последних сил попросила я, пользуясь случаем обнять его одновременно руками и ногами.       — Конечно, — медленно кивнул Фредерик. — Но не сейчас.       Это самое «сейчас» было мне и не нужно: меньше всего на свете я хотела, чтобы всё закончилось. Именно поэтому я просто продолжила отдаваться ему, как раньше, разве что теперь имея возможность смотреть в блестящие от похоти голубые глаза и осознавать, что причина этому я. Мне больше не хотелось вспоминать о том, что Фредерик женат и никогда не будет полностью принадлежать мне: всё это казалось таким неважным теперь, когда он снова начал двигаться, плавно доводя меня до экстаза. Единственное, в чём я нуждалась, так это чтобы он не останавливался — всё остальное могло подождать или и вовсе навсегда раствориться на задворках сознания.       То, что Фредерик почти на краю, я поняла, когда он ускорился, быстрее и сильнее вжимая меня в кровать; одновременно с этим его рука оказалась внизу, опасно близко к моему клитору, и я поняла, чего он хочет: чтобы мы кончили вместе. Я тоже находилась на пределе, практически впиваясь ногтями в его спину, и это, казалось, только раззадоривало Фредерика: не реагируя на боль, он принялся неторопливо ласкать меня пальцами, что контрастировало с его резкими движениями внутри, и этот диссонанс только приближал долгожданный оргазм. Я и сама не поняла, как это случилось, — просто в один момент мир снова померк, и в этот же миг я ощутила, как Фредерик особенно глубоко вошёл в меня, а затем почти что упал на меня, уткнувшись мне в плечо. Кончив впервые полчаса или около того назад, я думала, что лучше быть не может, — теперь стало ясно, как сильно я заблуждалась. Сейчас мы делили удовольствие на двоих, и оно отзывалось жаром где-то глубоко внутри, пробуждая ранее незнакомые мне грани. Ни вставать, ни открывать глаза не хотелось: я отчаянно цеплялась за всё же медленно ускользающее удовлетворение до последнего, полностью потеряв связь с реальностью.       Я не знала, сколько прошло времени, но, очнувшись, обнаружила, что так же лежу на кровати, только теперь Фредерик вновь расположился рядом со мной. Заметив моё «возвращение», он слегка приподнялся, и я позавидовала ему: у меня абсолютно не было сил и на такое незамысловатое движение.       — Ты в порядке? — на этот раз он интересовался спокойно, без сарказма или насмешки.       — Уже второй раз спрашиваешь. — Не то чтобы у меня было желание пререкаться — скорее просто привычка. — Я что, выгляжу умирающей?       — Считай, что я просто не могу поверить, что настолько хорош, — Фредерик слабо ухмыльнулся. — Особенно если предположить, что ты сейчас чувствуешь хотя бы половину того, что и я.       — Сейчас мне даже не жалко повториться: ты не просто хорош, — ничего не смущаясь, ответила я. — И спасибо за комплимент… наверное.       — Ты тоже не просто хороша, — Фредерик вернул мне мой тон. — Настолько, что я не хочу тебя отпускать. Иди ко мне.       Собрав постепенно возвращающиеся силы, я перекатилась чуть ближе к нему, и Фредерик тут же прижал меня к себе и принялся почти нежно перебирать мои волосы, пока я смотрела в потолок и вновь страдала от вернувшихся пагубных мыслей. За одну ночь секс с Фредериком стал для меня наркотиком, и больше всего я боялась, что это была единственная доза, — я понятия не имела, какие планы у него изначально имелись на эту встречу и как он относился ко мне. Возможно, воплотив своё желание, он не захочет продолжать нашу связь? Что, если это был первый и одновременно последний раз? Это сводило с ума, только теперь далеко не в позитивном ключе.       — Тебя что-то тревожит, я же вижу, — вдруг сказал Фредерик, и я вздрогнула. — Если это связано со мной, то я слушаю. Что-то не так?       — На самом деле… — осознав, что моё волнение раскрыто, я решила, что лгать смысла нет. Обернувшись и посмотрев на Фредерика, я увидела, что он с интересом изучает меня, и хотя говорить, глядя ему в глаза, было трудно, всё-таки пришлось. В конце концов, я никогда не стеснялась и не боялась правды — почему же должна теперь? — Эта ночь… я очень долго о ней мечтала и теперь понимаю, что не зря. Мне было очень хорошо с тобой, и… — «Я хочу ещё» — эта простая фраза упорно не желала срываться с губ, и я принялась нести бессвязную околесицу, надеясь, что меня поймут: — Я знаю, что ты женат, и всё в этом роде, но я хотела бы — если ты, конечно, не против…       — Господи, — Фредерик неожиданно тихо рассмеялся. — Ты боишься, что, переспав с тобой сегодня, я потом буду вести себя, будто бы ничего не было, удалю чёртов чат и больше никогда к тебе не притронусь?       — Вообще-то да, — я всё-таки отвела взгляд.       — Ты забыла, кто я, — почти укоризненно произнёс Фредерик. — Помнишь, кто?       — Совладелец крупнейшей компании Парижа? — предположила я, не понимая, к чему он клонит.       — Совладелец крупнейшей компании Парижа, — подтвердил Фредерик. — А ещё примерный муж и бизнесмен, любая осечка которого приведёт к краху репутации, потере доверия партнёров и ещё тонне неприятных последствий. Скажи, стал бы я рисковать этим всем ради секса на одну ночь? Кроме того, — продолжил он, прежде чем я успела не то что вставить хоть слово — осознать сказанное, — я никогда не сплю с женщинами, к которым равнодушен, и поскольку таких в моей жизни мало, предпочитаю не разбрасываться.       — Но ты же не знал, что я — это я, когда ехал сюда, — выдала я самое идиотское, что только могла в этой ситуации.       — Потому что я не был равнодушен к тебе ни в реальной жизни, ни в переписке — и для этого мне необязательно было знать, что это один и тот же человек, — Фредерик притянул меня к себе ближе. — Как бы там ни было, так просто я тебя уже не отпущу. Думала, я сумею спокойно смотреть тебе в глаза на работе, делая вид, что ничего не случилось, после этой ночи?       — То есть ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? — я наконец посмотрела на него, не в силах поверить, — слишком это было… смело.       — Зачем мне предлагать тебе то, на что ты уже по умолчанию согласна? — игриво поинтересовался Фредерик. — Но вообще именно об этом я и говорю — теперь мы точно не сможем просто работать вместе. Не гарантирую, что в силу наших жизненных обстоятельств это будет просто, но обещаю, что однажды сделаю с тобой всё, что описано у тебя в анкете, — он многозначительно ухмыльнулся.       — И даже не будешь докладывать Леграну, как грубо я нарушила корпоративную этику? — в тон поинтересовалась я, борясь с вновь ускорившимся от обещания Фредерика сердцем.       — Кому из нас это может быть выгодно? — Фредерик цокнул языком и покачал головой. — Меньше знаешь — крепче спишь. Пусть мой дорогой друг думает, что мы с тобой просто поладили, а наши репутации никак не пострадают.       — Пусть, — лениво согласилась я; у меня больше не оставалось желания на мысли — я чувствовала себя сытым довольным котом. Наконец получив то, в чём давно нуждалась, я больше не хотела ни о чём думать: только теперь приятная усталость дала о себе знать, и мне нужно было просто уснуть, зная, что с завтрашнего дня у меня начинается жизнь, в которой не будет места неудовлетворённости и бессмысленной ревности…       — В душ пойдёшь? — спросил Фредерик, и только тогда я поняла, что, несмотря на открытые глаза, чуть не провалилась в царство Морфея, разморённая обстановкой.       — С тобой? — уточнила я.       — Не сегодня, — вопреки всем моим ожиданиям ответил он. — Поскольку у нас теперь полно времени, не будем спешить — а обещать, что я сумею просто смотреть на тебя в такой ситуации, я не в силах. Но однажды мы это сделаем — завтра, например…       — Ты останешься на ночь? — от удивления я приподнялась на локте.       — Разве мы об этом не договаривались? — вскинул бровь Фредерик.       — Да, но ведь… — конец фразы я проглотила: слишком по-идиотски он звучал. Пора было уже окончательно принять, что Фредерик Моран и мой загадочный собеседник из чата — один и тот же человек. — В общем, если у тебя не будет от этого проблем, я буду очень рада, — вместо этого произнесла я.       — Вот и хорошо, — Фредерик поднялся и снова взглянул на меня. — Я пойду первым, отдыхай пока, — прежде, чем окончательно встать с постели, он наклонился и поцеловал меня — быстро и едва уловимо, почти ласково, и за это я была ему благодарна: на большее у меня не хватило бы сил. Вскоре, покинув поле моего зрения, он направился к выходу из спальни, а затем я услышала, как хлопает дверь ванной.       Растянувшись на опустевшей кровати, я прислушалась к своим чувствам; в общем-то, все они сейчас притупились, и единственное, что я ощущала, — блаженство. Я была настолько довольна, что не возражала против предложения Фредерика не спешить. Действительно, куда теперь торопиться? У нас и правда появилось полно времени на исполнение всех фантазий, и даже вопрос организации всего этого отошёл на второй план. Какая разница, когда и как, если я наконец-то могла не скрывать свои желания?       Пусть сегодня меня ждали поход в душ и наверняка ещё один разговор, я уже знала, что этой ночью — и не только этой — спустя долгие месяцы усну счастливой.