Мой соберано

Площадь Святого Фабиана и ведущий к ней бульвар красивы любое время года — весной цветут каштаны и сирень, знойным летом детвора плещется в старинном фонтане, осенью здесь благоухают пышные лиловые астры, скромные белоснежные дубки и терпкая фельпская гвоздика с алой окантовкой оранжевых лепестков. Но особенно прекрасна эта площадь в вечерние часы, когда выпадает снег, что искрится в свете фонарей, сияющих витрин и рекламных экранов, раскрашивающих сугробы во все цвета радуги. Дети со смехом мчатся на санях вниз по бульвару к десятиметровой ели, которая переливается гирляндами в центре площади, а их родители тем временем гуляют по магазинам, выбирая подарки. Впрочем, в роскошные магазины эти хочется зайти и просто так, без всякой цели, просто полюбоваться, ведь они так щедро украшены сверкающей мишурой, изящными елочными игрушками, стеклянными бусами и «дождиком». — Вы без шапки, — констатировал Дорак вместо того, чтобы поздороваться и поджал тонкие губы, — Рокэ, ну что за ребячество, в самом деле? — Зато на Вас шапка очень даже есть, — улыбнулся Алва, в синих глазах его плясали озорные искры, — И выглядит она отвратительно, с некоторых пор, знаете ли, терпеть не могу натуральный мех. Как Ваше здоровье? — Замечательно, будто лет на десять помолодел- отозвался Дорак и загадочно скривил губы в улыбке, — И даже, представьте себе, я завел домработницу. Из Бакрии, по талигойски ни кошки не понимает, но это ничуть не препятствует… Знаете ли, она сама в первый же вечер… Ну, я полагаю, Вы поняли. — Очень рад за Вас, — искренне ответил Рокэ, — Но во имя Леворукого и всех его кошек, объясните, на что Вам фальшивая борода? Выглядите, как опереточный злодей! — В последнее время меня слишком часто показывали в новостях, — поджал губы Дорак, — Могут узнать, сфотографировать нас вместе… Вот я и маскируюсь, мало ли, вдруг Вы решили прогуляться со своим… ну скажем, двоюродным дядей. — Понял, — кивнул «племянник», — Не желаете ли пройтись к площади? Ель в этом году роскошная, из Надора! — С превеликим удовольствием, — Дорак привычно взял Алву под руку, и они неспешно побрели вниз по бульвару среди щедро усыпанных снегом каштанов и фонарей, что мягко сияли в этот вечерний час, — А еще мне не терпится узнать, что Вы натворили за то время, что я провел в клинике. В день Святого Фабиана все отчего-то дарили друг другу плюшевых ызаргов, уверен, тут не обошлось без Вас! Впрочем, начните лучше с господина Арамоны, удачно ли Вы с ним поработали? — О, я расскажу Вам, — охотно отозвался Рокэ, — Начал я по обычной схеме, тогда в гольф-клубе Арамона ну совершенно случайно «столкнулся» со мной, а я, конечно же, был этим скандализован до чрезвычайности… Дорак наслаждался происходящим, как никогда раньше. Наслаждался свежим морозным воздухом, первыми звездами на бархатном темно-синем небе, повествованием Рокэ, его язвительными шутками и циничной прямотой, наслаждался искрящимся снегом и сиянием праздничных витрин. Наслаждался жизнью, впереди ее было еще много, но Квентин не желал напрасно упустить и минуты. — А что же эта северяночка? — поинтересовался обер-инспектор, — Прехорошенькая, я как раз сегодня любовался Вашими новыми фотографиями с Айрис Окделл. Скажите, у Вас с ней серьезно? Уж очень надеюсь, что Вы, наконец, остепенитесь! — И как же, по-Вашему, я должен остепениться? — усмехнулся Рокэ — Идти в политику, как же иначе, — принялся читать свою привычную нотацию Дорак, — Тем более, что земляк Ваш стал сенатором, не без Вашего участия, само собой. Опять же, Вам пора жениться и завести детей, непременно двух, чтобы мальчик и девочка! — Да Вы уж наверное и имена им придумали? — рассмеялся Алва, — Давайте ненадолго присядем, я же принес Вам шадди, сварил, как Вы любите. Дорак присел на край лавочки с завитками, потирая руки в предвкушении любимого напитка, Рокэ достал из сумки термос и пластиковую коробочку. Квентин сделал глоток ароматного горького шадди с пряными специями и зажмурился, как довольный кот. — Угощайтесь, — Алва протянул коробочку с небольшими поджаренными шариками, что аппетитно благоухали, — Это сырные пончики, и они бесподобны, уверяю Вас. — Восхитительно! — согласился Дорак, отведав лакомства, глотнул шадди и потянулся за вторым пончиком, — Девушка Ваша потрясающе готовит! — Парень, — поправил обер-инспектора Рокэ, — Вы должны были видеть мои фотографии с ним, старший брат Айрис Обер-инспектор изумленно распахнул глаза и уставился на Ворона так, будто ему явился сам Леворукий со всеми своими кошками разом. Дорак решительно не знал, что сказать, и просто потянулся за последним сырным шариком. Парень!.. Закатные твари, как же так-то?! — Ну же, эр Дорак, сейчас ведь не какое-нибудь дремучее средневековье, — усмехнулся Рокэ, будто прочитав мысли Квентина, — Мне хорошо с ним. Что ж, вижу, шадди Вы допили, пойдемте любоваться елью! — Признаться, это довольно неожиданно, — сказал, наконец, обер-инспектор, снова взял Рокэ под руку, и они пошли к центру площади, — Но раз уж Вам вот так надо… Что ж… Рад за Вас, хотя для меня это и… скажем так, непривычно. Роскошная надорская ель переливалась огнями, вокруг нее бегали дети, с хохотом кидая в друг друга снежки и фотографировались какие-то туристы, судя по виду, из Гайифы. Дорак замер, любуясь этой радостной картиной, а Рокэ с улыбкой смотрел на панорамные окна своего лофта. Дома его ждали Дикон и милый плюшевый ызарг с хохолком.