Мой соберано

Удобное замшелое бревно ожидаемо оказалось там, где ему и полагалось быть, на нем все также рос жирный белесый трутовик, а сбоку гнездились обманчиво-нежные поганки. О, если бы это трухлявое дерево могло вдруг заговорить! Тонкие губы Дорака скривились в улыбке, когда он представил, сколько интересного могло бы разболтать это бревно, и не только его тайн, но и Рокэ Алвы. Инспектор медленно сел, но даже от этого осторожного движения в глазах потемнело, руки неприятно похолодели, а на лбу выступила испарина. — Эр Дорак, с Вами все хорошо? — взволнованный голос Ворона донесся глухо, будто из тумана, — Сколько шадди Вы вчера выпили? — Три чашки, — честно ответил Квентин, — Не беспокойтесь, Рокэ, сейчас немного посижу, и мне станет лучше. Шум в голове утих, сердце перестало неровно трепыхаться, инспектор вдохнул полной грудью. Деревья только тронула желтизна, но в пьянящем свежестью воздухе уже едва уловимо ощущался аромат неизбежной осени, прелые листья, сырая земля и благоухание грибов. В следующую их встречу здесь будет еще лучше, трава станет темно-зеленой, деревья вспыхнут золотым и багряным, а вместо стрижей будут изредка каркать вороны, суля грядущие холода. Рокэ придет в своей великолепной кашемировой жилетке, непременно захватит с собой термос сваренного по-кенналийски шадди, и Дорак будет пить его сколько захочется, ему уже будет можно. Но чтобы все это случилось, сейчас придется сообщить Алве кое-что крайне неприятное, но столь же неизбежное, как вступающая в свои права осень. — Считайте постоянное членство в Королевском клубе компенсацией за неудобства, Рокэ, — осторожно начал обер-инспектор, глядя, как соучастник его финансовых махинаций выбирает ракурс для сэлфи — Не припомню, чтобы Вы доставили мне каких-то неудобств, эр Дорак, — безмятежно отозвался Алва, сделав несколько фотографий, — Я нахожу общение с Вами в высшей степени приятным, а сотрудничество — на редкость плодотворным. — Еще бы. Все эти три года Вы получаете в свое временное распоряжение такие огромные деньги, которых сами заработать не можете. Точнее, не могли, теперь Вы постоянный член этого элитного во всех отношениях заведения, и Вам открыты совсем другие горизонты, — Дорак старался подсластить пилюлю, как мог, но упоминание финансовой несостоятельности Рокэ, все же, отозвалось болезненным уколом, — Однако же, перейдем к делу. Вы играете моими деньгами на бирже, я более чем уверен в об этом. Во что вложили, надеюсь, валюта? Или, все же, соблазнились перспективой повышения цен на зерно? — Эр Дорак, если чисто теоретически допустить, что я иду на такой риск, то второй вариант представляется мне вполне логичным, — безмятежно отозвался Рокэ, — Если бы я приобрел акции некой агропромышленной корпорации, то уже к концу месяца мог бы получить хорошую прибыль. Вараста явно не в восторге от нововведений в экономической политике Талига, а это говорит о том, совсем скоро ощутимо подорожает хлеб, а вслед за ним — зрелища, ну, и все такое прочее. Стало быть, все-таки зерно. Нет, ну до чего же проницательно, и это в двадцать три года, когда его сверстники самым бездарным образом прожигают жизнь в клубах, волочатся за юбками и нюхают этот морисский порошок… Какой дипломат, закатные твари, какой великолепный дипломат, а того лучше — сенатор! — Рокэ, мальчик мой… — Дорак поправил почему-то начавший вдруг душить воротничок, — Один молодой человек из Агариса согласен отдать мне свое сердце. Второго шанса у меня не будет, какой еще безумец решится на самоубийство, пусть даже и за такие деньги, что получит его семья… — Эр Дорак… — только и смог вымолвить опешивший Ворон — Я хочу жить! А этот юноша из Агариса не желает, — поспешил оправдаться обер-инспектор, — У него какое-то там потрясение, душевная травма, два раза уж пытался собственноручно отправиться в Закат. Он так решил, а я… и законы их позволяют, понимаешь? Рокэ, ты должен перевести его семье все, что у тебя на депозите, за вычетом твоего процента — Как пожелаете, эр Дорак, — пожал плечами Алва, — В первое число следующего месяца, как мы и договаривались, налоги и комиссия тоже за Ваш счет. — Перевод должен поступить завтра. Лучше бы сегодня, но я понимаю, что Вам нужно время, чтобы вывести деньги с биржевого счета. Длинные черные ресницы дрогнули, насмешливые синие глаза стали ледяными. Плохо. Похоже, Ворон вложил в акции все, что у него было, а продать их сейчас придется с ощутимым убытком. Ну, ничего, совсем скоро Рокэ не только вернет свое, но и приумножит, впереди у них еще много взаимовыгодных сделок, приятных встреч на этой изумрудной лужайке и долгих бесед за чашечкой шадди. А второй шанс на новое, молодое здоровое сердце вряд ли подвернется. — Сделаю, эр Дорак, мне только нужны реквизиты, — безмятежно отозвался Алва, на удивление быстро взявший себя в руки — Рокэ, я даю Вам не только охотничьи угодья, но и первую цель. Имя этому недоразумению — Арнольд Арамона, он как раз сегодня прибудет после обеда. Не смотрите на скабрезный внешний вид, Арамона, это курица, несущая золотые яйца. Держит посредственный фитнес-зал в спальном районе, а на счетах у него весьма интересные суммы. Я подожду с обвинением до тех пор, пока Вы не выдоите из него столько, сколько сможете, я как раз на реабилитации буду. — Доить курицу? Эр Дорак, да Вы тот еще затейник, разве это возможно? — снова усмехнулся Ворон — Задача как раз Вашего уровня, Рокэ Алва, — парировал инспектор, снова скривив губы в нежной отеческой улыбке