Возрождение хищного богатенького сынка

Глаза Шу Хэна были очень холодными, как ледяной зимний ветер, как будто он собирался загрызть что-то или кого-то. Обычно он был таким, безразличным ко всему, в нем не было тепла, как в глубоких водах древнего колодца, в которых не видно никакой ряби. Но Шу Нин был его любовником и очень близко сошелся с ним, поэтому он мог понять, что холодность, которую он ощущал от него в этот момент, отличалась от обычной. Он был зол? Кто его обидел? Если бы это был кто-то другой, то вряд ли бы он так отреагировал. Если Шу Хэн так себя вел, это доказывало, что речь шла обо мне. В унынии Шу Нин подумал о Сыту Дуне. Похоже, отношения между отцом и сыном весьма интригующие. Шу Хэн притянул Шу Нина в свои объятия, как только тот сел, и опустил голову для страстного и сосредоточенного поцелуя, тяжелого и грубого, словно он пытался вернуть утраченное. Шу Нин почувствовал, что это необычно. Неужели его отец может быть плохим человеком? Шу Нин погрузился в этот сладкий поцелуй и уже не мог от него оторваться. Каша была уже теплой, и поцелуй закончился. Шу Хэн прижался лбом к лбу Шу Нина, и атмосфера между ними была теплой, как весна. Они оба чувствовали себя возбужденными, но сейчас была середина дня, и их отец находился в соседнем офисе. Даже если бы у этих двух парней поднялась дикая страсть, они всё равно не осмелились бы сделать здесь «па-па-па». — Нам нужно поесть, я голоден. — Шу Нин почувствовал слабость. Брат был слишком силен, и если бы он неправильно разыграл свои карты, то его могла ждать быстрая казнь. — Оставь это кому-нибудь другому на будущее. Сейчас идет снег и на улице холодно, мне будет очень грустно, если ты заболеешь. — Это ерунда, мне нравится это делать. И к тому же, снег, развевающийся на улице, такой красивый, что мне почти хочется его сфотографировать. — Папа тоже будет грустить. — ... Нож вонзился прямо в слабое место Шу Нина. Уголки его рта слегка свело судорогой: — Хорошо, я сделаю, как ты говоришь. Вены на лбу Шу Хэна на мгновение вздулись, но никто этого не заметил. Он завидовал своему отцу. В последнее время Шу Нин становился послушным при упоминании отца. Но это было нечестно, так как Шу Нин, в конце концов, действительно оттолкнул Шу Яо. Этот малыш умел плакать и суетиться. Его розовое личико было очень милым, но слишком непослушным. Даже у нянек были поцарапаны лица, что разрушало их прекрасную невинность и оставляло после себя дурной след. Шу Чэн постучал в дверь, прежде чем войти. — Вам сколько лет, что вы всё ещё едите, прижавшись друг к другу? Что случилось, вам холодно? Шу Нин замер, услышав стук в дверь. Шу Хэн избежал неловкой ситуации, отпустив его и позволив ему соскользнуть с ног. Шу Чэн привык видеть своих сыновей такими близкими и родными, поэтому не стал долго раздумывать. Открыв крышку своей порции каши, он почувствовал чудесный аромат и удовлетворенно улыбнулся. — Попроси секретаря купить её в следующий раз. Это наши люди, так что можешь смело пользоваться ими. Это было сделано для того, чтобы напомнить Шу Нину, что его окружают люди, которым можно доверять. Естественно, пищу, потребляемую Шу Чэном, Шу Хэном и Шу Нином, нельзя брать навынос. Кого же винить, если они умрут из-за того, что их пища была испорчена? В условиях, когда у них было так много противников, что им даже приходилось брать с собой телохранителей, когда они выходили из дома, естественно, что они должны были уделять больше внимания мелочам. Они никогда не могли быть небрежными. Шу Нин лично ходил за продуктами, поэтому, возможно, они подумали, что он не доверяет секретарю или что-то в этом роде. Шу Хэн тоже так думал, поэтому и заговорил об этом раньше. — Я знаю. Вы расстроитесь, если я простужусь, верно? — Шу Нин озорно улыбнулся, мгновенно улучшив атмосферу. Какой умный малыш. Шу Чэн не удержался и протянул руку, чтобы потискать белые щечки Шу Нина. При виде этой сцены губы Шу Хэна на несколько секунд приподнялись в улыбке. Заставить его улыбнуться было не так-то просто. Рот Шу Нина дернулся, он нарочито хмыкнул и принялся есть свою кашу. На самом деле, он воспользовался ситуацией, в его планы не входила встреча с Сыту Дуном. Тем временем, прождав несколько дней, Сыту Дун с сожалением ушел. В конце концов, он был занятым человеком. После Нового года Шу Нину исполнилось семнадцать лет. Залы родового дома были ярко освещены, по ним ходило множество гостей, но это только раззадоривало Шу Нина. Все дела были переданы Шу Хэну, чтобы Шу Чэн мог отдохнуть. Они были в недоумении от всей этой работы, но поскольку они баловали Шу Нина, поэтому устроили ему настоящий праздник. Только когда приезжали люди уровня старого главы семьи, Шу Нин посылал Шу Чэна поприветствовать их, что случалось нечасто. Шу Чэн не знал, смеяться ему или плакать, ведь ради сокращения обязанностей даже Шу Яо был брошен встречать гостей. Поскольку он говорил и смеялся, вполне естественно, что ребенок мог привлечь внимание пожилых людей. К тому же Шу Яо родился очень красивым и милым, а пожилые люди любили баловать молодых. Они не считали шаловливость проблемой и превозносили третьего внука до небес. Шу Нин усмехнулся, его фигура была полностью скрыта за большим растением бонсай, а Шу Хэн пристроился сзади. — Чего ты боишься? — В последнее время мне часто снятся кошмары, и, честно говоря, я очень боюсь. — Сны не реальны. — бесполезно беспокоиться о своих фантазиях, но Шу Хэн никогда бы так не сказал. Он соглашался со всем, что хотел сделать Шу Нин. — Я знаю. — Что тебе приснилось? — если это до такой степени напугало Шу Нина, значит, этот сон действительно был очень страшным. Шу Хэн прикоснулся к маленькому лицу Шу Нина, его сердце сжалось от жалости. — Ты можешь мне рассказать? Он ведь тоже мой отец. — Знаешь, смешно говорить об этом, но вот уже десять дней подряд мне снится, что во время работы папа... устал и, прилег на стол, немного отдохнуть... Хотя он и не сказал остального, но как Шу Хэн мог не догадаться? Возможно, после этого он уже никогда не проснулся. Этот кошмар казался спокойным и безмятежным, но от него мурашки бегали по коже. Раз уж Шу Нин так переживал, то вполне естественно, что Шу Хэн будет заботиться о нем до конца. Поэтому он вышел из-за большого бонсая в центр толпы, предоставив Шу Чэну возможность отдохнуть. Хотя всем было любопытно, они с улыбкой хвалили Шу Хэна за то, каким он был сыновьим. За то, что Шу Чэн смог передать ему эстафету, хотя он был ещё так молод, и записал все акции на имя старшего сына. Кроме родового дома, он отдал ему практически всё, что мог. Это было неразумно. Но если бы они знали, что Шу Гао передал Шу Нину и Шу Яо свой личный пакет акций, они бы так не думали. Не имело значения, кто будет развлекать гостей — Шу Чэн или Шу Хэн. Шу Яо играл с маленькими детьми и уже довел нескольких из них до слез. Всем девочкам это уже надоело, но они не могли капризничать. В конце концов, он был третьим молодым господином родового дома. Он — сокровище семьи! Те, кого ударили, должны были терпеть, улыбаясь. Если бы они заплакали, то потеряли бы лицо своей семьи. Вот, например, плачущий ребенок. Ему было всего восемь лет, он был старше Шу Яо, но плакал как фонтан. Многие пожилые люди говорили, что он ещё более суетлив, чем девочка, и в будущем обязательно станет таким-то и таким-то. Замечания были произнесены очень туманно, но, тем не менее, это было трудно вынести. С таким же успехом можно было сказать прямо, ведь сарказм ранит больнее всего. И никто здесь не был дураком. Услышав эти слова, мать мальчика почувствовала, как у неё защемило сердце, но смирилась и не заплакала. Такая большая игрушка была опрокинута и ударила её малыша по лицу, на нем теперь остался большой синяк. Почему бы не дать взрослому попробовать и посмотреть, больно ли это! Шу Яо был маленьким тираном-повелителем. Он не считал это проблемой и сейчас очень внушительно дергал за волосы другую девочку. Он был молодым господином главного дома, и если все заберут своих детей и не оставят никого играть с ним, это будет значить, что они не проявили к Шу Хэну ни малейшего уважения. Его старший брат сидел прямо здесь и ничего не говорил. Шу Нин, увидев эту сцену, не преминул похвалить его. Ничего не говоря, ни о чем не заботясь, он мог только наблюдать за происходящим. Вот и сейчас, раздраженный плачем своего восьмилетнего кузена, Шу Яо специально подбежал к нему, чтобы повалить на пол. Если бы служанки вовремя не остановили его, он бы плюнул ему в лицо. Шу Нин нахмурил лоб, не решаясь больше стоять и смотреть на происходящее. Отправив сообщение, он попросил Шу Хэна закончить всё раньше времени. Эти дети, которых били и издевались над ними, всё равно оставались младшими двоюродными братьями, племянниками и племянницами Шу Нина. И неважно, какими они вырастут в будущем, они не должны подвергаться такому насилию со стороны Шу Яо. Шу Нин и в самом деле слишком беспокоился. В конце концов, даже если он всё предусмотрел, у Шу Яо чесались руки. Он уже привык бить служанок, так что значат эти дети для него? И вот все ушли. Шу Нин мрачно посмотрел на гордого Шу Яо. С его уровнем интеллекта он не должен был бить его напрямую. — Почему ты ударил своего двоюродного брата? Шу Яо поджал губы и промолчал. Шу Нин не стал ничего предпринимать. — Подумай хорошенько. Если ты этого не сделаешь, то отправишься в старый дом. Цвет лица Шу Яо мгновенно изменился, все-таки он был пятилетним ребенком. — Он читал стихи, и все его хвалили. — Ты тоже так умеешь, разве учитель не научил тебя? — ... — поджав губы, Шу Яо готов был расплакаться. — Я не нарочно. Да-да, ты не специально отпустил игрушку, она просто летела и случайно приземлилась ему на лицо. Ты хорошо прицелился и много тренировался, не так ли? Он не учится хорошему, когда его учат, но когда он видит плохое, то запоминает сам собой. Шу Нин почувствовал головную боль. Некоторые люди просто рождаются с мозгом, устроенным иначе, чем у других. В окружении Шу Нина всегда были такие странные люди, и он не ожидал, что Шу Яо тоже когда-нибудь этому научится. Несколько служанок стояли в отдалении и дрожали. Они боялись, что Шу Нин уберет маленького господина, но Шу Чэн отдал приказ, прежде чем подняться наверх, и они должны были позаботиться о юном господине и сделать так, чтобы ни один волосок на его теле не пострадал. Шу Яо подумал, что Шу Нин смягчился, поверил ему и перестал плакать, мгновенно подняв улыбающееся лицо. — Зря этот ребенок такой высокий, он дурак. В восемь лет ребенок уже был разумным, он никогда не ударил бы своего младшего брата на людях. Если бы ему не было очень больно, он бы не стал плакать. Шу Нин очень легко улыбнулся. — Ты прав. Шу Яо был очень рад. Шу Нин повернулся и пошел наверх, чтобы позвонить своим родственникам и попросить их прислать своего ребенка, так как он очень понравился Шу Яо с первого взгляда. А на второй день они разрешили своему ребенку поиграть с Шу Яо вдвоем. Посмотрим, как поведет себя большой ребенок, но результат можно себе представить. Когда вечером двоюродный брат уходил, он попрощался с Шу Нином с широкой улыбкой на лице, а Шу Яо плакал так сильно, что у него охрипло горло, глаза опухли. Он вообще не мог сравниться с восьмилетним ребенком. Шу Нин так хорошо скрывал правду, что не было ни единой утечки. Шу Хэн защищал Шу Нина. Он даже мог мобилизовать их доверенных лиц, поэтому скрыть это от Шу Чэна не составило труда. Ночью Шу Нин оттолкнул Шу Хэна, схватил подушку и, протирая глаза, проскользнул в комнату Шу Чэна. Шу Чэн ещё не спал, он прислонился к изголовью кровати в пижаме, накинув на талию одеяло. — Привет, милый. Ты соскучился по папе? — Я уже не маленький. — Ты так говоришь, но всё ещё здесь, чтобы забраться ко мне постель? Шу Нин быстро развернулся, чтобы уйти. Шу Чэн поспешно бросился к нему, чтобы притянуть обратно и укутать в одеяло. — Не сердись, это была просто шутка. Я слышал, ты отправил Шу Яо в старый дом. Он снова сделал тебя несчастным? — Мм, я вообще не могу с ним поладить. — спокойно признался Шу Нин. Если бы он сказал о нем что-то хорошее, то, по его мнению, у того, кто это услышал, возникли бы подозрения и страх. Шу Нин зевнул и выхватил документы, которые всё ещё держал в руках Шу Чэн. — Господин председатель, вы не устали? Лучше поручи это брату, он достаточно способный. — А как насчет тебя? — Шу Чэн слегка сжал лицо Шу Нина и погладил его по голове, глядя на него несравненно ласковыми глазами. — Тебе уже столько лет, не пора ли и тебе немного помочь своему отцу? — Разве я не справляюсь? Даже дворецкий сказал, что мне больше нечего делать. — Ты молодой господин, поэтому есть вещи, которые должен делать молодой господин. — Шу Чэн как раз перешел к этой теме, как вдруг вспомнил о предупреждении Шу Хэна. Но, конечно же, речь шла о Шу Нине и его беспокойстве по поводу недавних кошмаров, поэтому он сменил тему. — Твой отец здоров, я могу прожить ещё несколько десятилетий. Так что всё хорошо, если ты захочешь повеселиться ещё несколько лет. Ты должен быть просто счастлив, такими должны быть мои дети. — Папа~ Теперь его слова звучали уже не так мило, как в юности, а с ноткой серьезности. Шу Чэн улегся поудобнее и укрылся одеялом. — Тебе понравилось инвестировать в кино? Это была инвестиция Шу Хэна, и это не было секретом. Шу Нин и не думал скрывать это от Шу Чэна. — Это просто мелочь. Брат уже взвесил для меня все за и против, это выполнимо. — О ком ты говоришь? Шу Нин и Шу Чэн одновременно повернули головы. В дверях стоял Шу Хэн с подушкой в руках!