Забери мое сердце

      «Ты же сейчас в Токио, да? Подожди, я приеду первым рейсом, ты только напиши, где находишься».       …Чего?       Он же это не серьезно, правда?       Когда трубку сбросили, даже не дав ему попрощаться, Рео понял – Наги сказал это на полном серьезе. Точнее, он слишком редко видел Сейширо максимально сосредоточенным и таким безудержным, чтобы сомневаться.       Когда Микаге процедил в голове, что боится только двух вещей: экрана телефона и увидеть Наги, то точно не хотел предугадать свое ближайшее будущее. Хорошо, возможно, когда-нибудь они бы и встретились вживую, сталкиваясь этими нелепыми и обескураженными взглядами, но не когда парень сам проявил инициативу взять билет на самолет первым рейсом до Японии, только чтоб увидеться. Рео к этому совсем не готов. Его застали, буквально, врасплох.       Сейширо, наверное, надо будет встретить...? Не сядет же он на первое попавшееся такси сразу после посадки и поедет куда глаза глядят (скорее в то место, о котором сам Рео его оповестит). Во сколько это произойдет? Какого вообще черта Рео оказался в такой ситуации? И ответа никогда не последует.       Так и получилось, что Микаге вместо крепкого и сладкого сна выбрал рыться на сайте авиакомпаний в поисках ближайшего к нынешнему времени полета из Лондона в Токио. Единственный, что он нашел на сегодня – вылетает в четыре утра и прилетает шесть вечера. Долго. Наги придется лететь почти весь день. Он не подумал, что это утомительно: столько пройти ради одной встречи? Раньше бы так и случилось.       Не так уж и плохо, что он приземлится позже. Рео успеет перенести планы назначенные на вечер и посвятить пару часов старому другу. Подготовит несколько вещичек: там, например, теплый лимонный чай в стаканчике... Ведь Сейширо, вероятно, очень этого хотел, а Микаге не может воспротивиться его желаниям. Так было всегда.       Девять лет теперь, когда они встретятся лицом к лицу, звучат еще более ужасающими. Это ведь такой безумный отрывок времени, как будто бездонная пропасть между «тогда» и «сейчас». О чем говорить? Рео буквально ничего не знал о свежих новостях футбола, а Сейширо всегда скучал на теме о бизнес-планах. Остается разжёвывать приятные воспоминания, преследуемые менее приятными последствиями. Раньше Микаге бы мог заговорить о чем угодно и Наги бы слушал, но данный момент – уже давно не раньше!       Наги правда соскучился по нему?       Он никогда не чувствовал себя настолько пойманным в какую-то невидимую клетку из своих собственных переживаний. Рео бродил туда-сюда по комнате, в двенадцать ночи, когда еще два часа назад должен был лечь спать! Потому, что тяжело поверить, что все происходит взаправду. Он все еще не уверен. Чего он, собственно, боится? Снова услышать слова, что он больше не нужен? Вновь сбежать, лишь сверкая подошвой обуви?       Когда дело касается Наги, Рео слишком быстро тает, как и его сердце. Микаге словно снеговик поздней весной, расплывается в улыбке и чувстве искренности при нем. Снова.

***

Эгоисты токсики 1:35

Nagi: я улетаю через 2 часа вы не дозвонитесь Isagi: ЧЕГО Bachira: и без нас??? Chigiri: И куда?? Nagi: в токио Isagi: Наги... Зачем тебе в Токио, когда твоя семья там никогда не бывает? И насколько ты туда? Ты хоть предупредил остальных? Nagi: не я к Рео Chigiri: ЧЕГо Я ПОДАВИЛСЯ аЖ ОТ тАКОГО вы общаетесь?? давно?? когда успел?? как он?? Bachira: Исаги со мной он тоже подавился я тоже Ты и Рео-чи снова вместе?!?!?!?!?! Nagi: не не знаю он позвонил мне а потом я позвонил по видео он изменился Chigiri: мистер энштейн за 8 или сколько там лет люди обычно взрослеют Nagi: поэтому у тебя морщины? все я еду пока Isagi: Удачи!       Удача ему пригодится. Почему? Ну, потому, что девять лет звучали... устрашающе. Они будто были, будто и не были, Наги несильно ощущал разницу, кроме как в частице не. Он уже привык жить, справляться и, принципиально, существовать без Рео рядышком. Привык к каждому новому унылому дню, который бы повторял предыдущий, либо еще больше раздражал его за счет ужасно томных часов. Одному.       Раньше он тоже был один: проживал в квартире, пока родителей (работающих исследователями, которые постоянно путешествуют) снова нет рядом, ходил на своих двух до школы и обратно, насколько бы тяжело ему не было, а в самом учебном заведении ни с кем не водил каких-то слишком близких отношений. Особой причины не было, обычно это были сплетни одноклассников о том, что он странный. Странно, что вечно спит на уроках. Странно, что не хочет разговаривать более двух минут, ведь это было утомительно. Странно, что его ничего не интересует в жизни.       Хотя сейчас быть одному было невыносимо. Не тогда, когда целых полгода Сейширо провел в компании с кем-то. Кто-то настоял на общении, на знакомстве, на дружбе с ним. Кто-то подвозил до школы и отвозил обратно, предлагал пообедать, поужинать и завтракать вместе, покупал все, что Наги бы только пожелал: игры, телефон, футбольное снаряжение.       Наги больше не чувствовал себя одиноким. На тот период времени.       Потом Рео исчез. Не вернулся обратно. Оставил Сейширо одного, точно также, как это сделал сам Наги на втором этапе. Он больше ни разу не видел Микаге, ни разу за последние годы.       Вокруг него бегало множество людей: футбольные тренера с разных стран, сокомандники, фанаты и журналисты. У него были друзья, множество знакомых, но он был один. Все его окружение было таким невыносимо поверхностным, ненастоящим. Это было еще хуже, чем раньше. Теперь бы он отдал все, чтобы вернуть, или хотя-бы вновь пережить те заветные полгода.       Наги постоянно верил, что поступает правильно. Либо же его сопровождала фраза «Что не делается, все к лучшему», поэтому самым практичным было плыть по течению жизни, изредка вставляя свои собственные решения. Тогда, на втором этапе (когда все пошло по наклонной) Сейширо был уверен – все, что он делает говорит лишь укрепит их с Рео отношения к футболу.       Он ошибся. Во всем.       Наги искренне не хотел говорить что-то ужасно плохое, просто так получилось. Просто Рео надо было понять, что он не предавал их обещания, что он старался. Просто им нужно было какое-то время. Просто это маленькая ссора, которая потом сама по себе уйдет. Не зря же он уверил Зантецу в том, что, вообще-то, слишком сильно дорожит Рео – ведь это чистейшая правда.       – У вас только портфель? – Спрашивает женщина на противоположной стороне стекла, выдавая ему заветный кусок бумаги с надписью его места и номером рейса.       – Да, – тихо согласился. Потому, что он не успел взять ничего больше. Потому, что ему ничего больше и не нужно, он наконец едет не просто в Токио, а домой. Наги не хотел потратить пару часов зря за ожиданием багажа, поэтому ручная кладь была в разы удобней: в рюкзаке зарядка, документы, деньги, помятые футболки и пара шорт.       Сколько раз Сейширо был в Японии за это время, столько же раз хотел снова лечь Рео на спину и приобнять его за шею, тихо засыпая от его голоса. Это безумно глупое желание, которое он теперь загадывал на каждый день рождения. Наги каждый свой прилет мечтал разглядеть его среди толпы и инстинктивно побежать за этими яркими сиреневыми глазами, как тогда, когда он впервые увидел Микаге в растерянности на матче. «Почему ты всегда кого-то ищешь взглядом?» – потому, что ожидал увидеть знакомую макушку.       И сколько бы раз он не решался все-таки найти хоть ниточку, ведущую его к парню, желания было затемнено другим: «Если он ушел, значит он этого захотел. Если он ушел, значит ты сделал ему тогда больно. Если он не вернулся, значит он не захочет даже разговаривать с тобой». Наги ничего не мог поделать, ведь это тоже было чистейшей правдой. Возможно, он сам же все испортил.       Сейширо стал сокровищем Японии в футболе, но втайне он был убежден, что ему бы хватило быть драгоценностью лишь одного человека.       Наги трудно взять трубку своего менеджера, это правда. Наги не трудно пролететь десять тысяч километров за четырнадцать часов, а потом лично проехаться до назначенного места, сколько бы сил у него это не отняло. Рео заслуживает каждое такое действие, каждую мелочь в этом мире как никогда. Рео заслуживает одним своим существованием того, чтоб Сейширо думал о нем все это время напролет, пока не увидит вживую.       Быстрее долететь. Нужно быстрее долететь. Он изнемогает от ожидания, а заснуть, как это обычно бывает, не получается. Каждый звук слишком сильно давит на барабанные перепонки, тело потеет, а сердце бьется в два раза быстрее от представления их встречи.       – К любимому человеку летишь? – Наги пришлось отвлечься от бессмысленного разглядывания неба в окне в полусонном состоянии. Рядом с ним сидела женщина, уже не молодого возраста. На самом деле, видя таких людей сразу понимаешь, что им, в большинстве случаев, элементарно не с кем поговорить. Ни поспать, ни поиграть (во-первых, интернета просто-напросто не было, а во-вторых, его телефон, к большому сожалению, разрядился) Сейширо не удалось, так что... Почему бы и нет?       – К другу, – вероятно, она, как и, на самом деле, множество других людей подумала, что у него есть девушка или что-то в этом роде. Как же все удивлялись ответу «нет». Да и считать Рео любимым человеком Наги вряд-ли может... – Давно его не видел.       – Ох, а чего же так?       – Мы поругались. Он ушел и не вернулся. Я хотел сделать как лучше, но получилось не так, как я хотел, – парень пожал плечами. Он не желал вдаваться в мельчайшие подробности, считая это утомительно раздражающим. Хотя, слушать незначительные детали о жизни Рео было совсем не таким. – Я думал, он понял, зачем я так поступил. Оказалось, что нет.       Женщина задумалась, поджав губы. Возможно, рассказ показался ей вполне интересным, несмотря на его небольшой размер, а может и нет. Наги, на самом деле, это не так важно. Он ее больше, скорее всего, не увидит, так что и париться незачем (даже если бы и встретил в будущем, ему было бы плевать).       – Знаешь, у тебя столько времени впереди, можно сразу подумать, но это совсем не так. Два года назад я потеряла своего мужа. Пятнадцать лет вместе, немыслимые на первый взгляд цифры. Мы тоже часто расходились в мнениях и ругались, но так сильно были привязаны друг к другу, что все равно оставались вместе. Глупо, наверное, да? – Она хихикнула и улыбнулась на это примечание. Видимо, ей тоже было в каком смысле приятно вспоминать это все. – В последний день, тогда, я сказала ему, что он мне надоел. Что мне надоел его контроль, его гиперзабота обо всем, что я делаю. Я, на самом деле, не имела этого ввиду. И он ушел. На утро он не вернулся и, как оказалось, пьяные водители слишком жестоки. Настолько, что по своей неосторожности могут забрать твой смысл существования.       К чему я веду-то? Наши близкие люди не наделены телепатией, чтоб сразу понимать, что мы делаем все в благих целях. Им тоже больно. Я очень жалела о своих словах и, если честно, до сих от этого страдаю. Я слишком поздно поняла, что жизнь слишком коротка, чтоб тратить ее на бессмысленные ссоры. Так что, если твой друг тебе важен, скажи ему. Извинись, даже если не ты был неправ. Не жди, что он сам все додумает, а расскажи обо всем. Я бы отдала все на свете, чтобы еще хоть раз сказать ему, что люблю.       Сейширо то слушал, то пропускал какие-то моменты мимо ушей, но общую суть истории вполне уловил. Несмотря на это, он смог мысленно сравнить ее и себя. Ее мужа и Рео. Свою историю жизни и ее. Они были идентичны, если не вдаваться в подробности: оба не ценили и оба пожалели.       Единственное их отличие было в том, что Наги еще мог вернуть Рео. Как и упомянула женщина, извиниться и рассказать обо всем. Честно? Сейширо бы навряд-ли справился в одиночку в этом мире, если бы Микаге просто-напросто не стало. Если бы он потерял Рео, он бы потерял огромную часть себя вместе с ним. Это элементарно невозможно: жить с мыслью о том, что его нет.       Наги просуществовал эти несчастные девять лет без него, а не прожил. Жизнь, окрашенная в яркие краски снова потускнела, не позволяя пустить в себя хоть что-то не похожее на темно-фиолетовый цвет, что всегда ассоциировался только с Рео. Даже вечность не показалась бы ему такой скучно долгой, только бы под боком был Микаге. Это было обязательным требованием. Как пчелы без цветов, как скрипка без смычка, как футбольный мяч без хорошего игрока, Сейширо не был самим собой без Рео.       – Жаль, – на лице не выражалось ничего больше, чем обычное расслабленное выражение, хотя этим взглядом он с легкостью давал понять, что он чувствует и понимает, что ему пытаются сказать. – Я понял.       – Надеюсь, у вас все наладится, – женщина улыбнулась, отчего стало более ярко заметны складки по бокам глаз и возле губ.       После этого они оба предпочли не продолжать разговор и повернулись в разные стороны: Наги решил продолжить вглядываться в окно, мечтая быстрее добраться до точки назначения, а его соседка обратилась к стюардессе за кофе. Он, в свою очередь, даже не притронулся к своему небольшому набору из еды: небольшой мясной стейк (для каждого по выбору, куриный или говяжий), салат и кусочек хлеба. Не то, чтобы он не мог самостоятельно поесть, просто мысли всегда влияют на аппетит, а в таком случае Сейширо бы лучше поголодал, нежели попытался расковырять бедную пищу.       «Я тоже жалею о своих словах. Стоит сказать Рео. Не хочу, чтобы мы больше разделялись», – ему оставалось думать об этом, пока экран перед ним показывал только половину пройденного пути. Рео бы раньше сделал ради него что угодно, а он что, не может? Теперь он тоже может сделать что-то большее, чем просто играть в футбол ради него.       Намного большее.

***

      А что делать, если Наги не изменился и снова повторится та история?       Что предпринять, если он, наоборот, изменился и стал еще более холодным по отношению к Рео?       А если Рео снова сделает или скажет какую-нибудь глупость?       Вдруг, Сейширо знает о поцелуе?       От всех этих мыслей кружилась голова, будто бы он сел на американские горки без ремня безопасности. Вот, Микаге проезжает сквозь мертвую петлю и чувствует, как его держит, буквально, ничего и падает под воздействием гравитации. Потому, что в жизни он проходит через точно такие же завитки эмоций на огромнейшей скорости, которую, его сердце с чего-то, решило не убавлять ни на один километр в час. Обычно, в парках развлечений вагонетки проходят около пяти кругов по дорожке, но для него эта поездка бесконечна, как вселенная, как мысль о мыслях, каким может показаться число Пи.       Рео думает слишком много и часто. Ему явно стоит перестать это делать, но, каждый раз при упоминании Наги, запускается автоматический механизм и он не контролирует ни единую деталь в нем. Совсем как механические часы с нервной кукушкой при запуске.       Микаге едет на заднем сидении дорогой машины, двигая ногой то вверх, то вниз. Точно не в такт медленной музыки на магнитофоне, а скорее в ритме биения своего собственного сердца. Оно было невероятно быстрым. Ощущение, что орган просто вылетит из тесной груди, разломав ребра вдребезги и побежит в противоположную сторону от аэропорта.       Вторая, слишком потайная и сокровенная его часть хочет также выбежать сквозь легкие, но в объятья Наги. В эти холодные, но родные руки. Он не помнит, насколько длинные у него пальцы, но точно знает, что любил брать их в свои и греть, когда на улице было прохладно. Рео всегда казалось, что Наги мерзнул.       Зубы кусают нижнюю губу в надежде, что это спасет его от всех проблем мира. Будто это снова даст ему уверенность в словах и действиях. Уверенность в самом себе, в конце концов.       Стоя у огромного выхода, где проходит проверка паспортов, Микаге выпрямляет спину, словно готовится к важному событию. На самом деле, так все и было. Только семь часов вечера, но уже достаточно сильно стемнело. Люди все выходят и выходят на встречу своим родственникам, кто-то уходит в одиночестве, а другая часть, наоборот, прощается и прокладывает свой путь внутрь, на ближайший рейс куда-то далеко. Если бы тогда, девять лет назад, когда Рео еще был серьезно убежден в своих крепких чувствах и Наги бы заявил, что уходит, он бы его не пустил. Рео бы обнимал его так сильно, насколько позволяет мышечная масса, лишь бы не пускать никуда.       Ему жаль, что столько времени ушло в пустоту, лишь из его боязни (и страха Наги, но он об этом не догадывается).       Его внимание привлекает высокая фигура в капюшоне от черной толстовки. Примитивно, так по-обычному, но слишком по-родному, чтоб осуждать. На улице прохладно, а тот идет в той же толстовке и только, а за спиной на одном плече висит рюкзак и никакого багажа. Он что, серьезно буквально выбежал к Рео в Токио? Если Наги что-либо не напомнить, он этого и не сделает: поленится и забудет… Так было всегда.       Рео стоял и смотрел, как тот проходит сквозь все препятствия прямо к нему. Пока что, Микаге не заметили, поэтому ему только и остается, что вглядываться во все изменения (которых, кстати, совсем нет). Волосы отросли, прямо как по видеозвонку вчера, а лицо даже не повзрослело. Перед ним был все еще тот вечно спящий, ленивый и прямолинейный семнадцатилетний парень с его класса, который не желал играть в футбол, а не сокровище японской сборной. И от этого разрывало все внутри. Спирало дыхание. Не поздно еще убежать?       Наверное, уже совсем некуда бежать, ведь идут прямо к нему. «Вы ошиблись, я вас впервые вижу, какой вообще Рео?», – это все, что он хотел сказать, если честно. Мозг совсем отключился. Прям как тогда, когда он висел на трубке телефона, не зная, что говорить. Даже вести деловые переговоры, от которых зависит будущее компании легче, чем все это.       Рука поднялась сама по себе, неловко двигаясь из стороны в сторону. То быстрее, то медленнее, а кривая улыбка скудно красовалась на растерянном лице. Глаза хотели также убежать, мелькая зрачками куда угодно, но не вперед. Рео каждый раз говорить себе, что жизнь дана лишь раз и не стоит бояться мелочей, но сейчас даже такие мотивационные слова не помогают выбраться из пучины переживаний.       – Привет, – когда они были уже слишком близко, чтоб как-то избежать контакт (каким бы он не был: тактильный или коммуникационный), Наги первый начал разговор. Точнее, просто поприветствовал его, но от этого можно сделать уже, как минимум, один вывод – голос стал ниже. Чему вообще Микаге удивляется...       – Ты и в правду не изменился, – теперь улыбка была не кривой и неловкой, а более искренней. Ну, потому, что быть рядом уже не так страшно, чем на расстоянии. Уже не так страшно показать, как скучал (но этого он, пока что, не сделает). Выросло желание спросить буквально обо всем: как прошел полет, как он провел неделю, выходные, завел ли новых друзей, как его футбольная карьера, скучал ли он также сильно. – Как дела? – Единственное, что он смог произнести.       – Теперь хорошо.       И что это, черт возьми, должно значить? Почему теперь? Раньше все было плохо? Хорошо потому, что он так ужасно хотел увидеть Рео и теперь, наконец, сделал это? Наги понять всегда было тяжело, прочитать что-то на лице, но раньше Микаге это удавалось. Сейчас же, он решил просто не задавать лишних вопросов: вдруг еще спугнет? Не так поймет?       Теперь они шли к машине, в полной тишине. Казалось, в такой молчаливой обстановке Рео мог слышать биение собственного сердца и течение крови по артериям, свое и чужое дыхания и шаги. Это все сводило с ума.       – Ты, наверное, давно не был тут. Куда хочешь поехать? – Терпеливо спросил Рео, как это обычно и происходило. Они уже сели в автомобиль, был бы это старый лимузин, Микаге бы сказал, что вернулся в прошлое. В ответ он всегда получал одни те же слова.       – Не знаю, – Наги пожал плечами, медленно опускаясь все ниже в сиденье, чтобы удобней лечь, а еще зевает. Сейширо, видимо, застыл во времени, либо он был настолько уникальным, что оно на него просто никак не влияло. Особенно, когда эти круглые темные глаза выглядываются в твои, пытаясь проскользнуть в душу, отбирая там все свободное место. – Мне без разницы, выбирай ты.

***

      – Как насчет парка?       И Наги сразу же кивает. Ну, потому, что сказать «Насколько это не было бы тяжело, с тобой я готов пройти сотню километров и дойти до края света, ведь нас ведешь именно ты» было бы, как минимум, странно.       Поэтому, устроившись как можно ближе к Рео, ему кажется, что все проблемы куда-то резко исчезли. Его нехотенье спать и есть в самолете сразу же улетучилось, а длинные белые ресницы становятся слишком тяжелыми, чтоб держать глаза открытыми. Чужое плечо кажется совсем как мягкая подушка, предназначенная лишь для одного Сейширо. Они не в лимузине с бокалами безалкогольного шампанского, но, видя в подставке для напитков знакомый стаканчик с надписью «Мотивация для кубка мира!» Наги понимает: теперь он точно дома.       Он ему все потом расскажет, но сейчас чрезвычайно необходимо было просто быть подле, не издавая ни единого лишнего звука. Лишь колеса машины, странная музыка по радио и их легкие.       И жить становится, сразу же, приятно.       В особенности, когда Рео тихонько наклоняется к нему и шепчет: «Хей, не спи! Мы уже приехали», а Наги притворяется совсем мертвым, ибо покидать это удобство не хотелось, а в ответ ему скажут: «Меня уже не проведешь». Это, казалось, было всем тем, о чем Сейширо мечтал каждую секунду после их расставания.       – Как твоя жизнь? Небось, завел себе и фанатов, и друзей новых, – могильную тишину первым решил прервать Микаге, пытаясь найти ниточку не такого уж неловкого разговора. Наги и не знает, как провел все это прошедшее время. Он не слишком уделял внимание событиям в жизни, если в них не было фиолетового цвета. Его не было нигде. Да и зачем ему новые друзья, если ему всегда вполне хватало Рео?       – Мм, скучновато. Чигири спрашивал о тебе, – потому, что так и было. Насколько бы сильно не волновался Наги из-за ухода Рео, другим тоже было не наплевать. Даже Шидо, редко (крайне редко) мог спросить, где носит пурпурную луковичку. Сейширо чувствовал себя странно, когда не мог ответить на такие легкие вопросы, ведь раньше знал все, что связанно с парнем. – Почему ты ушел?       Они все еще шли. Наги все время смотрел на Рео и не мог отвезти взгляд, не мог наглядеться на него, пока его объект наблюдений лишь глядел вперед, даже после последнего вопроса. Улыбался так, будто других выражений лица просто-напросто не существует. Это странно.       – Мне перестало нравиться играть в футбол.       – А если честно? – Тут Микаге посмотрел на него с подлинным удивлением. Ведь Сейширо точно знал, что такого быть не может. Ведь он всегда выслушивал часовые монологи Рео о том, как он всем сердцем хочет заполучить этот несчастный кубок мира, как безумно сильно старается ради этого, идя наперекор отцу. Даже если бы и была причина на такое решение, она должна была быть внеземной важности. Он бы никогда не бросил что-то из-за мелочи. – Ты не предупредил меня.       – Это уже неважно, правда.       – Важно, – Наги честно хотел узнать, что случилось. Честно пытался понять ход мыслей Рео, пытался показать, что ему не все равно. Было невыносимо вытаскивать слова из друга с трудом, обычно такого бы не происходило. Слушать было намного лучше, чем самому разговаривать, уж точно, но ради Микаге можно было постараться. И не раз. – Для меня важно.       – Все уже об этом забыли, и я в том числе... – И его снова перебили, сказав, что вся история крайне необходима для услышанья. Тогда, в тот момент, Рео остановился, а за ним и собеседник. Именно тогда они все-таки посмотрели друг другу в зрачки, высматривая свое отражение в них, – Хорошо! Сначала я просто играл в футбол, а потом, когда мы объединились, это уже не было такой просто фразой. Это было «Я хочу играть в футбол с Наги», «Дорога к кубку мира с Наги», «Обещание дойти до конца с Наги». После второго этапа эти планы превратились в простое «Я хочу играть в футбол», а это, без твоего имени, давно потеряло для меня должную ценность.       – Но я сделал это, чтоб мы прокачались и точно выиграли...       – Ох, Наги, пожалуйста! – Рео протер пальцами место между глаз (частично, чтоб прикрыть их же рукой). Это казалось пыткой, непонятно только для кого конкретно. – Я же не чтец мыслей, чтоб наперед знать о чем ты думаешь! Твои уверенные слова о том, что я тебе надоел лишь подкрепили мои мысли, ведь их никто не опровергнул. Я же говорю, это уже неважно. Пойдем дальше, там открылось новое кафе, если ты устал или голоден.       Он слишком резко сменил тему, чтоб Наги смог найти хоть какой-то веский ответ или, на худой конец, понять всю информацию, которую на него свалили. То есть, той самой невероятно важной, огромной причиной внеземных масштабов был именно он сам? Той самой, о которой Наги не мог перестать думать днями и ночами, пытаясь выяснить? Это звучало по-мерзкому забавно: не осознавать, что ты и есть главная проблема.       Сейширо впервые в жизни почувствовал себя так паршиво. От осознания того, что уход Рео был не его личная хотелкой, а побегом от грубых слов Наги и своих собственных обид, становился еще хуже. В легких закончилось должное место, а сердце будто перестало биться от страха, что Микаге снова покинет его.       Пока Наги больше не желал оставаться один, Рео боялся остаться совсем один. Теперь это было видно. Теперь это было очевидно: Сейширо переборщил, думая, что просто дает ему время успокоиться и остыть. Пока он был уверен, что Рео не отпускал его тогда лишь для того, чтоб точно победить, остаться в одной команде и идти по проигрышному пути, но он просто хотел, как и обещал, дойти до конца вместе. Поэтому сейчас парень просто пялил на чужую спину, думая обо всем. Ощущение не из приятных, уж точно. Они оба боялись друг друга потерять, дорожили невероятно сильно, но молча.       – Рео, – успел он произнести своим полушепотом, прежде чем на него вопросительно обернулись. Теперь хотелось сказать все одновременно, уложить все, что он думает и хочет в пару слов. Предложений. Абзацев и параграфов на десятки томов и тысячи страниц. На часовые подкасты, у которых бы точно не скоро был конец. В фильм, обогнавший все остальные по длительности, ведь все перечисленное было бы о Рео. О них с Рео. Теперь он точно знает, в его понимании тоже нет места фразе «жить» без чужого имени в ней. Именно поэтому Наги поджал губы, брови встретились на переносице, а сам он невольно упал на колени. Прям посреди улицы, парка и кучи людей вокруг. Ему ни капли не стыдно. Даже, если честно, плевать на других. – Прости. Прости меня.       – Наги! Встань, пожалуйста, – Сейширо не мог увидеть выражение лица Микаге, смотря в пол, но в голове чувствовалась растерянность. Некоторые, вероятно, обернулись на них, ведь вечером в парках народу достаточно много. Рео не было плевать на мнение других, как Наги, поэтому все так и обернулось. – Эй-эй, все хорошо, слышишь? Все давно в прошлом. Я не зол или обижен.       – Правда? – Кристальные темные глаза поднялись на то, что было теперь дороже любой футбольной карьеры. Искреннее сожаление в них заставляло думать, что вот-вот пойдут такие же кристальные слезы.       – Правда, – зато он всегда знал, что Рео никогда не врет. Да и смысла сейчас врать не было совсем. Наги почувствовал, что теперь обнимал его до безумия крепко, будто прилепленный клеем, а Микаге сначала растерялся, но похлопал его по спине. – Я давно простил тебя.       – Не уходи больше. Ты дал обещание.

***

      – Ты никогда не говорил, что любишь сладкое.       Парни дошли до кафе, про которое упоминал Рео. Ничего необычного, просто очередная кофейня с самым обычным кофе и пирожными. Большего Наги (кроме кофе) для счастья и не надо: лишь он, Рео и еда, а еще вечность времени в кармане, которую он хотело провести вместе.       – Вот так вот, – лишь с озорной улыбкой ответил Микаге. На самом деле, он даже не помнил, когда в последний раз мог вести себя так глупо и забавно. Наги Сейширо слишком сильно влиял на его поведение, но он бы никогда не смог быть против этого.       Но тебя люблю больше.