Black and white

По всей комнате разбросана уйма вещей, где-то в середине валяется раскрытая сумка, вокруг царит хаос. Трудно назвать гору летних вещей творческим беспорядком, когда Коко за день до отъезда в Окинаву наспех скидывает в сумку всё, что попадается на глаза. Куча чёрных вещей выглядывает из не менее чёрной сумки. Почему-то парень не спешил думать о предстоящей жаре, и как-то не особо ему было дело до того, как сильно кому-то придётся париться в таких шмотках. В конце концов, ничего другого у него нет. Чёрная футболка, чёрная майка, чёрные шорты, чёрные кроссовки, белые носки и шлёпки, куча каких-то старых резинок для волос, которые прячутся в карманах домашних шорт. Где-то в углу шкафа Хаджиме замечает старую чёрную кепку и где-то справа от этой самой кепки находит чёрные солнцезащитные очки. В конце концов, они уезжают на каких-то три дня, а это значит, что всей чёрной волокиты может быть даже слишком много. В груди чувствуется тепло и щекочущее волнение перед поездкой. Им предстоит довольно долгий путь, а ещё несколько дней без сети, так как в том районе, у самого моря, почти не ловит интернет. Разве что позвонить пару раз домой, отчитаться, мол, с тобой всё хорошо. Инуи рассказывал, как часто выбирался в Окинаву с семьей, и эта поездка значила для него что-то особенное каждый год. Дом опустел, и теперь Сейшу возит туда своих самых близких людей, которые окружают его уже не первый год. Коко посчастливилось стать частью этой небольшой семьи. Хаджиме с трепетом в груди вспоминает их встречи в баре, то, что у Инуи теперь есть кот, и что сам Коко неплохо поладил с Чифую, Баджи и Такемичи. В конце концов, что он, такой далекий от их мира, сумел стать частью их повседневной жизни. Коко скидывает груду лишних вещей с кровати, зарываясь в простынь и прикрывая глаза, уносясь в воспоминания последних дней. Инуи, его руки, губы, их поцелуи ночью, их встречи, прикосновения, взгляды, их первая встреча — всё это проносится перед глазами, как большой и самый яркий сон. Коко хочется вновь дотронуться до мягких волос, почувствовать шероховатый шрам на лице, оставить поцелуй на алых губах. Ему хочется вдыхать запах Инуи, стать одним целым, слиться воедино и никогда не отпускать. Звонок телефона вырывает Коко из раздумий, заставляя неожиданно вскочить с кровати. — Спишь? — голос Сейшу доносится с другого конца провода. — Кто спит в три часа дня? — язвит Хаджиме, хмурясь своему взлохмаченному отражению в зеркале. — Не знаю, например, Лапша, которую не с кем оставить? — где-то на фоне раздался протяжный мяв. Коко вспоминает об идее Сейшу забрать котенка с улицы домой. Почему раньше никто не подумал о том, что животное должно будет провести несколько дней без хозяина? Коко казалось, что Инуи порой слишком не предусмотрителен. — Твоя кошка, ты и разбирайся, — отмахивается Коко, слыша возмущенный вздох в звонке, — ну ладно, ладно, её ведь можно отдать на передержку? — Сдались мне эти передержки, они её голодом заморят, а она ест, как вне себя, да и вдруг на чужих тоже бросается, — Сейшу параллельно что-то отвечал Лапше, которая, судя по всему, возмущенно мяукала на его упрёки и жалобы, — я отдам это чудо только надежным рукам, у тебя нет кандидатов? — Я похож на идиота? — Коко, откровенно не понимая, к чему клонит Сейшу, пытался уловить суть. — Да, но ты же, с недавних пор, мой парень, я думал… — Что ты сказал? — от неожиданности Коко едва ли не упал с края кровати, удерживаясь одной рукой за стоящую рядом тумбочку, — Как ты меня назвал? — Я похож на идиота? —передразнивающие повторил Инуи, — Раз уж ты мой парень, я подумал, вдруг у тебя есть варианты. Коко, чувствуя, что краснеет, попытался отвернуться от зеркала, будто не желая подтверждать своего смущения. Хаджиме принялся расхаживать из стороны в сторону, пиная смятую чёрную ткань, валяющуюся под ногами. Болтая ни о чем, он упёрся в дверь, незаметно для себя спускаясь по лестнице. Минуя второй этаж, он внезапно столкнулся с Рэн, что-то усердно размешивающей в большой кастрюле. Мать взглянула на сына, непонимающе оглядывая того с ног до головы, наблюдая надетую задом наперёд футболку и единственный носок на правой ноге, ибо на левую почему-то не нашлось пары. Коко, не убирая телефон от уха, пытался придумать план, убирая растрепанные кудрявые волосы с лица. В тот же миг в голову закралась самая странная мысль. — Заезжай, я кое-что придумал, — бросает Коко, завершая разговор и подбегая к матери. — Что-то случилось? — женщина, всё так же растерянно оглядывая сына, пыталась понять причину такой обеспокоенности. Коко приобнимает Рэн, тут же подойдя к холодильнику и выуживая оттуда банку с апельсиновой газировкой. Шипение пузырьков сопровождается характерным щелчком открытия банки. — Мам, ты ведь любишь котов? — на лице Рэн в эту же секунду отразился легкий испуг, будто она уже почувствовала, что собирается натворить её сын, — Скажи да, потому что нам придётся взять кота на пару дней, — снова улавливая непонимание, Хаджиме добавил, — точнее тебе, — и, сделав паузу, прибавил ещё пару слов, — точнее кошку.

***

Машина подъезжает ко двору, когда Коко заканчивает наводить порядок после скорых сборов. Выйдя из машины, перехватывая переноску, Инуи замечает, как Хаджиме сбегает с крыльца, пытаясь привести в порядок растрёпанные волосы. — Долго же ты. — Молчал бы лучше, — Коко собирается повозмущаться ещё немного, как вдруг слышит едва различимый писк. В то же мгновенье его раздражение как рукой снимает, — Кто это у нас здесь? Чёрный котёнок с любопытством разглядывал Хаджиме, сверкая яркими глазами в полумраке своего маленького домика-переноски. Маленькие лапки опирались на небольшие решётки, будто котёнок рвался поскорее освободиться от этой преграды. Перехватив вещи, Хаджиме направился в дом, утаскивая за собой Инуи, прося подождать пару минут внизу, в глубине души надеясь, что преждевременной встречи с Рэн ему всё же удастся избежать. Не самый подходящий момент для знакомства. Пусть она думает, что он просто уезжает с друзьями на пару дней, а с какими именно, никого особо волновать не должно. Опуская дверцу переноски, Коко позволил животному выйти и осмотреться в новом доме. Лапша расхаживала по его комнате, на удивление довольно уверенно, будто жила здесь уже не первый год и знала каждый уголок этого места. Маленькими лапками она засеменила в сторону зеркала, недовольно мяукнула своему отражению и прыгнула прямо на кровать, принимаясь подминать под себя тёмную ткань простыни. Стащить животное с тёплого и мягкого места не представлялось возможным. Коко просто не хотел лишний раз царапать себе руки, а ещё переживал за ткань, вцепиться в которую Лапше не составит никакого труда. Пытаясь снять лохматое существо с чистой кровати, Коко испробовал уйму вариантов, но ни одни переговоры и ни одна уловка не сработали. Пришлось мириться с горой шерсти, которая будет липнуть потом ко всему. Закинув сумку за плечо и ещё раз оглянув комнату, он уже было направился вниз, как вдруг услышал странный треск и мяв. Лапша всё же умудрилась выпустить когти, не в самое удачное время и не в самом удачном месте, потому что Хаджиме уже миллион раз успел убедиться, что, чем милее животное, тем беспощаднее его натура. Пытаясь отцепить коготь от простыни, Хаджиме услышал только больше кошачьих возмущений, а ещё успел получить по заслугам другой лапой. Теперь на руке красовалась пара мелких царапин. Покинув комнату, Хаджиме принялся спускаться вниз, как вдруг услышал знакомые голоса и редкий смех матери. — Так вот почему он упоминал про котов? — Рэн, опираясь на стену, о чём-то говорила с Инуи, — Не знаю, он почти ничего не рассказывает, всё время занят. Инуи только усмехнулся, как тут же заметил спускающегося вниз Хаджиме. — Наша птичка идёт. Эй! Кто-то сказал, что ждать придется пару минут, не так ли? — словно как ни в чем не бывало поинтересовался Сейшу, махнув рукой в сторону выхода. Коко стоял, едва сдерживаясь от колкостей в сторону…его парня. Да, Инуи теперь его парень, и это нормально, что он знакомится с семьей, но… Как-то это не входило в сегодняшние планы? Странное ощущение. Коко спускается, что-то бурча под нос, улавливая на себе любопытный взгляд матери. — Что? — Хаджиме косится с опаской на Рэн, надеясь, что Инуи не успел наболтать женщине чего-нибудь лишнего. — Да так, говорю, что ты мне почти ничего не рассказываешь, — сделав паузу, она продолжила, — и не надо так пугаться, он тоже не особо разговорчив, но уж точно поактивней тебя. — Мам! Женщина рассмеялась, поправляя халат и запуская тонкую руку в растрёпанные чёрные волосы сына. В её взгляде читались смесь беспокойства и нежности, тех чувств, которые так редко проявлялись по отношению к Хаджиме. — Шучу! Веселись, только не вздумайте делать глупостей, — Рэн перегнулась через Коко, желая что-то сказать Сейшу, — приглядывай за ним. Инуи, кивая и перехватывая Хаджиме за плечо, направился к выходу. Усаживаясь за руль, он всё ещё ловил на себе подозрительный и полный негодования взгляд чёрных глаз Хаджиме, так похожих на глаза его матери. — Что ты ей сказал? — не удержавшись, взорвался Хаджиме, как только машина покинула квартал. — Всего лишь предупредил, что везу тебя в Окинаву с друзьями, — Инуи усмехнулся, переводя взгляд на возмущенного Коко, — Ну, ещё кое-что…— нарочно не договаривая, он внимательно следил за тем, как на лице Хаджиме рисуется испуг, — касаемо кошки, разумеется. Коко почувствовал, как тяжелый груз спадает с его плеч. Выдохнув, он рассмеялся, с силой стукнув Сейшу в плечо. — Она мне все руки исцарапала. — Так тебе и надо. Дорога оказалась почти пустынной в воскресенье. Это позволяло Сейшу разогнаться чуть больше обычного, догоняя по пути оставшуюся группу. Аэропорт находился в другой части города, ехать придётся около часа, но поторопиться им всё же стоит. Редкие солнечные лучи проглядывали сквозь тучи. Токио, в котором жизнь всегда бьёт ключом, словно погрузилось в ожидание. Ночь оставила огни и неоновый блеск вывесок, уступая место прохладе и тишине, редко прерывающейся гулом проезжающих авто. Инуи не спеша объезжал большие улицы, стараясь как можно скорее покинуть район по объездной дороге. — Я впервые еду куда-то такой большой компанией, если честно, — стараясь скрыть нотки волнения в голосе, Коко прокашлялся. — И я. Хаджиме удивленно вскинул брови, в недоумении повернувшись в сторону Инуи. Разве не доводилось ему и раньше ездить в Окинаву? А как же семья? — В основном, все были заняты поступлением, экзаменами, да и мне приходилось наводить много справок и бумаг для оформления магазина. Слишком большая загруженность мешала выбраться нам всем куда-то дальше раменной. — Разве ты не ездил в Окинаву, ну… — Ты про Аканэ? — Инуи вздохнул, в его голосе прослеживалась тихая печаль, — да, но это было так давно. Порой, мне кажется, будто такого никогда не происходило. Я имею в виду, как будто… Не знаю, всё так расплывчато. — Как сон? Инуи молча перевёл печальный взгляд на Коко, останавливаясь на красном свете. — Да, это ощущается, как сон.

***

Хаджиме прошёлся вдоль и поперек зала ожидания, выискивая табличку с номером выхода на посадку. Где-то чуть позади стоял Сейшу, придерживая огромный чехол от гитары, о чём-то говоря по телефону. — Я же сказал, что перекладывать ответственность на кого-нибудь другого бесполезно. Если я выбрал тебя, значит, я считаю, что ты как никогда сможешь меня подменить на три-четыре дня. Здесь даже делать нечего, всего-то последить за поставками, любой справится. Разговор завершился, но только потому, что Сейшу в конечном итоге бросил трубку первым, выключив телефон. — Пообещай, что вырубишь эту штуку на всё время, что мы будем в Окинаве, — меря взглядом Сейшу, процедил Хаджиме. Тот лишь кивнул, ласково потрепав Коко по голове. Ему правда следует взять отгул хотя бы на некоторое время. Хаджиме тоже выглядел помотанным, но у него хотя бы каникулы, и он относительно далёк от всей этой взрослой жизни, которая предстоит ему только через пару лет. Хотя Инуи казалось, что тот и без того вынужден был повзрослеть гораздо раньше. — Ты летишь первый раз? — Нет, отец как-то брал меня с собой, но я так смутно помню, что можно считать, будто никогда и не был здесь. В голосе Хаджиме проскользнула едва заметная дрожь. — Это не так страшно, как ты думаешь, — улавливая скрытое беспокойство, Инуи коснулся плеча Коко. — Отстань, ради всего святого, — вновь скрывая свою неуверенность, Хаджиме попытался отстраниться, но почувствовал, как рука Сейшу только крепче сжалась на его плече, — нет, правда, всё в порядке. Плохо скрываемое волнение в голосе предательски выдавало тайные страхи. — Прадва? Тогда у окна сидишь ты. Коко возмущенно оглянулся, скидывая руку парня со своего плеча. На лице Сейшу рисовалось ликование. Кажется, он знает, чего именно может бояться Хаджиме. Но разве Коко будет готов так просто заявить о том, что его пугает? — Ты серьёзно? Думаешь устроить мне проверку на прочность? — Хаджиме пытался разглядеть в глазах Инуи что-то, похожее на издевку. — Да нет, у нас места на билетах так распределены. Просто хотел напомнить, ничего личного, — парень лишь отмахнулся, ловко находя оправдание. — Ты точно издеваешься. Где-то неподалеку послышался знакомый женский голос. Эмма в каких-то три лёгких шага преодолела расстояние между ними, встав поперёк двух спорящих парней. Белые шорты выглядывали из-под огромной толстовки, принадлежащей явно Дракену. Её глаза поблескивали от возмущения, а маленькие руки были сжаты в крепкие кулачки. Коко в первую встречу она запомнилась именно такой: сияющей и эмоциональной. — Прекратите ругаться! — она грозно взглянула на Сейшу, хлопая густыми ресницами, — Ещё раз ты взъешься на него, я буду говорить с тобой по-другому. Инуи, не ожидая такого исхода, артистично поднял руки в воздух, мол, ничего не может поделать. — Ладно-ладно, а с каких пор ты его защищаешь? — Младших обижать нельзя, тебя не учили? — Эмма ловко обернулась, взмахнув длинными волосами и подмигнула Хаджиме, — мы, вообще-то, почти одногодки, если тебе интересно. Коко отступил, удивлённо озираясь на девушку. Эмма выглядела старше, но, судя по тому, что она сказала… — Мне девятнадцать, но скоро будет двадцать! — тут же поспешила договорить Эмма, косясь на усмехающегося в стороне Дракена, — так что я не далеко от тебя, ты тоже не отставай. Коко удивлённо рассматривал девушку. — У нас что, игра кто быстрее вырастет? — Инуи тебе уж точно не обогнать, — вмешался Дракен, приобнимая Эмму за плечи, на что девушка недовольно фыркнула, — он был самым старшим из всех на момент, когда зародилась эта…даже не знаю, как это назвать, — Дракен обвёл глазами компанию друзей. — Он прав, старше только Шиничиро, и то, разница у них не такая огромная. — Мне всего лишь двадцать один, чего вы заладили? — Инуи попытался пройти сквозь столпившихся вокруг друзей, — нам пора, осталось минут пять, а нас ждёт огромная очередь. Эмма вскочила, побежав к ряду сидений, пытаясь растолкать спящего на коленях Ханагаки Манджиро. Майки что-то возмущённо буркнул, за что тут же получил от Эммы по голове. Баджи с лёгкостью перекинул тяжёлую сумку за плечо, чья вместительность значительно отличалась от ручной клади Чифую. Мацуно с опаской отскочил подальше, когда Кейске успел перехватить и часть вещей Манджиро. — Ты с собой полдома увёз? Мы же всего-то на три дня. — Всего на три дня! — возмущенно перефразировал Баджи. Толпа людей выстраивалась в сторону выхода на посадку. Панорамные окна открывали вид на взлётную полосу. Увидев, как взлетает очередной боинг, Коко почувствовал, как в груди сжимается тщательно подавляемый страх. Перед ними оставалось три человека. — Мы ничего не забыли? — Инуи оглядывал друзей, шаря руками по карманам бежевых шорт и осматривая пустующие вдалеке сиденья. — А где гитара? — Коко перевёл взгляд на Сейшу, который тут же вспомнил о чёрном чехле. — Ты о чём? — непонимающе уставился Дракен на Хаджиме. — Он зашёл с ней на паспортный контроль, просил подержать меня, а потом ещё стоял охранял ее, пока я искал выход. Кенчин задумался, тут же вспомнив, как странно выглядел Инуи, несущий огромную чёрную штуку за спиной ещё на стойке регистрации. — А ты хорош, я вообще об этом забыл. Коко только отмахнулся. Время поджимало. Хаджиме пустил первых Баджи и Чифую, замыкая очередь и дожидаясь Инуи. Парень вернулся через пару минут, едва успевая добежать до остальных. В его руках красовался чёрный чехол. Места располагались в середине. Часть группы уселась ближе к хвосту, только Майки, по счастливой случайности, удалось отхватить место в бизнес-классе. Об этом в первые минуты узнали все, судя по его радостному возгласу и странной реакции Ханагаки, которому придется сидеть одному весь полёт. — Ты и вправду умеешь играть? — Коко удивленно смотрел, как Сейшу складывает чехол и сумки на верхние полки, — судя по всему, никто даже не догадывался. — Я практически никогда не брал гитару, потому никто и не знал, что я умею. Коко всё ещё странно поглядывал на Сейшу, который явно что-то пытался скрыть. Ему всё казалось, что в этом кроется куда более глубинный смысл. Стоит ли потом спросить у остальных? Но у кого? Кажется, ближе всех к нему, исключая Сейшу, сейчас была только Эмма. Семья Манджиро явно знала больше остальных. Особенно самый старший из них. Разве что, Шиничиро ему так и не удалось увидеть. Усевшись у окна, Коко всё так же недовольно глядел на Сейшу, который, как назло, взял такие дурацкие места. — Ты знаешь, что большая часть авиакатастроф происходит при взлёте и посадке? — Инупи, я больше никогда с тобой никуда не поеду. Парень тихо улыбнулся, игриво подпирая голову рукой. В зелёных глазах читалась насмешка. — Не поедешь, если мы разобьемся. — Уймись. Сейшу кивнул, тут же принявшись расшнуровывать обувь. Однако это не заставило его прекратить вбрасывать череду пугающих фактов. Отчасти выдуманных, разумеется. — А ещё нельзя пить воду в бутылках, иначе случится разгерметизация. Коко недоверчиво покосился на Сейшу, который говорил вполне серьёзно, не скрывая лёгкое беспокойство в голосе. Звучало это, однако, чересчур абсурдно. — Ты меня совсем за придурка держишь? Стюарды принялись расхаживать между рядами, убеждаясь, что никто не закрыл шторку иллюминатора или не откинул сиденье. Весь оставшийся путь Инуи пришлось терпеть уйму расспросов и ругани. Хаджиме то и дело отворачивался от окна, стараясь не смотреть вниз. Коко то и дело гадал, сколько осталось терпеть этот кошмар, пока окончательно не уснул, чтобы пробудиться под звуки хлопков пассажиров и толчка в бок.

***

Шум волн доносился с открытого балкона. Терраса на первом этаже открывала вид на небольшой дворик, когда со второго этажа можно было разглядеть синеву моря. Ночное небо сливалось с водой, звёзды прислушивались к пению морской пены и шуму отлива. Запах соли, лета, последних тёплых дней разряжал воздух. Коко устало уселся на кафель, свесив ноги между перилами. Комната досталась им с Сейшу, и Хаджиме ни разу не пожалел, что согласился на такой долгий путь. Вещи вываливались кучей из не разобранной сумки, с волос стекала вода после холодного душа. Хаджиме поклялся себе, что больше никогда не сможет встать на ноги, а ещё предательски не хотелось спать. Звёзды отражались россыпью в его чёрных глазах, когда Коко почувствовал осторожное прикосновение к плечу. — Тебе здесь нравится? — Я так устал. Инуи усаживается рядом, так же свешивая ноги с балкона. Тёплый ветер гуляет во влажных волосах, заставляя подрагивать мокрые ресницы. Сейшу выставляет руку, придвигая Коко ближе и приобнимая парня за плечо. Нежность каждого касания разливается по сердцу, и Коко льнёт к нему, кладя голову на плечо. Пальцы Сейшу накручивают чёрные локоны, выжимая влагу с прядей. — Ты пахнешь морем. — А ты — летом. Их руки сплетаются в крепкий замок, пальцы оглаживают влажную кожу костяшек. Глаза Сейшу отражают синеву ночного неба. В зелени рассыпался бисер созвездий. — Здесь было пусто. Много времени прошло, прежде чем этот дом стал навещать я, а затем уже Майки и остальные. — Тебя тянет к морю? — И к тебе. Инуи жадно прижимается влажными губами к полураскрытым губам Хаджиме. Капли воды стекают в поцелуй, когда внутри каждого разливается мягкое тепло. Коко ловко обводит языком алые мягкие губы, прижимаясь к груди Сейшу и углубляя поцелуй. Он хочет чувствовать его сердцебиение, сбитое дыхание, волосы, руки, плечи. Коко чувствует, как руки Сейшу опускаются на талию, как он льнет к нему бёдрами. — Нас же увидят, — шепчет Инуи, задыхаясь в поцелуях. — Какая разница? Коко зарывается пальцами в россыпь овсяных волос, вдыхая аромат мяты и свежести. Белые ресницы щекочут пунцовые щеки, когда губы Хаджиме касаются лба, носа и ямочек в уголках рта. Сейшу прижимается ближе, утягивая Хаджиме в объятия, чувствуя ритм чужого сердца. — Не хочешь зайти? Коко обвивает руками шею, когда Инуи приподнимается, обхватывая Хаджиме за бедра, одной ногой по пути закрывая дверь на балкон. Стаскивая покрывало, Инуи чувствует влажную дорожку поцелуев на своей шее. Касания Хаджиме обжигают, остаются алыми следами на бледной коже. Инуи закидывает ноги на плечи, нависая сверху и смотря прямо в глаза. — С огнём играешь. — У меня пиромания. Инуи ловко переворачивает Коко под себя, прижимаясь к бедрам, ласково поглаживая спину и сжимая руки на тонкой талии. Хаджиме поддается назад, плавно покачиваясь из стороны в сторону и прогибаясь в спине. Сейшу шумно вдыхает воздух, не отводя взгляда от каждого движения. Коко вьется под ним, словно змей, притягивая к себе взгляд и сводя с ума тихим стоном. Глаза Инуи улавливают перекат мышц спины и рук, линии позвонков и рёбер. Коко ловко переворачивается на спину, вытягиваясь, словно кошка. Волосы Хаджиме рассыпаются черными волнами по подушке, смоляные глаза хитро поблёскивают в темноте. Губы Сейшу ласково касаются щек и носа, проходясь по скулам и острым углам челюсти. Змеиные глаза игриво смотрят на него, маня и заглушая слабый голос рассудка. — Я схожу с ума. Коко утягивает Инуи в поцелуй, заваливаясь на бок, улавливая искры притяжения в зелёных глазах. В ночи слышны тихие разговоры перед сном, скрип кровати и мягкие звуки поцелуев в щеки и заспанные глаза. Дом спит, внимая их тихому смеху и сонному шёпоту в белые простыни. Коко закидывает ногу на Инуи и толкается во сне, едва не скидывая парня с кровати. В темноте раздаётся шипение, и Коко оказывается на другой стороне, без одеяла, оставаясь в одних шортах. В окно светят звезды и луна, улавливая два сплетенных в объятиях силуэта. Сливающееся воедино, два абсолютно разных мира — чёрное и белое, неотделимое друг от друга, склеивающееся в один бесконечный неразрывный круг. Сны полны моря, любви и чувств к друг другу. Кажется, будто последние ночи лета тянутся бесконечно. Бесконечно.