Bound by love

Минхо не понимает, что случилось с Чонином. Не понимает его слез, которые льются из его прекрасных глаз словно Ниагарский водопад. После того сообщения, что поступило на телефон омеги прошло немного времени. Совсем немного, несколько часов. Сейчас Чонин наконец-то успокоился, спит, ведь на дворе ночь, а Минхо сидит на балконе, смотрит на ночной Сеул и потягивает вейп. Он не понимает, что такого в том сообщении и всячески отгоняет от себя мысли и желания заглянуть в телефон брата. К тому же он не знает, кто написал ему, поэтому вероятность ошибки велика. Минхо даже гадать не хочет, кто Чонину написал, но, если честно, желание заглянуть в его телефон превышает все дозволенные меры. Стрелка часов медленно, но верно движется к 3 часам, светает. Минхо прекращает курить, убирает вейп в карман домашних шорт и со вздохом выходит с балкона, прикрывает дверь и уверенным шагом идёт в комнату Чонина, чтобы взять его телефон и посмотреть сообщение. Омега отчего-то не хочет говорить кто, зачем и почему ему написал и альфу это очень настораживает. Если там действительно что-то ужасное, то он понимает состояние брата и рвение куда-то… Но куда? Нужно узнать. Минхо проходит в комнату омеги, мельком оценивает обстановку и поджимает губы, замечая комочек одеяла, в котором затерялся Чонин, что лежит на самом краю кровати, грозясь упасть. Альфа проходит к тумбочке, на которой лежит телефон и берёт его осторожно в руки. Включив экран, он проводит по нему пальцем сверху-вниз и застывает в ступоре, ведь не знает пароля. Нет, знает, но вдруг Чонин его уже сменил. Но, попытка не пытка. Минхо вводит дату своего рождения и чуть ли не вскрикивает от радости: есть! Конечно, какой ещё пароль мог поставить Чонин? Кажется, он его и не менял ни разу. Минхо мысленно извиняется перед братом и бесшумно уходит в коридор, чтобы посмотреть все возможные сообщения и приложения. Он проверяет Инстаграм, но там ничего нет, проверяет Фейсбук и Твиттер, но и там ничего. Остаётся только Какао. Альфа нажимает на иконку приложения, высвечиваются чаты и, конечно же в глаза бросается сообщение от Чана. Вернее не от него, а с его аккаунта от врача местной больницы. Почему не позвонили? Об этом Минхо подумает потом. Сейчас ему важно знать по какой причине Чан попал в больницу. Врач написал, что объяснит все на месте, но попросил не торопиться, ведь альфа в неглубокой коме и его ещё осматривают. Блядство. Чан в больнице? А плохо почему-то Чонину. Минхо вновь пробирается в комнату, закрыв все приложения на телефоне и возвращает его на место, а сам недолго колеблется: стоит ли уходить? Чонин слишком впечатлительный, ему сейчас плохо. Минхо, чуть нахмурившись, кивает своим мыслям и забирается на кровать, укладывается рядышком с братом, чуть подтянув того к себе, чтобы не упал, и обнимает крепко. От такого напора, Чонин негромко начинает мычать и даже выпутывается из одеяла, слегка приподнимается и оглядывается. В полумраке комнаты замечает Минхо и, нервно вздохнув, укладывается обратно, но уже не кутается в одеяло с головой, а накрывает обоих.

***

Больно. Тело горит, голова раскалывается. Крис в аду? Почему так жарко? Почему тело так болит, кажется тяжёлым. Воздух в лёгких обжигает, хочется кричать. Альфа недолго лежит, практически не дышит, пытаясь воспроизвести все предыдущие события в своей голове. Он не выполнил задание Хëнджина, на свой страх и риск вернулся в штаб, хотя хотел домой ехать. Он помнит начало разговора, который Хван завёл, а после… а после просто вспышки гнева, сильные удары «куда придётся», громкие рычания и слова о том, что Хëнджин убьёт его. Чан знал, на что шёл, и вот, своё он получил. Кажется, Хëнджина кто-то пытался остановить. Среди шума и гула в ушах альфа различил голос Джисона, его крики и мольбы остановиться. Да, точно, это был Джисон. Он просил Хëнджина не быть таким извергом и просто отпустить Чана, но тоже, вроде бы, попал под горячую руку, или же Чан перепутал шлепок ладони о щечку с чем-то другим. Нет. Точно нет. Хëнджин взбесился. Выглядел он словно зверь, который готов разорвать свою добычу в клочья, а из того, кто хочет помешать ему сделать это, вообще душу выбить. Но, кажется, Джисон особо не пострадал. С губ Кристофера срывается хрип, вспышка боли заставляет зажмуриться, вздохнуть. Интересно, как скоро он восстановится? Хотелось бы ещё знать сколько сейчас времени. И ещё хотелось бы получить ответ на один вопрос: как скоро он выйдет отсюда? Не хотелось бы долго торчать тут. Но тело болит так сильно, что вставать с кровати совсем не хочется. Кажется, что Чан ещё не скоро встанет с койки… Дверь практически бесшумно открывается, в палату входит врач. Чан не видит, не может голову повернуть, но слышит шаги и несколько тяжёлый вздох. Парень различает вопрос врача о самочувствии и еле-еле кивает, не имея сил на большее. Врач проверяет показатели приборов, слегка хмурится, но лицо его тут же разглаживается, он еле заметно кивает. Чан расчитывает это по своему, вздыхает, но негромко болезненно мычит. Судя по лицу врача все показатели в норме. Он присаживается на стул, достаёт медицинскую карту, вздыхает. Наверное, он хотел бы опросить Чана, но понимание того, что парень сейчас себя не очень хорошо чувствует, заставляет промолчать. Он недолго ещё что-то записывает в карте, после объявляет о том, что совсем скоро придёт медсестра и поменяет капельницу и поднимается со стула. Кажется, он о чём-то вспоминает, смотрит на дверь, потом на Чана и снова на дверь. Со вздохом он объявляет о том, что к Чану посетитель, и выходит из палаты, пропуская Джисона. Хан влетает в палату словно ошпаренный, садится на стул рядышком с альфой, берёт его руку осторожно в две своих. Волнуется, переживает. Хëнджин же его до полусмерти избил; чудо вообще, что Чан очнулся так рано. Врачи говорили, что придёт в себя он ещё не скоро. Но Джисон так рад, что он наконец-то приходит в чувтва. Долгое молчание повисает в палате. Джисон смотрит исключительно на Чана, который еле-еле, но всё же хлопает глазами. Альфа выглядит совсем плохо. Джисон не видел его тела без одежды, но он думает, что тело Чана усыпано синяками и гематомами. Иначе и быть не может, когда тебя безостановочно лупили словно бестолковую псину. Джисон негромко всхлипывает, прижимает дрожащие руки к губам и хлопает ресницами, дабы стряхнуть капельки слез. Да, ему тоже влетело, но не так уж и сильно. Только на щечке синяк, да бок болит. Ничего страшного. Омега нервно вздыхает, чувствуя, как сердце болезненно сжимается, и поднимается со стула, не в силах больше терпеть эту тишину и боль. Он почти не слышно желает Кристоферу скорейшего выздоровления и выскакивает в коридор, тут же чуть ли не налетев на врача, который разговаривает с кем-то. — А вы, собственно, кем ему приходитесь? — спрашивает врач слегка недовольно. Он поправляет свои очки, вздыхает тяжело, будто эти посетители ему всю плешь проели. Но Джисону хочется послушать, что будет дальше. Он ещё не видел этих посетителей, но наверное это кто-то важный, раз пришёл к Чану. — Я его парень, Ян Чонин. А это мой брат Ли Минхо — голос знакомый. Очень знакомый. А от имени Ли Минхо мурашки табунами бегут по коже, на глаза слезы наворачиваются. Джисон и забыл, что от имени врача с телефона Чана писал Чонину сообщение о том, что тот в больнице. Он действительно приехал… А Минхо приехал бы, если б Джисон попал в больницу? — Пожалуйста, пустите меня к нему, — Чонин переживает, волнуется. Голос его дрожит, и Джисон наконец-то выглядывает из-за спины врача, чтобы убедиться в том, что Ян действительно плачет. На щеках поблескивают мокрые дорожки, глаза наполнены слезами. И Джисон сейчас выглядит так же. И Чонин замечает это. — Почему же вы позволили вашему… парню, Ян Чонин, влезть в такую масштабную драку? Его избили до полусмерти, — в голосе врача издёвка. Он смотрит на омегу с презрением, пожевывает свои губы, хмурится. Он не понимает, с кем говорит? Хотя, если честно, Чонин сейчас плевать хотел на свой статус и прочее, ему бы к Чану поближе, за руку его взять, убедиться, что он в порядке. — Вы… — Достаточно, — Минхо затыкает врача одним словом, настоятельно просит пропустить их, и когда медработник уходит, что-то скептически бубня, сам застывает на месте. Чонин же, понимая, что Ли и Хану сейчас нужно поговорить, проскальзывает в палату, закрывает дверь и устремляет взгляд на койку, на которой лежит Чан. Интересно, альфа спит или он все ещё в коме? Чонин тяжело сглатывает, смаргивает слезы и вздыхает нервно, подходит поближе. Сердце сильно бьётся о грудную клетку, омега буквально чувствует, как оно трескается от такого напора. Больно. Чан выглядит плохо. Очень плохо для совсем неконфликтного человека. Неужели он действительно мог влезть в драку? Чонин в жизни в это не поверит. Ян присаживается на стул рядом с койкой, нервно вздыхает, руками тянется к руке альфы, сжимает ладонь своими двумя, улыбается. Тёплая. Омега подтягивается к парню поближе, одну руку кладёт на его грудь, мягко гладит. Несколько секунд он слышит лишь тяжёлое дыхание Чана, наслаждается, ведь знает, что всё хорошо, и альфа здесь, с ним, пока не чувствует, как чужая рука слабо, но ощутимо сжимает его руку. Это иллюзия? Да нет, точно нет. Врач же написал, что парень в неглубокой коме, хотя, вероятно, это даже не кома, а он просто спит, восстанавливая силы. Почувствовав столь желанное прикосновение, омега вздрагивает от неожиданности, но больше, наверное, от радости, готовый кинуться в объятия любимому альфе. — Хëн, — голос омеги дрожит, губы то и дело принимают форму полуулыбки, но совсем не растягиваются. Чонин ещё не убедился в том, что Чан хорошо чувствует себя, поэтому держит себя в руках. Не хочет ухудшить его состояние. — Хëн, как ты? Тебе что-нибудь нужно? — Чонин готов принести парню всё, что он хочет, но Чан лишь сжимает чужую руку сильнее, останавливая. — Мне… мне нужен только ты, лисёнок — видно, что говорить альфе тяжело, поэтому Чонин тихонько просит его не напрягаться, обещая остаться здесь настолько, сколько потребуется. Если Чану с ним хорошо, то почему нет? Чонин хотел бы всё разузнать, задать кучу вопросов и получить на них соответствующие ответы, но он понимает, что пока что ничего не получит. В голове снова всплывают слова о том, что Чан мафиози, но Чонин тут же отметает эти мысли. Не хочет думать об этом.

***

Мурашки разбегаются по телу, когда Минхо смотрит в глаза Джисона. Сердце замирает где-то под рёбрами, дыхание спирает. Минхо… скучал. Он скучал так сильно, так переживал, пускай злился, но сейчас он готов сгрести омегу в охапку, крепко обнять его и прижать к себе. Они так расстались… Ужасно, больно вспоминать это. Стереть бы из памяти тот день. Джисон негромко вздыхает, когда видит ту же тоску и грусть, что поселилась на дне шоколадных глаз, какая живёт и с ним. Он слегка поднимает руки, решив обнять Минхо, но сдержанно опускает их, пряча за спину и опуская голову. Не хочет быть отвергнутым. Парни проходят к лавочке, присаживаются на неё. Минхо всё разглядывает Джисона, то и дело цепляется взглядом за синяк, что расположился на пухленькой щечке, хмурит брови слегка, но заговорить почему-то не может. Первым не хочет. Почему всё так сложно? Почему они даже поговорить не могут? Кажется, за неделю они могли бы понять, принять и решить что-то для себя, но они давно поняли одно: они любят друг друга. Но сейчас, наверное, неуместно говорить об этом. — Хëн… — начинает Джисон и замолкает на полуслове. Он прикрывает рукой щечку, на которую Минхо вот уже больше минуты пялится, и опускает взгляд. Снова молчание, шум больницы давно уже отошёл на второй план, сейчас в мире существуют два парня, которые не могут собраться с мыслями и поговорить обо всём. Просто поговорить без лишних слов и прочего. — Хëн, это я писал Чонину с телефона Чана… Я знаю, что они любят друг друга, поэтому Чонин точно пришёл бы к нему, — вздыхает Хан и слегка улыбается. Чонин и Чан любят друг друга. Наверное, их любовь не разобьёт даже та жуткая правда, которая в скором времени откроется Чонину. Та правда, которую Чан откроет Чонину, ведь омега не хочет слушать Минхо и навряд ли послушает Джисона. — Они любят.. — шёпотом повторяет Минхо, украдкой на Джисона смотрит, чувствует, как сердце сжимается больно, а слезы медленно скапливаются в уголках глаз. Ну же, Минхо, вам надо поговорить. Почему-то в горле встаёт противный ком, не даёт не то что слова сказать, а дышать. Больно и тяжело. Несколько минут между парнями царит тишина, которую не способен нарушить даже гул и шум больничного коридора. Парни смотрят исключительно друг на друга, пытаются что-то отыскать в глазах друг друга. Но там и искать ничего не надо, всё написано, выведено идеальными буквами. Минхо чувствует острую потребность в том, чтобы крепко обнять Джисона и не отпускать его никуда и никогда. Но он колеблется, волнуется. Нет, дело не в том, что Джисон там мафиози или что-то ещё. Просто вдруг, то, что они сейчас испытывают – фальшивые чувства. Может быть потом они просто остынут. Минхо боится этого. Но всё же Ли собирается с силами и приобнимает Хана за плечо, прижимает к себе, а тот, видимо приняв этот жест за что-то хорошее, обвивает свои маленькие ручки вокруг его талии, прижимается к груди, дышит тихо и глубоко, пытаясь насытиться таким прекрасным, любимым ароматом шоколада, от которого мозг тут же погружается в тумане, а во рту скапливается слюна. Минхо слегка приподнимает уголки губ в улыбке, целует тёмную макушку, вздыхает: — А между нами что, Хан-и? — Джисон молчит. Переваривает и пытается найти ответ на данный вопрос. Неужели Минхо ничего не чувствует, раз задаёт такой вопрос? Да нет, это бред. Минхо просто хочет убедиться в своих чувствах. — Между нами, Минхо?... — омега прикрывает глаза, качает коротко головой из стороны в сторону, вздыхает. Что может быть между людьми, которые любят друг друга? Но сейчас между парнями точно не любовь, они не счастливы, ведь не вместе. Но Джисон считает иначе, раз уверенно заявляет: — Между нами любовь, ведь мы любим друг друга не смотря ни на что.. — в конце предложения появляется скрытая вопросительная интонация, которой Минхо усмехается тихо, кивает еле заметно. Любят. Конечно. Минхо любит Джисона, Джисон любит Минхо. Они связаны этой любовью, этими нитями, которые никто и ничто не сможет разорвать. Сама судьба велит так и делает так чтобы они были вместе. Может попадание Чана в больницу воля судьбы? Или же Минхо и Джисону действительно нужно было просто поговорить. — Любим, — кивает Минхо, повторяет слово ещё раз, смакует его, пробует на вкус. И оно действительно описывает то, что есть между ним и Джисоном. Они любят друг друга. Любят так, как нравится им. Где есть любовь, там и счастье появится. Парням нужно ещё немного времени, чтобы присмотреться друг к другу; собраться и рассказать свои секреты и тайны, может быть не все, но большую часть, чтобы не было недомолвок и ссор. — Я люблю тебя, Джисон-и. Люблю так сильно, что готов говорить об этом всегда, но только тебе и на ушко. Мы так мало с тобой… встречаемся, хотя, нет, знаем друг друга, но я точно знаю, что… я знаю, что я люблю тебя и всегда буду любить, — шепчет Минхо, уткнувшись носом в чужую щечку, слегка улыбается, чуть сильнее сжимает омегу в объятиях. Он наслаждается приятным ароматом печенья, который оседает на языке приятным послевкусием, и лишь утыкается носом в его макушку. — Прости, Хан-и, может быть мне не стоило тогда вот так накидываться на тебя и… — Хëн… прости за то, что такой как я связался с тобой… я не хотел вреда. И к убийству Феликса я не причастен… ни я, ни Чан-хëн. Мы… мы делали менее грязную работу — Джисон довольно быстро поник, словно цветочек, которому мало света и тепла. Минхо коротко, но довольно чувственно целует его в губы, треплет по волосам и улыбается слегка. Он шепчет успокаивающе слова, коротко целует много-много раз, гладит по голове. О чем Джисон говорит? Да Минхо рад, что они встретили друг друга! А все вот эти секреты и не только… С кем не бывает. У всех есть секреты, плохие и хорошие, и в любом случае они в скором времени откроются. Конечно, Минхо никак не ожидал, что Джисон мафиози, тем более омега хорошо скрывался до своего появления в банке, но это не помешало ему любить парня и принять его таким, какой он есть.

***

— Чонин, мне нужно тебе кое что рассказать, — Чонин дёргается, испугавшись, ведь его буквально вырвали из мыслей, и смотрит на Чана, слегка хмурится, но кивает. Сердце почему-то задается в бешенном беге, стучит где-то в горле, делает больно. Хочется сглотнуть, чтобы оно вернулось на своё законное место, но не получается. Отчего-то страшно… — Ты знаешь, что я… Ох.. Прости.. Ты же всё знаешь обо… мне, верно? — Чану тяжело. Он хотел бы всё рассказать как есть, но он боится, не хочет спугнуть Чонина, не хочет отбить у него желание любить. Любить не кого-то там, а именно Чана. — Хëн, ты можешь рассказать мне всё. Я не осужу тебя и уж тем более не брошу, не волнуйся. Я выслушаю.. — Чонин смотрит прямо в глаза, ожидает. Ему хочется знать всё-всё, даже если это «всё-всё» плохое и ужасное. Хочется расставить все точки над «i» и больше не возвращаться к таким темам. Но почему-то появляется ощущение, что они ещё не раз к ним вернутся. — Хëн, если тебе тяжело, то… — Всё хорошо, лисёнок, — улыбается альфа и кивает слегка. Нужно всё прояснить и о многом рассказать. Чонин должен знать правду. Должен узнать обо всём, а потом решить что-то для себя. Может быть он захочет оборвать все связи с Чаном, и альфа примет любое его решение. — Я должен кое в чем сознаться, Йен-и.. — вздыхает Чан и негромко откашливается. Сложно и страшно. Но обратного пути нет. Нельзя таить, нужно сказать. Чан довольно долго собирается с мыслями, собирает слова в одно целое предложение, пытается успокоиться. Он прикрывает глаза ненадолго, вздыхает и снова смотрит на Чонина. — Это я хотел выкачать деньги из твоей компании, Чонин, но… не моя это затея, понимаешь — звучит мрачно. Чонин от неверия и недоверия аж подпрыгивает на месте. Но взгляд его спокоен, даже холоден, будто он пропустил данное заявление мимо ушей. Но и сказать, что он не верит в это не может… Не может не верить, ведь давно все карты вскрыты, поэтому омега сдержанно и довольно холодно отвечает: — Всё хорошо, хëн. Ты же не дошёл до конца, верно? — а у Чана сердце на осколки разбивается. Он видит то, чего видеть не хотел, но заслужил: обиду. Обида застилает чёрные омуты глаз Чонина. Брови омеги слегка съезжаются к переносице, но не от злости. Чонин не зол. Совсем не злится. Омега лишь губы поджимает, вдыхает глубоко и опускается медленно, осторожно, держа своё тело, кладёт голову на живот альфы. Нет, Чонин не злится, правда. Да и обиды как таковой нет: Чан не сделал ничего плохого. Просто сердце больно сжимается от того, что Чана заставили сделать это. Но он не сделал и теперь лежит в этой палате, на этой койке. Чонин лучше бы лишился компании, чем видел, как любимый человек лежит избитый в больнице. — Можешь… рассказать о том, кто тебя заставил это сделать? — спрашивает омега и вдруг замолкает, кажется, даже дышать перестаёт. А нужна ли ему эта информация? Конечно нужна. Иначе не выкурить мафию из Кореи. А Чонин очень и очень сильно хочет сделать это. — Я… я не могу. Я переживаю за тебя, Йен-и. Ты можешь пострадать.. — Хëн, уже нечего скрывать. Надо выкурить Хвана отсюда, — дверь открывается, в палату входят Минхо и Джисон. Омега слегка хмурится, довольно сильно сжимает чужую руку своей и вздыхает. О, Боже, как он хочет, чтобы Хëнджина здесь не было больше. Как он хочет мирной жизни… — Я сейчас всё объясню…

***

Что ж. Легче не стало после того, как Джисон досконально всё объяснил и рассказал. Сердце Чонина до сих пор готово выпрыгнуть из груди, мозг никак не хочет переваривать данную информацию, её слишком много и она никак не укладывается в голове. Ладно. Уложилось одно: Джисон и Чан мафиози, но они сейчас хотят мирной, спокойной жизни. Хотят любви и счастья. Им нет дела до группировки, до Хëнджина и прочего. Но и уйти они не могут, боясь умереть. Судя по рассказу, Чонин понял, что Хван безжалостный человек, думающий только о себе и об удовлетворении своих потребностей. Ему плевать на других, на судьбы других и их жизни. Это ужасно. Как можно быть настолько бесчувственной тварью? Жаль, но ответа на этот вопрос нет. Да и не хотят парни его слышать. Они хотят просто спокойно и мирно жить как все. — Как вы оба вообще могли связаться с этим психом? — Чонин всплескивает руками, качает головой. Нервы просто на пределе. Хочется просто успокоиться, прийти в себя, но не получается. Вся эта история, информация давит, не даёт успокоиться и здраво мыслить. Скольких людей ещё Хëнджин вовлёк во всё это? Чан и Джисон ведь не единственные, и не последние. Хëнджина нужно изолировать, посадить на пожизненное. Но почему-то есть сомнения, что Чан и Джисон дадут показания против него. Кажется, даже будучи погребённым, Хван достанет их и будет изводить до самой смерти, будет ненавидеть. — Я… просто не могу переварить услышанное. Джи, как ты в свои девятнадцать можешь таким промышлять? — Я… я не сам пришёл туда. Но и выхода другого, кроме как согласиться пойти у меня не было.. — внятного ответа Чонин, судя по всему, не получит. Но ему достаточно информации о том, что Джисон не сам пришёл сюда. — Я бы очень хотел покинуть группировку навсегда.. И Крис… точнее Чан-хëн тоже хотел бы — вздыхает Хан и покачивает головой. Вот бы Хëнджин просто покинул Сеул и больше никогда сюда не возвращался. Пусть забирает Сынмина и Чанбина, если они важны ещё для него, и уходит. Хватит держать людей в страхе, им нужна мирная жизнь. Сколько уже детей осталось без отцов? Чонин лишь надеется, что немного. В последние дни он слышал новости о том, что на людей, в основном на мужчин, покушались. Но, наверное, он снова накрутил себя. — Сон-и… Джисон, спасибо за то, что рассказал всё — Минхо с тихим вздохом отводит взгляд, но в объятия омеги ныряет, словно они способны излечить его раны. И они способны. Минхо хорошо чувствует себя рядом с Джисоном. Он готов провести с ним всю свою жизнь. Честно, за те дни, что они были в разлуке, альфа думал о многом. И о плохом и о хорошем. Но о хорошем отчего-то больше. Наверное, просто он не хотел накручивать себя плохими мыслями, поэтому пытался быть на позитивной волне. — Йен-и, я думаю… мы отклонимся с Джи. Позвони, когда тебя забрать, — Минхо треплет брата по чёрным волосам, обнимает и получает в ответ наигранное обиженное «я не ребёнок». Со смешком он хватает Джисона за руку и они покидают палату, оставляя парней наедине.

***

Тихое кафе. Вкусный кофе. Переплетённые пальцы рук. Это всё так прекрасно. Минхо то и дело ловит взглядом взгляд Джисона отчего тот смущается и вздыхает, прося прекратить. Глаза Минхо, конечно, красивы, но чуть наглый взгляд дико смущает, заставляет щёчки алеть, а сердце – подскакивать до горла. Омега в который раз негромко фыркает и опускает голову, шипит недовольно что-то и успокаивается лишь тогда, когда чувствует чужую большую ладонь поверх своей. Он поднимает голову, но вместо наглого, пожирающего взгляда замечает трепетный, любящий. Минхо осторожно, мягко гладит его по щеке и медленно тянет на себя, накрывает губы мягким недолгим поцелуем и отстраняется. Он улыбается, когда омега проводит кончиками пальцев по его губам, и вздыхает. — Люблю тебя, Сон-и, — шепчет и осторожно глядит щечку парня, на которой всё так же зияет синяк. — Тебе… очень сильно прилетело? — Ли с любовью и нежностью вновь проводит пальцем по синяку, намекая на другие части тела, на которых тоже могут быть гематомы и синяки. Он смотрит выразительным, не требующим вранья взглядом, чуть сжимает губы, вздыхает. Но Джисон молчит. Косит взгляд в сторону и молчит, слегка хмурит брови и поджимает губы. — Джисон, — Минхо сжимает его руку своей, чуть щурит большие шоколадные глаза, слегка недовольно поджимает губы. — Хëн, твои объятия залечивают все синяки и гематомы на моём теле, — улыбается Джисон и клонит голову в бок, негромко вздохнув. Все равно мои гематомы не сравнятся с тем, как сейчас выглядит Крис – думает он и качает головой. Когда теперь Бан восстановится? Никто не знает, ведь он никогда не дрался до такого. Да и в принципе он не дрался. Так, изредка бывали перепалки, но до такого они не доходили никогда. — Я… хотел бы быть тем человеком, который пройдёт с тобой весь путь жизни, Минхо — шепчет Хан и опускает голову. И почему вдруг сердце в быстром беге заходится, а кровь приливает к щекам. Может быть от мысли о том, что из союза Хана и Ли получатся красивые детки? Может быть… — Я очень, очень сильно люблю тебя — Джисон перегибается через столик и оставляет мягкий поцелуй на чужом носу, а после захватывает чужие губы в менее невинный и мягкий, а в напористый и глубокий. Как давно он этого хотел. Да, через стол целоваться не особо удобно, но всё же завладевать чужими губами хочется снова и снова. Джисон обвивает чужую шею рукой, скользит языком по пухлым алым губам в рот, не даёт перенять инициативу. Хочет вести сам в поцелуе. И Минхо разрешает ему, даёт волю действий. Им плевать на всё и всех. Плевать, если сейчас кто-нибудь зайдёт в кафе, или кто-то из персонала увидит их. Есть только они и никого больше. — Меня сложно не любить, верно? — усмехается альфа, оторвавшись от сладких губ. О, с каких это пор он стал таким любителем подколов? Но, видимо, Джисону это нравится, раз он ухмыляется и, оставив последний короткий поцелуй на его губах, садится на место. — А продолжения не будет разве? — наигранно удивленно хлопая глазами и понизив тон голоса, спрашивает Минхо и усмехается, когда Джисон клонит клонит голову вбок, играет бровями. — Хëн, ну не здесь же, — шепчет омега и роняет негромкий смешок, играет взглядом и прижимается губами к ободку кружки. Как назло с уголка его губ стекает тоненькая струйка кофе. Выглядит это бесподобно, и Минхо еле сдерживается чтобы не зарычать. Почему это выглядит так прекрасно, черт возьми?! — Приедешь вечером ко мне, там и посмотрим, будет ли продолжение — усмехается Хан и отворачивается, делая вид, что не он только что практически дал добро на что-то, о чем детям лучше не знать. Но Минхо ведь просто пошутил. Он ведь с ним не ради секса и прочего. Его теперь не ничего не обязывает просто быть рядом с любимым. Теперь нет этой дурацкой слежки, недомолвок и прочего, хотя, кажется, что ещё о многом им предстоит поговорить. — О, хëн, прости, что утруждаю, но ты не мог бы подкинуть меня до универа. Я решил ещё некоторое время не появляться там, но мне срочно надо отдать флешку с проектом преподу, а то сожрет.. — вдруг говорит Джисон, глянув на часы, и слегка улыбается. Кажется, ему неудобно и неловко. Он отводит взгляд и вздыхает. Действительно неловко. Как будто он хочет сейчас сбежать от Минхо, но на самом деле это не так. Наоборот, он хочет побыть с альфой подольше, хочет долго-долго обниматься и целоваться. Да, может быть потом, совсем скоро, у них будет достаточно времени для этого, но почему-то именно сегодня этого хочется сильнее всего. — Конечно, Сон-и. Если нужна помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне — кивает Минхо и смотрит на часы. По идее в университете сейчас должна идти вторая пара. Наверное, будет не очень красиво и вежливо со стороны омеги, если он заявится туда, но раз уж ему так надо, то Минхо конечно же отвезёт его и доставит домой после, как и полагается. Теперь оставить его будет выше сил альфы. — Но ты уверен, что тебя не отчислят? Как долго ты учишься, Хан-и? — Минхо поднимается из-за столика, негромко вздыхает и кивает парню на выход, решив более не задерживаться здесь. В любом случае, они могут ещё в машине поговорить. Омега слегка кивает, улыбается и коротко отвечает, что не очень долго учится. Минхо почему-то этот ответ удивляет, но он ничего не говорит, лишь коротко пожимает плечами и качает головой. Что ж. Он лишь надеется на то, что с учёбой всё более-менее хорошо.

***

Ах, Чонин был бы рад пробыть с Чаном все те дни, что он находится в больнице. И почему именно над ними так решила поиздеваться судьба? Это нечестно совершенно. Сейчас омега преспокойно дремлет, уложив корпус тела на ноги альфы, изредка, как замечает Чан, который оберегает его сон, он вздрагивает и причмокивает губками, что-то бурчит. Кто знает, что ему снится. Но Чан надеется, что только хорошее. Изредка он позволяет себе погладить парня по чёрным волосам и щечкам, на которых изредка проступают ямочки, когда тот улыбается. Такой милый. Он тут уже вот уж практически третий час сидит. Примерно полтора часа назад он заснул и Чан никак не может оторвать от него взгляд. Он следит за каждой эмоцией на милом личике, хмурится, когда чужие бровки съезжаются к переносице, и негромко усмехается, когда чужие губки причмокивают и с них срываются негромкие вздохи. Кажется, будто время остановилось, и есть только он и Чонин. Есть только эти милейшие «детские» звуки и никакой шум больницы не смеет нарушить эту прекрасную атмосферу. Или все-таки может… — Мистер Бан, сейчас придёт врач, возьмёт у вас кровь на анализы, — в кабинет проходит медсестра. Голос её довольно громок, но он тут же стихает, когда девушка замечает спящего Чонина, прикрывает рот рукой и извиняется. — В общем, я вас предупредила — чуть тише говорит она и, получив кивок, удаляется. Чан негромко вздыхает, улыбается самым уголком губ и гладит Чонина по волосам. И снова покой. Снова сонное дыхание, «детские» звуки и вздохи Чана, который налюбоваться не может на столь прекрасное чудо. Но совсем скоро Чонин просыпается. Он потирает кулачками глаза, вздыхает. Ну, хорошо он поспал. Прямо как ребёнок в тихий час. — Хëн… я надолго заснул? — чуть хриплым ото сна голосом спрашивает омега и хлопает глазками, чтобы прогнать сон. Он снова потирает их и вздыхает, смотрит на альфу и, кажется, виновато отводит взгляд. Черт. Приехал навестить и в итоге всё проспал. Как же неловко, боже. — Это неважно, лисёнок. Иди сюда, — Чан осторожно вытягивает руку, открывая себя для объятий. А Чонин колеблется. Боится сделать больно. Руки альфы действительно выглядят так, будто на них война шла. И Чонин правда боится сделать неосторожное движение. — Ну, Йен-и, давай, не бойся. Мне не будет больно, поверь — альфа улыбается убедительно, но омега всё равно колеблется. Чан не скажет, что ему больно, конечно, но Чонин просто знает, что ему может быть больно, поэтому переживает. Его же торкнет от одного только болезненного вздоха. Лучше повременить. — Прости, хëн. Не хочу обидеть, но давай позже, тогда, когда тебе получше станет, хорошо? Я обязательно подарю тебе обнимашки, как только врач скажет, что твои гематомы, ушибы и синяки заживают — и почему вдруг так больно стало от этих слов. Да, Чонин хочет как лучше, но и потребность в объятиях резко возросла. Но всё же омега воздерживается. Не хочет противоречить своим словам. — Ох, Йен-и, тебе не стоит так беспокоиться об этом, — Чан говорит действительно искренне. Он подтягивает парня к себе и заключает в объятия. На нём, как он сам говорит, всё как на собаке заживает. — Не переживай. То, что я в таком состоянии, не значит, что я должен лишать тебя удовольствий, слышишь? — шепчет альфа и оставляет мягкий поцелуй на чужом плече, после туда же утыкается лбом. — Я просто не хочу, чтобы тебе было больно, хëн. На тебя, на твоё тело куда ни глянь, там в любом месте найдётся синяк или гематома.. Пускай заживают, — вздыхает омега и гладит старшего по волосам, зарывается в них пальцами, массирует кожу. Нужно немного повременить с этим. Хотя бы до того времени, когда Чана выпишут из больницы. Чонину будет очень неловко, если их увидят в таком положении, поэтому он хочет повременить с этим. — Хëн, а как же Берри? За ней нужен уход и кормить её надо. Давай я заберу её к себе.. — вдруг спохватывается Чонин. Он оглядывает палату на наличие сумки или куртки, где могли бы лежать ключи от квартиры альфы, и вздыхает. Может быть Минхо позволить взять щенка к себе на несколько дней.. Суни, Дуни и Дори, наверное, не будут против нового жильца. К тому же это совсем ненадолго. — Чонин, я не хочу утруждать тебя, — вздыхает Чан и качает головой. Не привык он сваливать что-то на кого-то, а потому совсем не хочет утруждать Чонина. Но, если честно, некого больше попросить позаботиться о собаке.. — Но, если тебе не тяжело.. — Хëн, ну чего ты. Конечно мне не трудно. К тому же, ты мой любимый человек, и я готов помогать тебе всегда — Чонин осторожно зачесывает чёрные волосы альфы назад, улыбается слегка, вздыхает. Как ему может быть тяжело? Он всегда готов помочь человеку, которого любит. Почему это должно быть в тягость? К тому же, омега надеется на совместную жизнь в будущем именно с Чаном, поэтому пытается делать всё, чтобы их отношения укреплялись как можно лучше. — Я никогда не оставлю тебя с проблемами, хëн, — омега оставляет россыпь коротких поцелуев на чужих щеках и губах, но не позволяет себе большего, боясь увлечься. Он всё ещё помнит об осторожности и не хочет навредить. Но, наверное, увлечения не избежать. Хотя бы потому что Чан ненасытен. Ему хочется завладеть чужими пухлыми алыми губами и долго не выпускать их из плена поцелуя. Слишком уж они манят. И альфа завладевает. Он языком скользит в чужой горячий ротик, когда не чувствует особого сопротивления; очерчивает ровные ряды зубов, сплетает языки в диком танце, отчего довольно громкие чмоки разлетаются по палате. Шума добавляют мычания омеги, которые срываются с его губ из-за лёгкой покалывающей боли, ведь клыки альфы больно впиваются в них. Но от того приятнее. На самом деле, Чонин рад почувствовать мягкие, но чуть сухие губы на своих. Он мечтает о них довольно часто. Особенно ночью, когда не спится и в голову лезут всякие мысли. — Я люблю тебя, Чан-и, и всегда буду любить, — шепчет Чонин и негромко вздыхает, мысленно добавляя: до конца наших дней.

***

Что ж. Из университета Джисон вышел мягко говоря не в духе. Сейчас он выглядит, конечно, спокойным, но, наверное, у него вышел не очень хороший разговор с преподавателем, поэтому он был нервным и даже в какой-то степени недовольным. Когда машина Минхо останавливается возле его дома, ещё несколько минут висит тишина. Омега то и дело сжимает и разжимает кулаки, закусывает губы и хмурится. Он вздыхает и откидывается на спинку кресла, зажмурившись. Нет, он не недоволен, Минхо это ясно видит, наоборот даже кажется. — Сон-и, расскажешь, что у тебя там? Ты выглядел недовольным.. — негромко говорит Минхо и протягивает руку, чтобы поправить чужие волосы и погладить мягкую щечку. Джисон негромко усмехается, улыбается и вздыхает. Он рассказывает, что всё хорошо. Преподаватель проверил его проект, был доволен, и даже отпустил на несколько дней в так называемый отпуск. Это действительно хорошо. — А что насчёт недовольства, Джисон-и? Тебя кто-то… обидел? — на секунду Минхо опускает взгляд, ведь телефон его завибрировал и экран включился. Ах да. Совсем скоро они с Чонином едут в круиз. Уже в следующую субботу. И сейчас почему-то Минхо чувствует укол вины, ведь Джисон останется здесь совсем один. Не хочется. Может стоит взять билеты и на Чана с Джисоном? Ну, наверное, стоит. Это будет прекрасное времяпрепровождение для обоих братьев. — Да так.. Есть пара идиотов на потоке. Цепляются. Но всё хорошо, — улыбается слегка Джисон. Ну, «в семье не без уродов», иначе не назвать этих парней, которые цепляются не сколько к девушкам, а больше в принципе к омегам. Таких бы изолировать от нормального общества. Хотя, есть догадки, что эти парни могут всего лишь таким образом обращать на себя внимание. Может Джисон кому-то из них нравится. Минхо конечно ничего против не имеет – можете испытывать симпатию, – но руки распускать не позволит. Джисон его. И нет. Это говорит не эго собственника. Просто Минхо действительно любит Джисона и не хочет его потерять. — Ну, Минхо-хëн, зайдешь в гости? — переводит тему Хан и усмехается. Он клонит голову вбок, слегка дует губы, посылает альфе воздушный поцелуй. А Минхо и воспротивиться не может. Он лишь мысленно даёт себе пощёчину и вздыхает. Вот и посидел он в компании. Но ведь он может вечером заскочить на чашечку кофе и после домой поехать, верно? — Знаешь, Сон-и.. У меня сейчас много работы, никак не могу. Но, если ты приглашаешь, то вечером после работы я обязательно заскочу к тебе на чашечку кофе, — мурчит альфа и потирается носом о волосы омеги. Аромат печенья забивается в ноздри, оседает приятным послевкусием на языке и в лёгких. Приятный. Минхо хотел бы наслаждаться им каждый день и не только. — Тогда, я обязательно что-нибудь приготовлю к ужину, хëн. Наверняка ты будешь голодным, — Джисон открывает дверь машины, убирает телефон в карман джинс и коротко целует Минхо в губы. Перед тем как уйти, он говорит этаж и номер квартиры, после хлопает дверью и машет альфе рукой, взглядом провожает машину и, когда она скрывается из виду, идёт домой.

***

Чонин действительно привёл Берри домой. Он купил всё необходимое для ухода за собаками, и теперь с довольным видом и тихим смехом играется со щенком. Время близится к трём часам дня. Чонин не особо хотел уходить из больницы, оставлять там Чана, но он действительно начал переживать за собаку. По приходу домой он покормил щенка и удалился с ним в зал. Наверное, Минхо не будет против нового обитателя в их доме. Он очень любит животных. Он даже помогает приютам с животными, обеспечивает их всем необходимым. У Чонина никогда не было собаки. Только кошки, но с ними разве можно так же весело провести время? Ян вот думает, что нет. Но это лишь его мнение. Людей много и у всех разные мнения. Но он придерживается лишь своего. Со вздохом Чонин падает на пол, поджимает губы и прикрывает глаза. Он так глупо повёл себя вчера. Он испугался, что с Чаном что-то серьёзное. Страх парализовал и выдавить из себя ничего внятного он не смог. Такое уже не в первый раз. После смерти родителей такое тоже было. А потом ещё раз и ещё. Да, редко, но в такие моменты Минхо действительно не знает, что с этим делать. Он пугается этого. Чонин будто замыкается в себе из-за страха. Это не очень хорошо, конечно, но парни пока не хотят что-то с этим делать. Точнее, Чонин не хочет. — Как выкурить Хëнджина из Кореи, Берри? — шепчет Ян и закрывает лицо руками. Хëнджин никому житья не даст. И Чонин этого боится. Мало ли что тот захочет сделать с важными для него людьми. Страшно. Омега приобнимает Берри, которая улеглась рядышком с ним на пол, и прикрывает глаза, вздыхая. Может быть, совсем скоро всё будет хорошо? Феликс же сказал… А Чонин ему всегда верил и продолжает это делать, даже когда он не рядом. Феликс плохого не скажет это точно. К тому же сейчас он знает чуточку больше, чем другие. — Он же просто так отсюда не уйдёт, верно? — вздыхает Чонин и хмыкает. А на что он, собственно, надеется? Хëнджин хочет чего-то конкретного. Оно и понятно чего, но отдавать свою компанию ему Чонин не хочет. Всех денег не заберешь, но Хëнджин явно на это настроен. Как сложно… К тому же, под давление попадает Чан. С тихим скулежом щенок припадает холодным носом к яремной впадине парня, девочка скулит ещё недолго, а после её дыхание выравнивается, она, кажется, засыпает. Чонину бы так. Он бы сейчас не отказался от недолгого сна, но в голове столько мыслей, что уснуть не получится, это точно. Да и на полу тем более. Но подниматься и куда-то идти совсем не хочется. Минхо конечно офигеет, увидев это, но Чонину всё равно. Он просто наслаждается.

***

Минхо со вздохом откидывается на спинку стула, прикрывает глаза, хмурится. Итак, из рассказа Джисона он понял, что Хëнджин никуда не уйдёт из Кореи, продолжит представлять опасность для людей. Никто его так хорошо не знает, как Джисон. Но есть подозрения, что его донесения насчёт Хëнджина могут обернуться против него. Этого допустить никак нельзя. Ли перебирает пальцами по алым губам, поджимает их и негромко шипит. Всё так сложно. Хëнджин ведь не остался один. Как сказал Хан, есть ещё двое парней помимо него и Чана, которые не факт, что оставят группировку. Возможно, им там хорошо, или же они боятся гнева Хвана, который может прихлопнуть их словно назойливых мушек. К тому же Чан и так уже пострадал от его рук, значит, и остальных может ждать такая участь. Хëнджин точно изверг. Как парни вообще могли примкнуть к нему? С этим вопросом, который крутится в голове, Минхо сидит вот уже пару часов. Он прошерстил весь интернет в поисках этого человека и его дел, но, кажется, Джисон и Чан расскажут ему куда больше, чем сведения интернется. — Господин Ли, — стук в дверь и голос девушки заставляют поднять голову и оторваться от разглядывания потолка. Альфа приветственно кивает девушке по имени Дженни, выжидающе смотрит на неё. — Тут.. к вам пришёл парень по имени Хан Джисон, — Минхо вскидывает удивленно брови, кидает взгляд на часы. Джисон здесь? Надо же. Они буквально пару часов назад расстались. Что побудило парня прийти? Но, если честно, Минхо этому рад. Хоть немного, но он побудет здесь с кем-то, а не один. Даже не с кем-то, а именно с Джисоном. Это… радует. — Впусти его, Дженни, — кивает Минхо и еле сдерживает счастливую улыбку, когда Джисон показывается на пороге кабинета. В руках у омеги небольшой контейнер с какой-то едой, улыбка сияет на его пухлых губах, в глазах нежность, неподдельная любовь и обожание. Направлено это всё на Минхо. Джисон, дождавшись, когда девушка закроет дверь, тут же подбегает к Минхо. Довольно резко, хотя кого это вообще волнует, он садится на чужие колени, руки вокруг массивной шеи обвивает, обнимает, прижимается очень, очень близко. Минхо с тихим смешком укладывает руки на чужую талию и чуть отъезжает от стола, давая Джисону больше пространства для дальнейших действий. Джисон прижимается ненадолго к его шее губами, смакует вкус шоколада и мычит, слегка улыбается. — Что побудило тебя прийти сюда, Хан-и? — альфа заправляет прядь тёмных волос омеги за ушко, улыбается слегка и прижимается носом к чужому затылку, вдыхает приятный аромат шампуня и печенья. — А я что, не могу своего любимого проведать? Сидишь тут как заключённый.. — вздыхает Джисон и оставляет несколько коротких поцелуев на чужой шее, поднимается к щеке, а после наконец-то завладевает чужими губами. Поцелуй выходит мягкий, короткий и такой чувственный, что мыслить здраво уже не особо получается, а Джисон будто издевается, руками своими шаловливыми зарывается в волосы альфы на затылке, чуть сжимает пряди. Поцелуй разрывается с громким чмоком, губы немного саднят, но это приятно. Минхо с довольным видом проводит языком по ним, усмехается, довольный покрасневшими щеками омеги. — Хëн… я принёс тебе перекус. Я приготовил панкейки, — негромко говорит Хан и слегка оборачивается, подтягивает контейнер к краю стола, открывает его и выуживает один панкейк. Он подставляет лакомство к алым губам альфы, смотрит в прекрасные шоколадные глаза и негромко нервно вздыхает, когда Ли прикрывает их и откусывает кусочек. Он даже это делает красиво, черт возьми! — Вкус.. вкусно, Минхо? — спрашивает Хан и чувствует как краска подбирается к щекам, чувствует как они безбожно горят, когда Минхо негромко отвечает: — Очень вкусно, Хан-и. Но ты вкуснее. Альфа оставляет мягкий еле ощутимый поцелуй на уголке его рта, будто боится спугнуть, и чуть сильнее сжимает руки на талии, но не прижимает ближе, лишь держит крепко, будто боится, что омега упадёт. Руки Хана блуждают по его сильным плечам, касаются кожи шеи, отчего мурашки стадом бегут от этого места. Минхо негромко нервно вздыхает и откидывается на спинку стула, чувствуя как потихоньку завязывается узел внизу живота. О, боже. Джисон хитро щурится, улыбается нахально и осторожно поднимает чужую голову, чтобы она запрокинулась назад, и припадает губами к шее, оставляет многочисленные поцелуи. Позволив себе немного большего, он оставляет еле заметный засос под ухом Минхо, отчего тот негромко вздыхает. Рукой Ли ведёт по спине Хана, выше к шее. Кончиками пальцев он вырисовывает незамысловатые узоры на ней, слыша в ответ негромкий вздох и тихий фырк. О господи, что Джисон делает с ним? А что Минхо делает с Джисоном? Они оба сходят с ума от любви друг к другу. — Минхо.. — голос омеги дрожит, когда альфа проделывает с ним все те же манипуляции, под которые попал. Правда, вот кожа на шее Джисона теперь похожа на прекрасный цветочный сад, ведь на ней расцветают бесчисленные засосы, которые совсем скоро сойдут. Но омеге кажется, что эти места горят. Безбожно горят, лишь подначивая возбуждение и мешая здраво мыслить. — Хëн, не увлекайся.. Как я пойду домой? — если честно, Джисон об этом не задумывался. Он собирался просто занести Минхо перекус и уйти, пройтись по магазинам, ведь совсем скоро ему предстоит ужин готовить. Но дело явно приняло интересный поворот. И, если честно, этот поворот очень и очень сильно ему нравится. — Одного моего слова будет достаточно, чтобы все опустили глаза в пол и не смели смотреть на тебя, Хан-и, — шепчет Минхо и отстраняется от парня, не хочет напирать. К тому же, раз уж тот чего-то боится и опасается. Да и, вроде как Минхо работает… Да к чёрту работу, к чёрту этого Хëнджина, к чёрту всё и вся. Здесь и сейчас всё самое интересное. Здесь сейчас Джисон. И Минхо пока что не намерен отпускать его. — Если ты против, Хан-и, то обязательно скажи мне, и я остановлюсь — говорит Ли и проводит большим пальцем по мягкой щёчке. — Я… не против, хëн. Но ты уверен, что нас не застукают? — отвечает Джисон и хмыкает. Он чуть поворачивает голову и обхватывает чужой палец губами, смотрит в глаза, активно посасывая. Нагло смотрит, с огоньком страсти в прекрасных глазах, а Минхо взгляда оторвать не может, лишь вздыхает негромко и руку перемещает на тонкую талию, чуть сжимает и прижимает ближе к себе. — В таком случае, тебе лучше поехать домой, Джисон-и.. Хотя бы потому что твоё прекрасное тело дозволено видеть только мне — усмехается альфа и проводит языком по своим губам, томно смотрит из-под густых ресниц, взглядом ловит каждую эмоцию на лице омеги. В чужих глазах он замечает явное разочарование и решимость. Решимость, которой несколько секунд назад ещё не было. Джисон проводит по его груди рукой, толкается языком в щеку, хмыкает негромко. — Когда ещё я смогу потрахаться в здании крупной компании, хëн? — усмехается омега, смотрит нагло, в глазах черти веселятся. Он явно настроен решительно и Минхо это нравится. Нравится такой Джисон. Конечно, можно опустить тот факт, что милый и скромный Сон-и нравится ему куда больше. Хан накрывает чужие губы страстным поцелуем, распознав чужую ухмылку как надо. — Ты же только что боялся, Хан-и, — усмехается в ответ альфа и клонит голову в бок, хмыкает. Надо же как настрой и настроение Джисона быстро меняются. Это… это очень нравится Минхо. Из пугливого бельчонка Джисон превратился в хищного тигра, который точно не отступится от своих затей. А Минхо и не собирается мешать ему воплощать их в жизнь, ведь возбуждение упирается в ширинку и постоянно даёт о себе знать. — Проверял тебя, милый. Ты не прошёл проверку, сразу же отправил меня домой, — ухмыляется омега, скользит взглядом по красивому лицу, облизывает свои губы, вздыхает. Он неловко ëрзает, сидя на чужих бёдрах, вздыхает нервно, но всё же старается скрыть своё возбуждение, которое взялось просто из-за нескольких манипуляций. Хан наклоняется к уху Ли, мажет губами по мочке, обедает его горячим дыханием и шепчет: — Но у тебя есть шанс исправиться, Минхо — альфа довольно громко усмехается, бровь вскидывает, кидает мимолётный взгляд на дверь и тянется за телефоном. Джисон мало что понимает из его манипуляций, но смиренно ожидает. Минхо кому-то звонит, трубку тут же снимают и он говорит, чтобы не беспокоили его в ближайший час. Джисон усмехается. Надо же, как разогнался. Но от того лучше. — Нас теперь никто не побеспокоит, Хан-и, но всё же будь потише. Тебе будет неловко, если на тебя будут обращены множественные взгляды моих подчинённых — шепчет альфа в самые губы омеги и снова завладевает ими. Словно ненасытный зверь, он кусает их и посасывает, будто Джисон вот-вот испарится, уйдёт. Но Хан этого делать явно не собирается, отвечая на поцелуй со всей пылкостью, которая у него имеется в запасе. Джисон, не отрываясь от таких манящих губ, поднимается с чужих колен, берёт Минхо за руку и поднимает его следом, после этого всё же разрывает поцелуй и слегка оборачивается на диванчик в глубине кабинета. Ну, он не хотел бы помять документы, которые точно лежат на столе Минхо, поэтому тут выбор очевиден. Ли с тихим смешком подхватывает омегу на руки и спешно идёт к тому самому диванчику, который сейчас испытает и почувствует всю страсть и любовь, которая буквально стискивает своими клешнями обоих парней. Связывает. Осторожно посадив Джисона на диванчик, Минхо тут же прижимается губами к его шее, оставляет расцветающие бутоны засосов и укусов, отчего омега негромко стонет и даже поскуливает, явно наслаждаясь этим. Хан вплетает пальцы в лиловые волосы Ли на затылке, откидывает голову назад, приоткрывая рот в тихих стонах. Он слегка улыбается, чувствуя мягкие поцелуи по всему лицу и чуть ниже. Минхо такой нежный. Джисон ощущает себя фарфоровой статуэткой, с которой очень бережно обращаются, боясь разбить. И Минхо действительно боится быть слишком напористым. Минхо смотрит внимательно, нежно в чужие глаза, ожидает разрешения на следующие действия. Он забирается пальцами под футболку омеги, всего лишь касается тёплой кожи живота кончиками пальцев, не более. Губы растягиваются в мягкой улыбке от вида наслаждающегося Джисона, его прикрытых глаз и мягкой еле заметной улыбки, которая растянула его приоткрытые губы. Красивый – думает Минхо и осторожно сжимает между пальцами сосок омеги, получая в ответ тихий стон и урчание. Минхо пока не знает всех предпочтений Джисона в этом плане, но и разузнать о них не составит труда. Минхо не любит торопиться, любит растягивать прелюдию, а вот Джисон наоборот любит побыстрее, поэтому всё подталкивает его, приговаривая, что он и так уже течёт как сука. Альфа усмехается, закатывает глаза и снимает с него уже такую ненавистную и на самом деле ненужную футболку. Вещь оказывается где-то в углу дивана. Кроссовки Джисона летят на пол, практически туда же летят и его шорты. От белья Минхо его пока решил не избавлять, ведь торопиться действительно не хочется. Хочется растянуть момент, насладиться им в полной мере. И плевать, что у них есть всего лишь час. — Минхо… — Джисон решает нарушить тишину, но предложения своего не имеет сил договорить, вновь попросить Минхо поторопиться. Он уже с ума сходит, но слова никак не хотят слетать с языка, заглушаются негромкими мычаниями и стонами. — Пожалуйста, не торопи меня, Хан-и, — этот шёпот… Он звучит довольно угрожающе, но в нём кроется лёгкое беспокойство. Минхо наконец-то избавляет омегу от тесного белья. Небольших размеров член тут же ударяется об живот, оставляя каплю смазки на коже. С уст Джисона слетает стон облегчения, возбуждение больше ничто не сдавливает. Бельё улетает куда-то на диван, о нём тут же забывают. Без одежды Джисон выглядит ещё более красивым, это факт. Минхо с явным наслаждением проводит руками по стройным ногам, чуть сжимает бёдра и опускается к ягодицам, сжимает их руками, улыбается слегка, получив в ответ хриплый, тихий стон. Джисон обвивает его шею рукой, притягивает ближе и прижимается к губам своими. Свободной рукой он скользит по телу, которое ещё скрыто под одеждой, цепляет пальцами пуговки рубашки и останавливается, когда добирается до нужного места. Он ловко расправляется с пуговицей и молнией и позволяет чужим брюкам сползти до колен по стройным ногам. Наверное, это безумство, – то, чем они сейчас занимаются в таком месте, – но Джисону нравится. И Минхо, судя по всему, тоже. — О, боже, ты сводишь меня с ума — Минхо рычит прямо Джисону на ухо, бёдрами он толкается вперёд, прямо в чужую ладонь, которая обхватила его пульсирующий от возбуждения член. Джисон, прекратив стимуляцию, с лёгкой ухмылкой толкает его не сильно в грудь, чтобы он сел на диван. Омега удобно располагается на его бёдрах, загнанно дышит на ухо, потираясь членом о торс. А Минхо времени зря не теряет: оглаживает пальцами колечко мышц, собирая смазку, на пробу толкается одним из них, вводя на одну фалангу. Джисон настолько возбуждённый и мокрый, что никакого сопротивления Минхо не почувствовал и протолкнул палец глубже. Гладкие стеночки приятно обволакивают палец, сжимают. Джисон, не чувствующий дискомфорта, лишь блаженно урчит, слегка выгибаясь в спине и подначивая Минхо делать всё чуточку увереннее. Он не фарфоровый, не сломается, но зато легко может растаять от всей этой нежности и любви. Альфа с огромным удовольствием оставляет множественные поцелуи на его карамельной шее, пальцами работает увереннее, раздвигает их внутри разгоряченного тела на манере ножниц. Громкий вздох разлетается по кабинету, отбивается от стен; Джисон выгибается в спине сильнее, подавляет крик и чуть подаётся бёдрами назад, желая почувствовать, как пальцы альфы вновь касаются его простаты. Минхо всё метит чужую шею, словно ненасытный зверь; уверенно трахает колечко мышц пальцами, доводя омегу до исступления. Тело в его руках начинает дрожать, дыхание омеги сбивается, стоны, которые он прячет на широком плече, становятся громче и протяжнее. Джисон сбивчиво просит Минхо быть чуточку быстрее. Он нервно дышит, сжимаясь вокруг узловатых пальцев, закатывает глаза, чувствуя, как жидкость, которая выплеснется из его члена, вот-вот испачкает торс Минхо. Альфа делает ещё несколько движений пальцами, и на секунду оглушает его громкий вскрик омеги. Белёсые капельки украшают его живот, тяжёлое дыхание возле уха заставляет мурашки бежать по коже. — Ты трахнул меня пальцами, Минхо… Ты серьёзно? — чуть недовольный сбивчивый голос заставляет Ли усмехнуться. Джисон, оказывается, тоже ненасытный. — Не будь таким вредным, — выдыхает Хан и в предвкушении облизывает губы, когда на его бёдра укладываются чужие руки. Что ж, уже лучше. Минхо с тихим вздохом качает головой и усмехается. Как приятно разделять с кем-то это низменное желание. Даже не с «кем-то», а с любимым человеком. — Минхо… пожалуйста, прекрати изводить меня… и себя. Сделай уже это, — шепчет омега и ëрзает, потирается членом о чужой живот. Он уже не может терпеть, кажется, скоро с ума сойдёт от возбуждения, отдающегося в каждой клеточке тела. Минхо гладит его по бедру, поднимается пальцами к пояснице, тоже поглаживает. Он снова опускается к сочащемуся смазкой колечку мышц, кивает больше сам себе. С чего бы вдруг он стал таким робким? Плавным движением альфа опускает омегу на свой член, задушенно выдыхает и поджимает губы от удовольствия и такой приятной узости. Джисон после встречи с ним ещё ни разу не подцеплял в клубе какого-нибудь альфу. Это очень удивило бы Чанбина. Омега негромко мычит, чувствуя с каким напором член раздвигает его стеночки, и откидывает голову назад, приоткрывая рот в негромком стоне. Благодаря смазке всё проходит легко и безболезненно. Джисон недолго привыкает к размерам альфы и, закусив губу, начинает плавно подниматься и опускаться на член, сжимая пальцами чужие плечи и поскуливая негромко. Минхо помогает, придерживаясь темпа, который омега установил, и сам чуть ли не рычит от того, как Джисон изредка сжимается вокруг члена. Будто нарочно. Но это, конечно же, не может не радовать. Шлепки тел, хлюпанье смазки, стоны и рычания смешиваются в один сплошной звук. Ароматы смешиваются, создавая единую гармонию. В кабинете становится жарко; жар от тел распространяется довольно быстро, немного душит, но никому нет до этого дела. Парни поглощены друг другом и ни на что не обращают внимания. Джисон прикрывает рот рукой, закусывает губы, лишь бы не быть слишком громким. Он подавляет вскрик, лишь задушенно стонет и прикрывает глаза, когда головка члена альфы проезжается прямо по его простате и продолжает стимулировать её. Джисон чувствует, что его тело горячее оголенного провода, оттого дыхание спирает, жар душит. Но это довольно приятно. Подрагивающее тело Джисона говорит Минхо о многом, поэтому он активнее работает бёдрами, доводя его до разрядки. Себя пришлось довести рукой, хотя возможность сцепки и беремености вне течки ничтожно мала. Нет, Минхо не боится беремености, ответственности и детей, просто, он понимает, что в нынешних обстоятельствах это рискованно. Джисон со вздохом прижимается лицом к чужой шее, тяжело дышит и всё ещё немного дрожит, он жмурит глаза, облизывает губы и что-то несвязно мычит. Минхо проводит пальцами по его влажной от пота спине, целует куда придётся и тоже вздыхает. В мыслях тут же всплывает разговор с Ханом в кафе; усмешка украшает его лицо, с губ слетает смешок. — Чего смеешься, хëн? — спрашивает омега и отрывается от чужой шеи. Взглядом он находит вещи, слегка хмурится. Если б мог, он ходил бы вообще без одежды, но это будет верхом неприличия. Парень подбирает все вещи и принимается одеваться, всё ещё ожидая ответ на свой вопрос. — Знаешь, это должно было произойти у тебя дома, Хан-и, — усмехается Минхо и клонит голову в бок. Джисон, обернувшись к нему, застывает, чуть сведя брови к переносице, сглатыввет. Он намечает ухмылку, взгляд отводит и снова скользит языком по губам. О чем он думает? Минхо очень хотел бы знать. Но выпытывать альфа у него конечно же не станет. — В таком случае, ты обязан приехать ко мне сегодня вечером, хëн — воркует омега, хлопает ресничками и слегка усмехается. Хотя бы один вечер он может провести в компании любимого человека. К тому же, до его дома ехать ближе, чем до дома альфы. Это очень важный аргумент, поверьте. И нет, у Джисона нет каких-то пошлых мыслей. Он действительно просто хочет накормить Минхо вкусным ужином и посидеть с ним в обнимку, смотря какую-нибудь дораму или аниме. — А у меня есть выбор, Хан-и? — улыбается Ли и усмехается. Конечно же он не откажется. Слишком любит Джисона. К тому же, приятно будет провести этот вечер только вдвоём. А потом обязательно посыпятся вопросы от Чонина, но Минхо ответит на них, ведь скрывать ему нечего. — Ну хëн, — тянет Джисон и закатывает глаза. Он осыпает лицо альфы поцелуями, глядит его лиловые волосы и что-то мурчит, подначивая парня сделать правильный выбор. Его игривый взгляд заставляет Минхо ухмыльнуться, и альфа прижимается к чужим губам своими, смакует их вкус снова и снова, пока воздух в лёгких не заканчивается. Губы Джисона мягкие и пухлые, на них всегда поблескивает блеск для губ, вероятно, это просто гигиеничка. Омега довольно часто кусает губы. Минхо отрывается от манящих губ, улыбается слегка и впечатывается носом в пухлую щечку. — Ну что ты, Хан-и. Конечно я приеду. Провести с тобой вечер я ни за что не откажусь, — говорит Ли, улыбнувшись уголком губ, и поднимается с диванчика. Он поправляет свои вещи, волосы и подтягивает к себе Джисона, чтобы тут же заключить его в объятия. — Я люблю тебя, — на грани слышимости говорит альфа и снова оставляет мягкий нежный поцелуй на губах омеги. Он готов целовать Джисона каждую секунду… О, боги, этот парень сводит его с ума. — Я тебя тоже люблю, хëн. Прости, что говорю это в такой момент, но… — шепчет в ответ Джисон и замолкает. Он мнётся, поджимает губы и вздыхает нервно. — Я готов и хочу дать показания против Хëнджина. Он никому не даст нормальной жизни. Будет лучше, если он… если его в камеру под охрану посадят, — продолжает и заканчивает своё предложение омега и слегка хмурится. А правильно ли он поступает? Определённо да. Нельзя оставлять всё так, как есть сейчас…

***

Чонин со вздохом открывает глаза, прислушиваясь к тишине. Минхо не пришёл сегодня ночевать. Он остался у Джисона. Чонин рад, что у них всё налаживается. Действительно рад. Кажется, пока что между ними нет недомолвок и это хорошо. Да, хорошо… Время сейчас около двух часов ночи. Сна ни в одном глазу. Чонин не может уснуть, зная, что в соседней комнате никого нет. Да, наверное, это выглядит по-детски, но он настолько привык что Минхо всегда дома, привык, что в соседней комнате открыто окно, которое закрыто в данный момент. Минхо всегда спит с открытым окном, но проснувшись, обязательно закрывает его. Привычка такая. Омега с тихим вздохом поднимается с кровати, поправляет свою пижаму и выходит из комнаты. Берри следует за ним, видимо, она тоже не может уснуть. Щенок негромко фыркает, когда забирается на стул возле стола, с важным видом устраиваясь на нём. Чонин со смешком выгибает бровь и отворачивается к раковине. Честно, он сам не знает, чего хочет. То ли воды выпить, или, может быть, чай. Хотя, наверное, он не отказался бы сейчас от банки колы, но ехать в магазин совсем не хочется. Нужно скорее определиться с напитком, выпить и пойти спать. Учёба не стоит на месте. Скоро рассвет… Может ну её, эту учёбу, и встретить его? Да нет. Чонин уже много раз делал это. К тому же, он давно не ребёнок. Нужно пойти и лечь спать. Ян со вздохом открывает кран холодной воды, наливает себе в стакан и, выключив, идёт в спальню. В голове крутятся разные мысли, отрезвляют и прогоняют сон. Чонин так же мысленно бранится из-за этого. Нужно просто выкинуть их из головы и уснуть. Чонин укладывается на кровать, даже позволяет щенку забраться к нему. Он обнимает Берри, гладит её, слегка улыбается. Он не одинок. Просто непривычно и даже немного боязно осознавать, что Минхо не будет с ним всю жизнь. Кто знает, может быть, совсем скоро они разойдутся по разным путям. Скоро, но не сейчас, верно? Нужно меньше накручивать себя. Чонин успокаивает себя мыслями, что совсем скоро он отправится в круиз и всё будет хорошо. Осталось совсем немного до этого момента…