Слово за последним

Желание проснуться и захотеть умереть на месте далеко бывает не у всех и не всегда. Потому что ощущать дикую сухость во рту, граничащую с иссушением горла, с состоянием вакуума в голове сможет не каждый. И не потому что это что-то смертельное, хоть и ощущается так. Просто состояние похмелья приходит так неожиданно, хоть и так очевидно. Под закрытыми глазами стойко ощущался бьющий в них солнечный свет. Или нет, но что-то абсолютно яркое и раздражающее. От того желание открыть и узнать, что это на самом деле даже не появлялось. Чувство морской качки накрыло с головой, и Тарталья захотел скинуться с их здания корпорации сильнее, чем когда-либо. В животе, а именно где-то сбоку, что-то побулькивало, всбулькивало и неприятно тянуло настолько, что находиться в лежачем положении было стратегически не выгодно. Если продолжит пролёживаться так, дальше — разорвет пополам. С мученическим стоном, точнее кряхтением, герой принял сидячее положение, тут же схватившись за желудок, и скрючившись креветкой. Он, конечно, не особо разбирался где находятся его же органы, да и не интересовало это как-то, просто ощущение своей ж ладони на пупке даровало хоть и не физически действующую, но хоть моральную поддержку. Глаза продолжали быть так же закрытыми, поскольку герой прекрасно осознавал, что это действие повлечёт за собой такую цепную реакцию, что церковные бабки устанут отмаливать его душу. Сконцентрировавшись на окружающей обстановке всеми пятью почти не атрофированными органами чувств, Чайльд услышал какую-то далекую приглушенную речь. Слух особо напрягать не пришлось, но все-таки конкретный смысл учленить не удалось. Что-то связное, как переваренные спагетти на его вчерашний завтрак. Или не вчерашний? «Если ты не откроешь глаза сейчас же, то потом будет хуже. Ленивый дуралей. Харе строить из себя святошу и займись делом. Лучше вспомни, что было вчера, а не сиди и плакай.» Глубоко вздохнув, Аякс медленно щурясь, разлеплял приклеившиеся друг к другу веки. Внутренний голос был прав наполовину из сказанного ему же. Однако спорить с ним было бессмысленно и глупо. А еще смахивало на звонок в дурку. Но об этом думать не хочется. Первое, что голубые глаза увидели перед собой, так это свои же черные штаны и белую рубашку, в которой через одну были расстегнуты пуговицы. Складочки на животе неприятно виднелись, поэтому с подобием отвращения на лице, герой застегнул две последних. Данный комплект одежды явно говорил о том, что именно в таком прикиде он ходит на работу. Радовало, что Тарталья помнит хоть что-то. Но то, что это «что-то» несвязанное с темой происшествия слегка удручало. Сглотнув слюну и мерзко прочувствовав, как та смазывает засохшее горло и катится дальше в желудок, Чайльд рефлекторно заплямкал, ощущая языком всю подноготную своего после похмельного рта. Взгляд мазнулся дальше по сторонам, открывая виды на просторную светлую и минималистичную спальню. Однако, раскиданные вещи по полу, как и некоторые предметы интерьера, превращали минимализм в абсолютный гранж русской классики. Но волновало его не то, что все выглядело не слишком старо и ободранно. Просто это не его комната, и, к полному ужасу, не его квартира. Желание уйти от сюда как можно скорее медленно продвигалось выше. Но стоит отметить, что если бы тот увидел кровь с кишками на стенах, то действительно бы вылетел, как пробка от шампанского, по первому вздоху. Все зависит от желания. А в бытовых делах и не очень Тарталья полный профан. Чем больше глаза оставались открытыми, тем яснее к нему приходили мысли. Конечно они не могли дать полный оцифрованный поминутно список минувшего, дай бог, чтобы это было так, дня. Но вспомнить примерную картину событий маслом можно было. Странные голоса стали немного громче, и Тарталье все-таки пришлось взять остатки не только сил, но и мужества в руки. Стоять девяносто градусов перпендикулярно полу стало задачей трудно решаемой, потому что график функции Тарталья (х) намеревался стать нулем и пойти параллельно полу (у). В данный момент для себя он напомнил огромный оранжевый Чупа-чупс на тоненькой ножке, который, как маятник, наклонился в стороны, намереваясь упасть. Но не утратившая свои силы координация не давало ему это сделать. За что тот был ей премного благодарен. В благодарность теплому полу, который так замечательно грел ноги, парень чуть не совершил реверанс, но опомнился, ступая на прохладную плитку ванной комнаты. Открытая белая дверь соблаговолила с высшими силами и впустила несчастного к себе. Будь она закрыта, то тот бы пропустил, не заметив. О том, что владелец квартиры имеет достаточно хороший вкус, Чайльд понял по огромной королевской кровати. Будь его совесть и нравственные принципы менее ниже, то он был бы не против на более личную и интимную встречу. Но для этого нужно много времени и терпения, а Тарталья это не тот человек, который будет высиживать яйца, как альбатрос, и ждать. Варианта снова напиться так же парень молчаливо пропускает. Странные голоса становятся громче, и Аякс, медленно волоча ноги по полу — потому что тепло — идет куда-то прямо по коридору, ощущая как с каждым шажком в его легкие приятно поступает какой-то вкусный печеный запах. Незримо в голове завертелся вопрос о пропаже Венти и Кэйи, потому что признаков и одного и другого не было. Даже валяющейся конечности не удалось обнаружить на открывшейся локации. Но Тарталья не проверял за закрытыми дверьми, поскольку вежливость в нем осталась. Да и увидеть то, что ему нельзя видеть и вообще никому, не хочется. Стоило его бренному и порядком уставшему тело высунуться из арки, как странные голоса стали тише. «Ты серьезно не мог понять, что все это время шумел телевизор? Проспись, мальчик.» Осадившись от едкого голоса разума, Чайльд вздохнул настолько обреченно, что не заметил фигуру, сидящую напротив него. — С добрым утром, я выиграл, — голос Альберих прозвучал настолько неожиданно, что Аякс слегка вздрогнул. Кэйа, по-турецки разместившись на большом кремовом диване, салютовал ему большой белой кружкой. Тот выглядел так, словно они вчера не выбухали весь бар и все его имеющиеся запасы. Но с учетом того, что почти все события размылись настолько, что в воспоминаниях одна сплошная мазюка, все может быть. Его челка была настолько отросшей, что небрежно закрывала большую половину лица. Но даже с учетом этого в его глазах проблескивали смешливые лучики. — Доброе, — выдавил из себя парень, садясь в самое ближайшее кресло. — А мы на что-то спорили? Я совсем ничего не помню из того, что было, — он уставился на в миг расцвевшего коллегу. К сожалению настрой столь позитивного коллеги в утреннее время перенять не удалось, потому Чайльд просто сидит с распростертыми ногами и непонимающе смотрит на эндорфиновую бомбу. — Сам с собой он спорил и сам у себя выиграл, — пробурчало что-то недовольное за спиной, и от неожиданности Тарталья вжался в спинку сильнее. Но голос был настолько знакомым, что удивление сменилось на его лице. — Дилюк? А где Венти? А что ты тут делаешь? Разве ты не должен быть дома? А как… — затараторил в непонятках он, бегая глазами по высокой широкоплечей фигуре. Нахождение Рагнвиндра поставило его мозг в конечный тупик. Дилюк не выглядел как человек, который явился сюда недавно. Он был одет абсолютно брутально по-домашнему. Единственное, что слегка сбивало с мужицкого образа это кремовый фартук с текстурой маленьких цветочков по периметру. Тарталья бы никогда не озвучил это в слух, но этому бармену определенно шло. Об этой изюминке наверняка думает и Кэйа, так как его восхищенный взгляд обозначить не трудно. Рагнвиндр поток вопросов от озадачливого Аякса тактично промолчал, ставя тарелку с панкейками на стеклянный стол. Кусочек масла на верхушке эстетично плавился, размазываясь, и делая поверхность блестящей. Слюнки потекли с такой же силой, как таившийся кусочек домашнего жира. Дилюк же, взяв граненный синий стакан, уселся напротив него, сверля непроницаемым взглядом. В голове вспыхнули картинки их последней встречи, и Тарталья слегка поежился — слишком контрастны две встречи подряд с этим красноволосым человеком. — Венти ушел раньше моего пробуждения, — Кэйа хмыкнул, воруя верхний панкейк, самодовольно улыбаясь. — Я думаю ты не против. — Дилюк здесь, потому что… — Потому что это долгая и нудная история, которая НЕ сможет оставить впечатление в его голове, — снобно продолжил Рагнвиндр, скептически скрестив руки на груди. — Будь моя воля, я бы через порог этого дома не ступил и никогда здесь не появлялся. — Ой, но так получилось, что мы соседи. Вот незадача, — воздушно парировал Альберих, дожевывая еду с довольным лицом. В тоже время Дилюк каменно отвернулся от него, поджав губы, показывая видом, что смотрит беззвучный телевизор. Но Тарталья ставит свой язык на отсечение, что тот слегка покраснел. Чаша весов рационализма склоняется к приступу пассивной агрессии. Находиться рядом с Кэйей в спокойном состоянии практически невозможно. Тот не допустит баланса в твоем внутреннем мире. — Так как мы провели время? — Тарталья все-таки вмешался в эту немую сцену, потому что смотреть, как в скором времени треснет пол не очень хочется. — По моему состоянию, — парень почесал затылок. — достаточно хорошо, — Альберих в подтверждение улыбнулся еще шире, салютуя почти пустой кружкой Дилюку. Выпад в свою сторону тот решил игнорировать полностью. — Надо побольше собираться втроем, — синеволосый встал и отправился к холодильнику. — Думаю, Венти против не будет, — он аккуратно достал бутылку открытого вина и без доли алкогольного этикета влил до краев содержимое. — Надо держать себя в тонусе, вот как я держу эту кружку, — вернувшись на свое законное место, Кэйа сделал глоток и с усмешкой продолжил: — А то совсем скоро наш коллектив значительно расширится, стоит покрепче держаться за свое место, — в его голосе тонко звучал сарказм и насмешка, а ехидливое лицо только подтверждало, что Альберих относится к этому очень скептически. Дилюк лишь закатил глаза, слегка съезжая вниз по креслу. — Не понимаю прикола шутки, — взяв в руки уже пустую тарелку, Тарталья бережно переложил посуду в раковину. Все-таки он находится в гостях, а вести себя, как свинья, он не планировал. В детстве его учили совсем по-другому. — Да вот есть слушок, что наш босс подписывает или уже подписал контракт о сотрудничестве с «Celestia». — А ты побольше слухам верь, — хмыкнул Дилюк — А ты пинай ногами воздух, и скоро барменов на этаже станет больше. К своему огромному сожалению, Чайльд не совсем понимал о какой селестии идёт речь, потому что такое название он встречает в своей жизни впервые. Но вряд ли бы такая крупная компания связывалась с мелкой ничем непримечательной организацией. «Именно эти бумаги тебе надо забрать, дружок.» Внутренний голос так слащаво промурлыкал, смакуя каждое слово, что парень неосознанно поморщился. — А что не так с этой компанией? — Ну, — Альберих слегка помедлил, водя взглядом по натяжному потолку. Он явно перебирал какой из всех существующих фактов станет весомым. — Селестия местами… очень загадочная и слишком подозрительная организация. Мы даже так о фатуйцах не думаем, как о этих, — под конец парень скривил лицо, а потом спрятался за кружкой, делая большой глоток. Будь Аякс чуть посмелее, то попросил налить и себе, но чем богаты тем и рады. — А что с фатуйцами не так? — На животных похожи, — отрезал Рагнвиндр, вставая с места. Сняв фартук, мужчина аккуратно сложил его в подобие конверта и засунул в нижний ящик. Резкая смена поведения и столь странная реакция ввела Тарталью в вопросы. Но сейчас его интересовало другое. — Фатуйцы тоже мутные, какие-то дела воротят, нам иногда даже по шапке прилетает. Громко захлопнулась входная дверь. — Даже не попрощался, — хмыкнул синеволосый, откидываясь на спинку. — они нас не так впрягают, в отличии от селестии. Хоть и по факту наоборот, но мнение у всех побольшей части одинаковое. — Расскажешь про вашего, точнее нашего босса? — собеседник слегка улыбнулся, пройдясь взглядом по лицу. — А что такое? Интересует? — Не то, что бы… — Сноб, не особо контачит, видно постоянно только его спину, на конференциях за него выступает кто-то, приходит редко на работу, странный тип на самом деле. Нин Гуан или Нахида, они, в отличии от него, прекрасное руководство. Я без малейшего понятия, чем он может заниматься в остальное время. — А как его зовут хоть? — Вот еще один факт, подтверждающий, что дело дрянь. Никто не знает. Наверное, только из вышек. Тип никто ничего не знает, но знает. С ним довольно частенько Венти общается. Я пытался узнать, что да как, но бесполезно. Даже с пьяной головой он ничего не рассказывает, — последнее прозвучало с толикой детской обиды на секретаря. Кэйе для полного образа не хватало выпятить губы и заплакать. Покивав головой, словно на что-то соглашаясь, парень ненадолго впал в свои мысли. » — нормально с ним поговорить нельзя. Слишком заумный и старый. Пообщаться удается только когда тот в стельку, тогда больше на своего человека смахивает. Невозможный… » Вспышкой в голове ворвался забытый момент, и Тарталья тут же распахнул глаза, хмурясь в непонимании. Слегка отвернув голову, парень озвучил свой ошеломляющий вывод совсем тихо, почти для самого себя: — Он что-то знает…