Багерлее

— Вы осознаете, что и КОМУ предлагаете? — ледяным тоном отчеканил Ворон — Эр Алва, похоже, Вам требуются пояснения, — с усмешкой отозвался Окделл, — Взгляните в окно, видите забор? Темно, но все же, очертания видны, так вот, за этим забором Вы влиятельный бизнесмен, хозяин жизни и сильный мира сего. Но здесь, в Багерлее, Вы обыкновенный заключенный, такой же, как все. Как же нестерпимо хотелось вскочить, съездить Окделлу по лицу, чтобы не ухмылялся, поставить на место! Но этот кошкин сын прав, закатные твари, он прав, но может, удастся его убедить?.. — Окделл, я не справлюсь… — негромко начал Рокэ, — Я здесь не выдержу, не выживу! Да Вы же сами это прекрасно знаете! — Насиловать Вас я не намерен, хотя и запросто мог бы сделать это прямо сейчас, — Ричард поднялся с кресла и направился к двери, — Не хотите по-хорошему, не надо. Пойдемте. — Постойте, — глухо отозвался Рокэ, глядя перед собой, — Я… я согласен. — На что? — с ухмылкой поинтересовался Окделл, — Учтите, мы с Вами не заключаем какую-нибудь сделку. Вы делаете мне приятно, ну, а я уже подумаю, стоят ли Ваши старания какой-нибудь ответной любезности, например, перевести Вас от Ложечника в двухместную камеру к одному абсолютно не представляющему опасности юноше, что сел за мошенничество. — Я… я сделаю… — не своим голосом ответил Рокэ, не глядя на проклятого надзирателя — Что ж, тогда не будем терять время, — Окделл подошел и протянул Ворону руку, но тот сам несмело поднялся с кресла, рвано дыша — Как… — Рокэ нервно сглотнул, — Как я должен это сделать? На коленях, как же еще, тут уж на кошках не гадай — в надзиратели так просто не идут, нет, это характер, склад ума, жажда власти и безнаказанности. И, само собой, будет унижать, ведь ему нужно именно это! Сейчас этот Окделл расстегнет штаны, и… закатные твари, когда он в последний раз принимал душ?! В лучшем случае, вчера утром! А за день вспотел и… и в уборную он ведь ходил…. Леворукий и все его кошки, от одной только мысли об этом уже тошнит! — Тут отдельный душ с теплой водой, идемте, — неожиданно позвал Окделл, расстегивая форму Предложение прозвучало, как гром среди ясного неба, такого благородства Ворон от надзирателя ну уж никак не ожидал. Но ведь, закатные твари, придется раздеться прямо при этом Окделле! Наготы Рокэ не стеснялся, взять хоть ту же серию фотографий для модного светского журнала — заплатили щедро, но Ворон согласился вовсе не из-за денег, их у него и так с лихвой хватало. Он хотел, чтобы им любовался весь Талиг. А еще Дриксен, Гайифа, Алат, Кэнналоа, Агарис… «Недосягаем, как звезды: самый желанный мужчина года», гласил заголовок, ну и, конечно же, было и интервью с неприступным красавцем-бизнесменом, что в ближайшем будущем не собирался заводить постоянных отношений. Рокэ с удовольствием позировал фотографам, благосклонно подставлялся девицам, которые там припудривали, тут гелем намазывали, чтобы красиво блестел легкий рельеф мышц… Но сейчас зарделся, как подросток, которого застала за чем-то непристойным набожная бабуля. — Будете мыться в одежде? Идите уже сюда! — усмехнулся раздевшийся Окделл, Рокэ невольно скользнул взглядом по его мускулистому телу, несмело стянул отвратительного оранжевого цвета майку, а когда снял штаны и белье, и вовсе, покраснел, прикрылся руками и опустил глаза, едва дыша. — У Вас там ничего такого, чего раньше не видел, — заверил Окделл, — И, как я успел заметить, там все столь же красиво, как и остальное, не зажимайтесь так. Идите скорее под душ, горячая уже пошла! Теплые струи ласкали плечи и грудь, вода дарила восхитительное ощущение легкости и свежести, как же хорошо, впервые за три дня! Запах собственного немытого тела едва не сводил с ума, но страх того, что в общем душе уж точно изнасилуют, был сильнее этого страдания. Радость от того, что удалось, наконец-то искупаться, была не одна — Рокэ с изумлением наблюдал, как Окделл тщательно мылится, смывая с себя все, о чем брезгливому Ворону и думать не хотелось. На душе от этого даже стало легче, то, что произойдет дальше, хотя бы, не будет тошнотворным кошмаром. Ричард выключил воду, Алва потянулся было за махровым полотенцем, но Окделл опередил его и сам принялся вытирать мягкими, ласковыми движениями. Прикосновения пушистой белоснежной ткани были приятными, но эта забота надзирателя настораживала, зачем он это делает? Играет, как кот с мышью перед тем, как начать издеваться?.. — Окделл… — смущенно краснея начал Рокэ, когда Ричард подвел его к кровати, — Я никогда этого не делал, боюсь, я… у меня вряд ли получится… ну… глубоко взять… — Просто ложись, я все сделаю сам, — мягко улыбнулся в ответ надзиратель, — И называй меня Дикон. Рокэ с облегчением выдохнул, откинувшись на мягкую подушку, похоже, ублажать надзирателя губами не придется. Окделл выключил свет, оставил только мягко освещающий кровать торшер, за это уже и вовсе хотелось благодарить Создателя, хотя Ворон в него и не верил. — Не волнуйся так, — прошептал Дикон, нежно оглаживая большими теплыми руками плечи и грудь своего пленника, — Ты прекрасен, Рокэ, ты создан для ласки, для наслаждения… Что на этот ответить, Ворон не знал, да и не успел бы — Ричард прильнул к его губам и увлек в долгий поцелуй, совершенно неожиданно отозвавшийся в низу живота восхитительным острым трепетом. Закатные твари, возбуждаться от поцелуев мужчины, это невозможно, противоестественно, почему это происходит?! — Понравилось? — улыбнулся Окделл и скользнул губами по изящной шее Алва, — Не отвечай, я знаю, понравилось, сейчас будет еще приятнее… Ричард расцеловывал ключицы, спускался влажными губами ниже, лаская каждый изгиб прекрасного, как на старинных картинах, тела, скользил по мраморно-белой шелковой коже подушечками пальцев, нализывал подрагивающий от волнующих прикосновений обостренно-чувствительный впалый живот, снова и снова целовал послушные мягкие губы Рокэ, запустив руку в его черные шелковые пряди. Целовал так нежно и умело, что Ворон невольно отвечал на эту ласку, не в силах сопротивляться захлестывающему возбуждению, выгибался, рвано дышал, едва сдерживая постыдные стоны, когда Ричард дразнил соски сначала пальцами, а потом губами, и самым противоестественным образом хотел продолжения, что не укладывалось в голове, но, вопреки протестующему рассудку, желание все нарастало. — Дикон… — хрипло выдохнул Рокэ, когда надзиратель принялся ласкать руками и губами чувствительную внутреннюю поверхность бедер, сам не понимая, что хотел сказать, но опытный любовник и так прекрасно знал, что делать — Сейчас, мой сладкий, — довольно улыбнулся Окделл, — Сейчас я сделаю так хорошо, как тебе еще не было, ты же хочешь, Рокэ, хочешь?.. Скажи! — Да, — едва слышно отозвался Ворон, снова краснея от стыда, он сам просит принудившего его к близости надзирателя продолжать! — Ну же Рокэ, тебе нечего стесняться, ведь тебе нравится, — не унимался Окделл, — Я хочу, чтобы ты сказал мне об этом, порадуй меня, мое сокровище! — Ласкай меня… Дикон… Мне… мне нравится… — никогда еще слова не давались Алве так тяжело, но хуже всего было то, что ему, и правда хотелось, чтобы Окделл ласкал еще Снова скользнул жадными поцелуями по низу живота и накрыл влажными губами подрагивающий от возбуждения член Рокэ, тот ахнул, застонал, не в силах больше сдерживаться, выгнулся, впившись руками в простыню. Ричард немного подразнил красиво очерченную головку, сочащуюся предсеменем, но отстранился, когда Ворон сам подался бедрами вперед, позволить своему красивому пленнику кончить так быстро в планы совершенно не входило. — Куда ты так торопишься, мой хороший? — хищно улыбнулся Окделл, — Я еще долго хочу наслаждаться тобой, твоим прекрасным телом и сладкими стонами… Ничего не понимавший Рокэ удивленно распахнул глаза, почему Окделл остановился, ведь было так хорошо, еще немного и… Разве не этого он так умело добивался?.. Надзиратель же наклонился к своей сброшенной на пол одежде, достал из кармана небольшой стеклянный флакон, и Ворон вдруг понял: это масло. А значит, приятно больше не будет, игры кончились, впереди только боль и унижение. Хотя, было весьма глупо ожидать от тюремного надзирателя чего-то иного, не за тем он тут служит. — Ну, не зажимайся, Рокэ, не надо, — шептал Ричард, мягко протиснул палец в нежную узость и на несколько секунд замер, давая привыкнуть к странному ощущению и осознанию того, что неизбежно последует дальше, — Тебе понравится, обещаю, ведь ты такой чувственный, в тебе столько страсти, мой нежный южный нарцисс… Рокэ едва дышал, чувствуя, как скользкий палец вторгался все глубже, возбуждение спадало, а разум тут же занял отвоеванные удовольствием позиции и напомнил, что при всех деньгах и связях влиятельный бизнесмен, самый желанный мужчина Талига, платит собой, чтобы остаться в живых и не быть изнасилованным. Хотя, именно последнее сейчас и происходило, да, пусть не так, как в той общей камере, но как еще назвать то, что совершалось против воли? Ведь надсмотрщик вынудил согласиться, и от мысли этой Алва обреченно застонал. — Я сделал больно? — встревожился Дикон, мгновенно остановившись, — Рокэ, не молчи, если что-то не так, сразу скажи! — Продолжай, — едва слышно отозвался Ворон, утешаясь иллюзией, что он ну хоть как-то управляет происходящим, а не просто покорно принимает все, что с ним делает Окделл — Рокэ, я не буду делать больно, обещаю! Я хочу, чтобы нам обоим было приятно, расслабься, — Ричард мягко толкнулся пальцем дальше и припал губами к опавшему было члену своего невольного любовника Несколько умелых движений, и вот уже Рокэ снова рвано дышал от возбуждения, а когда Окделл осторожно протиснул второй палец и добрался до какого-то особо чувствительного места, Алва вскрикнул от неизведанного болезненно-сладкого удовольствия, волной прокатившегося по телу. Рокэ бесстыдно стонал от каждого движения, так хорошо не было ни с одной женщиной, в паху горело закатным пламенем от желания, и он извивался от наслаждения в руках опытного насильника, упивающегося своей властью, тем, что полностью контролировал ощущения своей жертвы, заставляя кричать и выгибаться, просить ласкать еще. От третьего пальца внутри не на шутку неприятно распирало, Рокэ зашипел сквозь зубы, но Окделл опять дал сначала привыкнуть, а потом уже вновь принялся терзать почти невыносимым наслаждением, вынуждая подаваться навстречу руке. — Еще, Дикон!.. — выдохнул Рокэ, — Да, вот так… Сделай так еще! — Конечно, сокровище мое, сделаю все, о чем ты попросишь, — с довольной улыбкой отозвался Окделл, — Ну же, порадуй меня еще своими восхитительными стонами! Рокэ перестал понимать, где он и что происходит, только стонал и что-то бессвязно хрипел по-кэнналийски, как вдруг пальцы осторожно покинули его, Ричард просунул Ворону под бедра маленькую подушку, закинул его ноги себе на плечи и втиснул крупную головку, толкнулся внутрь медленно, бережно, но ощущение, пусть не болезненное, но весьма неприятное, тут же отрезвило, и Рокэ беспомощно застонал. Даже не столько от того, как саднило внутри, сколько от мучительной мысли, что он, неприступный Кэнналийский Ворон, только что стал подстилкой надзирателя взамен на даже не на его покровительство — на одну только надежду, что тот защитит от уголовников! Бред, закатный абсурд… — Рокэ, доверься мне, — ласково упрашивал Дикон, осторожно спустил ноги любовника со своих широких плеч на кровать и навалился, расцеловывал ключицы и шею, мягко припадал к дрожащим губам Рокэ и успокаивал нежными словами, пока тот не расслабился Окделл неумолимо входил все глубже, бесцеремонно присваивая себе недосягаемого, как звезды, самого желанного мужчину Талига, любовался тем, как он снова извивается в сетях наслаждения, красиво заломив черные брови, рвано стонет от каждого толчка, забывая, как дышать… — Дикон! Пожалуйста… — бессильно взмолился охрипший от стонов Рокэ. Окделлу и самому безумно хотелось кончить в своего красивого любовника, но он сдержался, выпрямился, и в несколько опытных движений довел Ворона до пика рукой, и только после с хриплым рычанием обильно излился в него горячим семенем. Обессиленно рухнул на изящно-хрупкого любовника, вдавив его мускулистым телом в кровать. Не сразу понял, что тот едва не задыхается под его весом, но перевернулся на спину и притянул Рокэ к себе на грудь, тяжело дыша ртом. Полежал пару минут, наслаждаясь отголосками удовольствия, нежно поцеловал еще не совсем пришедшего в себя Рокэ и пошел в ванную. Ворону и самому очень хотелось поскорее смыть с опороченного тела свое же семя, но Окделл вернулся со смоченным теплой водой полотенцем, и ласковыми движениями привел все в порядок сам. — Ну вот, все не так страшно, как казалось, правда, Рокэ? — прошептал Дикон и припал к губам Алвы долгим поцелуем, — Тебе было очень хорошо, мой сладкий! Наверное, нужно было что-то сказать в ответ, но Ворон молчал. Он должен был быть в ярости от того, что с ним сделал Окделл, а вместо этого чувствовал благодарность за то, что впервые за три дня не было холодной липкой тревоги, мучительной неизвестности и то и дело накатывающего беспомощного отчаяния. Тем временем надзиратель зачем-то достал из кармана своей формы шелковый платок и обвязал вокруг запястья Алвы. — Не туго? — заботливо поинтересовался Ричард в ответ на немой вопрос в смятенных синих глазах своего любовника — Нет… — растерянно отозвался ничего не понимающий Рокэ, а надзиратель достал наручники, защелкнул один браслет на тонком запястье Ворона, а второй — на перекладине изголовья кровати, демонстративно положил ключи от оков на столик, что был на другом конце комнаты, выключил торшер, укрыл пленника одеялом и улегся рядом — Спи, мой сладкий, ты так вымотался за эти три дня, — Окделл поцеловал прикованного пленника в плечо, обнял рукой поперек груди под одеялом и довольно скоро засопел А Рокэ заснуть не мог, в душе полыхал мучительный жгучий стыд, каррьяра, как же низко он пал — благодарен насильнику, как же хотелось сбросить с себя его руку! Но было нельзя, закатные твари, нельзя! Рокэ ненавидел себя за то, что стал подстилкой, ненавидел Окделла — не просто поимел, заставил получать от этого удовольствие, ненавидел Айнсмеллера, что оказался маньяком, ненавидел допустившего промах Дорака, ну ызаргу же было понятно, что Штанцлер и проклятый Ракан пойдут на любую подлость, когда поймут, что дело разваливается, как карточный домик… В эту минуту Рокэ ненавидел весь мир.