Одна жизнь

      — Нильсен, ты просто идиот! — прикрикнула Рэйчел, на удивительно спокойного Алекса. Мужчина спокойно перебирал документы на столе, изредка иронично выгибая бровь в сторону разошедшейся подруги. Вот уже десять минут, как она узнала, где, как и что он делал в Америке, а после в отпуске. А главное — с кем. Хотя с другой стороны, все встало на свои места. Неожиданный отпуск, покупка новых акций неизвестной им до этого момента компании, и задержка Нильсена в другой стране. Надо ли описывать удивление девушки? Шок. Неверие. Злость.       — Ты не права. — тихо заявил мужчина, откинувшись на спинку кресла.       — И в чем же?       — Я не идиот. Я стратег.       — Как все сложно. — Линд обессиленно опустилась на кресло напротив рабочего стола друга. Конечно, она никогда не была против Агаты. Но навсегда запомнила состояние лучшего друга, когда та ушла. А еще больше помнила его настроения рядом с ней. И сейчас перед ней сидел не просто Алекс, а почти счастливый Алекс — блеск в глазах, не сползающая с лица ухмылка, уверенные движения и собранность. Давно она не видела его таким увлеченным. И с одной стороны, вроде бы надо за друга радоваться, а с другой, вдруг Агата снова причинит ему боль?       — Пять лет назад ты сначала прятался от меня, как школьник, а потом сказал, что впервые в жизни влюбился по уши. Месяц назад ты позвонил мне и сказал, что влюбился снова. И это оказалась одна и та же девушка. А сейчас ты мне говоришь, что привел какую-то другую на обед, чтобы позлить? Алекс, я начинаю сомневаться в наличии у тебя мозгов. Такое чувство, что тебе не тридцать два, а пятнадцать и у тебя бушуют гормоны!       — Гормоны у меня и правда бушуют при виде ее. — съехидничал мужчина, оторвавшись от бумаг.       — Ты вообще в своем уме?       — Вполне.       — Оно видно.       — Рэйч, я очень рад тебя видеть, но, пожалуйста, я сам разберусь в своей личной жизни. Если я что-то делаю, то не просто так. Я умею думать. — сказал, как отрезал. Рэйчел стушевалась под строгим взглядом мужчины, будто осознав, что и правда перешла черту. — Лучше расскажи, чем вы занимались после того, как встретились. — Нильсен же, заметив выражение лица подруги, смягчился.       — Она предложила мне чай, так странно было ее видеть, Алекс. Будто призрак из прошлого. — мужчина ничего не ответил, лишь согласно кивнул. — Прошло ведь целых пять лет, Алекс, это не так мало. — еще раз добавила девушка, пытаясь воззвать к его разуму. Одно дело — курортный роман, совсем другое оставаться в чужой стране ради того, чтобы быть рядом.       — Так, значит, ты уже попила чай и я могу не предлагать? — мастерски перевел тему Нильсен, не обращая внимания на нравоучения подруги. Хватит. С него хватит. Однажды ему уже сказали, как жить и ему не понравилось. Теперь он сам выбирает свой путь, свою судьбу или что там есть еще. Ведь каждый человек лучше знает, как прожить ему его жизнь. Следовать за сердцем.       Линд осуждающе качнула головой, но промолчала. В конце концов, он взрослый мужчина. Пусть делает, что хочет. Но платки и виски она подавать ему больше не хотела.       Правду, говорят — влюбленный мужчина головой не думает.

***

      Вот уже десять минут Агата непрерывно смотрела в стену. Лицо — непробиваемая маска, через которую ни одна эмоция не проглядывалась. А в душе целый ураган. Почему все происходило именно так, именно сейчас? В самый неподходящий момент из всех.       Ева притихла в углу, пытаясь предугадать чувства, дальнейшие действия подруги. Что может сделать разозленная, хотя нет, растерянная Агата? Обычно Харрис всегда была собрана, всегда знала, что делать и как, а теперь? Ни одной эмоции, как робот.       — Виски. — прошептала девушка, казалось, впервые моргнув. Ева непонятливо наклонила голову.       — Что?       — Мне нужен виски! — чуть громче повторила девушка, наконец оторвав сцепленные у подборка руки. Ева подорвалась к барному столику, уже через секунду поставив перед подругой наполненный стакан. Агата залпом осушила его, со стуком поставила обратно. Краски мгновенно вернулись к лицу вместе с обжигающим чувством в горле.       — Ну как?       — Получше, можно работать. — отчеканила девушка, открыв планшет. Ева удивленно хлопнула ресницами.       — Не хочешь поговорить? — тихо спросила Скай, забрав бокал. Харрис качнула головой, принявшись выписывать что-то в ежедневник, упорно делая вид, что Евы нет рядом.       — Нет? Тогда я скажу или это только мне показалось странным? Ты ходишь, как в воду опущенная уже несколько дней, тут заявляется твоя старая подруга и ты словно сама гостеприимность. Но ты не думала о том, что ей все известно и это может вылиться против тебя, Агата? Не думала, почему она здесь появилась? — нескончаемым потоком выплеснула Ева на едва успокоившуюся подругу. Агата несколько раз моргнула, рассматривая Скай. Мотнула головой. Она и, правда, об этом не думала. А сейчас задумалась. Но совсем не об этом. Что если те фотографии были совсем не от тех, на кого она думала? Рэйчел ведь здесь не было, они не общались и Агата даже не рассматривала ее кандидатуру для подозрений. Но что если это была она?       Харрис все-таки бросила их всех тогда. А сейчас Алекс снова здесь, они снова в этих сетях своей созависимости. В жизни ведь нужно быть готовым ко всему?       — Нет, Ева, она самый светлый и добрый человек, которого я знала. Рэйчел бы так не поступила. — отбила девушка, не понятно, кого убеждала в этом больше — себя или Еву.       — Жизнь бывает жестока. Александр ее хороший друг. Все могло измениться. — почти шепотом возразила девушка. И была права. Агата ничего не ответила. Просто потому, что нечего было отвечать. На правду не обижаются. Правду не оспаривают. С ней соглашаются, либо молчат. Вот и Харрис молчала. Все могло измениться. Все могли измениться.       — Ладно, если ты в ней так уверена. — отозвалась Ева, выходя за дверь, оставив Агату в одиночестве. А не она ли всему виной? Могла ли подруга с ней так поступить? Насколько в этом мире можно было доверять людям? Можно ли вообще?       Агата устало опустила голову на руки. Тяжело. Жить в неизвестности. Делать того, чего не хочешь. Желать того, чего нельзя. Быть заложником собственных правил, принципов, выводов. Почему нельзя быть просто свободным? От предрассудков. Мнений. Мыслей. Страхов. Просто делать. Просто жить.       Как бы ей хотелось сейчас, чтобы проклятый Нильсен вошёл сюда, взял ее за руку и, наплевав на всех, просто увез. Чтобы они проводили все время вместе, догоняя те пять лет, что потеряли. Но это ведь невозможно. Словно звезда где-то в космосе — недосягаемо, далеко и невозможно. Можно ли безропотно следовать за сердцем или все-таки нужно думать головой? Она не знала. Казалось, все то, что Агата знала, годами возводила в себе, сейчас рушилось, поддавалось сомнениям, пересматривалось. Тяжело менять то, с чем жил большую часть жизни. Но обычно никто не спрашивал, если приходило время поменять мышление. Все происходило само собой, через рост, через боль, через любовь.       Мысли прервал короткий стук в дверь. Девушка взрогнула, подорвавшись на кресле. Нацепила дежурную улыбку и непроницаемую маску. Все как всегда. Все как обычно.       — Войдите. — в дверях сначала появился красный букет, затем показалась Ева, едва держась на ногах из-за множества красных роз в крафтовой обертке. Секретарша, запыхавшись, со стуком поставила букет на рабочий стол начальницы, театрально вытерла пот со лба.       — Только что принесли, сказали отдать лично в руки.       — От кого? — Скай пожала плечами, указала на прикрепленную записку, вышла. Решила, что доставать подругу расспросами сейчас не время. Сдержала свое любопытство. Все-таки Ева бывала тактичной и спокойной, понимала, когда нужно отступить, а когда, наоборот, надавить, чтобы человеку было проще поделиться, рассказать о чем-то. Ведь когда произносишь проблемы вслух, то они уже не кажутся столь ужасными. А если рядом есть тот, кто поддержит, так вообще, будто и проблем нет Человеку всегда нужен человек. Когда рядом близкие, то и проблем нет. Все они кажутся пустяковыми и легко переживаемыми. Другое дело, когда этих близких друг за другом приходится подозревать.       Агата с любопытством оглядела букет, вдохнула аромат свежих роз. На лице нарисовалась лёгкая улыбка. Харрис потянулась к записке, сгорая от любопытства. «Они такие же прекрасные, как и ты. Надеюсь, однажды наш ужин станет не только дружеским»       Агата ухмыльнулась. Приятно. Букет от Стефана. Даже неожиданно. Насколько же она его заинтересовала, что он и на обед сводил, и ужин хочет, и букет принес? Или не она, а ее положение? Увы, такова была ее реальность приходилось многих подозревать, проверять и многим отказывать, по причине того, что им нравилась не Агата, а то, что она могла им дать. Такой образ жизни, к сожалению, к доверию не слишком располагал.       Девушка еще раз вдохнула сбивающий с ног запах цветов, едва ли не обняв букет. Ладно уж, какой бы ни была мотивация Стефана, цветы ее радовали. Алекс никогда не дарил ей красных роз. Считал это банальным. Да и никогда не надеялся на ее одобрение или авось когда-то согласится. Он просто действовал. Без цветов, красивых слов. Помогал, поддерживал, был рядом, узнавал ее, интересовался, считал самой красивой, невозможной, единственной и любимой. И все это было видно в его взглядах, прикосновениях, поцелуях. Таких, в которых не сомневаешься, не теряешься. В которых отдаешься моменту, любишь, спешишь. Таких, в которых все на грани безумия и реальности. Оттого они и были самыми запоминающимися, горячими и невозможными. Он сам был невозможным, но ее. Она была невозможной, но его. Без лишних слов, высокопарных речей и пустых обещаний. Нет, слова, конечно, были. И много. От них обычно Агата краснела по самые уши, а потом с огромной страстью набрасывалась на него.       Агата выругалась, оторвавшись от букета. Вот ведь! За ней ухаживал хороший парень, а она вспоминала о бывшем, с которым вообще ничего быть не может. Ни одна бабочка внутри не радовалась этому знаку внимания, ни одна даже не подняла головы оценить масштаб, ни одной не стало интересно. Они словно прикепели к одному человеку, связали ее с ним. Зачем? Когда ее уже отпустит? Когда между ребрами перестанет щемить от невозможности быть с ним? Когда она вдохнет полной грудью счастье, свободу от чувств к нему? Когда? Если такой день настанет, то она занесет его в праздничные. Агате одновременно хотелось и свободы от чувств к Алексу, и его в своей жизни. Всего и сразу. Почему они не могли разойтись, либо сойтись окончательно? Хороший вопрос. Ее и саму он волновал.       Дверь хлопнула. Агата смахнула слезу с щеки, натянула дежурную улыбку и привычную непроницаемую маску. Ни одной эмоции, ни единого блеска в глазах. Никто бы и не догадался о ее мыслях. Чистый лист. Пустота.       Как по заказу от вселенной. В кабинет легкой походкой вошел Алекс. Нарочито расслабленный, с привычной ухмылкой, которая едва заметно дрогнула при виде Агаты, что наполовину скрывалась за букетом. Она не сразу подняла голову, что бы его рассмотреть. Зато Алекс внутренне зашелся самодовольством. Он никогда не дарил ей красных роз. Агата терпеть их не могла. Да, красиво, можно полюбоваться, но, по ее мнению, стандартный набор. В этом их мысли совпадали, поэтому его букеты в основном те, что отражали девушку. Нежные лилии, эустомы, пионы. Ему нравилась ее улыбка, а Агате его власть над ней. Так и нашли друг друга. Не спрашивая. Не добиваясь. Просто беря то, что принадлежало друг другу.       — Решила открыть цветочный? — подал голос мужчина, протягивая папку с документами девушке. Агата вздрогнула, рука с ручкой в ней застыла в сантиметре от бумаги. Харрис тряхнула головой, будто собираясь с мыслями. Как чувствовал, что нужно было зайти именно сейчас. Зачем?       — Да, в жизни нужно пробовать что-то новое, не считаешь? — девушка подняла голову, двусмысленно ухмыльнулась, отчего Алекс даже растерялся.       — О да, особенно в постели. — тепепь пришла очередь Агаты теряться от столь бестактного поведения.       — Извращенец.       — Наверное, это передалось укусом от тебя. — развеселился мужчина, поудобнее устраиваясь на кресла напротив Агаты. — А если без шуток, то нам следует поговорить о содержимом твоей сумочки. — неожиданно серьезно проговорил Алекс, не отрывая взгляда от застывшей Агаты. Все внутри нее одновременно замерло, перестало работать. Одно лишь сердце гулом отдавалось в ушах. Ну почему? Зачем?       Девушка чинно сложила руки на стол, немного подалась вперед, настроившись на разговор. Может, он имел ввиду сигареты? Наивно, но надежда всегда умирала последней.