LEON

Джисон определенно знал, что продвижение своего имени будет тяжелым, но не думал, что настолько. Парочка его альбомов, конечно, получили действительно хорошую огласку, достаточно большое количество прослушиваний, если расценивать его как начинающего, так еще и соло, артиста, но в остальном — процесс шел очень медленно. На всех лидирующих позициях находятся к-поп группы, потому соревнование идет в большей степени между ними, и лишь изредка в чарты может просочиться соло артист. Обычно это бывшие айдолы, когда-то состоявшие в группах. Но Джисон не сказать, что сильно отчаивается. Он пробует писать в жанре хип-хопа, создает все более и более смелые тексты, экспериментирует с аранжировкой, и ему даже нравится. Он пока не уверен, можно ли сказать то же самое о слушателях, но цифра растет. Пусть и медленно. А пока, помимо своих песен, работает в качестве продюсера в компании. Пишет треки айдолам и неплохо на этом зарабатывает, получая приличную сумму в карман. С того дня, как его приняли в компанию, как артиста, прошло почти три года, и его фамилия стала особенно известна именно среди продюсеров. Его песни заходят, их поет молодежь, не зная, к сожалению, кто их написал. Очень многое значит имя. Имя и компания, под именем которой ты выступаешь. Собственно по этой причине он и подумывает уйти в хип-хоп. Чтобы не быть привязанным. Конкуренции меньше, а артисты действуют самостоятельно, не работая под диктовку компании. — Я приготовил ужин, — кричит Джисон из комнаты, когда слышит открывшуюся входную дверь. Смотрит на время, понимает, что уже час ночи, и скорее всего Минхо есть не будет. Старший тихо ступает по полу, почти невесомо, направляется к кухне, а после Хан слышит вместо звука тарелок и включения микроволновки льющуюся в стакан воду. — Не будешь? — выходит Джисон, замечая уже расстегнутую рубашку. Они вместе уже три года, и все это время Минхо жалуется, как его душат галстуки. Если Джисону не изменяет память, он ослабляет давление на шею как только садится в машину. — Хочу только спать, — тихо отвечает Ли и подходит к Хану. Немного наклоняется и целует. Уставши, лениво, едва перебрав пару раз губами и прикрыв глаза. — Пойдем тоже. Целый день, небось, сидел опять, — на конце фразы следует зевок, пока Минхо взхломачивает темные волосы. Ему будет тридцать, и почему-то он решил, что эра фиолетовых волос должна закончиться. Сказал, что с проявляющимися у него морщинами это выглядит странно. Джисон отвечает ему, что скоро уже закончит, но приходит в спальню лишь через час. Подсвечивает себе экраном телефона постель и, приподняв одеяло, ложится на свою половину. Голова по ощущениям взрывается, потому что дедлайн уже послезавтра, а Джисон все еще не уверен в тексте. Помимо этого он пытается не забыть про другие работы и важные даты, а память все равно подводит. Периодами ему кажется, что в компании продюсер только он, потому что иначе он не может объяснить количество скинутых на него обязанностей. — А говорил скоро придешь, — едва различимо слышится со стороны Минхо хриплым голосом, когда он с одного бока переворачивается на другой и уже инстинктивно тянется к Джисону. Проводит сначала по торсу, а после останавливается на талии, притягивая парня к себе поближе. Хан оказывается вынужденным перевернуться к нему лицом, потому что за данным жестом всегда идет следующий. Лицо Минхо оказывается где-то в районе ключиц младшего, мужчина пару раз нежно проводит носом и остается на месте, уткнувшись в грудь. — Я хочу засыпать с тобой. — А ты почаще оставайся в клубе до самого утра, — с ноткой недовольства произносит Джисон, но, вопреки этому, пальцы медленно перебирают чужие шелковистые пряди. Не умеет злиться на него, да и тело само двигается уже рефлекторно. — Джисон, — в тон отвечает ему Минхо, слегка отодвигаясь. Хан неоднократно заводит тему о том, как мало он видит старшего. Минхо бывает дома только утром, когда Джисон сам на работе, а вечером и какую-то часть ночи Ли проводит в клубе. Непонятно, честно говоря, что они там с Чаном и Сынмином вечно делают, но факт остается фактом, Джисон скучает. Да, он понимает, что с расширением клуба больше дел и обязанностей, больше проблем и бумажной волокиты, но почему у этих троих ночной образ жизни? В любом случае каждый такой разговор заканчивается ничем. Минхо работает точно так же, как и Джисон. Оба устают, а потому те крупицы совместно проведенного времени, например, как сейчас, тратятся на сон. — Ладно, извини, — шумно вздыхает Хан и прикрывает глаза, понимая, что этот разговор снова ни к чему не приведет. Он как минимум постыдится предъявлять своему парню за то, что тот зарабатывает деньги для их комфортной жизни. — Я завтра снова на съедение коршунам, — так он называет светские вечера, которых устраивают, зачем-то, немереное количество. — Пойдешь со мной? — переключается Минхо с темы, меняя положение. Руку с талии не убирает, но голову уже приземляет рядом на подушку. — Нет, знаешь же. — Меня все еще продолжают доставать с вопросами, почему ты не присутствуешь тоже, — усмехается Минхо, потирая глаза под плотно сомкнутыми веками. — Если они так соскучились по мне, пусть ознакомятся с моей работой и накрутят мне прослушивания, — как-то совсем уставши произносит Джисон и отворачивается в противоположную от Минхо сторону. Но тому, кажется, все равно, потому что старший наоборот двигается ближе и увереннее размещает ладонь на животе. Ведет носом по задней части шеи, спотыкаясь кончиком об выступающие позвонки, а после едва ощутимо касается губами. — Я люблю тебя, ты же помнишь? — уже с закрытыми глазами произносит Ли. — Помню. Я тебя тоже, — и только после этого засыпает. Джисон чуть ли не каждый день неосознанно проводит параллели. Сначала смотрит на них с Минхо со стороны, понимая, что они действительно практически не видятся. Что свиданий или какой-то более простой в ее виде романтики не было давно, не считая периодических доставок цветов от старшего. Джисон считает, что у них пропала искра. За три года бушующему океану их эмоций и чувств пришел штиль с совсем редким проявлением чего-то сильного. Появилась рутина. Утренние поцелуи стали привычкой, что больше внутри ничего не вызывает. Словно простое прикосновение губ, не более. А потом Джисон смотрит на Чана с Рюджин. Год назад они огромной компанией друзей и родственников отыграли свадьбу. Была громкая музыка, куча еды и алкоголя, хорошее настроение и ни на секунду не спадающие с лиц улыбки. И каждый раз, когда Джисон видит их вдвоем, он видит эти улыбки. Особенно Чана. Мужчина, кажется, ни на секунду не перестает чувствовать себя счастливым, всегда находится возле своей жены и одним лишь взглядом каждое мгновение признается ей в любви. Девушка, даже имея весьма непростой характер, выглядит практически точно так же. В шутку ругает его, отчитывает, но не перестает улыбаться. Часто звонит ему и пишет, интересуясь, как у того дела, или как скоро он будет дома. Джисон не может знать точно, все ли так радужно в пределах их дома, но, смотря на Чана, который вовсю уже ведет разговоры с Минхо о планируемом ребенке, будто бы идиллия у этой пары имеется в каждом аспекте. Хан не должен сравнивать, это понятно. Совершенно разные люди, разные ситуации, да и сами отношения. Он искренне счастлив за друзей, но мысленная параллель проводится сама по себе. Неужели любовь действительно живет три года?

***

— Что с настроением? — тут же замечает Чан, пожимая руку Минхо, когда тот немного отходит от машины, блокируя ее нажатием на ключ. — Потом. Отлично выглядишь, — делает он комплимент стоящей рядом с Крисом Рюджин. На девушке светлое платье необычного фасона до середины бедра, красиво уложенные волосы и обувь с совсем тонким каблуком. Вероятно, именно по этой причине она не отпускает руку своего мужа. Она благодарит, и после они втроем поднимаются на самый последний этаж высокого здания. Чан с Минхо там как-то уже были, и вид действительно поистине завораживающий. Оттуда весь светящийся Сеул словно на ладони, но в огромном количестве человек в прошлый раз было практически невозможно подобраться к окну. — Добрый вечер, — подходит к ним женщина средних лет, внешне чем-то похожая на Хаюн, что тоже любила устраивать подобного рода вечера. Минхо всего лишь наслышан о ней, и слухи, пока что, доходили до него лишь хорошие. Пак Щинхе является новой женой одного из присутствующих здесь бизнесменов, и не так давно открыла сеть салонов красоты. По этому поводу, собственно, и собрала тут наиболее успешных предпринимателей столицы. — Для меня честь с Вами, наконец, познакомиться. Пак Щинхе, — представляется она, улыбаясь двум мужчинам и девушке. — Кристофер Бан и Ли Минхо, — отвечает ей Ли, немного кланяясь. — Рюджин, супруга Кристофера, — отдельно улыбается ей девушка. — Замечательно выглядите, — переключается тут же Щинхе и заводит диалог о платье и укладке. Чан, кивнув жене, проходит с другом вглубь помещения, тут же принимая бокалы безалкогольного шампанского у совсем молодого парня в идеально отглаженном костюме. — Менгиль окончательно потерпел крах? — задает скорее риторический вопрос Минхо, засовывая свободную ладонь в карман черных брюк, пока делает глоток. — Его уже даже не зовут сюда. Кажется, события трехлетней давности просочились слишком успешно, — отвечает ему Чан и кивает знакомому мужчине. Переводит взгляд на толпу, отмечая разнообразие дорогих платьев на дамах, несколько из них — в положении и, кажется, сейчас говорят именно об этом. Ярко улыбаются, пока их мужья с более серьезным видом что-то обсуждают, то и дело ухватывая новые бокалы у бегающих с подносами официантов. На фоне играет какая-то классика, необходимая больше для атмосферы, нежели для прослушивания, и вместе с тем комната погружена в теплый успокаивающий свет на манер свечей. И они все еще самые молодые здесь. Большинству мужчин и женщин тут уже за сорок, а остальные и того старше. Множество знакомых лиц, и кого-то приятно вновь встретить, а кого-то не очень. Недоброжелатели все еще есть, пусть уже и не в лице Менгиля. — Приятная женщина, — догоняет их Рюджин, тут же просовывая тонкую кисть под локоть Чана. — Удивительно, что она жена Канджуна, — усмехается себе Минхо. — Он плохой человек? — Не прям плохой, но мы ему все равно не доверяем. Довольно алчный. В целом, как и большинство здесь, — отвечает ей Крис, а после встречается глазами с наиболее приятным лицом. — Мне надоело видеться с вами только в подобного рода местах. Когда вы уже позовете меня в свой клуб? — возмущается мужчина со стабильно ровно подстриженной бородой и ослепительной улыбкой. — Тебе двери всегда открыты, — смеется Чан и с особой искренностью обнимается с Эмином, который чуть ли не проливает алкоголь. — Знакомься, это Рюджин. Моя жена. — Аллах, я думал не доживу до этого дня! — слишком громко произносит турок, как начинает улыбаться еще ярче. — Очень приятно познакомиться, — особенно аккуратно жмет он ей руку. — Ему очень повезло с тобой, — и шуточно подмигивает засмущавшейся девушке. Ей еще не приходилось так близко общаться с иностранцами. — А меня поприветствовать ты не хочешь? — встревает Минхо недовольным голосом, но улыбается. Эмин обнимает его так же крепко. — О нет. Где твои чудесные фиолетовые волосы? — словно оскорбляется тот, комично раскрывая рот. — Нет, не отвечай. Лучше скажи, почему ты без Джисона. Опять! — Ему не по душе данного рода мероприятия. Но у нас все хорошо, если ты об этом. — Тогда я спокоен. Мои мальчики, наконец, не одни, — и тянется обниматься. Еще около получаса они натыкаются на знакомых и разговаривают с ними. Только с приятными людьми. Ведут беседы про бизнес, немного про личную жизнь и про чужих детей, что стремительно растут. Ничего нового. Каждый такой вечер проходит практически одинаково, и будь воля Минхо — он бы вообще не появлялся ни на одном из них. Поэтому на время он оставляет Чана одного, а сам подходит к панорамному окну, вглядываясь в развернувшуюся картину. С такой высоты действительно виден весь город. Вот там светится Итхэвон, а там Хондэ. В другом районе не так много света из-за того, что находится большой парк, а там — стадион, откуда сверкает музыка. Действительно красиво, но совсем не видно звезд. Световое загрязнение, или как там называют это ученые. Грустно, потому что Минхо вспоминает, как Джисон любит ночное небо. Звезды и их созвездия в особенности. Но не имеет возможности на это посмотреть из-за обилия света в городе.

Минхо:

*фото*

Красиво, не так ли? Все-таки надо было тебе пойти со мной

Может, вдохновился бы на что-то

Но звезд, к сожалению, совсем не видно

Джисон: Очень красиво А небо действительно черное

Минхо:

Хочешь снова съездить к моим родителям? Там не так много света. Могли бы погулять ночью

Джисон: Видимо только во время отпуска… Ни тебя, ни меня работа не отпустит Вы долго еще?

Минхо:

Тут — нет. Но Чан звал выпить с ним

Ты не против?

Джисон: Почему я должен быть против? Но я был бы рад, если бы ты приехал пораньше

Минхо:

Постараюсь как можно раньше

Но на последнем этаже с превосходным видом они проводят еще час. Время, на самом деле, пролетает незаметно, поскольку к себе чуть ли не силой загребают люди, по отношению к которым было бы просто неуважительно отказать. Они улыбаются действительно искренне, с неподдельным интересом слушают про клуб, а после делятся событиями своих жизней и бизнеса. Не пытаются выявить слабые места, скорее наоборот: неосознанно делают выводы, просят совета, что-то запоминают и восхищаются столь молодыми, но уже успешными бизнесменами. А после Минхо с Чаном сходятся на том, что вновь ехать в шумное место не хочется. Когда Рюджин по приезде практически сразу идет спать на втором этаже дома, мужчины остаются в гостиной. — Не будешь пить? — удивляется Крис, заметив отказ друга. — Джисон написал, что сейчас в баре. Хочу забрать его потом, — объясняется тот, и Чан просто садится рядом. Какое-то время молчат. Тишина немного давит, но Минхо всеми силами пытается хоть как-то разложить свои мысли, а Чан терпеливо ждет. Уже давно заметил, что что-то тревожит друга, и, кажется, это «что-то» никто иной, как Джисон. Что-то происходит в их отношениях, и Крис действительно волнуется, надеясь, что сейчас сможет хоть чем-нибудь помочь. — Мне кажется, он сомневается, что я люблю его, — вот так непонятно начинает Ли, подтягивая ноги поближе к себе. Пытается закрыться. — Он не говорит этого, но я вижу все по поведению. По словам и интонациям. Но не понимаю, почему он так считает, — Минхо замолкает, но Чан не спешит отвечать, видя, что тот еще не закончил. — Да, мы погрязли в рутине, из-за разных графиков почти не видимся, но… Разве это не было ожидаемо? Это все должно было случиться, но оно никак не способно повлиять на мою любовь к нему. — Ему не хватает твоего присутствия, Хо. Разве ты не заметил, как часто он приезжает в клуб, просто чтобы находиться рядом с тобой? — Джисон действительно приезжает. Не так уже прям и часто, но, учитывая, что ему в «Леоне» нечего делать, да. Приезжает и сидит у бара, общаясь с новыми барменами, а иногда заваливается в кабинет, просто занимая себя телефоном, пока Минхо работает. — Ну не могу же я заставить Сынмина еще и днем работать. — Ничего не случится, если мы не будем каждый день посещать один из филиалов. Выдохни. Я понимаю, что еще совсем недавно мы расширились еще больше, но не трать все свое время на работу. У тебя есть человек, который каждый вечер ждет тебя дома, ты должен помнить об этом.

***

Когда Джисон понял, что Минхо раньше сегодня не приедет, сразу же написал Хенджину. Возможно, у того были какие-то дела, но он не отказал в выпивке. Хан чувствует себя паршиво. Он понимает, что Минхо любит его, и знает, что сам он тоже любит в ответ, но грусть накатывает сама по себе. Но и злиться не может. Осознает, зачем тот все делает, почему так много работает, и что Минхо, все-таки, пытается уделять внимание своему парню. А Джисону словно недостаточно. Словно происходит что-то, за понимание чего он пока не может уцепиться, и это что-то уже дышит в спину. Да и сам же работает. Сам проводит достаточно много времени вне дома, а душа, почему-то, все сваливает только на Минхо. Чувствует себя эгоистом, но никак не может подавить тревожащее его чувство. — Так скажи ему. Просто объясни, что ты скучаешь, — продолжая диалог, произносит Хенджин, потягивая из стакана крафтовое пиво. — Разве что-то изменится? Да и я не хочу, чтобы это звучало, как обвинение. Я ценю все то, что он делает, сколько работает и старается всеми силами обеспечить меня. — Ты тоже зарабатываешь. Дай ему понять, что все не висит на нем одном. Он тоже может отдыхать, тоже может проводить время дома. Рядом с тобой. Минхо: Я не пил, могу заехать за тобой. Напиши, когда

Джисон:

Я уже хочу домой. Жду

— Спасибо за разговор, Джинни. Но я очень хочу его сейчас увидеть, — произносит Джисон после того, как показал последние сообщения. Друг лишь улыбается. — Эй, расслабься. И поговори с ним. Хотя бы хоть как-то, хорошо? — ладонь Хенджина приземляется на плечо Хана, и тот все же кивает. Когда Джисон выходит из бара, в нескольких метрах замечает припаркованную у обочины машину. А рядом Минхо, отчего-то выглядевший уставшим. Меж пальцев у него зажата сигарета, а взгляд обращен куда-то вверх, в небо. Его поза хоть и расслабленная, все равно кажется, что его что-то съедает изнутри. Веки прикрыты, голова откинута, и весь он словно застывший из-за мыслей, лишь сигаретный дым и развивающиеся из-за легкого ветра волосы выдают его. — Привет, — тихо произносит Хан, и синхронно с Минхо тянется за поцелуем. Легким, быстрым, но необходимым. — Давай прям на следующих выходных поедем к моим родителям? Я хочу немного тишины. — А клуб? — ведь Минхо оттуда не вылезает. — Не развалится. У тебя же ничего не запланировано? — Хан едва заметно мотает головой, позволяя чужой руке переплести их пальцы. — Отлично. Хочу вкусно поесть мамину еду, а после гулять всю ночь. Только вдвоем, — почти шепотом добавляет он и целует выступающую костяшку на пальцах, когда подносит их руки к губам. — А потом? Снова вернуться в тот же ритм? — Что ты имеешь в виду? — Хочешь снова видеться лишь по ночам? — как-то даже слишком грустно произносит Джисон, опуская взгляд. — Малыш, — привычки никуда не делись, и привычное обращение вылетает из уст слишком быстро. — Тебя не устраивает наша жизнь, да? Я слишком много времени уделяю работе. Прости меня. Я постараюсь это исправить, клянусь, — недокуренная сигарета тушится носком лакированной обуви, потому что Минхо чувствует острую необходимость взять парня за обе руки. — Мне тяжело одному. Я не могу нормально продвинуться уже третий год, и, знаешь, может это незаметно, но я слишком переживаю по этому поводу. Мне очень нужен ты рядом, — подрагивающим голосом делится с ним Хан. Скорее всего это алкоголь так обостряет все его чувства, что хочется плакать. Но он старается держаться. — Но я не злюсь на тебя и не обижаюсь. Я понимаю, зачем ты это делаешь, понимаю, как важен для вас «Леон», и чувствую себя эгоистом сейчас, что жалуюсь на все это. — Важен, но не настолько сильно, как ты, — Минхо делает шаг и наиболее нежными движениями обнимает парня. Укладывает ладонь на голову и прижимает к себе ближе. — Ты не эгоист и никогда им не был. Это нормально, что ты хочешь быть рядом. И я хочу, честное слово, просто… — делает он паузу, не зная, как оправдать свое поведение. — Я, видимо, действительно женат на работе, — за словами следует пораженная усмешка.

***

Высотки и бесконечно застроенный ландшафт сменяется сначала лесом, а после небольшими домиками с ухоженным садом. Ближе к городу, конечно, вновь появляются многоэтажки, машин становится больше, как и общественного транспорта, но, свернув с главной дороги, уже через полчаса автомобиль Минхо вновь теряется среди небольших домов. Он немного притормаживает, видя играющих на улице детей, ждет, пока те разбегутся, и проезжает мимо. Вслед машине лает какая-то собака, к ней подключается другая, но вскоре и они замолкают, возвращая привычную этому месту тишину. — Оказывается, я соскучился, — не отрывается Джисон от окна, наблюдая за широким полем справа, а потом уже видит знакомую серо-голубую крышу такого же оттенка и дома. Миссис Ли, словно услышав машину, тут же выбегает на крыльцо, ярко-ярко улыбаясь, когда видит автомобиль своего сына. — Как же я соскучилась по вам, — бежит в одних тапочках обнять сына. Тому приходится значительно наклониться, чтобы женщина, копией которой, как сказал Джисон, он является, смогла крепко сцепить руки на шее. — Мы тоже скучали. Здравствуйте, — подходит Хан, обойдя машину, и уважительно кланяется ей, улыбаясь. — Дорогой Джисон-и, привет, — теперь очередь обнимать и его. — Как доехали? Хорошо? Все спокойно? — Да, мам, не переживай. Пойдем в дом, — невесомым движением касается Минхо ее плеча, и та, поправив платье, пересекает несколько ступеней. Хан неосознанно вдыхает поглубже, так как на участке семьи Ли много растительности. Он даже не знает, что конкретно там выращено, но дышать действительно легко. И находиться в этом доме тоже. Когда Минхо захотел их познакомить, Джисон слишком сильно переживал. Все-таки Минхо собирался привести в дом не девушку, с которой потенциально смог бы продолжить род. И, основываясь на собственном опыте, волновался за реакцию родителей. Потому что это одна из причин, почему он не слышал голоса своей мамы уже год. Она окончательно перестала звонить. Но Минхо удалось заверить младшего, что это не является проблемой. Что его родители весьма современные люди, к тому же их главный приоритет — это счастье сына. И их не волнует, какого пола выбранный им человек. И это оказалось действительно так. Миссис Ли сделала все для того, чтобы Джисон не чувствовал неловкости в чужом доме. Вела себя вполне обычно, ни разу не сделав акцент на то, что они оба мужчины. Женщина вела непринужденные беседы, спрашивала все то, чем обычно интересуются родители, и множество раз сказала, как счастлива за Минхо и Джисона. Против мог быть отец. Но даже он спокойно среагировал. Может, внутри он и не особо доволен выбором сына, но решил, что не имеет права осуждать его. Старший Ли, в большей степени, при встречах с Минхо обсуждает с ним его бизнес, лишь изредка подключаясь к теме, заданной мамой. Но он так же с неподдельным интересом слушает все, чем с ними делится Джисон. — Вы же останетесь тут? Минхо, твоя комната все еще пустует, — с блеском в глазах спрашивает мама, пока накладывает каждому в тарелку аппетитной еды. — Мы сняли номер в отеле. Все равно на одну ночь, — женщина в мгновение замолкает и пристально смотрит на своего сына. Тот замечает этот взгляд и даже пугается на секунду. — У меня что-то на лице? — поворачивается он к Джисону, и тот, тоже ничего не понимая, отрицательно мотает головой. — У тебя появляются морщинки, дорогой, — с необъяснимой теплотой произносит она, улыбаясь. А Джисон в этот момент не сдерживает смех, тут же прося прощения. — Мама! — с неприкрытым возмущением кричит Минхо, совсем не разделяя ее хорошего настроения. — Простите, у Минхо теперь комплекс из-за этого, — все еще сквозь смех объясняется Хан. — Видите ли, ему уже давно не двадцать. — Я посмотрю на твою реакцию, когда и тебя это настигнет! — все так же возмущается Минхо и, наверное, слишком агрессивно проводит лезвием ножа по мясу. — Не переживай, милый, ты все такой же красивый, — посмеивается женщина, не шибко уж и стараясь успокоить сына. — Я говорил то же самое, — на самое ухо шепчет ему Хан, не сдерживая улыбки. У мамы Минхо, по скромному мнению Джисона, бесконечный запас вопросов, которые обязательно нужно успеть задать. Она не замолкает ни на секунду, и Хан поражается, когда ее тарелка успевает опустеть, учитывая, что она все время говорит. Отец Минхо все так же спросил о бизнесе сына, и пока тот рассказывал все в мельчайших подробностях, мама, кажется, успела что-то заметить. — Дорогой, и это все за месяц? Ты живешь там, что ли? — иначе почему она задает такой вопрос, стрельнув глазами на Хана. — Это не так много, как кажется. Чан же тоже работает, — увиливает он от вопроса, не желая поднимать эту тему. Потому что она все еще тревожит, но решать данный вопрос он будет только с Ханом. — Хорошо, — кажется, успокаивается она. — Не будь как он, — скорее больше в шутку смотрит миссис Ли на своего супруга, который, особенно в молодости, тоже вечно пропадал на работе, не редко оставляя ее с маленьким Минхо. И через час Ли стал инициатором прогулки. Было уже почти девять вечера, солнце зашло, и через считанные минуты сумерки сменятся темнотой. Ради этого он и хотел сюда. — Я так люблю твоих родителей, — делится с ним Джисон, наслаждаясь теплом чужой руки. Они идут вдоль дороги, по которой ехали пару часов назад. По одну сторону вновь виднеется поле, а по другую — дома, похожие на дом семьи Ли. Теплый свет в окнах, там же можно заметить красивые узорчатые шторы и мелькающие за ними люди. Все дети уже дома, а потому на улице гробовая тишина. Из-за близко расположенного леса в траве все еще куча насекомых, которые и издают единственные звуки, нарушающие эту тишину. Но стрекот сверчков сейчас кажется самой приятной мелодией. — Ты скучаешь? — сразу же понимает его Минхо. — Я не знаю. Мне просто обидно, наверное. Я бы тоже хотел познакомить тебя с ними. И хотел бы, чтобы они радовались за меня так же сильно, как твоя мама, — Минхо сильнее сжимает чужую руку, оказывая безмолвную поддержку. — Но я очень за тебя рад, правда. Что у тебя такая любящая семья. — Мама тоже считает тебя своим сыном. Они любят тебя так же сильно, как и меня, Джисон. Думай о том, что в этот дом ты можешь приехать в любое время, и тебе будут рады, хорошо? — наиболее нежно улыбается старший, поглаживая руку подушечкой большого пальца. Джисон улыбается и не упускает момента оставить аккуратный поцелуй на чужих губах. — Знаешь, я… Пожалуйста, я не хочу, чтобы это звучало глупо, попытайся понять меня, ладно? Ты… ты действительно счастлив со мной так, как говоришь это родителям? — Минхо хочет затормозить, чтобы тут же возразить и сказать Хану, чтобы он о таком даже не думал, но тот не смотрит на него, продолжая идти дальше. — Я имею в виду, что… прошло так много времени, и… чувства уже не такие яркие, верно? Я вижу, что наши с тобой отношения очень изменились за эти три года, и я уже не уверен, что тебе это не… не приносит тяжести? Наши отношения, я имею в виду. — Джисон, прекрати, — все же останавливается Минхо, притягивая его к себе за руку. Перебивает, но не может больше выслушивать такие слова. — Пожалуйста, не думай так. Я люблю тебя все еще так же сильно, как и тогда, ничего не изменилось. Ты самый важный человек в моей жизни, и мне очень жаль, что я не могу тебе показать этого в полном объеме. Прости, что заставляю тебя сомневаться. — Нет, Минхо, я не виню тебя и не считаю, что ты должен извиняться. Я просто хотел поговорить с тобой, потому что меня это волнует… И я хочу знать, прав ли я. — Нет. Нет, малыш, ни в коем случае. Я правда стараюсь быть для тебя лучшим парнем, но, видимо, не выходит, — опускает Минхо взгляд. — Я проработал все свои проблемы с психологом, но, кажется, всплыло что-то новое. Но я правда сильно тебя люблю. — Минхо, — он отпускает их руки, и тянется ладонями к щекам, царапаясь о щетину. — Дело не только в тебе. Отношения — это всегда работа двоих, не вини себя, прошу. И не думай обо всем о том, о чем уже успел, ладно? — Хан по глазам видит, как многое всплыло в его памяти. О чем он уже успел подумать и какой увидел исход. — И все же я постараюсь исправиться, клянусь. Я очень тебя люблю и никогда не ставил это под сомнение. — Хорошо. Прости, что засомневался в тебе, — уводит Хан взгляд, отпуская лицо старшего. Но теперь Минхо касается его щеки и целует. Другую ладонь кладет на талию, заставляя парня сделать шаг ближе, и мягко перебирает губы. И почему-то именно сейчас внутри что-то взрывается. Не так масштабно, как это было раньше, но это ощущение дает понимание, что любовь действительно никуда не ушла. Наоборот, пришедшее спокойствие и стабильность как раз говорит о том, что между ними давно не просто влюбленность. Ведь влюбленность — это вспышка сильного интереса и эмоционального притяжения к человеку. Она всегда сопровождается идеализацией, эйфорией, возбуждением и желанием быть рядом. А любовь — более глубокое и осознанное чувство, включающее привязанность, уважение, принятие всех чужих недостатков и готовность вкладываться в отношениях в совершенно любой ситуации. И оба чувства прекрасны. Минхо, особенно в тяжелые моменты, вспоминает, что чувствовал и как сходил с ума, стоило только подумать о Джисоне. Вспоминает, как винит себя, и до сих пор благодарит младшего, что тот дал второй шанс. И именно тот факт, что Минхо по собственной инициативе пошел к психологу, ввалил в него кучу денег и делал все то, что говорил ему специалист, и есть его любовь к Джисону. Ни одно слово Чана никогда не действовало так, как безмолвный взгляд Хана. Он сделал все, чтобы сохранить и развить их отношения. И сейчас они, может, и не чувствуют той взрывающейся химии и сводящих с ума эмоций, между ними чувство намного глубже, пустившее свои корни и посвятившее себя человеку напротив. Джисон больше не сомневается. Ему, на самом деле, и не нужно было так много слов. За три года он выучил этого мужчину и ему достаточно уловить интонацию голоса, пару секунд посмотреть в глаза, чтобы понять, что тот чувствует и о чем думает или переживает. Привычки Минхо, его жесты, мимика и голос — все это незаметно для окружающих, но лучше расписанной книги для Джисона. — И я люблю тебя, — отстраняется Хан лишь на секунду, осознав, что не озвучил признание в ответ, и улыбается. Не может иначе. Особенно, когда Минхо влажными после поцелуя губами касается чужой щеки, улыбаясь сам. Кажется, тот даже краснеет от столь нежного момента, но ему данная функция заблокирована. Это всего лишь холодный ветер, обдувающий его кончик носа. — Смотри, — поднимает голову Минхо, не убирая рук с талии, и Джисон следует его примеру. Запрокидывает вверх и перед глазами расстилается бесконечное темное полотно с ярко светящимися вкраплениями. Света в родном городе Минхо не так много, и у Хана, прожившего всю свою жизнь в Сеуле, аж перехватывает дыхание. И вроде эти звезды были над головами людей миллионы лет, и за это время в небе ничего не изменилось, лишь один взгляд наверх способен затянуть на десятки минут. Каждый раз смотришь словно в первый, но даже спустя длительное время почему-то не хочется отрываться. Затягивает с неимоверной силой, словно до поверхности земли доходит действие черной дыры, потому что иначе объяснить это не получается. — Достаточно вдохновляюще? — возвращает Минхо взгляд. — Был бы я тут один, вряд ли они принесли хоть что-то в мою голову, — улыбается ему Джисон и, покрепче ухватившись, укладывается щекой на плечо мужчины. Чужие волосы щекочут, но Минхо сам жмется ближе, медленно водя ладонями от лопаток к пояснице.

***

— А что если… — чуть ли не разлегшийся на черном кожаном диване Минхо подскакивает на ноги и вместе с тремя скрепленными листами вмиг оказывается около Сынмина. — Не смей, — закатывает тот глаза, отрываясь от монитора, и недовольно смотрит на остановившегося возле него Ли. — Нет, ты посмотри. Что если вот тут, — ведет он пальцами на строчкам, — пятьсот… ну, может, четыреста тысяч урезать, м? — улыбается мужчина, явно уже представляя, куда можно будет направить эти деньги. — Я клянусь, я уволюсь! — повышает голос Сынмин, вырывая у него лист из рук. Делает выдох, прикрыв глаза, а после прочитывает текст. — Ты в своем уме?! Нет, Минхо, — припечатывает ладонью лист о чужую грудь. — Нет, читай еще вот здесь, — палец скользит ниже. И Ким замолкает. — Ага-а, а я о чем? — бровь взлетает вверх, и Минхо выпрямляется в спине, пряча руки в карманах черных брюк. — Ты сумасшедший, — Сынмин кладет документ ближе к монитору и пару раз клацает компьютерной мышью, меняя открытые файлы. — Я знаю, — кивает ему Минхо и, схватив еще стопку бумаг, возвращается на противоположный диван. Тут же падает на мягкую поверхность и сдвигается чуть левее. Закидывает ноги на подлокотник, скрестив их, а лопатками и затылком тут же ощущает твердую грудь. А после и тонкие пальцы, устроившиеся в его волосах. — Эй, имей совесть! — вновь повышает голос Сынмин. — Это мой кабинет и уборкой занимаюсь здесь я! — Минхо не сдвигается. Зато чувствует смех Джисона, на котором он так удобно расположился. По возвращении с Кимпхо, Хан попросился находиться в «Леоне» вместе со старшим. По понятным для Минхо причинам, поэтому он и не отказал. Сказал, конечно, что тому будет скучно, но Джисон, кажется, был непреклонен. Он скучал по своему парню, и предпочел свободные от работы минуты проводить вместе с ним. По итогу уже который раз он наблюдает, как они работают, в основном, с чеками и бумагами, и как Минхо препирается с Сынмином. Джисон уже три года знаком с клубом, и с уверенностью может сказать, что так было всегда. Не было и дня, чтобы они не пересеклись и не съязвили друг другу. Поэтому и сейчас он лишь может смеяться с их диалогов, так как вечные повышенные тона действительно контрастируют с истинным их отношением друг к другу. Сынмин в самом деле любит Минхо, ценит его как друга и как коллегу, и старший, пусть и показывает этого еще меньше, — тоже. — Кстати об этом! — замечание осталось проигнорированным и самим Кимом. — Когда я получу свой кабинет? Ты вообще представляешь, как я заебался наблюдать, как пьяная молодежь путают эту дверь с туалетом?! — Минни, дорогой, ты должен быть с клубом одним целым, — размахивает Минхо бумагами, принося большей убедительности своим словам. — Как ты добьешься этого, если будешь где-то отдельно? — Вот ты и сиди здесь целыми сутками. А мне дай отдельный кабинет. — Я и так, — Минхо вновь возвращается к бумагам. — Действуешь мне на нервы. Джисон, забери его отсюда, молю, — снимает он очки с переносицы, умоляющим тоном обращаясь к Хану. — Эй! — громко вскрикивает Минхо, отчего и Джисон и Сынмин дергаются в теле. — Это запретный прием. Сиди и работай, понятно? — Ты вообще слышишь, как он со мной разговаривает? — Сынмин все еще обращается к Хану, еле сдерживающему смех. — Должно было быть поставлено сорок единиц, а тут только тридцать, — указывает Минхо на несостыковку, пропуская слова мимо ушей. — Идиот, ты какую стопку взял? — Минхо моргает пару раз. — А-а-а, — скорее шипит Ким, кидая в него другие листы. — Выброси это вообще. Не видишь, что моей подписи нет? — А какого хера ты хранишь все в одном месте?! — защищается Ли, отправляя неактуальные документы на пол, а сам вновь устремляет взгляд в бумаги. — Чего орете опять? — дверь открывается, и к ним присоединяется Чан. — Не оставляй меня больше с ним наедине! — Он меня до седых волос доведет! Кричат они одновременно, и из-за одинаковых интонаций даже не сразу становится понятно, кому какая фраза принадлежит. Кристофер замолкает на пару секунд, физически ощутив накрывшую его волну негодования, и лишь посмеивается. — О, Джисон-и, как дела? — Я в порядке, — на контрасте спокойно отвечает ему младший, продолжая медленно почесывать мягкие волосы Минхо. — А они, я вижу, нет. Тебя действительно устраивает находиться с этими двумя в одной комнате? Я обычно стараюсь сбежать, — посмеивается Чан, подходя к столу Сынмина. — Ага, я заметил, — бубнит Ким себе под нос, набирая что-то на клавиатуре. Зачесывает назад челку и недовольно вздыхает, на секунду зажмурившись. — Это забавно, — после этих слов младшего Минхо немного разворачивается и недовольно смотрит на Хана немного вверх тормашками. Джисон, улыбнувшись, лишь коротко целует его в губы, предварительно кинув взгляд на не обращающих на них внимания Чана и Сынмина. — Он действует мне на нервы, а для тебя это забавно? — Минхо, конечно, сделал пару движений губами, но не прокомментировать не смог. — Кто еще кому действует на нервы! — Сынмин чертовски многозадачный человек, и даже при полном погружении в работу всегда улавливает разговоры возле него. Не ответить он на это тоже не смог. — Все, Хо, иди домой. Я закончу, — цыкает Чан и машет на него рукой. Тот, закатив глаза, поднимается с чужой груди и передает стопку листов. — Пока! — успевает лишь крикнуть Джисон, в мгновение оказавшись в проходе, так как его усиленно тянут за руку. Так как сейчас день, клуб еще закрыт, поэтому они идут прямо сквозь танцпол, не встретив ни единой души по пути. Джисон, любящий это место всем сердцем, оборачивается, наблюдая за клубом без людей. И понимает, что половину атмосферы «Леона» создают пришедшие сюда люди. Они вносят в клуб душу, ощущение того, что он живет. Каким бы красивым и украшенным не было бы это место — оно не передает и половины атмосферы без людей. Пусть не всегда адекватных, часто перепивших и не успевших добежать до уборной, но именно они заставляют его жить. А приходят сюда исключительно благодаря усердной работе Чана и Минхо. Которые создали это место, подняли его с нуля и продолжают поддерживать таким, каким оно полюбилось обществу. И как Джисон слышал от знакомых, «Леон» по всему городу один. Разные филиалы в разных районах, но, приходя в клуб, ощущение, что находишься всегда в одном и том же. Точно понимаешь, что это именно он, с его неповторимой энергетикой и атмосферой. — Я бы хотел послушать твои черновики, — уже дома просит его Минхо. — Ты сказал, что не уверен в своих работах. Может, я смогу как-то помочь? — Я не то что не уверен в работах, — притягивает Хан к себе ноутбук, располагая его на коленях. — Я не знаю, стоит ли мне оставаться в компании. На продвижение артиста тратится очень много ресурсов, и этим в разы выгоднее заниматься, если это группа. — Ты знаешь, где сейчас Чонин? — Джисон моргает пару раз, не понимая, почему Минхо вспомнил Яна. — Нет. — Чан сказал, что он где-то в этой сфере. Как раз-таки менеджер, вроде. Может тебе стоит пообщаться с ним и спросить совета? — Не знаю. Он как ушел из «Леона», мы как-то потеряли связь. Мне совестно приходить и просить совета. — Эй, Чонин единственный, кто никогда не держал на меня обиду, хотя я любил его отчитывать. Ты действительно думаешь, что такой человек, как он, способен обижаться? Джисон усмехается и решает подумать об этом. А пока он выбирает, что дать послушать. За одним треком идет второй и третий, Джисон как-то комментирует их, и видит самое ценное, что у него сейчас есть. Минхо с неподдельным интересом слушает его, что-то спрашивает, задает уточняющие вопросы, и просит еще и еще. Искренне интересуется делом своего парня и видит в этом искусство. — Это она? — вдруг старший тычет пальцем на экран ноутбука, указывая на файл с именем «Volcano». — Да, — немного неловко усмехается Джисон и листает дальше. — Подожди, — аккуратно останавливает он движения по тачпаду и листает обратно вверх. — Я хочу послушать. Еще раз. Хан едва заметно улыбается и все же кликает по песне, в мгновение погружаясь в события трехлетней давности. Для него эта песня, как ему кажется, значит еще больше, чем для Минхо. Он помнит, какие и сколько было разных ее версий, помнит все эмоции, из которых в итоге получился текст, понимает каждую метафору и игру слов, и из-за этого всего в голове создается полная картина прошлого. Пусть она не самая радужная, зато с счастливым концом. И он будет ценить эти строчки до самой смерти. — Ты ее будто в первый раз слушаешь, — усмехается Джисон, обратив внимание на погрузившегося в музыку Минхо. — Слушая ее, каждый раз думаю о том, как сильно все-таки тебя люблю, — отвечает ему старший, вызвав нежную улыбку на лице Хана. — Даже ревную немного, что ты ее выпустил, — посмеивается тот, продолжая вслушиваться в текст. — Но никто не видит и половины скрытого в этих строчках. Минхо улыбается и тянется за поцелуем. Песня достаточно предсказуемо действует на обоих. Каждое слово пропитано смыслом и каким-либо событием того времени, и на контрасте чувства обостряются. Он помнит, как дважды пообещал себе ни за что не потерять Джисона, и только сейчас справился. Оттого и сходит с ума еще сильнее, чувствуя любовь и благодарность, что ему дали шанс. — Целуемся под вулкан, — посмеивается Хан, отстранившись, но не убирая пальцев из чужих волос. — Тебе не нравится? — чуть ли не шепчет старший, оставляя легкий поцелуй на уголке губ. — Это странно, — посмеивается Джисон, и сам оставляя легкое прикосновение на губах. — А я и не славлюсь адекватностью. — И мне это нравится, — поцелуй возобновляется, пока Минхо, не глядя, убирает ноутбук с чужих колен. Тянет Джисона за талию, ощутимо сжимая ее, и тот сам перекидывает ногу, приземляясь на бедра. Чувствует крепкие объятия и не может не улыбнуться в поцелуй, который углубляется. Зарывается в волосы, а чужие руки лезут под футболку, медленно поглаживая горячую кожу спины. — Мне надо в душ, — отстраняется Хан, заметив, как стремительно пальцы уже оказались под резинкой спортивных штанов. — Давай там. — Минхо, — смеется младший, но, видя абсолютную серьезность мужчины, слезает с колен и протягивает руку.

***

Все было хорошо. Ровно до звонка Чана где-то около полуночи. — Джисон, я не могу его успокоить. Возникли проблемы, и он взорвался практически на пустом месте, — после этих слов Джисон подскакивает прямо на месте. — Сможешь приехать сейчас? Мы в Кояне. — Д-да, хорошо, но… Блять, все же было хорошо. — Я не знаю, в чем причина. — Ладно, — шумно выдохнув, произносит Джисон, уже натягивая на себя худи. — Я скоро буду. Всю дорогу до клуба Хан очень много думает. Минхо за время их отношений действительно научился себя контролировать, он, скорее, даже стал относиться ко всему в разы проще. Теперь его в целом тяжело вывести из себя, но даже если такое происходит — пять минут и мужчина успокаивается сам. Иногда даже не выкурив ни одной сигареты. И что произошло сейчас, Джисон не представляет. Ему страшно. Не за себя, а за своего мужчину, который обязательно после будет винить себя за вспышку гнева. Хан влетает в клуб, тут же натыкаясь на Чана. — В кабинете Сынмина, — указывает он рукой, и Джисон, не сказав ни слова, пролетает мимо, не затормозив и не заметив стоящих чуть в стороне Феликса, Чонина, Хенджина и Чанбина. Всех, кто когда-то работал в этом клубе. Хан выдыхает, пару раз стучится, но заходит, не дождавшись ответа. — Минхо, — тихо зовет он старшего, что стоит к нему спиной. Тот поворачивается, и Джисон не видит ни капли злости в чужих глазах. — Что… что случилось? — глаза бегают по лицу, пытаясь выявить хоть что-то. — Прости, что пришлось заманить тебя сюда таким способом, — Хан моргает пару раз. — Ты бы заподозрил, — Джисон снова хлопает глазами, совершенно ничего не понимая. — Я в порядке, — подходит он ближе и берет младшего за руку. — Заподозрил что? Минхо, что ты несешь, я очень переживаю сейчас, — хмурится, потому что не понимает. — На контрасте эмоции обычно самые сильные, не так ли? — усмехается старший. — Просто послушай, хорошо? Джисон кивает, чувствуя, как его ладонь сжимается. — Дома у моих родителей мы вроде решили все недопонимания, но… У меня присутствует чувство незавершенности. Я просто хочу, чтобы ты никогда не сомневался в моей любви к тебе, — делает паузу, а Джисон, будучи действительно сообразительной личностью, сейчас ничего не понимает. — В вулкане ты написал: «В отличие от тех, кто убегает от тебя, я обнимаю». Я не знаю точно, себя ли ты имел в виду, но, мне кажется, это не односторонне, не так ли? Я люблю тебя, Джисон, и никогда не откажусь. Люблю за то, что ты остаешься рядом со мной, за то, что просто есть такой человек, как ты. И что я имею возможность видеть и целовать тебя каждый день. Не знаю, что такого я сделал в прошлой жизни, что я в этой так счастлив, — усмехается, на пару секунд уведя взгляд в сторону. — Этот клуб… «Леон» для меня очень ценен, и я считаю, что тот факт, что наше с тобой знакомство произошло в его стенах — не случаен. В самом, на то время, дорогом для моего сердца месте я встретил тебя. Того, кого я полюбил, поставил в приоритет и люблю до сих пор. Поэтому считаю важным сделать это здесь, — после этих слов Минхо лезет в карман пиджака, достает оттуда бархатную коробочку и опускается на колено, — ты станешь моим мужем? — улыбается старший, показывая внутри бархата кольцо. — Я бы хотел зарегистрировать брак в другой стране, чтобы официально называть тебя своим мужем. Джисон только сейчас замечает, что плачет. Он понял все где-то на середине, и уже был готов закивать прямо тогда, ведь ему совершенно не нужно множество красивых слов. Он это знает. Он это видит и чувствует, это написано в глазах Минхо, даже когда тот молчит. Отполированное кольцо сверкает, отражая искусственный свет, когда Джисон всхлипывает, пряча ладонями глаза. Свадьба для них не станет каким-то переломным моментом, в их жизни, скорее всего, ничего особо и не изменится, но как же Джисон сейчас счастлив. Испытывает самые сильные и искренние эмоции, оттого и плачет. — Я очень тебя люблю, Минхо, — сквозь слезы говорит Хан и поднимает старшего с колена, тут же набрасываясь с объятиями. — Ты согласен, малыш? — посмеивается старший с чужой эмоциональности, но не отказывает в объятиях. — Конечно, конечно согласен, — Хан все же отстраняется и протягивает правую руку. Минхо едва ли сдерживает счастливый смех, надевая кольцо на безымянный палец. Его руки, оказывается, трясутся не меньше чужих и они оба с этого хихикают. А после подхватывает Джисона под его внезапный короткий визг и кружит. Смеется вместе с ним, не сводя взгляда со сверкающих глаз, а опустив, целует. Чувствует соль на губах, но не планирует отстраняться. — Я сейчас самый счастливый, — Минхо, кажется, почти плачет сам. Джисон станет его мужем, и он так благодарен судьбе, что это реально. Что самый прекрасный человек с кольцом на пальце улыбается ему, целует снова и снова и планирует связать с ним всю свою жизнь. — Там, кстати, пришел кое-кто, — после очередного поцелуя загадочно произносит Минхо и уводит из кабинета за собой. Джисон крепко держится за чужую ладонь, параллельно стирая слезы с щек, а когда они подходят к барной стойке, Хан замирает на месте. Видит всех своих друзей, всех, кто когда-либо работал или работает в «Леоне», и их глаза, наполнение легким волнением и предвкушением. — Нас связал этот клуб, — наклоняется к нему Минхо. — Здесь же я решил и сделать следующий шаг. А они все — часть нашей с тобой истории, поэтому… — ладонь Минхо касается чужого правого запястья, и старший поднимает руку Хана вверх, предоставляя взору всех сверкающее кольцо на пальце.