Калейдоскоп

В тот же миг Алиса юркнула за ним следом, не думая о том, как же она будет выбираться обратно. Льюис Кэрролл «Алиса в стране чудес»

      До посёлка, где располагался дом Кналлена, в итоге добирались почти полтора часа. Все основные дороги вокруг Москвы стояли намертво, количество мелких аварий прогнозируемо множилось, пригород неизбежно вставал ещё сильнее. Последние двадцать километров Ортон, матерясь сквозь зубы, петлял по каким-то грунтовым полупросохшим просёлкам, постоянно испытывая на прочность подвеску.       В такой тряске не то, что читать, даже думать было сложно, потому Полина отложила ноут и сидела, вцепившись в ручку двери, чтобы просто остаться с зубами и не поймать пару лишних синяков от особенно резкого толчка.       Из машины она буквально выпала Кналлену на руки. Всё тело затекло и болело. Единственным желанием было лечь и не двигаться. Они с Аркадием больше походили на тени. Девушка искренне не понимала, как у Ортона, Кналлена и Пелагеи хватает сил перебрасываться беззлобными шутками хоть что-то делать. Тем временем содержимое багажников споро разбирали, перетаскивая вещи в дом в стиле хай-тек из стекла и бетона. Аркадий, успевший найти общий язык с охраной, решил на ночь остаться в домике с ними.       Загородная резиденция Кналлена больше напоминала развивающую игрушку для взрослого, решившего показать, что он умеет обращаться с электронными штучками. Всё на территории, как будто случалось само собой: загоралась ночная подсветка всего, чего только можно, открывались двери, шкафы, начинала течь вода, включалась вентиляция, регулировалось тепло. То, что не могло включиться само, запускалось либо голосом, либо жестом. Во всём доме работал контроль доступа: в некоторые из комнат попасть можно было только открыв биометрический замок. Несмотря на промозглую уже ночь внутри было тепло и комфортно.       Полина со стоном опустилась на кровать в выделенной гостевой комнате, по странной случайности, расположенной в том же крыле, что и кабинет, и спальня самого Кналлена. В комнате было необычно тихо, в этом доме вообще странно таяли звуки, словно растворялись в стенах. Сам интерьер, как и везде, где она успела побывать, был выдержан в духе минимализма: двери без ручек, однотонные стены, шторы, пол, мебель буквально сливались друг с другом, лишь изредка обращая внимание на специально расставленные яркие акценты. Комната буквально управлялась голосом, даже температуру воды в душе и ту приходилось устанавливать, командуя вежливой Алисе.       Поднявшись с кровати и минимально приведя себя в порядок, она стянула рабочую жилетку, вытащив из карманов многочисленные приблуды, разложила мелочёвку по сумкам, оставив из одежды только футболку и изрядно запылённые джинсы. Как бы ни манила постель и ванна, Полина точно знала, что не сможет сейчас упасть спать. Попытавшись по привычке поставить технику на зарядку, она уткнулась в то, что не может найти спрятанные розетки. Тихо матеря создателя шедевра оригинальной архитектуры, она пустилась на поиски, быстро нажимая на всё, что хотя бы отдалённо походило на кнопки, справедливо полагая, что такой дом не может существовать без электричества. Первой находкой стала скрытая панель в откосе окна, нажатие рядом с которой подарило наконец вожделенный источник электричества. Скорее на автомате подключая многочисленные девайсы к сети и продолжая костерить хозяина дома, Полина размышляла о событиях дня, пытаясь понять, почему всё происходящее так тщательно прятали под покровом тайны.       Лёгкие уколы совести покусывали: не могла же она бросить готовку только на Пелагею. Соблазн взять с собой камеру был слишком велик. Она сменила батарейку и флешку и подхватила с собой тушку с более или менее универсальным объективом, сама не зная зачем. Без камеры в этом странном обществе она буквально чувствовала себя голой. Или лишней. Близкое неформальное соприкосновение с руководством «Искры» скорее пугало, чем притягивало. Погружённая в свои размышления, Полина спустилась.       Просторная кухня-гостиная встретила смехом и умопомрачительными ароматами чеснока и специй. Пелагея, переоделась в футболку и штаны явно с чужого плеча, и сейчас лениво потягивала вино из бокала, командуя мужчинами, занятыми мясом.       — …ой, да ладно прибедняться… Алекс, — донёсся до Полины фрагмент фразы.       — Что ты хотела? Бухло есть, еды тут нет. Ну Дошик — это коллекция. Там половину жрать невозможно или уже просто поздно.       — Лёха, лови! Ты там мечтал! Я их нашла, — Пелагея кинула в Ортона маленькой плоской жёлтой коробочкой с характерным силуэтом курицы, извлечённой со дна пакета с овощами. Он на автомате поймал её мокрыми руками.       На кухонном острове горкой оказались сложены пакеты с заморозкой. Пелагея сноровисто потрошила упаковки, складывая всё в большой дуршлаг.       — Я пошёл, прогрею гриль. Заодно затоплю камин, на веранде станет потеплее, — Кналлен выглядел непривычно в мягких спортивных брюках и простой серой футболке.       Щёлкнул затвор камеры. Полина не удержалась, снимая общий план.       — О! Наша домашняя папарацци спустилась. Полина, вы хотя бы иногда выпускаете камеру из рук? — улыбнулась Пелагея.       Девушка слегка покраснела. Даже уставшая и после необычно длинного дня, в одежде с чужого плеча, личный помощник Кналлена выглядела элегантно. Хотя после увиденного сегодня девушка уже сомневалась в том, какой реально статус имеет Патрина в «Искре».       — Ммм… сейчас это скорее давняя привычка или лишняя деталь одежды, которая всегда со мной. Вам помочь? — попытавшись сгладить некоторую неловкость, Полина смущённо улыбнулась. От пытливого внимания любого из этого трио очень хотелось спрятаться, слишком тяжёлым оно ощущалось.       Ортон с хозяином дома, застывшим в дверях, обменялись какими-то непонятными взглядами. Алексей странно выгнул бровь и улыбнулся уголками губ, на что Кналлен лишь едва-едва покачал головой и скрылся на веранде.       — Отдыхайте. Вина? — Пелагея отсалютовала Алексею почти пустым бокалом. Он вытер от мяса руки и долил розоватый напиток.       — Нет, пока воздержусь. На голодный желудок может получиться не очень.       — Кормить будут минут через сорок, если наш дорогой хозяин дома справится с грилем. Но в холодильнике вполне можно найти бутербродную жизнь — перебить голод. Ваше будущее на этот вечер всецело в ваших руках, — ответ Патриной прозвучал как-то двусмысленно.       Полина уютно с ногами устроилась на диване с чашкой ароматного чая. Оказывается, Александр тоже любил большие кружки. Она, как всегда, наблюдала: за тем, как готовят Пелагея и Алексей, вполуха слушая разговор и плохо понимая фразы и шутки, которыми те перекидывались. Это трио словно жило на своей, отдельной волне. Флешка постепенно заполнялась простыми бытовыми кадрами, сильно отличавшимися от того, что запечатлённого днём. Происходящее было совсем не похоже на всё сфотографированное раньше. Здесь, в коттедже Кналлена, они выглядели домашними. Даже то, что Ортон время от времени бросал цепкий взгляд на монитор, куда были выведены камеры видеонаблюдения, фиксировавшие движение и выводившие его на большой экран, не портило этой атмосферы. Мрачноватый и собранный обычно, Алексей выглядел расслабленно, потягивая жидкость бледно-рубинового цвета из хайболла, совершенно не напрягаясь о том, что пачкает стекло мясом.       Полина присматривалась, профессиональным взглядом подмечая мелочи. Ей казалось, что в общении этих людей она чувствует время, буквально стоящее за плечами. Лёгкие прикосновения с оттенками тепла и доверия. Мимолётная забота. Знание мельчайших привычек друг друга: то, как Ортон поправлял Пелагее спадавшие на лицо волосы; как она всякий раз перекладывала брошенный им в разных местах нож прямо к доске; как он, доливая ей вина, наполнял бокал чуть меньше, чем до середины, предварительно покачивая бутылкой из стороны в сторону. То, как он укутал Пелагею в плед, пока вся компания сидела у гриля в ожидании мяса, от запаха которого текли слюнки; как слегка массировал плечи, каждый раз проходя мимо; как она сложила на него ноги, вытянувшись на софе; как Алексей на автомате разминал ступни сквозь плед… Даже то, как в руках у Ортона возникла старая гитара, струны которой он осторожно молча перебирал, наигрывая какую-то только им известную мелодию.       В каждом их движении, каждом прикосновении, Полина видела тонкие оттенки проведённых вместе дней, метки времени. Любой из этих моментов хотелось запечатлеть, зафиксировать на плёнке, сохранить других Ортона, Кналлена и Патрину. Живых. Настоящих. Мимолётные улыбки, естественные, не дежурные. Проявления искренней заботы, чувство жизни в мелочах — каждое движение казалось ценностью.       Сама Полина чувствовала себя лишней в этой компании. Она не входила в близкий круг, который объединяли проведённые вместе годы, совместная история. Просто смотрела на них через стекло объектива, ловила их, делила на фрагменты, фиксировала, оставаясь лишь безмолвным наблюдателем. Сама не знала, что случится в тот момент, когда сядет камера и оправданий, чтобы оставаться здесь не останется, казалось, хрупкий калейдоскоп провернётся и картинка рассыпется на элементы.       Вспыхнувшие чувства к Кналлену, как и его плохо расшифровываемые ответные знаки, сейчас казались неуместными. Словно она влезла во взрослую, совершенно чужую, налаженную жизнь, где мелким детским проблемкам и желаниям не место.       Полина хотела, но словно не могла дотянуться до них. Кадры перед глазами мелькали, складывались в узоры детского калейдоскопа, где вместо цветных стекляшек ложились снимки, запечатлевшие людей. Таких же разных и многогранных как те кусочки случайно набитого яркого стекла.       — Алекс, твой милый рыжик опять зачем-то включил свою хорошенькую головку и думает так громко, что можно оглохнуть. Налей ей, что ли, — тихонько бросил Ортон между парой глотков виски. — Она ещё немного и задачи высшей математики начнёт решать вслух.       — Ну-у-у… мне нравятся умные.       — Чтобы в интеграл сгибалась в постели? Я тебя разочарую, это не умные, это гибкие. Мало ли ты не в курсе. Иди уже, развлекай. Я унесу Пелагею в комнату, она почти спит. Ты её поселил, где всегда?       — Ну скорее уж пусть лучше сгибается во что-нибудь из теории множеств, — хмыкнул Кналлен. — Давай. Мы завтра в офис, потом по домам. Орлов своих можешь распустить до понедельника, я останусь в студии. Закинь Пелагею к массажисту, даже если будет сопротивляться.       Ортон легко подхватил сонную Патрину и унёс в дом, чертыхнувшись у двери, которую открыл друг. Друг. Теперь Полина не сомневалась в этом.       Сам же Кналлен возник перед ней, сосредоточенно глядевшей на пламя камина, почти внезапно. Она не слышала их тихого разговора, погруженная глубоко в мысли и медленно тонувшая в агонии практически висящего в воздухе одиночества.       — Пойдёмте в дом, почти рыжая Соня. Время уже позднее. Покажите снимки за день?