Геракл и Цербер

«Мы любим тех, кто нас не любит

Мы губим тех, кто в нас влюблен».

© А. С. Пушкин

      Он не собирался её целовать. У него и в мыслях не было. Вранье! Об этом Андрей думал уже на протяжении нескольких дней. Какого это вновь почувствовать вкус её губ по своими? Вдохнуть аромат её духов?       С ним такое было впервые. Жданов часто шутил, что он влюблялся не один раз, и даже не два. Его постоянно очаровывают женщины, каждый день, если быть точнее. Но то, что он испытывал к Кате — совершенно другое. Пьянящее чувство тоски и неразделённой любви. А ведь когда-то она смотрела на него с обожанием! Правильно говорят мыслители: мы не ценим то, что имеем, до тех пор, пока не потеряем это. Андрей прочувствовал смысл цитаты на собственной шкуре.       Катя никак на него не реагировала. Она была предельно тактична и вежлива, когда Жданов невзначай касался её руки. Едва уловимое прикосновение, но именно оно позволяло Андрею жить дальше. Пушкарёва лишь укоризненно произносила: «Андрей Палыч!» и продолжала работу, как ни в чём не бывало.       От её равнодушия было тошно. Катерина сверкала, искрилась каким-то счастьем, когда как Жданов плесневел от собственных чувств. Даже Кира, вечно горящий маяк в его жизни, злобно усмехалась над его страданиями, словно говорила: «Теперь ты знаешь, что чувствую я!». Пушкарёва изменилась. Внешне она не сильно отличалась от той старой Кати. Может быть, её лохмотья из семидесятых и исчезли, но она всё так же походила на серую мышь. Но что-то в ней было другое. Стержень, уверенность в себе, они делали Катю не просто красивой, но и желанной. Буквально всё в ней говорило, что девушка счастлива, что влюблена в кого-то и чувства, вероятно, взаимны. Жданов каждый раз отрывисто вздыхал, когда нежная улыбка появлялась на лице Кати, а ореховые глаза блестели от счастья, стоило девушку взять в руки телефон и прочитать входящие сообщения.       Иногда Жданов думал о том, как хорошо, что она не любила его больше. Такие, как Катя не должны страдать из-за таких, как он. Малиновский на заявления друга лишь обречённо крутил у виска, заявляя, что его друг свихнулся, слетел с катушек.       — Я всё-таки считаю, что мы можем задержать выплаты в этом месяце, — Андрей снял очки, отбросив их на стол, и потёр глаза.       — «Тройбанк» не будет нас ждать. Мы должны чётко выполнять их условия. Они, итак, дали нам максимально маленький процент.       — Катя, они могут подождать немного. Я же не предлагаю полностью игнорировать выплату по процентам. Лишь опоздать хотя бы на неделю.       Катя нахмурила брови и недовольно сжала губы:       — Андрей Палыч! Мы не можем так рисковать. Это единственный банк, который готов идти нам на уступки, несмотря на наше положение, — протянула она и прижала папки со сметами ближе к груди. Вид у неё был решительный и настолько привлекательный, что Жданов вновь захотел совершенно случайно прикоснуться к ней.       — Всё! Это моё окончательное решение! Мы задержим выплату.       Пушкарёва была явно недовольна, но больше ничего не сказала. Она направилась к выходу из его кабинета, вероятно, в свой новый кабинет либо в архив. Большую часть рабочего времени она проводила именно там, что позволило Клочковой звать Катерину архивной крысой. Кира, правда, заткнула рот своей подруге.       — Постойте, Катенька, — Андрей произнёс слова с надрывом, совершенно несвойственным ему голосом. — Я хотел бы кое-что у вас спросить.       Он блефовал. Жданову хотелось лишь задержать её в стенах его кабинета подольше. Мозг работал на полную мощность, стараясь придумать слова.       Пушкарёва терпеливо ждала, но Андрей молчал.       — Если вы передумали, то я пойду, — сказала Катя и дёрнула ручку на себя, слегка приоткрыв дверь. В образовавшуюся щель уже вовсю смотрела Виктория.       Клочкова от страха выронила пилочку для ногтей, когда Жданов резко захлопнул дверь.       — Поужинайте со мной сегодня, — Он не просто просил, а умолял. Слова сами вырвались. Осталась лишь надежда.       Их глаза встретились. Как же больно! Ужасно невыносимо смотреть в глаза любимой женщины, что совершенно тебя не любит.       — Если это опять ваши игры, Андрей Палыч, то напоминаю вам: я всё ещё на вашей стороне и ни разу не дала вам в себе усомниться.       — Я не играю. Вы нравитесь мне, — Жданов больше не смог терпеть жжение внутри и наклонился для поцелуя. Между ними оставалось пара сантиметров, когда Катя резко оттолкнула мужчину от себя.       — Что вы себе позволяете?! Я чётко обозначила, что не испытываю прежних чувств.       — Скажите, у вас кто-то есть? Просто ответьте.       — Да. Но вас это не должно касаться!

***

      Александр бы не просто зол. Он был в ярости! Информация, которую добыл для него Ветров, буквально обжигала не только лёгкие, но и сердце. Мало того, что Катя связалась с «Тройбанком», чей хозяин не отличался благородством, то теперь девушка вляпалась в какую-то авантюру. Что само по себе выглядело, как готовый материал для уголовного дела.       Хотелось запереть её в высокой башне и никуда не выпускать. И ведь надо было так глупо подставиться!       Липовая фирма «НиКамода». Всё начинало вставать на свои места, и лучше бы Александр оставался в неведении и дальше. То, что его девушка наивная мышка он знал и раньше, но вот что непроходимая тупица?! И в мыслях не было.       Ну не могла его милая нежная Катюша промышлять такими махинациями. Не могла! Воропаев не хотел в это верить. Стоило только посмотреть в её большие оленьи глаза, как душа в пятки уходит. Слишком доброе и доверчивое у Катерины сердце.       Зато Пушкарёва, верная помощница разгильдяя Жданова, была способна на многое: погрузить компанию в кредиты, подделать отчёты, и, наконец, создать липовую фирму. Вот только Воропаев всё время забывал, что его нежная и ранимая Катюша и умная Пушкарёва — один и тот же человек.       Впервые Саша радовался тому, что Катя всё ещё не живёт у него. Нет! Он точно бы запер её дома, спрятал бы от мира всего и не выпускал. Мало того, что девушка калечила себя каждый день, то теперь ещё и погрязла в тёмной стороне бизнеса. И ладно бы просто подделка отчётов, но несуществующие фирмы — настоящее преступление. Воропаев ещё не настолько был влюблён в Пушкарёву, чтобы ждать её из тюрьмы. По крайней мере он так себя успокаивал.       Александр сжимал в руках стакан с виски и ждал, когда Катерина всё-таки появится в его квартире. Папка с компроматом лежала на столе и мозолила уставшему мужчине глаза, но он стойко отмахивался от желания сжечь папку и отправится прямиком к Жданову. Еще его не хватало впутывать в их отношения с Катей! Хотя именно Андрюша был камнем преткновения между реальностью и счастливым будущим.       Катерина, свет его души, опаздывала. Она была не просто лучом солнца в тёмном царстве его скучной жизни, а пожаром. Обжигающим, опасным. И Воропаев был готов терпеть каждый ожог, но не беспросветную глупость.       Дверной замок щёлкнул, и на пороге показалась Пушкарёва. Слегка помятая, уставшая, что Александр хотел сжалиться над ней и перенести разговор на завтра, но Катя заговорила раньше мужчины.       — Почему ты сидишь в полумраке? — спросила она и включила в прихожей свет. Воропаев действительно сидел в темноте, лишь тусклая лампа на кухне рассеивала жёлтый свет в помещении, отбрасывая на стены мрачные тени.       — Жду тебя, — отрезал он и с грохотом поставил стакан на стол. Лицо его скривилось от злости, но Александр не решился читать нотации, лишь молча смотрел, как Катя снимает пальто и вешает его на крючок.       — Вижу, ты сегодня не в духе. Что случилось?       — Начнём с того, что погода сегодня отвратительная. Это раз, — Воропаев начал загибать пальцы на руке. — После неприятного нахождения в эпицентре метели меня случайно обожгли кипятком — это два. Ну и напоследок — я узнал, что моя горячо любимая девушка, оказывается, открыла подставную фирму, чтобы спасти компанию моей семьи, потому что наш Андрюшенька её разорил.       — Как ты узнал?       — Не важно. Лучше скажи мне: как ты на это пошла? Ты же умная девушка, Катя — прекрасно понимаешь, чем чревато такое нарушение закона. Я ещё не говорю о том, что фактически ты владелица «Зималетто».       Пушкарёва села на стул напротив мужчины и опустила голову.       — Я всё объясню.       И она действительно начала. Длинный рассказ, полный подводных камней, правды и боли. Воропаев узнал обо всём: о том, как Катя была влюблена в Жданова, что готова была на всё ради него, что тот пытался за ней ухаживать, и это оказалось игрой, чтобы привязать к себе Пушкарёву, нынешнюю хозяйку «Зималетто». Ужасно, ужасно горько.       — Мне, мне теперь написать на тебя доверенность? — ещё чуть-чуть и Пушкарёва зальёт кухонный стол слезами.       — Брось это, Катя. Лучше напиши на Андрюшу… Нет! Я даже не советую — требую: напиши доверенность на Жданова и убирайся из компании куда подальше. Нечего там тебе делать. Что ещё ваша несравненная троица может придумать? Я даже не начинал говорить про то, что вы связались с «Тройбанком». — Александр коснулся щеки девушки, смахнув слёзы. — Не надо плакать, ты сама прекрасно понимаешь, что поступила глупо.       — Знаешь что? Может быть я и вела себя как дурочка, но не тебе меня отчитывать! — Катя оттолкнула его руку. — Сидишь здесь, читаешь мне нотации, а сам копал под меня, пока мы, видимо, играли в чувства!       Пушкарёва хлопнула дверью, когда уходила, но Воропаев не заметил этого совершенно. Он со злостью схватил стакан в руки, намереваясь допить обжигающий напиток, но стекло в его руке неожиданно треснуло. Оно не выдержал натиска хозяина. Кровь из ран полилась рекой на стол.       — Чёрт тебя дери!       Продолжение следует…