—Когда я стал VIP-персоной...

Душа ранима в шести годах

Заточенья гнетёного устоя.

В смеренных, вольных душах

Карают нас следы политустроя.

Политика беды бежит по

венам «праздной»,

Что болью славить наше сердце

Занемочь могла решёткой славной—

Сберегла человечностью в кольце…

***

Когда речь заходит о выживших, то мы только можем вспомнить о 456-м игроке. Но что же на самом деле мы имеем в итоге по выжившим? Кто же знал, что розыск игрока 067 пройдет на государственный уровень по преступлениям в КНДР. Розыск перешёл в скандал между Китаем, Южной Кореей и КНДР. Обвинения сначала перешли на Китайскую Республику, но выяснилось, что беженец, который учавствовал в играх, скрывается в Южной Корее. Были выдвинуты условия о депортации девушки обратно, на родину. Так как депортацию пришлось оформить на человека в тяжёлом состоянии поставили учёт на помилование от смертной казни, но по условиям Северной Кореи беженцев упекут под надзор концлагеря с предмерным лечением. — Г-где я? — её руки были почти полностью обездвижены капельницами. — Здравствуйте, сейчас пройдет зашивание ваших ран, прошу, успокойтесь и мы вас повторно усыпим для оперирования. — Зачем?! А где все? Где игр-. — ей пришлось поспешно замолчать, ибо по речи врача до неё доходило, что это уже совсем не то место, в котором она бывала будто пять минут до этого. Введение внутремышечной дозы наркоза хватило, чтобы успеть проопер ровать и прошить все шрамы. Проходит какое-то время и очнувшись с наркоза она чувствует, что это всё плохо кончится. — Ну здравствуйте, вас просят пройти в коридор для проведения государственного контракта о побегах. Либо правительство будет в полном праве применить против вас средства по вашей ликвидации. — Я так и всё и понимала… Условия за условием. Я же этого не избегу, ведь так? — девушка посмотрела холодным вгзглядом на судебного посла. — Верно, вы всё правильно сказали. — Придётся согласится на это. — эта фраза была не той фразой, по которой можно было исключительно сказать, что она истинна. Это был внутренний бунт эмоций, что исковеркал слова во имя лжи. Проходит почти шесть лет после событий её ухода из игр. Именно по этим государственным обстоятельствам все, те, годы прошли под заточением в концлагере… *** Добро пожаловать в «мир» концлагеря КНДР! Здесь вы можете узреть дивные забавы~ — С-сука*… Я же ничего не сделал! — мужчину прижали головой к камням, вперемешку с песком. — Уху-хуу! А кто позволял из своих уст ругань выдавливать? — солдат в тёмно-зелёной форме втаптывает мужика лицом в эти камни до кровопролития и подставляет ему в затылок пистолет. — А теперь быстро копай ямы и выстраивай фундаменты! Без еды сегодня, понял?! — Понял… — он подскочил на четвереньках, подвстал на две ноги и побежал к раскопкам ям. — Ну и устроили вы с ним кровавую баню, конечно же… А нельзя ли было проще заключить его как меня в, хорошие такие, кандалы? — девушка с издёвкой взглянула на него. — Заключённая Сэ Бёк! Не толкай свои тупые насмешки, радуйся, что ты ещё жива. Даже благодари свою живучесть и дееспособность на рабочий труд, а то мы тебя, ой как давно, застрелили бы! — Ой, ну ладно вам… Выпустила одну лишнюю «смехуёчечку»… Что? Головы сразу лишите за неё? — У нас полный ассортимент убийств для тебя, ох ты наш прекрасный заключённый. — солдат потрепал её по голове. — Имеем все полномочия застрелить. — Ах да, Солдат… — искорёжила та своё лицо, от неприязни произносить это слово. — Что надо? — он резко схватил девушку за воротник. — Да так, по времени вроде как пора мне идти таскать камни, топтать босыми ногами стёкла, исследовать заминированную зону, чтобы я побыстрее подорвалась, да же? — она с особой хладнокровностью смотрела ему в глаза, от чего тот слегка растерялся и отпустил Сэ Бёк. — Д-да — да… Иди. — А расслабить кандалы? — она постучала цепями от этих самых канандалов. Он снял цепи с её рук, но не трогал оковы на ногах. — А как мне идти работать? — Ой-ёй… — он нагнулся к седящей Сэ Бёк. — А это уже сама решай. Ну, ладно-о, подскажу уж тебе. Ползи на коленях, быстро! Она ползла, хватаясь своими, уже ослабшими руками о землю и песок. Раздирала ногти до крови, но всё же доползла до маленького участка с камнями, ограждённого решётками. — Ну что?! Можете уже отцепить их от ног? — Ну ладно… — он снял кандалы с её ног. — А тепепь… Сейчас же работай! Чтобы за час ничего здесь не было ни единого камешка, усекла?! — Есть, главнокомандующи-ий! — она быстро стала разгребать камни, ломать их киркой, что лежала в инвентаре у оград. Тут к ней подходит сороколетний, слегка седой, высокий и сильный по телосложению северокорейский мужчина, которого тоже согнали на эти, своеобразные, каменоломни. Он быстро, без презренных взглядов шепнул ей, тем самым спросив: — О, а ты самая, беженка? Та всего лишь помотала головой и продолжила ломать породы камней. — Ты не против если я помогу, но… Сильно в общении мы не преуспеем, ведь так? — Есть такое… Чш! — она слегка оттолкнула седовласого мужика и осмотрела в чью сторону продвигается охранник. — А! Всё вполне тихо для нас, можешь спрашивать то, что хотел. — Вопрос… А как за тот побег тебя не застрелили? И ты как бы снова попала назад. — он также говорил в полголоса. — Не знаю точно, но это странно, что меня, как беженца, не застрелили. А за что меня привезли, наверное, какая-нибудь посредническая «крыса» из Китая нашептала обо мне граничной зоне КНДР и меня переотправили сюда, когда я была без сознания, вроде… Смутные воспоминания. — Китайские посредники нашептали про тебя.? — он раскалывал камни, что лежали перед ним. — Ну я же деньги воровала, может быть и попала в это дерьмо. Всё давление на меня… Да даже как-то игры на выживания были приятней, чем это место. — Какие игры? — он посмотрел, будто вопросительно, на девушку. — Ой, не бери в голову… — она тоже ломала и выкапывала остаточные груды старых, расколовшихся камней. — Хотя знаешь… Там лучше, чем здесь.