Я научу тебя

Не доверяйте людям с андрогинной внешностью. Первое, что попалось на глаза Чимину после пробуждения, это донельзя привлекательный образ Юнги с пушистыми после душа волосами и припухшими розовыми губами на задумчивом лице. Никто и не подумает об альфе плохо, если вырвать изображение из контекста. Мальчик-айдол с ветром в голове и единственной заботой в жизни — как выглядеть мило и привлекательно вечно. У обладателя такой внешности не должно быть и мысли о покупке и растлении малолетних. Чимин не успевает развить свою мысль, вяло хлопая глазами, покрытыми корочкой от подсохших слез и долгого сна. Наконец вся суть происходящего рассеивается туманом перед глазами и до него начинает понимать, что происходит. Вокруг незнакомые вещи в темно-синей комнате, все полки забиты книгами, здесь тоже нет телевизора, в углу стоит какое-то растение с большими темно-зелеными листьями. Никакой чепухи вроде коллекций каких-то фигурок, журналов и альбомов, способных разбавить скучную обстановку и немного рассказать о хозяине комнаты, не находиться. Его голова покоится частично на чужом торсе, и сам Чимин скручен в неудобную позу с поджатыми к груди коленями и руками, затерявшимися где-то между их телами. Но он хотя бы не чувствует себя так отвратительно, как должен был после изнуряющей ночки и отстойной позы для сна даже без одеяла. Серьезно, этот псевдо айдол-милашка даже не позаботился, чтобы накрыть его срам, нескрываемый тщедушными обрезками тонкой ткани. Вставать почему-то страшно. Вдруг Чимин собьет чужую мысль и за это ему прилетит в ответ, но оживший организм простил движения, как и растянутый бок, пульсирующий от неприятной боли. Омега старается подняться максимально непринужденно, словно только что проснулся, и тянется к краю одеяла, оборачивая пуховую защиту вокруг своего полуголого тела. Хорошо, что он еще достаточно сонный, чтобы смущаться. Юнги переводит на него взгляд с компьютера и в эту секунду Чимин понимает, что настоящая сущность человека прячется во взгляде. За это мгновение альфа не превратился из одуванчика в темного мага, но его испытующий, пронзительный взгляд заставляет жуткие мурашки плясать под кожей омеги. А вчера под феромонами Мин даже казаться ему привлекательным, добрым альфой, что избавит его от боли. Так и произошло, в общем то, но нежное сердечко омеги жаждало любви и обожания после сотворенных непотребств, а Юнги стукнул его лбом о суровую реальность. — Сегодня посидишь дома, уроки сделаешь в рабочий день, — Чимин кивает болванчиком, но радости от предстоящего прогула нет никакой. Ему все еще грустно, что приятная дымка прошлого вечера испарилась, не оставив и следа, Юнги опять закаменел, поглощенный в свои дела за ноутбуком, кинув Чимина одного купаться в море надежд, что о нем будут заботиться, будут холить и лелеять в такой тяжелый период. Да еще и течка оказывается приходит волнами, так что американские горки эмоций омеге обеспечены. Глупо ли ждать нежности от такого, как этот альфа? Чимин поджимает губы, агрессивно споря со своим омегой о том, что она хочет и насколько реализуемы эти хотелки. Он ненавидит быть в разладе с самим собой и оказываться в неловких ситуациях сразу, как только проснулся. Но Юнги никак не смягчает атмосферу затянувшегося молчания. Чимин решает идти ва-банк. До сих пор никакие сексуальные порывы не вызывали у Мина отвращения, он сам сказал ему учиться, поэтому омега находит очевидное решение, как скрасить это холодное пробуждение. Он мельком протирает лицо краем одеялами и следом становиться на колени, тянется руками к плечам Юнги и вздрагивает, когда тот переводит на него хмурый недоумевающий взгляд, мол, что еще ему нужно. Но Чимин мальчик непробивной, когда захочет, он наклоняется, но губ не касается, словно Юнги в состоянии их откусить за непослушание, а оставляет пару чмоков на свежевыбритой щеке, за природным ароматом альфы ощущая щекочущую в носу свежесть принадлежностей для умывания. Когда Чимин набирается смелости открыть зажмуренные глаза, он видит ухмылку парня и даже не успевает понять, что это значит, когда Юнги неожиданно целует его, запустив руку в чужие волосы. Чимин поначалу сжимает губы донельзя крепко, в то же время кайфуя от тесных объятий, когда навалился корпусом на отдыхавшего на подушках мужчину, а чужой язык требовательно дразнит шов его губ. Сердце школьника быстро стучит, он сам на пробу касается чужих волос и дергается, когда с него сдергивают одеяло — и успевшее нагреться тело снова обдувает холод. Сладкий спазм скручивается в животе, когда цепкие пальцы касаются его попы, сжимая плоть так, словно это тело принадлежит лишь ему, язык тем времен уже пробил первое сопротивление, начиная щекотать полость рта омеги. Кажется, новая волна течки не заставляет себя ждать. Чимин покорно открывает рот, не в силах собрать все свои ощущения в единое целое. Их смешанная слюна обильно стекает по его подбородку, большая рука гладит заднюю сторону левого бедра, он сам хватается за футболку альфы на последнем издыхании. Юнги напирает, дразня его множеством действий за раз, и его девственное мировоззрение не в силах справиться с наплывом ощущений. Их односторонний поцелуй так и не приходит к чему-то конкретному, но настрой Юнги смягчается забавным видом Чимина, что все еще не закрыл свой прелестный рот, измазанный в блестящих жидкостях. Юнги не отказывает себе в удовольствии собрать большим пальцем все это безобразие и вытереть об язык омеги, проникая в маленьком ротике аж до корня языка. Чимин не отказывается от угощения, кажется, ему нравится мысль сосать его пальцы, и он смеет даже нижними зубами собрать всю влагу с подушечки пальца. — Да у тебя оральная фиксация, малыш, — со смешком подмечает Юнги. В свете компьютера глаза омеги возбужденно блестят, и альфа принимает правила чужой игры, что непослушный подросток затеял с утра пораньше. Он вытягивает большой палец, демонстративно вытирая его о полупрозрачное нижнее белье в районе вставших сосков, и надавливает следом указательным и средним на нижнюю губу. Чимин случайно скользит по ним языком, пока облизывается от смеси слюны на лице, и все-таки берет их в жаркую полость рта. Юнги не двигает рукой, поставив ее локтем на кровать, и Чимину приходиться наклоняться, чтобы взять еще. Длинные толстые пальцы восхитительно ощущаются на его языке, тяжелые и прохладные, он обсасывает их, как длинные леденцы, и берет еще, сантиметр за сантиметром погружая внутрь. Забавно смотреть на его попытки заглотить пальцы, гораздо более длинные для его крохотного ротика, и зафиксировать их в своем горле, сглатывая вокруг и втягивая щеки. Чимин пробегается по каждой выступающей косточке и сосредотачивается только на них. Кажется, он все же сумел заинтересовать альфу своей игрой, тот убирает ноутбук с колен и обращает все свое внимание на Чимина. — Давай, спусти трусики для меня, — говорит Юнги, доставая с хлюпом пальцы, но не спешит вытирать их, плотные нити все еще связывают их с губами омеги, пока не рвутся, оседая на подбородок. Чимин с замершим сердцем спускает с таза нижнее белье, но мужчина просит снять его полностью, и где-то на задворках души омега рад, поскольку те были уже насколько мокрыми и неприятными к телу, что носить их желания больше не было. Они меняются местами слишком стремительно, Юнги ловко поворачивает его и кидает на постель, сам устраивается сверху. Миссионерская поза, как Чимин выучил из порно, оказывается, не так уж и проста. Смотреть друг другу в глаза, пока один проворачивает все эти пошлости с телом другого, смущает до невозможности. Он бы уж лучше встал задом кверху, так хоть никто не видит его глупого лица во время оргазмов. Сам не видел, но точно знает, что оно нелепое. Пальцы уже подсохли, поэтому Юнги снова пихает их ему в рот, теперь уже самостоятельно углубляясь в узкое горло. Собственный член заинтересованно дергается в штанах, все еще помнящий отпечаток мягких губ. Мальчишка действительно красив, когда сосет, издает забавные вякания и пытается ныть, как бы возражая, когда пальцы слишком далеко проникают без разрешения. Его киска также не так плоха. Не до конца созревшая, нежно розовая с пульсирующим входом, сокрытая под пышной плотью круглых бедер. Честно признаться, Юнги всегда выбирал себе в постель худышек. По общему мнению, обладатели маленького таза также имеют тугие мышцы влагалища, из-за чего во время секса он получает восхитительный плотный обхват. Но девственник с такими формами и красивой вульвой… с этим определенно можно работать. Глаза Чимина расширяются, когда до него доходит, что Юнги собирается сделать, и омега тут же весь подбирается, сжимает ноги и агрессивно мотает головой. Рука альфы все еще прижимала низ живота к постели и стала тверже, теперь действительно удерживая мальчишку на постели. — В чем дело? — тянет Юнги недовольно. Он нависает над смотрящим на него во все глаза Чимином, что аж протрезвел от возбуждения и теперь яростно кусал губы в панике. — Я никогда раньше не делал этого… — Знаю, что ты девственник. Но по-моему мой член все еще в штанах, чтобы ты так паниковал, — Чимин для достоверности смотрит ниже пояса, напряженные ноги мужчины вместе с его органом все еще действительно покоятся под одеждой, хотя ширинка все же предостерегающе топорщится. — Это только пальцы. Юнги пошевелил ладонью, словно это должно было его позабавить, но Чимин покрывался холодным потом ужаса от любого напоминания о проникновении. Видно осознав, в чем дело, Юнги перестал нависать над ним и задумчиво бросил взгляд на свои бедра, удивительно, он все еще был твердым, несмотря на то, что подобная незрелость в постели всегда выводила его из себя. Он скинул футболку с нагретого тела, прекрасно зная, что Чимин уже успел надумать себе всякого за эти несчастные секунды, и потянулся к прикроватной тумбочке за бутыльком со смазкой. Кинув его на постель рядом с головой омеги, Юнги навис над ним снова и подобрал к шее пеньюар вместе с топом, укладываясь сверху на дрожащее тело. Он берет Чимина под ягодицы и широко раздвигает его ноги, умещаясь на его промежности, и вновь глубоко целует его, покусывает губы и тем самым пытается отвлечь. Поскольку его альфа решил, что несмотря на все выебоны этот омега все еще может сослужить ему неплохим развлечением и показать шоу, Юнги решил не отказывать себе в удовольствии. — Даже беты и альфы мастурбируют, проникая в себя пальцами, и они бы не оценили, если бы какой-то подросток с чистенькой киской, которому только и стоит, что облизнуть пальцы и вставить их в себя, пренебрегал удовольствием, которое достается так легко, в отличие от них. Чимин посмотрел на него с красным носом и глазами, хлопая влажными ресницами. — Знаешь, что для тебя будет самым страшным? Анальный секс, к которому нужно всегда готовиться заранее, чтобы все прошло гладко. И мне, конечно, когда-нибудь этого захочется, — Чимин заерзал, когда пальцы альфы предостерегающе сильно надавили на звездочку ануса, словно он действительно намеревался проникнуть внутрь. От напряжения таза еще больше влаги вылилось из него, теперь пачкая уже не постель, а торс Юнги, заставляя Чимина зардеться от стыда. — Но это будет потом. А сейчас, твоя киска… — Юнги безжалостно, не жалея нервы Чимина ни в малейшей степени, большими пальцами раздвинул в стороны его внешние губы, являя холодному воздуху в комнате сокращающуюся влажную дырочку. Вид мягких внутренностей вызывал у Юнги мысль поступить с Чимином так, как поступал с любой другой шлюхой, что брал к себе — вставлял без подготовки. Ему всегда нравилось наблюдать, как омеги корчатся, насаженные по самые яйца, и не могут найти себе места от пронзающей боли в промежности. Они теряли рассудок, способные лишь умолять и плакать, хотя Юнги даже не сдерживал их. Будь те менее податливы, могли бы сами соскочить, но перспектива больших денег за секс всегда останавливала их. Но потом Юнги решает не развивать эту мысль. Чимин и так достаточно забавный, его чрезмерная эмоциональность и отзывчивость в сексе вдоволь развлекает Юнги. Из-за своей невинности Чимин выигрывает себе джек-пот — расположение к нему Мина в постели, но также рождает множество пошлых желаний, которые Юнги собирается во что бы то ни стало осуществить с ним. Чимин еще поплатиться за все эти месяцы выдержки. — Выбирай, куда мы вставим для начала? — Юнги снова притянул его бедра к себе, когда Чимин попытался ползти по подушкам вверх прочь от него, но побег не увенчался успехом и он снова упал на матрас. Выдавив себе на пальцы качественной смазки без запаха, что легла на кожу плотной трубочкой, Юнги переложил ее на ладошку омеги, остатки растирая по пухлым омежьим соскам. Пальцы безжалостно мяли нежные горошины, массировали и щипали кожу, пока грудь не стала густо-красной, а Чимин успел весь известись от сладкой боли. — Мне в сущности все равно. Обе твои дырочки тугие и одинаково напряженные. Чимин на пробу растирает смазку меж своих пальцев, и от повышенной температуры тела гель становится мягким и тут же покрывает всю его ладонь толстым слоем невообразимо скользкой субстанции. Даже в профессиональном порно он не видел такой смазки, вся она была больше похожа на воду, и Чимин всегда поражался, как та может иметь хоть какую-нибудь вязкость. Эта же даже на ощупь не из дешевых, она внушает доверие, словно с ней и рука пролезет в игольное ушко. — Смазка минимизирует боль. Хотя я уверен, что мне бы хватило и твоей влаги, — чертова ухмылка переводит Чимина на такую ступень смущения, что ему едва удается дышать сквозь тот жар, которым полыхает все его тело. Вероятно, он выглядит далеко непривлекательно, но признается, что прихорашиваться перед таким засранцем, как Юнги, не имеет особого смысла. Его даже не спросили, когда бросили на эту кровать и теперь нагло пытаются манипулировать. Но сдавливающий позыв внизу живота, словно на него опустили тяжеленную стопку книг, вынуждает Чимина сделать хоть что-нибудь со своей течкой, пока за это не взялся сам альфа. Юнги наблюдает за крохотной омежьей ручкой, скользнувшей между призывно расставленных бедер. Пальчики скользят, как по маслу, сразу к блестящим внутренним губкам, и Чимин в безрассудном приливе смелости толкает средний внутрь, удивляясь, чтобы первая фаланга прошла без сопротивления. Но торжество быстро сходит на нет, потому что чуть дальше кончик пальца упирается в по ощущениям непроходимую преграду с крохотной дырочкой. Любое надавливание на нее уже вызывает дискомфорт, пусть боль чуть ослабилась постоянным возбуждением. Омега честно пытается что-то с этим сделать, найти другой вход, но палец все равно упирался в пульсирующую от поглаживания твердую плоть. Заметив метания, альфа закатил глаза и перехватил чужое запястье. Цепкие пальцы надавили на костяшки и с силой протолкнулись короткий палец внутрь. Чимин вскрикнул и зажмурился, первое сопротивление ощущалось сродни огромному синяку, на который чрезмерно сильно давили. Он сжался и судорожно выдохнул, ощущая, как фалангу сдавило железными тисками внутри почти до боли. В желании уйти от ощущения Чимин крепко сжал ноги, сжав оба их запястья в плюшевой мякоти бедер, и застонал на придыхании, отчаянно стараясь справиться в непонятным чувством. Вид чужой боли, написанный прямым текстом на отзывчивом лице, заставил Юнги дернуться в штанах, и он уверенно положил на полувставший член свою ладонь, пальцами другой по прежнему сжимая чужую кисть. Было что-то очаровательное в непорочности мальчишки, на его памяти, ни одна его пассия не была так осторожна в интимном деле. Слово целомудрие для них было из мира фантастики и даже закоренелые девственницы, когда припирало, расставляли ноги и напрочь забывали о растяжке, мол, зачем пихать туда пальцы, когда природа все придумала за них. Чимин же делает из этого целое событие, превращая их постель в целую сцену для спектакля, где Юнги является воодушевленным зрителем. Приспустив спортивки под ягодицы, чтобы ткань не давила на орган, альфа освободившейся рукой идет одним ощутимым погаживанием от крохотной пятки до острой коленки, убеждая омегу снова открыться для него, и только потом медленно позволяет ему высунуть палец. На фаланге четко видно покраснение, и Чимин скашивает полупьяные блестящие глаза на свою руку, словно она и не его вовсе, ладонь вся измазана в смазке и непривычно скользкая. Юнги хватает его за запястье и широко лижет языком от едва выступающих запястных косточек до самых кончиков пальцев, опускаясь ртом на средний и собирая с него всю вязкость. Покупная смазка растворяется из-за его слюны в безвкусную жидкость, не оставляя на языке ощущения крема или послевкусия резины, чем славятся дешевые продукты. Скопившуюся слюну он спускает с кончика высунутого языка прямо на побагровевший клитор, низко наклонившись над сладко пахнущей промежностью, и собирает на свою ладонь весь беспорядок жидкостей, одним уверенным и неспешным движением погружая собственный палец в омежью дырку сразу по костяшку. Чимин хнычет и хватается за его предплечье, но не сопротивляется, и Юнги наклоняется к его лицу, наблюдая, как забавно мечутся глазки мальчишки, что вздергивает брови и весь обращается в чувство, сосредотачиваясь на ощущении того, как собственная вагина пульсирует вокруг инородного слишком толстого и длинного предмета. Омега может поклясться, что кончик пальца у него находиться где-то в районе таза. Когда он приходит в движение, Чимин слышит за шумной завесой своего тяжелого дыхания хлюпанья чрезмерно влажной промежности, но уже физически не может заставить себя покраснеть еще больше. Мальчик неосознанно мычит и приподнимает бедра, гонясь за непонятным ему чувством или же стараясь уйти от него. Юнги, что постоянно нависал над ним, все это время оставался незамеченным и потом слишком неожиданно столкнулся носом с его и прижался к восхитительно мягким губам, смоченным частыми облизываниями непослушного языка. Чимин ловит его нижнюю губу и несильно впивается в нее зубами, покусывая кожицу по кругу и оттягивая на себя. Язык тут же зализывает любые возможные ранки, случайно сталкиваясь с чужим, но Юнги не дает ему ускользнуть, крепко сжимая губами и погружая напрягшуюся мышцу в собственную жаркую полость рта. Одновременно с этим Юнги надавливает под коленкой большим пальцем, прижимая их к груди Чимина, и удобнее садиться на кровати, ускоряя движения своей руки. Из-за нового угла палец альфы сильнее давит на переднюю стенку и растирает нежную припухлость. Чимин сжимает пальчики на ногах, чувствуя мурашки на своих ногах и неожиданный холодок в ступнях, когда Юнги начинает делать это снова и снова, с нажимом проникая во вновь напрягшееся отверстие и гладя его изнутри. Мальчик запоздало понимает, что сырая болезненная пульсация его киски перекрывается вязкими, словно нескончаемыми приливами возбуждения, и издает первый полноценный стон, хватаясь за подушки над головой. Каким бы благородным джентельменом ни был Юнги, получать удовольствие только Чимину он не позволит. Он явно указывает на свою проблему, скользнув уже окончательно затвердевшим членом по коже между бедром и пахом, тут же пачкая нижнюю сторону в смазке. Чимин опускает одну руку, пробегаясь пальцами по головке и неуверенно берет кончик в руку, словно видит его впервые. Начинает играться в членом, несильно сжимая ослабевшей ладонью и наводя тем самым только больший беспорядок, размазывая смазку по всей коже. К сожалению для Чимина, Юнги уже нельзя удовлетворить только ленивой дрочкой. Его даже не возбудить этим, если не будет подходящего настроения, ну а если уж возбудил, то неси ответственность. Чимин ноет, когда Юнги от него отстраняется, и не может даже сомкнуть подрагивающие бедра. Он первым делом опускает взгляд на испачканную жилистую ладонь, которая хватается за крепкий член и сильно сжимает яички, висящие над кромкой спортивок, чтобы хоть как-то простимулировать себя и приблизить оргазм. Омега показывает свою заинтересованность, потянувшись к члену, но Юнги и не спрашивал его мнения, когда подтянул голову мальчишки к своему паху, тычась головкой в губы. Чимин покорно впустил её в свой рот, с каким-то умиротворением принимаясь посасывать бледно-розовую твердую плоть. — Ляг на спину, — омега перевернулся, как рыбка на сковородке, ничуть не пугаясь новой позы для отсоса, даже если ему некуда будет отстраниться, если Юнги решит зайти слишком далеко. Придерживая себя за основание, альфа направил себя прямо в глубину нежного горла и убедился, что Чимин хорошо принимает половину, лениво сглатывая бесконечно текущую смазку. Он снова вошел в пульсирующую вагину пальцем, что была вновь напряжена, но омега быстро расслабился, зная, что сейчас снова станет хорошо. Чимин завозился, когда большим пальцем Юнги нажал на его клитор, и стал усерднее работать языком и щеками, помогая себе рукой, чтобы альфа поскорее достиг оргазма и наконец позволили ему кончить. Пришел он с вскриком, расширив горло и тем самым погрузил член еще дальше внутрь. Альфа не стал отказываться от щедрого предложения и властно схватился за его волосы, указывая омеге на его место, вжимая носом в пах. Чимин снова сглотнул и завозился, Юнги тут же отпустил его и тот соскочил, но не полностью, ответственно доводя альфу до эякуляции обеими ладошками и поцелуями-бабочками по всей длине. *** Провалиться в сладкий сон повторно ему не дают, Юнги хватает его руку и поднимает с постели. Ноги откровенно не держат Чимина прямо, поэтому и здесь мужчина предлагает свою помощь, крепко прижимая его за талию к себе, и ведет прямо в ванную. — Я уже был в душе с утра, и тебе тоже стоит привести себя в порядок, — Чимин хмурится на подобную пренебрежительную формулировку и фыркает, свято уверенный, что Юнги мог с ним и помягче, чем называть грязным после такого интимного момента, когда Чимин буквально переступил через себя и все свои страхи. В какой-то момент в процессе стягивания бесполезных кружев, откуда-то заимевших затяжки, он сравнил себя с истеричкой, но стоило войти Юнги с болтающимися на его пальцах насквозь мокрыми голубыми трусиками и демонстративно, обведя обнаженного омегу глазами, выкинуть их в мусорное ведро под раковиной, Чимину захотелось кинуть в него пенкой для бритья, что потяжлее.