Что случилось с секретарём Чон?

      В Сеуле уже несколько дней не прекращаются проливные дожди. Горожане совершенно устали и вымотались от таких погодных условий. Они повсюду вынуждены носить с собой надоедливые и неудобные зонты, а их обувь промокает насквозь, стоит лишь на пару минут ступить за порог дома.       В столь ненастный день господин Ким Джи Сон готовится к весьма неприятной встрече. Давний друг со школьной скамьи, с которым они когда-то очень давно вели совместный бизнес, Чхве Юн-Сок, настоял на личной встречи, якобы для того, чтобы обсудить условия дальнейшего сотрудничества и финансирования компании «Сиджей корпорейшн». Каждый раз, слыша имя бывшего товарища, господин Ким внутренне содрогается, словно от ледяного ветра, предчувствуя, что этот человек еще неизбежно принесет ему много хлопот.       Сейчас он находится в своем офисе на двадцать девятом этаже «Ким энтерпрайз», пытаясь упорядочить мысли и подготовиться к эмоциональному потрясению, которое неминуемо повлечет за собой грядущая встреча. Именно Чхве Юн-Сок — связующее звено между ним и далеким прошлым, которое никогда не даст ему покоя. Господин Ким никогда не забудет одно лицо, которое время от времени продолжает являться ему во снах. В поисках внутренней силы он обращает взор на портреты своих сыновей, Сокджина и Юна, выставленные на шикарном письменном столе из красного отполированного дерева. Особенно лицо старшего сына заставляет сердце Джи Сона сжиматься и ныть от боли, пробуждая в нем одновременно нежность и тревогу.       Когда президенту докладывают о прибытии господина Чхве, он просит пригласить посетителя, стремясь как можно скорее покончить с этой неприятной процедурой, . Нервно шагая по кабинету, он подходит к окну, отвлекаясь на вид дождливого города. Есть что-то успокаивающее в том, как струи дождевой воды стекают по стеклу, будто сама природа в этот день оплакивает давнюю потерю Джи Сона.       Оборачиваясь на звук открывающейся двери кабинета, он видит, как в проеме за ней появляется сутулая фигура человека, которого он предпочел бы больше никогда в жизни не встречать.       — Джи сон! — фальшивая радость в голосе господина Чхве звучит ехидно и с нотками превосходства. — Сколько времени!       — Юн-Сок, — сдержанно кивает в знак приветствия господин Ким, указывая на стул для посетителя и предлагая собеседнику занять место за столом переговоров.       — Вижу у тебя все же нашлась свободная минутка, чтобы повидаться со старым другом, — произносит господин Чхве, медленно опускаясь на стул напротив господина Кима, заставляя его невольно поморщиться при упоминании их дружбы.       — Мне передали, что ты хотел поговорить со мной лично. Я полагаю, это связано с финансированием твоей компании. Раз уж у тебя не получилось договориться с моим сыном, давай обсудим это лично.       — К чему этот пренебрежительный тон? — оскорбляется господин Чхве. — В конце концов, мы не чужие. Возможно, годы отдалили нас друг от друга, но есть многое, что нас связывает. Несмотря на переживаемый внутренний дискомфорт, Джи Сон остается сосредоточенным.       — У меня не так много времени, — говорит он ровным и спокойным голосом, сцепив руки в замок, — если ты не возражаешь, давай перейдем к делу.       Недовольно сдвинув косматые брови, господин Чхве ставит на колени свой потертый кейс и медленно открывает его, извлекая бумаги договора. Его движения неторопливы, будто он испытывает извращенное удовольствие от каждой секунды этого момента, причиняя терзания своему собеседнику.       — Ладно, раз уж ты хочешь сразу к делу, то давай поговорим начистоту, — откидываясь на спинку стула, начинает он. — Между нами существует договор, условия которого ты не соблюдаешь! Мы договорились проводить встречи каждые два года для продления действия контракта. Скажи, почему я должен тратить шесть рабочих дней, отрывать своего сына от его проектов и приезжать в Сеул, чтобы повидать тебя лично, но вместо полноценной встречи, ты устраиваешь весь этот спектакль, посылая на наши переговоры своего некомпетентного сынка?       При упоминании Сокджина в таком ключе жилка на лбу его отца напрягается и Джи Сон лихорадочно вцепляется в подлокотники кресла с такой силой, что костяшки его пальцев белеют. Глаза мгновенно вспыхивают гневом, а челюсти плотно сжимаются, выдавая едва сдерживаемую ярость.       — Видимо, ты был недостаточно внимателен на нашей предыдущей встрече, когда я несколько раз сообщил, что Сокджин — законный представитель компании и уполномочен вести все проекты «Ким энтерпрайз», — с угрожающим выражением лица Джи Сон слегка наклоняется вперед. — Твои обвинения в некомпетентности моего сына я воспринимаю как личное оскорбление.       Прекрасно осознавая, что самоконтроль его оппонента постепенно слабеет, господин Чхве практически ликует, чувствуя, как обретает над ним преимущество.       — Ах Джи Сон-а, Джи Сона–а, — медленно тянет он, наслаждаясь тем, как неформальное обращение к старому другу и коллеге агрессивно скатывается с его языка, — а ты все тот же...       — Ближе к делу, Юн-Сок. Мы опять отвлекаемся и я теряю драгоценное время. Хорошо, что ты настоял на личной встречи для обсуждения дел. Мой сын передал мне, что ты считаешь «Ким энтерпрайз» ненадежным спонсором для своей корпорации. Я предлагаю тебе подписать договор о немедленном прекращении сотрудничества, — перебивает его Джи Сон, доставая из ящика стола две копии договора и раскладывая их перед опешившим гостем.       Господин Чхве заметно напрягается, словно пантера, готовящаяся совершить прыжок на добычу. Презрительно глядя на бумаги и господина Кима, он гаденько ухмыляется. Однако пальцы, нервно постукивающие по краю стола, выдают напряжение.       — Безусловно, мы можем подписать этот договор. И я буду вынужден искать более надежного спонсора. К примеру, это могут быть печатные издательства, которые хорошо заплатят за достоверную информацию об одной из самых влиятельных и безупречно образцовых семей Южной Кореи, а особенно о ее наследниках! Как думаешь, какая реакция будет у общественности, когда станет известно, что сын великого Джи Сона имеет немного неестественные предпочтения?       Лицо Джи Сона багровеет, но, приложив огромные усилия, он овладевает собой и произносит, с силой сжимая кулаки под столом:       — Если ты будешь продолжать со своими гомофобными намеками, я попрошу тебя немедленно покинуть мой офис.       — Да, твой младшенький очень на тебя похож, — с презрением произносит господин Чхве, небрежно махнув рукой в сторону портрета Сокджина. — Он — твоя копия тридцать лет назад. Хоть и предпочтения у вас разные, что не скажешь о старшем…       Глаза Джи Сона чернеют от гнева, а все тело напрягается:       — Не смей! — рычит сквозь зубы он.       — Ты прекрасно знаешь что натворил! — продолжает господин Чхве, наслаждаясь произведенным эффектом. Его глаза блестят от злорадства, а на губах играет торжествующая ухмылка. — Не похоже, чтобы ты хоть бы в чем-то раскаялся. Всю жизнь ты нагло врал обоим сыновьям, выставляя себя в более выгодном свете. Но ты всего-лишь жалкий трус, Джи Сон! Твои сыновья имеют о тебе фантастическое представление. Интересно, как они отреагируют, когда узнают, что на самом деле, ты не намного лучше меня? Нам обоим гореть в аду, Джи Сон! Как думаешь, что скажет твой сын, когда узнает правду о своей биологической матери? Что будет, если я поведаю миру историю о Джин-хо? В кабинете повисает тяжелое молчание, напряжение достигает максимума. В этот момент, ошеломленный упоминанием этого имени, Ким Джи Сон окончательно утрачивает терпение. Он яростно подрывается с места и оказывается рядом, вплотную с господином Чхве. Его глаза горят недобрым блеском, а искаженное яростью лицо пылает. Огромным усилием воли, в последний момент, он предотвращает то, чтобы тяжелый кулак опустился на челюсть противного старика:       — Держись подальше от меня и от моей семьи! Не смей своим поганым ртом произносить это имя и осквернять ее память! Выметайся из моего офиса, и чтобы ноги твоей здесь больше не было. Уезжай из Сеула, и ты получишь свои финансы. Иначе я за себя не ручаюсь!       Господин Чхве ликующе смотрит на своего соперника. В его глазах пляшут веселые чертики, он крайне доволен тем, чего добился.       — Конечно, все такой же темпераментный! — усмехается он, поправляя пиджак. — Возможно поэтому она предпочла тебя. Джин-хо никогда не была особо разборчивой в мужчинах. Что бы ты ни делал, на твоих руках всегда будет невинная кровь! Всего хорошего, Джи Сон, желаю тебе спокойной жизни.       Правда, что господин Чхве весьма вовремя скрывается по другую сторону двери. Если бы он помедлил хотя бы секунду, вполне вероятно, он покинул бы «Ким энтерпрайз» в карете скорой помощи.       Спустя несколько мгновений, Джи Сон обессиленно рушится на диван, ослабляя галстук и расстегивая две верхние пуговицы рубашки. Ему нечем дышать. Перед глазами плывут темные круги и события более чем тридцатилетней давности. Совершенно раздавленный, мужчина обхватывает голову руками, погружаясь в воспоминания, которые обычно предпочитает держать в глубинах своей памяти. В этот момент бездна отчаяния и вины грозится его поглотить.       — Почему ты так поступила с нами, Джин-хо? Почему? — едва слышно шепчет он.       Его мысли переносятся в день, который навсегда изменил его судьбу. Теплый весенний вечер в Кёнгидо. Молодой студент участвует в программе обмена и вместе с тремя одноклассниками переезжает на один семестр в небольшой уезд.       Они познакомились на рынке. Джин-хо была свежа, как весна, ее волосы благоухали ароматом жасмина, а улыбка теплая и светящаяся, словно лучи восходящего солнца. Все трое друзей влюбились в нее с первого взгляда, но ее выбор пал на статного шатена с широкими плечами и утонченными чертами лица. Она выбрала Джи Сона.       Джин-хо происходила из небогатой семьи. Она жила с отцом в маленьком ханоке на краю деревни, занималась шитьем и делала великолепные ханбоки, которые продавала на рынке. Джи Сон был очарован ею. Каждый день он приходил на рынок и скупал у девушки весь товар. Вскоре их робкие взгляды превратились в горячие порывы страсти. Джи Сон наслаждался, беря все, что давала ему эта робкая наивная девушка. Через полтора месяца она сообщила ему, что ждет ребенка. Новость стала тяжелым ударом для еще совсем молодого человека. Родители уже подыскали ему невесту из подходящей семьи, и их должны были представить друг другу в Сеуле в конце лета.               Узнав о произошедшем, отец Джи Сона пришел в ярость. Он хотел наказать своего сына и немедленно приказал ему вернуться в Сеул. Мать лично поехала повидаться с Джин-хо, попыталась поговорить с девушкой, объяснить ситуацию и пообещала помочь материально, только если она оставит Джи Сона и семью Ким в покое.       Между тем, в Сеуле произошло знакомство будущих супругов — Джи Сона и Исыль. Молодому человеку было сложно, ему очень нравились обе девушки, он был очарован умом, красотой и утонченностью Исыль. Но он помнил и о той, которая осталась совсем одна и носила под сердцем его ребенка.       Он решился поехать в Кёнгидо лишь пять месяцев спустя. Приехав, он обнаружил, что его бывшая возлюбленная уже не одинока. Тот, кого он считал своим лучшим другом, Чхве Юн-сок, признался Джин-хо в любви и предложил ей руку и сердце, обещая стать отцом и опорой ее ребенку. Джи Сон был в ярости. В этот день они с Юн-Соком избили друг друга до полусмерти. Молодой человек не мог допустить, чтобы его ребенка растил другой мужчина. Тем более такой подлый и вероломный, как Чхве Юн-Сок.       Недолго думая, он забрал Джин-хо с собой в Сеул. В ее распоряжение была предоставлена красивая вилла у реки Хан, где девушке был обеспечен максимальный комфорт и уход. Он пообещал ей, что все дела с его женитьбой будут улажены, он откажется от невесты и они будут вместе с Джин-хо и их ребенком.       Их сын родился раньше срока. Крошка много плакал и очень плохо спал, что сказывалось на нервной системе молодой мамы. К огромной ярости Джи Сона, Джин-хо настояла на том, чтобы назвать мальчика Юном. Она становилась все более нервной, добивалась внимания Джи Сона, умоляла, чтобы он не оставлял их. С каждым днем ее депрессия усугублялась. А у Джи Сона так и не хватило смелости идти наперекор воле родителей и отменить свадьбу.       Именно Чхве Юн-Сок открыл глаза Джин-хо, показав ей пригласительные открытки на свадьбу Ким Джи Сона и Исыль, которая должна была состояться через месяц.       Молодая женщина написала предсмертную записку, которую оставила вместе с маленьким Юном на пороге особняка Ким, после чего свела счеты с жизнью, бросившись с моста в реку Хан.       Когда Джи Сон узнал о случившимся и получил "послание" своей возлюбленной, остановить ее было уже слишком поздно. Он тут же сообщил о произошедшем Чхве, и они вместе отправились на поиски девушки, но опоздали. Тело Джин-хо было обнаружено через несколько часов, и они вместе присутствовали на его опознании.       Родители Джи Сона настояли на женитьбе сына, так как его маленькому сыну была нужна мать. Ему несказанно повезло с женой. Исыль, которой он рассказал всю правду, поняла и простила его. Она оказалась очень доброй женщиной и позаботилась о маленьком Юне так, словно он был ей родным сыном. А еще через год она родила Сокджина. Было принято решение растить обоих братьев, словно они биологические дети Джи Сона и Исыль. Никто из них не должен узнать эту страшную тайну. Семья переселилась в Аньян, надеясь, что смена обстановки поможет им начать новую жизнь. Но жизнь семьи Ким больше никогда не была такой, как прежде.

***

      Сокджин просыпается с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь неплотно задернутые шторы. Редко ему удается так хорошо выспаться. Он неохотно признает, что причина этому — парень, мирно посапывающий рядом. Ощущать тепло тела Чонгука, его мягкое дыхание, щекочущее кожу на плече, аромат персикового шампуня, исходящий от его мягких волос, от которого у Сокджина начинает развиваться зависимость — все это кажется слишком невероятным, чтобы быть правдой. Это ощущение ново для Сокджина. Он долго любуется красотой Чона: его тонкими и нежными чертами лица, длинными ресницами, губами, очаровательно сложенными бантиком, будто парень обиженно дуется во сне. Сокджин борется с желанием поцеловать их, но вместо этого легко касается кончиками пальцев очаровательной родинки на его щеке, ощущая нежность кожи, трепетно, едва ощутимо, чтобы не разбудить. В Чонгуке все так прекрасно. Почему он до такой степени очаровывает Сокджина? Почему все, что происходит между ними в Пхенчхане, в этом уютном номере, с потрясающим видом на сказочный пейзаж, кажется сном? Чонгук сонно ворочается, хмурит брови и медленно открывает глаза. Они все еще затуманенные дремотой, но встретившись со взглядом Сокджина, тут же начинают сиять. Губы растягиваются в счастливой улыбке, от которой у Сокджина в животе порхают бабочки. Он мог бы пересчитать на пальцах одной руки все разы, когда просыпался с кем-нибудь в одной постели после Чжун Мёна. Такая искренняя реакция этого красивого парня застает Сокджина врасплох. Он растерян и не знает, что делать, как справиться со всеми нахлынувшими чувствами. Прижимаясь сильнее,кожа к коже, Сокджин осыпает плечи и изгиб шеи своего любимого чувственными поцелуями. Хочется провести так целый день, в постели с Чонгуком, занимаясь любовью и прерываясь только для того, чтобы перекусить. Чонгук приятный и теплый со сна, словно котенок, нежится в объятиях Сокджина, вздыхая от удовольствия и отвечая на его поцелуи, обвивает руками и прижимается всем телом так, будто Сокджин самое дорогое сокровище в мире. И Сокджину вдруг становится страшно от таких интенсивных чувств. Он сжимает Чонгука в объятии еще сильнее, отчаянно, словно в последний раз.       — Доброе утро, — улыбается Чонгук, неохотно отстраняясь. Его голос слегка хриплый со сна. Непривычная обстановка и первый опыт, когда он спал не один, заставляли его просыпаться ночью несколько раз, но в целом он выспался достаточно хорошо. А нежные поцелуи и крепкие объятия Сокджина — успокаивающие прикосновения, которых он никогда раньше не испытывал, настолько расслабляют, что он хочет уснуть снова.       Сокджин долго смотрит на него не говоря ни слова и не в силах отвести взгляд от прекрасного лица. Нет смысла больше отрицать очевидное — он безумно влюблен. Так сильно, как не любил никогда и никого в своей жизни. Чем сильнее он пытался бороться с этими чувствами, отрицать и подавлять их, тем сильнее они обострялись и разжигали его. Сокджин больше не принадлежит самому себе. Случилось именно то, чего он так боялся и всеми силами старался избежать. И как ему теперь с этим жить?       — Доброе утро, — тяжело сглатывает Сокджин, пытаясь унять волнение и заставить свой голос звучать спокойно. Чонгук нежно сжимает его ладонь в своей, заставляя сердце трепетать таким простым, но чувственным жестом. — Как тебе спалось?       — Неплохо. Твой матрас такой удобный, — одобрительно хмыкает Чонгук, слегка ерзая на постели, в его глазах задор, улыбка слегка дразнящая. До чего же он очаровательный! А еще он отлично смотрится на этих шелковых простынях.       — Тебе повезло, что хён позволил тебе остаться до утра на этом удобном матрасе, — тихо произносит Сокджин, полностью накрывая его своим телом, прижимая плечи Чонгука к постели. Он трется бедрами о его, давая ощутить жар своего возбуждения, — но не думай, что это пройдет для тебя просто так. Хен все же ожидает, что ты как следует отблагодаришь его.       — Тогда, — Чонгук облизывает губы. Его дыхание прерывается, но он силится не подать виду, как на него действует все, что делает с ним Сокджин, — пожалуй, я должен поблагодарить хена. Как ты думаешь, что он хочет взамен за ночь, проведенную на этом обалденном матрасе?       — Хмм,— Сокджин делает вид, что пытается сделать сложный выбор, – думаю, что ему очень понравится поцелуй.       — И хен не возражает против утреннего дыхания? — Чонгук шаловливо прищуривает глаза.       — Ты конечно можешь сбегать и почистить зубы, если тебя это так смущает, но хен вряд ли станет ждать, — Сокджин абсолютно не собирается его выпускать, крепко сжимая его запястья, накрывает его губы поцелуем, страстным, жадным, почти грубым. Он никогда не насытится этим контактом. Кожа Чонгука обжигающе горячая. Она покрывается мурашками от каждого прикосновения, и Сокджин не в силах сдержать стоны удовольствия, когда младший игриво отвечает на поцелуй. Сокджина заводит, когда Чонгук берет на себя инициативу, перекатывает его на спину, седлает, вжимаясь в его бедра своими, и этот контакт кожа к коже сводит с ума, срывая с губ Сокджина совсем неприличный всхлип.       Это выходит так возбуждающе и развратно, что Чонгук готов лезь из кожи вон, лишь бы услышать этот звук снова. Именно о таком Сокджине он так долго мечтал — раскрепощенном, страстным, позволяющим о себе позаботиться. В предыдущие разы его начальник был гораздо сдержаннее, пытался контролировать ситуацию, и тем волнительнее замечать в нем такую перемену. Доверие Сокджина значит для Чонгука все. Он отчаянно хочет, чтобы тот чувствовал себя с ним в безопасности. Чонгук готов на все, чтобы доказать ему свою надежность и показать, насколько он любим.       Чонгук утыкается лицом в шею Сокджина, жадно вдыхая опьяняющий аромат — смесь парфюма, геля для душа и чего-то едва уловимого, присущего только ему. Этот запах кружит голову, заставляет забыть обо всем, кроме того, что есть здесь и сейчас: они с Сокджином обнаженные под одеялом. Чонгук подается бедрами навстречу, пытаясь найти комфортный для обоих ритм.       — Сильнее, — сладко выдыхает Сокджин, ощущая горячее дыхание младшего на своей щеке. Он крепче прижимает к себе Чонгука, обвивает ногами его талию, и ерзает бедрами под ним, желая еще большего контакта от трения их тел. Пальцы Сокджина скользят вдоль позвоночника Чонгука, очерчивая контуры лопаток, надавливают на поясницу, заставляя парня красиво выгнуться и прижаться еще теснее. Чонгук уверен — его сердце вот-вот разорвется от того, как страстно ведет себя сейчас с ним Сокджин. Неужели он и правда оказывает такое сильное влияние на своего любовника и способен пробуждать в нем такой огонь?       — Ты выглядишь так горячо, — Чонгук слегка меняет угол, чтобы поймать губы Сокджина своими. Его пальцы судорожно цепляются за простынь, беспощадно сминая тонкую ткань, пока он борется с собственными эмоциями, норовящими захлестнуть его с головой. Все тело пробирает дрожь, словно от электрического разряда.       — Чонгук-а, — задыхается Сокджин, крепко зажмурив глаза, — не останавливайся, пожалуйста.       Их вспотевшие тела гладко скользят друг по другу, посылая по всем нервным окончаниям искры фантастического удовольствия. В этот раз все ощущается в сотню раз ярче, острее по сравнению с предыдущим разом два дня назад, когда они делали это в беседке. Старший дрожит всем телом под Чонгуком, прекрасное лицо искажено в экстазе. Чонгук готов поклясться, что это самое эротичное зрелище, которое ему доводилось видеть. В порыве страсти он решительным движением проскальзывает рукой вниз, между их телами, обхватывает оба их члена, вырывая очередной гортанный всхлип у своего любовника. Он повторяет движения, которым его обучил Сокджин, чтобы довести их обоих до разрядки. Когда он кончает с приглушенным стоном, пачкая их животы, сквозь пелену наслаждения он слышит как Сокджин хрипло выдыхает его имя, в свою очередь выгибаясь всем телом от накрывающего оргазма.       Тяжело дыша, Чонгук с трудом приподнимается на локтях и встречается затуманенным взглядом с Сокджином. Голова идет кругом, а дыхание перехватывает от того, с каким обожанием, нежностью и неприкрытым восторгом он на него смотрит и бархатных ноток в голосе, которым Сокджин произносит:       — Ты так хорошо позаботился о нас обоих. Красивый мальчик. Мой красивый мальчик, — последние слова Сокджин произносит почти неосознанно, не подозревая, какой отклик они вызывают в трепещущем сердце младшего.       — Твой, — шепчет Чонгук, пряча лицо на груди Сокджина и растворяясь в ощущении обнаженного тела под собой, прикосновении разгоряченной кожи к коже, чувствуя, как быстро в ней колотится его сердце. — Я только твой, хён. Всегда.       Они ненадолго проваливаются в легкий сон, убаюканные теплом объятий и ровным дыханием друг друга. Но через несколько минут их будит негромкий, но настойчивый стук в дверь. Чонгук вздрагивает и резко вскидывает голову, сонно моргая. Сокджин успокаивающе гладит его по щеке, но жестом указывает ему в сторону ванной, на что младший послушно сползает с кровати и прячется за дверью. Сокджин спешно натягивает пижаму и набрасывает сверху ночной халат, стараясь собраться и выглядеть спокойно и невозмутимо.       Снаружи стоит Мин Юнги. По встревоженному выражению его лица видно, что дело срочное.       — Прости, что помешал, — он бросает красноречивый взгляд на разобранную постель, отлично понимая, что его друг не один и кто составляет ему компанию, — но тебе лучше взглянуть на это прямо сейчас.       Сокджин чувствует, как его ноги становятся ватными, едва он замечает заголовок на экране протянутого ему телефона. Трясущимися пальцами он забирает гаджет у Юнги, пробегая глазами по тексту. Его брови хмурятся, вся кровь отливает от лица. Ситуация выглядит весьма скверно.       — Дай мне полчаса, я спущусь вниз — кивает Сокджин, возвращая Юнги мобильный телефон.       Когда за программистом закрывается дверь, Чонгук выходит из ванной и ахает при виде состояния любимого. Сокджин судорожно сжимает в руках свой мобильный телефон и лихорадочно стучит пальцами по стеклу, набирая какое-то сообщение. Его бледность и нервозность очень пугают Чонгука.       — Что... что происходит? — спрашивает он дрожащим голосом, пытаясь заглянуть в телефон через плечо Сокджина и увидеть, что он там печатает.       — Большие проблемы. Взгляни сам, — старший открывает статью и протягивает Чонгуку телефон.       Чонгука прошибает холодный пот, пока он читает шокирующее известие. Как подобное вообще могло произойти?       Он также замечает четырнадцать потерянных звонков от отца Сокджина.       — Тебе следует одеться и спуститься к остальным, — хмурится Сокджин, указывая на одежду Чонгука, разбросанную по полу со вчерашнего вечера. Ему необходимо личное пространство, чтобы сделать несколько важных звонков.       Чонгук понимает его и без лишних слов спешит выполнить просьбу. Но прежде чем уйти, он с бросает обеспокоенный взгляд на своего босса. Все, чего ему хочется, это сказать Сокджину, что он всегда будет рядом и готов помочь ему справиться любыми трудностями. Что тот больше не одинок.       — Эй, — тихо зовет он, бережно беря Сокджина за руку. Чонгук притягивает его ближе и крепко обнимает, вкладывая в этот жест все то, что не осмелился бы выразить словами. — Все будет хорошо, ок?       — Спасибо, — выдыхает Сокджин шатким голосом. Что-то в решимости Чонгука и нежности, с которой он прижимает его к себе, заставляет Сокджина впервые в жизни почувствовать, что он теперь не один со своими проблемами и рядом есть человек, готовый разделить их с ним. И ему определенно нравится это новое чувство.

***

      Весь остаток тимбилдинга проходит беспокойно для Чонгука. Сокджин и Юнги поспешно уезжают в Сеул раньше остальных, и с этого момента от них нет никаких вестей. Все, чего хочет Чонгук, это быть рядом со своим боссом, чтобы помочь и поддержать его не только как секретарь, но и как друг и близкий человек, которому Сокджин небезразличен. Но на нем лежала ответственность за тимбилдинг, и Чонгук не может бросить все на произвол судьбы.       Последний день проходит в напряженной атмосфере. Лекции даются с трудом, так как все работники крайне обеспокоены произошедшим, постоянно проверяют новости в интернете в поисках новых подробностей скандала с утечкой данных и расследованием.       И только Пак Чимину удается отвлекать Чонгука от тревожных мыслей и помогать другу сохранять концентрацию на рабочих заданиях. Во время ланча к ним подсаживается Хосок и Чимин без стеснения целует его на виду у всех.       — Да, мы встречаемся, — смущенно подтверждает Хосок, приобнимая за плечи Чимина в ответ на комично изумленное выражение лица их друга.       Чонгук искренне рад за лучших друзей, но все же он немного растерян:       — Воу! Мои поздравления. Как давно вы вместе? — все же отваживается спросить он.       — Не так долго, приблизительно… — начинает Чимин.       — Двенадцать часов, — с улыбкой заканчивает за него предложение Хосок. Чонгук сделал огромные глаза:       — Удачи вам, ребята, — отвечает Чонгук, все еще глядя на них округленными от удивления глазами. Очевидно, что оба парня слишком увлечены друг другом. Чонгук невольно представляет, каково было бы так же открыто встречаться с Сокджином: ходить с ним на свидания, держать его за руку, целоваться на людях. От этих мыслей и воспоминаний о том, чем они занимались с боссом всего несколько часов назад, у него краснеют уши. Тэхен весь день кажется подавленным. Чонгук делает попытки завести с ним разговор, но парень взаимодействует неохотно, в ответ бросая лишь вымученные улыбки. Он интересуется, не знает ли Чонгук, где можно найти недорогое жилье в Сеуле. Поделившись с ним парочкой сайтов, Чон решает оставить этого парня в покое.       Наконец, тимбилдинг подходит к концу и группа готовится к возвращению в Сеул. Чонгук с грустью провожает глазами исчезающий из виду пейзаж. Эти дни в Пхенчхане надолго останутся в его памяти. Глубоко внутри зарождается тревожное предчувствие, что в Сеуле его ждут большие трудности.

***

      Последние двое суток Тэхен проводит, не отрываясь от экрана ноутбука, лихорадочно просматривая объявления о сдаче жилья. Главное условие, — оно должно находиться не слишком далеко от офиса «Ким энтерпрайз». Очевидно, что ему предстоит кардинально изменить привычный образ жизни. Скудных сбережений с трудом хватает на залог за крохотную коморку с душевой кабиной, в которой с трудом может развернуться один человек. С огромным сожалением Тэхен осознает, что все таки придется продать большую часть своих нарядов и драгоценностей — в этой тесной конуре для них просто нет места.       После бессонной ночи, проведенной в дешевом отеле, Тэхен с тяжелым сердцем направляется в квартиру Юнги, чтобы забрать свои вещи. Он все еще по привычке считает это место их общим с Юнги домом, но ключи в руке внезапно ощущаются неподъемно тяжелыми. Тэхен отчаянно надеется избежать встречи с Юнги. Возможно, если он как следует поторопится, удастся собрать чемодан и ускользнуть до возвращения бывшего. Так будет лучше для них обоих. Сердце обливается кровью, пока он складывает свои пожитки, будто хороня последние два месяца безоблачного счастья, пытаясь упаковать все воспоминания в один чемодан. С болезненной дотошностью он сортирует вещи: в отдельную стопку те, которые заберет с собой, отдельно — другие, которые планирует спрятать в камере хранения.       Многое имеет для него сентиментальную ценность. Внезапно Тэхен осознает, что эта квартира успела стать их с Юнги любовным гнездышком. Он помнит, как старший впервые привел его сюда, и Тэхен, словно ребенок, восхищался огромными панорамными окнами в просторной гостиной, не мог наглядеться на свое отражение в большом зеркале в ванной комнате. Юнги помогал ему распаковать вещи и сказал, что отныне это и его дом, что Тэхен волен распоряжаться абсолютно всей мебелью и пространством, как ему вздумается.       В тот вечер они впервые готовили вместе ужин, а потом, уютно устроившись на этом диване, пили красное вино и разговаривали, лишь изредка поглядывая на мелькающие кадры фильма на экране, не следя за сюжетом. А после, долго-долго обнимались, не в силах отрваться друг от друга. Вечерами напролет они то рубились в какую-нибудь компьютерную игру, то просто занимались любовью.       Счастливых воспоминаний слишком много, они обескураживают, нахлынув на Тэхена все одновременно, пока он пакует вещи. Переезжая в Сеул, он и представить не мог, что окажется в такой ситуации. Не ожидал, что Юнги будет так много для него значить и, в конце концов, он, не колеблясь, откажется от первоначального плана, только ради того, чтобы обеспечить ему безопасность.       Помимо отчаяния и боли от этого разрыва, Тэхена сковывает ужас перед тем, что ожидает его в ближайшие дни. Впервые он засомневался в собственных силах, чувствуя себя совершенно одиноким, брошенным на ринг с могущественными и безжалостными противниками, готовыми его уничтожить при малейшей возможности, только если он осмелится сделать или сказать что либо не так, как они ему велят.       Погруженный в свои мысли, Тэхен сосредоточенно сортирует свои тюбики с кремами в ванной, когда за спиной раздается тихий шорох. Он вздрагивает и оборачивается — Юнги заходит в гостиную, стряхивая капли дождевой воды с волос и промокшего плаща. Он молча кивает в знак приветствия, избегая встречаться взглядом с Тэ.       Младший громко выдыхает, пытаясь унять волнение.       — Извини, не хотел напугать, — глухо произносит Юнги, его лицо бледно, под глазами залегли темные круги.       — Ничего страшного. Я думал, ты вернешься вечером. Мне просто нужно кое-что забрать, — Тэхен смущенно теребит в руках косметичку, почему ему так неловко смотреть на Юнги?       Юнги торопливо отворачивается, чтобы не видеть как любимый человек собирает вещи, чтобы его покинуть. Полка в ванной будет удручающе пустой без многочисленных баночек и флаконов младшего, которые здесь так органично прижились. Будь его воля, Юнги бы отдал Тэхену всю чертову мебель, чтобы он занял ее своими вещами. Он бы с удовольствием скупил для него целый магазин парфюмерии, превратил бы целый дом в склад для его безделушек, если бы это только удержало парня рядом, и он никуда не ушел.       — Не буду мешать, — бросает Юнги и разворачивается, чтобы скрыться в спальне. Тэхен зажмуривается, сдерживая слезы, готовые в любой момент брызнуть из глаз. Нужно сконцентрироваться и взять себя в руки. Он делает глубокий вдох и продолжает собирать вещи. Почему все должно было стать так сложно?       Наконец, когда сборы закончены и все полностью сложено и упаковано, Тэхену больше ничего делать в этом месте. Он в нерешительности застывает у приоткрытой двери в их спальню, не зная, как поступить. Он должен хотя бы попрощаться с Юнги, поблагодарить его за гостеприимство. Тэхен невольно оттягивает этот момент, прощания никогда не давались ему легко.       Он решается толкнуть дверь и заходит внутрь. В полумраке различается силуэт Юнги — он лежит на спине посреди их огромной кровати, раскинув руки в стороны с закрытыми глазами. С минуту Тэхен неловко переминается с ноги на ногу, и уже собирается уйти, когда Юнги тихо зовет его. По голосу было ясно, что он очень далек от сна:       — Войдешь или так и будешь там стоять?       — Я думал, ты уснул. Не хотел тебя будить.       Юнги сглатывает подступивший к горлу ком. Как он будет жить без этого бархатного голоса? Неужели это и есть конец их истории?       — Не думаю, что сегодня мне удастся уснуть, — честно признается он.       Тэхен закусывает губу. Еще чуть-чуть, и он разрыдается.       — Знаешь, тебе не обязательно уходить прямо сейчас, — продолжает Юнги, в отчаянии делая последнюю попытку. — Я бы предложил тебе спальню для гостей. Там тебя никто не потревожит.       Его мольба в дребезги разбивает сердце Тэхена. Он физически не может выносить страдания, которые доставляет Юнги своим решением. Это неправильно.       — Хён, — он делает глубокий вдох, закрывая глаза. Как же он устал. Хочется просто принять теплый душ и лечь в постель. И спать долгим и безмятежным сном. Лучше всего, в объятиях Юнги. — Ты же знаешь, что так нельзя. Это только все усложнит для нас обоих.       — Но тебе бы не пришлось уезжать посреди ночи. Это может быть небезопасно.       Юнги за него переживает. Несмотря на то, что это Тэхен его оставляет, старший все равно беспокоится о нем. Это уже слишком. Тэхен больше не в силах сдерживать всю скорбь, переполняющую его сердце. Он устало съезжает по стене и оседает на пол, обхватывая колени, слезы застилают его глаза. Это больше, чем он может вынести.       Теплые руки хёна обнимают его, бережно касаются щек, осушая слезы. Сам Юнги тоже плачет. Они сидят на полу, содрогаясь в рыданиях и цепляясь друг за друга. Все между ними было неправильно, с самого начала.       — Когда-нибудь ты узнаешь обо мне всю правду. И когда этот день настанет, я умоляю тебя, хён, постарайся не возненавидеть меня.       — О чем ты говоришь? Почему я должен ненавидеть тебя?       — Я не могу рассказать сейчас. Эти несколько недель… — произносит Тэхен со всхлипом, — эти недели были лучшими в моей жизни. Пожалуйста, попытайся меня простить.       — Детка, мне не за что тебя ненавидеть.       — Просто помни — я никогда не хотел причинить зла ни тебе, ни кому либо еще, и не хотел навредить, — в словах много искренней боли, отчаяния и раскаяния.       — Я просто сойду с ума, если ты мне не объяснишь, что происходит, — умоляет Юнги.       — Прости меня, — Тэхен собирается с силами, чтобы перестать плакать. — Прости за все. Мне пора идти.       Он поднимается, натягивает ботинки и, не оглядываясь, спешит к выходу. Юнги не останавливает его.       — Дай знать, когда доберешься до нового жилья. Я не сомкну глаз, пока не буду уверен, что ты в порядке, — единственное, о чем просит Юнги.       Тэхен молча кивает, подхватывая чемодан и спортивную сумку, решительно открывает дверь и выходит за порог.       Обратной дороги нет. Он покидает свою тихую гавань, комфортную райскую жизнь, дарившую спокойствие и чувство опоры. Впереди — борьба, из которой у него не слишком большие шансы выйти победителем, но, по крайней мере, он постарается выйти из нее с наименьшими потерями.       Он решительно шагает к автобусной остановке, не подозревая, что стоило двери за ним закрыться, как в квартире Юнги раздался грохот опрокинутой мебели. Юнги в отчаянии, и уже ничего не сможет его утешить. Второй раз в жизни любимый человек покидает его так, словно его жизнь — ничто, будто она вообще не имеет никакого значения.

***

      Вернувшись из Пхенчхана, Сокджин с головой погружается в ликвидацию последствий хаоса, созданного утечкой конфиденциальной информации. Журналисты бесконечно осаждают его, словно стая голодных псов, жаждущих комментариев о том, что он думает о ситуации и какие шаги предпринимает «Ким энтерпрайз», чтобы справиться с последствиями катастрофы.       В день возвращения в компании проходит экстренное совещание, цель которого — дать оценку масштабов бедствия и его возможных последствий. К счастью, список имен клиентов фирмы удается полностью удалить из сети, но сам факт обнародования секретной информации означает колоссальные финансовые потери для «Ким энтерпрайз» и необходимость выплаты компенсаций пострадавшим.       Сокджин и Юнги создают команду лучших специалистов по компьютерной безопасности, которые должны провести расследование и выявить, как конфиденциальная информация фирмы попала в руки злоумышленников. По их оценкам, процесс займет от семи до десяти дней.       Измотанный чудовищным стрессом Сокджин впервые признается себе, что потерял контроль над ситуацией. И дело не только касается его работы. Ураган эмоций и чувств, которые будит в нем Чонгук, лишает сна. Секретарь явно переживает, ненавязчиво присылает несколько сообщений, чтобы удостовериться, что с боссом все в порядке. Но Сокджин слишком ошеломлен и потрясен, чтобы на них реагировать. Возможно, действительно следует сделать небольшой тайм аут в их отношениях, чтобы он смог прояснить свои мысли. Но даже приняв такое решение, Сокджин все время борется с желанием набрать номер Чонгука, просто чтобы хотя бы на минутку услышать его голос. Просто потому, что рядом с ним кажется, что любая проблема имеет свое решение.        Отец встречает Сокджина привычным холодом. Он ни в чем не упрекает сына, но и не выражает одобрения о его работе. И от этого еще сильнее хочется докопаться до истины и выяснить, что произошло, и как конфиденциальная информация оказалась в чужих руках.       После тимбилдинга они с Чонгуком почти не общаются. Их взаимодействие вновь сводится к необходимому минимуму, связанному с работой. Словно в Пхенчхане между ними вообще ничего не произошло.       Чонгук мрачнеет день ото дня, осознавая, что для человека, к которому он испытывает такие сильные чувства, он лишь друг с привилегиями, простая сексуальная игрушка. Он пытается убеждать себя, что Сокджину сейчас тяжело, у него полно забот. Но навязчивый страх, что босс наигрался и теперь хочет с ним порвать, постоянно грызет его изнутри и сводит с ума. Он отчаянно хочет поговорить с Сокджином начистоту, спросить, что он думает о нем, но каждый раз берет себя в руки. Какое у него право что-либо требовать от начальника? Ведь тот с самого начала предельно ясно очертил границы их отношений, дал понять, что им никогда не быть вместе. И Чонгуку остается лишь смириться. В последние дни их отношения стали было развиваться стремительно и внезапный холод и полное отсутствие внимания со стороны Сокджина ранят до глубины души. Сокджин упорно игнорирует робкие намеки секретаря о желании личной встречи, чтобы провести время вместе. Ни слова в ответ, ни единого знака внимания.       Чонгук сидит в одиночестве в кафе, неподалеку от офиса, без аппетита перебирая палочками еду, когда краем глаза он замечает приближающегося Чимина.       Последние дни Чимин сияет от счастья. Они с Хосоком — та самая пара, которой все невольно умиляются. Они носят парные вещи, повсюду ходят держась за руки, не стесняясь проявляют свои чувства на публике. Провожая Чимина до офиса, Хоби нежно целует его в щеку на прощание. Это невероятно мило. Чонгук искренне радуется за своих лучших друзей, но в глубине души его душит тоска от того, что у него самого такого никогда не будет.       — Не помешаю? — интересуется Чимин, опускаясь на стул рядом и ставя на стол свой стакан с латте.       — Привет, хён, вовсе нет, — отвечает Чонгук. Он пытается придать голосу бодрости, но выходит фальшиво. Он машинально складывает салфетку, мыслями явно витая где-то далеко.       — Как ты? — Чимин мгновенно улавливает его настроение.       — По-старому.       — То есть, паршиво?       Чонгук раздраженно передергивает плечами:       — Ни плохо, ни хорошо. Кажется, я надоел Сокджину.       Чимин заметно напрягается.       — Что-то случилось?       — В том то и дело, что ничего. С тех пор, как он уехал в Сеул, он не звонит и не отвечает на сообщения, — Чонгук обиженно косится на свой телефон. — Я понимаю, что у него по горло работы, что у него серьезные проблемы, но он мог бы хоть что-то ответить, разве нет?       — Знакомо, — вздыхает Чимин, сочувственно глядя на друга. — А ты пытался еще раз с ним связаться?       — Нет. Слишком боюсь получить отказ, — Чонгук грустно поникает головой, опуская взгляд на свою чашку с остывшим кофе.       — Если боишься отказа, то лучше оставь его в покое. Когда ему будет что сказать, он сам напишет. — Чимин мягко касается его руки, желая подбодрить.       — Пожалуй ты прав. Только так и состариться недолго, пока дождусь от него смски.       В этот момент мимо проходит Ким Тэхён, здороваясь с ними кивком головы. На нем нет лица. Что-то в его выражении лица, походке и движениях кажется странным, неуловимо иным. Он быстро подходит к бару и покупает напиток на вынос. Проводив его задумчивым взглядом, друзья возобновляют прерванную беседу.       — Гукки, если не хочешь отвечать, ты не обязан. Но скажи ... насколько далеко вы с ним зашли? Между вами уже было …ну, ты понимаешь? — щурится Чимин, склоняя голову набок и приподнимая брови в немом вопросе.       — Нет, — торопливо обрывает его Чонгук, его щеки заливает румянец. — Ничего не было.       — А ты хочешь, чтобы было? — не унимается Чимин, наклоняясь вперед и упираясь локтями в стол.       — Чимин…, — Чонгук отворачивается в смущении. Даже с лучшим другом говорить на такие откровенные темы сложно. Но Сокджин ясно обозначил свою позицию на этот счет.       — Ладно-ладно, — примирительно улыбается старший. — Тогда сделай последнюю попытку. Предложи ему встретиться. Но если он не ответит — брось эту затею. Так будет лучше.       Чонгуку нравится эта идея. Интуиция подсказывает, что стоит рискнуть, предложить Сокджину встретиться. Пусть даже он может получить отказ. Что ж, если так случится, Чонгук примет это, как подобает мужчине, и больше не станет докучать боссу. Но сейчас он очень хочет сделать первый шаг к новому сближению, потому что боль от разлуки с Сокджином становится невыносимой.       Рабочий день близится к концу. Чонгук надеется хоть мельком увидеть Сокджина, но выясняется, что начальник уже давно покинул офис. В конце концов, Чонгук звонит ему по служебному телефону, чтобы передать сообщение от рекламных партнеров. Пальцы судорожно набирают номер, сердце пропускает тяжелые удары, пока идут длинные гудки вызова. Капли пота выступают на лбу. Если каждый разговор с Сокджином будет так действовать на него, превращая в комок оголенных нервов, определенно, Чонгук долго не продержится. Сокджин отвечает после четвертого гудка. Его тон официален и сух, пока он слушает доклад секретаря по вопросам работы. Чонгук договаривает, Сокджин его благодарит и на другом конце провода повисает тишина. Испытывающая и слегка неловкая, будто Сокджин ждет чего-то еще, какого-нибудь предложения.       Сейчас или никогда.       — Что ты делаешь сегодня вечером? — вопрос слетает с губ раньше, чем Чонгук успевает его обдумать.       — Ничего особенного. Нетфликс и отдых. Присоединишься? На губах младшего мгновенно появляется улыбка.       — Может, сходим вместе куда-нибудь? — с робкой надеждой внутри предлагает Чонгук.       — Ты пытаешься пригласить меня на свидание? — тон Сокджина ровный, и Чонгук не может понять, доволен ли босс или, наоборот, готов жестоко отшить.       — Еще чего, нет! Кончено же нет! — торопливо отрицает Чонгук, почти уверенный, что Сокджин слышит его тяжелое дыхание на другом конце линии. — То есть, может, просто сходим выпить?       — Заеду за тобой в семь, — коротко бросает Сокджин и завершает разговор.       Чонгук медленно отнимает телефон от уха. Внутри все дрожит и клокочет от предвкушения и осознания, что его ожидает целый вечер наедине с Сокджином. Влюбленное сердце стучит как сумасшедшее, сбивается с ритма, заставляет его задыхаться от восторга и надежды на то, что их ожидает нечто большее, нежели просто дружеские посиделки или деловой ужин.       Он мчится домой, чтобы успеть привести себя в порядок. Проводит в ванной целую вечность, тщательно применяя всевозможные средства ухода за собой, чтобы выглядеть безупречно. Выбирает одежду, которая подчеркнет все его достоинства: узкие джинсы, облегающие стройные ноги, белоснежная футболка и мягкий и приятный на ощупь худи. Чонгук хочет, чтобы Сокджин хотел к нему прикасаться. От одного вида Сокджина по нервам пробегает электрический разряд. Он тоже одет неформально: светлые джинсы и простой свитер, на шее длинная цепочка с кулоном. Как всегда агрессивно привлекательный. При встрече Сокджин берет Чонгука за руку, и они вместе идут к ожидающему их такси. Чонгук не знает, чего ждать от этого вечера, внутри он напряжен, как струна. Но он позволяет себе надеяться на лучшее и помечтать, что этим вечером ему предоставится шанс стать ближе Сокджину.

***

Тэхен ежится от холода, прибыв в назначенное место встречи. Ледяные порывы верта впиваются в кожу сотнями иголок. Моросящий дождь оседает на лице липкой пеленой, забирается под воротник и норовит сползти за пазуху. Он стоит посреди какого-то заброшенного участка, окруженного чем-то, напоминающем склады. Большая часть построек представляют из себя серые здания из железобетона, без окон. Парень никогда не бывал здесь раньше. Отчетливый запах бензина бьет в ноздри. Судя по всему, поблизости какое-то предприятие, издалека доносятся скрежещущие звуки, которые напоминают, как разгружаются вагоны. За его спиной раздается шум мотора приближающейся машины. Тэхен оглядывается через плечо и чувствует, как сердце уходит в пятки. Страх сковывает все тело, просачивается под кожу, растекается по венам. Скорее всего, это тот, с кем у него назначена встреча.       Сияние фар безжалостно бьет Тэхену прямо в лицо. Он вскидывает руки и пытается заслониться от режущего глаза резкого света. Через пару минут машина тормозит у обочины. Хлопая дверцами из салона выходят двое в черном. Тэхен узнает одного из них и все внутренности скручивает болезненный спазм.       — Как дела, маленький принц? — Ендже скалится в гаденькой улыбке. — На этот раз ты пунктуальнее, чем в прошлый, а?       — Я все сделал так, как вы приказывали.       — Присаживайся, нужно потолковать, — Ендже грубо толкает Тэхена к распахнутой дверце автомобиля.       — Что? Я никуда с вами не поеду, — паника парализует Тэхена, глаза расширяются от ужаса.       У него нет выбора. Его глаза завязывают черной повязкой и мир погружается во тьму. Его бесцеремонно заталкивают на заднее сиденье.       — Почему вы это делаете? — препирается Тэхен, извиваясь и пытаясь вырваться. — Я не сделал ничего плохого! Пустите!       — Лучше молчи и побереги силы. Нам предстоит длинный разговор.       Машина трогается с места и быстро уносится прочь, поднимая тучи пыли.