Парень который не умеет любить, по-моему влюбился 2. Перезагрузка любви

С головой погрузившись в работу, Арик не сразу заметил секретаршу, которая, переминаясь с ноги на ногу, стояла перед столом, не решаясь заговорить. — Что случилось, Сильвия? — посмотрев на девушку поверх очков, спросил Ари. — Звонил ваш отец, просил напомнить, что в шесть вечера у вас свидание. — Я помню. Что-нибудь ещё? — К вам детектив, говорит, что это срочно. — Если срочно, рочему сразу не сказала? — Вы велели никого не пускать, — виновато промолвила Сильвия, опустив взгляд в пол. — Пусть заходит, — выдохнул Арик и, закрыв папку с контрактом, который он изучал перед подписанием, оценивающе посмотрел на гостя, что уверенно вошёл и без приглашения сел в кресло напротив. — Неплохой кабинет, только, кажется, маловат для генерального директора успешной фирмы, — окидывая взглядом небольшое помещение с огромным окном во всю стену, проговорил детектив. — Надеюсь, вы не интерьер пришли обсуждать? Моё время стоит денег. — Да, конечно. Меня зовут Ян Шарнер, — мужчина протянул визитку, и Арик, надев перчатки, неохотно взял её в руки. — Вчера ночью на кладбище возле могилы вашего мужа повесился разыскиваемый в нескольких штатах наёмный убийца. Вам что-нибудь об этом известно? — Впервые слышу. Детектив положил на стол фотографию висельника, который, судя по разбитому лицу, явно отправился на тот свет не без посторонней помощи. — Возможно, что его видели вы или ваша охрана? Вы ведь были там прошлой ночью? — На что вы намекаете, детектив? — Просто интересуюсь вашим алиби, господин Морено. — Что ж, я и в правду был там прошлой ночью. Время моего прибытия и моего ухода вы можете узнать на круглосуточной парковке, неподалёку от кладбища. Но вы ведь об этом уже знаете, я прав? — Да, вы правы. А ещё я знаю, что покойный Тобиас Холл зашёл на кладбище следом за вами, но, по вполне очевидной причине, не вышел. — Похоже, мне стоит связаться с моими адвокатами, — проговорил Арик, взяв в руки телефон. — Зачем понапрасну беспокоить людей? Я ни в коем случае не обвиняю вас, но на пару своих вопросов всё же хочу получить ответ. Вы были на кладбище один? — Да. — Простите, а что вы делали там так поздно? — Отмечал со своим мужем успешную сделку. — С покойным мужем? — переспросил Шарнер, посмотрев на Арика, как на сумасшедшего. — У меня один муж, детектив. За всё это время я никого не видел, и никто ко мне не подходил. Алиби моих людей можете подтвердить через моего помощника. На этом, боюсь, вынужден попросить вас покинуть мой кабинет. У меня нет времени на всякую ерунду. — Вы называете смерть человека ерундой? — Что вы хотите услышать, детектив Шарнер? Мой отец погиб при исполнении, но его смерть не была настолько интересна ни вам, ни его коллегам. Дело просто зависло в архиве. Но стоило убийце повеситься на кладбище, и вы с таким упорством взялись за расследование. Налогоплательщики могут вами гордиться. — Мне жаль вашего отца. Я не имел чести знать его лично, так как перевёлся в отдел недавно, но слышал о нём много хорошего. Для меня не имеет значения, кто был убит, я просто выполняю свою работу… Ещё один вопрос, господин Морено, и я уйду. — Я правда не знаю, чем ещё могу вам помочь. Ни я, ни мои люди никого не видели той ночью. — Назовите мне два имени. Того, кто настолько ненавидит вас, что желает вашей смерти, и того, кто готов ради вас убить. Большего я от вас не требую. — Я успешный бизнесмен, и мой успех многим встал поперёк горла. Если начну писать список, до утра можем не уложиться. Что касается второго пункта, то тут всё намного печальнее. В моей жизни был лишь один человек, способный убить ради меня, но вряд ли мой муж восстал из мёртвых, чтобы покарать моего преследователя. Детектив тяжело вздохнул и, поднявшись, кивнул. — Если что-нибудь вспомните… — Непременно позвоню, — вновь погрузившись в дела, отрешённо проговорил Арик, дав понять, что их разговор окончен. — До встречи, господин Морено. Стоило двери закрыться, и Арик, глубоко вздохнув, встал из-за стола. Подойдя к окну, он взглянул на суетящихся людей, спешивших куда-то по своим делам, и печально улыбнулся. «Как же мне хочется снова спрятаться за твоей спиной и просто быть слабым и счастливым. Я так устал, Дан, но я не могу сейчас сдаться. Пока я не отомщу за тебя и отца, мне и на том свете не будет покоя».

***

Аманда нервничала. Её подопечный опаздывал уже на двадцать минут и не отвечал на звонки, такое за год случилось впервые. Она уже начала побаиваться, что Виктор сорвался и вновь запил, но на телефон пришло СМС, которое и успокоило, и в то же время ещё больше взволновало. «Простите, ради Бога. Кэрри заболела, я не могу её оставить.» «Возможно, я смогу вам помочь?» — написала Аманда, искренне переживая и за подопечного, и за его двенадцатилетнюю сестру. «Было бы чудесно, только если вас это не затруднит.» Кинув взгляд на кондитерскую, запахи из которой пленили всю улицу, Аманда улыбнулась и ответила: «Скоро буду!» За этот год она впервые ехала к Виктору домой. Обычно, когда её подопечному было тяжело, он назначал ей встречу где-нибудь на улице или в кафе, подальше от дома и от сестры. Теперь у Аманды появился шанс узнать их поближе. — Простите, можно мне этот торт — услышала она практически в унисон с собой слегка хрипловатый мужской голос. Аманда повернула голову и неожиданно для себя улыбнулась незнакомцу. Высокий мужчина в тёмно-сером костюме усмехнулся в ответ и слегка смущённо проговорил: — Прошу прощения. Возможно, с моей стороны будет наглостью просить вас уступить мне этот торт, но, боюсь, я не могу поступить иначе. Это любимый торт моей сестры, которую я не видел больше 5 лет. — Будь этот торт хоть для вашей любовницы, я в любом случае не стала бы за него драться. — Я не женат и любовницы у меня нет, — ответил мужчина и улыбнулся ещё шире. — И, если вы не против, могу посоветовать вам не менее вкусный тортик. — Я не против, — улыбаясь, ответила Аманда. — Тогда попробуйте «Феерию», Вам однозначно понравится. — Я покупаю его не для себя, но спасибо за совет. Купив торт, Аманда подмигнула незнакомцу и поспешила к машине. Лёгкий флирт изрядно поднял ей настроение, но продолжить знакомство она не рискнула, хотя мужчина был ей симпатичен и явно отвечал взаимностью. На это время суток обычно переподал час пик, но на дороге, на удивление, не было пробок, что позволило Аманде быстро добраться до места назначения. Поднявшись на второй этаж, она, глубоко выдохнув, постучалась в двери. — Добрый вечер, Аманда! — радостно проговорил Виктор, приглашая её в квартиру. — Прошу прощения за бардак. Я впервые ухаживаю за больным ребёнком, поэтому в доме хаос. Я надеялся, что у меня будет больше времени перед вашим приездом. Не думал, что вы так быстро доберётесь. — Ничего страшного, я всё понимаю, — промолвила Аманда, проходя на кухню. Поставив торт на стол, она окинула взглядом небольшую кухоньку в несколько метров шириной и присела возле окна. Беспорядка, за который извинялся Виктор, ей заметить не удалось, Аманда даже посмеялась про себя, что он не видел её кухни, когда болел Арик. — Как вы себя чувствуете? — задала она привычный вопрос, с которого начиналась каждая их встреча. Виктор явно нервничал. Грохоча, он набрал и поставил чайник на плиту. И уже собирался ответить, как дверной замок щёлкнул, и в кухню с тортом в руках вошёл тот самый мужчина из кондитерской. — Что ты тут делаешь? — возмущённо спросил Виктор, тяжело задышав от гнева. — Вернулся домой.

***

— Привет, Тревис. Ждёшь Лероя? — спросил бармен, поставив перед гостем шот с текилой. — Если бы. Мой папаша отправил меня на свидание с каким-то фриком. — Свидание? Я думал, он против того, что ты гей? — Так и было, пока не выяснилось, что сын нашего основного партнёра тоже гей. Тогда у папани и родилась идея продать меня подороже. — Ну и что ты собираешься делать? — Устрою придурку сладкую ночь. Подсыплю ему «Чёрный мёд» и слиняю. Уверен, желающих перепихнуться с ним будет немало, а когда это всплывёт где-то в сети, покажу отцу. После громкого скандала он точно не захочет такого зятя. — А не слишком ли жестоко? Парень-то ничего тебе не сделал. Залпом осушив свой стакан, Тревис громко поставил его на барную стойку. — Не сделал? Да одно его существование уже мешает мне жить. Знал бы ты, сколько раз за день я слышу от отца о том какой Арик хороший, какой умный! Как Мигелю повезло, что у него есть такой талантливый сын и тому подобное. Меня от одной мысли об этом придурке тошнит. Хочу, чтобы отец наконец-то заткнулся и хоть раз обратил внимание на меня и мои проблемы. — А не боишься, что тебя посадят? — Пусть докажет. Помнишь приблизительно шестнадцать лет назад видео с сыном начальника полиции? Тогда ходили слухи, что в этом замешан покойный муженёк Арика, так что он заслужил то, что получит. Будем считать это кармой. Бармен, ничего не ответив, посмотрел на столик в самом углу, за который только что присел молодой мужчина. На фоне обкуренных самовлюблённых мажоров, любителей потусить и выпить, он выделялся, как алая роза среди сорняков. — Красивый, умный и успешный… Может, твой отец прав, и тебе стоит к нему приглядеться? Тревис с презрением посмотрел на Арика. Затем, повернувшись к бармену, зловеще ухмыльнулся. — Если тебе он так понравился, так трахни его первым. Мне главное, чтобы видео было пикантное. — Пошёл ты, я не собираюсь в этом участвовать. И тебе не советую. — Как хочешь. Сделай мне две «Блаженных смерти». Отрицательно покачав головой, бармен намешал два коктейля и поставил перед Тревисом. — Это будет весело — проговорил Тревис и подсыпав в один из них полупрозрачный порошок, направился к своему столику. — Привет. Ты Арик? Арик тяжело вздохнул и, натянуто улыбнувшись, кивнул. — Послушай, Тревис, я уверен, ты хороший парень, но меня сейчас отношения не интересуют. Ты не против, если мы просто скажем отцам, что не сошлись характерами? — Фух, прям от сердца отлегло, — проговорил Тревис и поставил бокал перед Ариком. — Честно говоря, у меня уже есть отношения. Я давно встречаюсь с парнем и очень его люблю, а сюда пришел лишь из-за отца. — Вот и отлично. Тогда я пойду. — Подожди, если ты так быстро уйдёшь, нам не поверят. Посиди немного, выпей. Это слабоалкогольный коктейль. Уверен, тебе понравится. Арик неохотно согласился и сделав пару глотков, он, немного расслабившись, спросил: — Если у тебя есть парень, почему ты не сказал отцу? — Отец знает, но ему не нравится Лерой, поскольку он из бедной семьи. Другое дело ты. — Я тоже из бедной семьи. Мой отец был полицейским. Мать умерла ещё в детстве. — Полицейский? Разве твой отец не Мигель Морено? — Мигель — отец моего мужа. Мы очень близки, но он мне не родной. Хотя, если честно, я об этом иногда забываю, — улыбаясь, проговорил Арик и сделал ещё пару глотков. — Если он отец твоего мужа, зачем свидание тебе устроил? — Хочет, чтобы я был счастлив и двигался дальше. — Хм. Повезло тебе. — Да, у меня замечательная семья… Тебе не кажется, что тут жарковато? — Да нет, нормально. Ты перчатки сними, будет полегче. — Я не могу их снять, — ощутив дискомфорт, проговорил Арик. Одежда словно душила его, не давая телу дышать. Чтобы хоть немного охладится, он допил свой коктейль и снял куртку. Тревис улыбнулся; всё шло по плану. Теперь нужно было дождаться, пока Арик потеряет контроль и, закатив скандал, свалить. — Я так и знал! Вот на каком ты совещании! — Лерой? — Тревис посмотрел на парня, что со слезами на глазах стоял в нескольких метрах от них. — Что ты тут делаешь? Как ты меня нашёл? — Отследил твой телефон с помощью приложения. И, как видишь, не даром. Как ты мог так со мной поступить?! Я столько терпел ради тебя. Думал, у нас настоящие чувства! — Так и есть, у нас просто деловая встреча. — В клубе? По-твоему я дурак? — Между нами ничего нет и не будет, — слегка раздраженно проговорил Арик. — Было приятно познакомиться, Тревис. Надеюсь, мы всё обсудили. Я пойду. Не дожидаясь ответа, он взял свою куртку и поспешил на улицу. Тревису не хотелось отпускать его, не убедившись в том, что всё идёт по плану, но, взглянув на Лероя, который немного засомневался после слов Арика, парень решил пустить всё на самотёк. Ари вышел из клуба и, завернув за угол, прижался лбом к холодной стене. Расстегнув верхние пуговицы рубашки, он обнажил мускулистую грудь в надежде, что холодный ветер облегчит его состояние. Но стало только хуже. Соски тут же затвердели от холода, и лёгкое покалывание вызвало волну возбуждения, что разлилась по всему телу. — Если собрался блевать, ставь ноги пошире, иначе изгадишь себе все штаны. Услышал Арик за спиной грубый, но такой сексуальный голос, что член тут же отреагировал, и он с трудом подавил в себе желание расстегнуть ширинку. — Я не собираюсь блевать. Мне просто… — Что? — спросил незнакомец и подошёл ближе. Ощутив его запах и дыхание на затылке, Арик издал обречённый стон. Тело горело, словно хворост в костре, искрясь огоньками желания, блуждающими вверх-вниз по его венам. Не понимая, что делает, Арик поддался возбуждению, полностью завладевшим его сознанием, и, резко обернувшись, приподнявшись на носочках, на ощупь обнял и поцеловал мужчину, лица которого даже не видел. На миг ему показалось, что он сошел с ума. Теплое, нежное, такое знакомое чувство вытеснило дурман от «Чёрного мёда» из головы, заменив его болью и тоской. — Дан? Дан ничего не ответил. Как бы он не хотел признаться и всё рассказать своему щеночку, он не мог сейчас позволить себе такую глупость. Вчера ему стало известно о существовании ещё одного врага, желающего смерти Ари. И чтобы защитить любимого, он должен был оставаться Джоном Томасом какое-то время. Но то, как Ари прижимался к нему, тёрся щекой об подбородок и пытался расстегнуть армейский ремень его брюк, сводило Дана с ума. Повернув Арика к себе спиной, он прижал его к стене и, спустив вниз брюки, грубо и властно стал лапать бедра, член и упругие ягодицы любимого, впившись губами в его шею. Будучи под прикрытием, Дану приходилось не раз нарушать своё слово и изменять своему щеночку, но за все эти три года он ни разу не испытывал ничего подобного. Его Ари всегда был особенным, только с ним Дан забывался. Лишь его тепло согревало бездушное тело, и для него одного билось в груди жестокое сердце. Ради своего любимого Дан Морено уничтожил бы целый мир, только бы иметь возможность погрузится в омут сладкого аромата страсти. Поддавшись немного назад, Арик плотнее прижался к нему и принялся тереться задницей об его пах, при этом проведя языком по небритой щеке. — Трахни меня! — умоляюще простонал Ари и, опираясь рукой на стену, слегка прогнул спину. Облизав два пальца, Дан вошёл ими в любимого и недовольно выдохнул. Он больше не мог терпеть. Его брюки трещали по шву, не в силах сдержать мужское достоинство немалых размеров, что упорно требовало свободы, но щеночек был не готов его принять. Раньше, когда они занимались сексом каждый день, им не было нужно много времени на разогрев и растягивание, но сейчас Арик был настолько узким и тугим, что просто нереально было взять его, не причинив невыносимую боль. — Не хочу пальцы, — запротестовал Ари. — Хочу твой член. — Хорошо. Советую максимально расслабиться, будет очень больно. — Плевать. Хватит слов, просто трахни меня, в конце концов, иначе я сойду с ума. Дан улыбнулся и приспустил брюки, освобождая жаждущую плоть. Тщательно обслюнявив свою ладонь, Арик обхватил член Дана и, смазав его, засунул в себя. Оба мужчины застонали от удовольствия. Немного насладившись ощущениями и дав телу Арика привыкнуть, Дан начал двигаться. Он так скучал по своему щеночку, столько раз представлял их воссоединение и первый секс. Мечтал, что это будет где-нибудь на пляже ночью, чтобы он мог любоваться прекрасным телом своего любимого в ярком свете луны, слушая шум океана. Но вместо этого Дан трахал его пьяного в тёмном переулке, даже не сказав о том, кто он такой. Ревность и злость стали постепенно заполнять сознание. Мысль о том, что его щеночек спал с кем попало, пронзила сердце, оставляя кровавую рану. А то, что тая в его руках, любимый называл лишь его имя, основательно добило Дана. «Чтобы не натворил Ари, с кем бы он не спал, это только моя вина. Нельзя рассказывать ему всю правду, иначе я навсегда его потеряю. Ари никогда не простит меня… Нужно начать всё сначала. Стать для своего щеночка новым хозяином». Чувствуя, что любимый на пределе, Дан ускорил темп, чтобы кончить с ним одновременно. Долгое отсутствие секса, наркотики, ощущение вытекающий из него и стекающей по внутренней стороне бедра спермы и крепкие объятия любимого, тяжело дышавшего ему в шею, лишили Арика последних сил. И он заревел, как маленький ребёнок. — Ненавижу тебя, Дан! Как ты мог меня бросить?! Тяжело вздохнув, Дан повернул любимого к себе лицом и прижал к своей груди. — Поплачь. Станет легче. — Не станет! Ты даже представить себе не можешь, что со мной было! Знаешь, какого это — терять любовь всей своей жизни?! Нихрена ты не знаешь, чурбан бесчувственный! Дан попытался немного отстраниться, чтобы одеть Ари, но тот вцепился в него так сильно, что обоим стало труднее дышать. — Прости, я больше не буду злиться. Только не уходи снова. — Всё хорошо. Я никуда не собираюсь уходить. Просто хотел надеть на тебя штаны. — Не хочу, мне жарко. — Жарко? — Всё тело горит. — Что ты пил? — спросил Дан, почувствовав, что любимый вновь возбуждён. — Я хочу тебя. — Я спросил, что ты пил?! — Не кричи на меня! — отпихнув его от себя, взорвался Арик. — Я больше тебе не щеночек! Теперь я буду говорить тебе, что делать! Ясно?! Даже несмотря на всю серьёзность ситуации, Дан не удержался и взорвался смехом. — Ясно. И что же мне делать, хозяин? — смеясь, спросил он, вновь прижав к себе любимого. — Трахать меня, пока я не потеряю сознание.

***

Аманда тяжело вздохнула, забрав градусник у ребёнка. Два часа они с Кэрри слушали споры двух братьев, что хоть и старались говорить тише, но всё же частенько забывались, переходя на повышенные тона. — Они никогда не помирятся, — печально выдохнула Кэрри. — Всё из-за папы. Урбан унаследовал от дедушки завод и продал его, чтобы начать свой бизнес. Папа так разозлился, что выгнал его из дома. А потом, когда родителей не стало, Виктор стал обвинять Урбана в их смерти. Они даже на похоронах подрались… Как же я хочу сбежать из дома и не видеть их обоих. — Убегать из дома не выход, — погладив девочку по голове, проговорила Аманда. — Температура спала. Уже поздновато, но вы с братом давно не виделись, поэтому сегодня можно сделать исключение. Одевайся и приходи на кухню пить чай с твоим любимым тортом. Я всё улажу. Сделав глубокий вдох, Аманда, улыбаясь, поднялась и, выйдя из комнаты, закрыла за собой дверь. Мужчины не сразу заметили её присутствие, продолжая собачиться уже по таким нелепым причинам, что слушали бы они себя со стороны, им было бы безумно стыдно. — А ну замолчали оба! — сурово произнесла Аманда, и оба брата тут же уставились на неё. — Как вам не стыдно? Двое взрослых мужчин ведут себя как маленькие дети. Вы же одна семья, родные люди. — Мы были одной семьёй. А он всё испортил, продав дедушкин завод, — пробурчал Виктор. — Я говорил уже сто раз: этот завод тянул семью на дно. Мы и так были разорены. — Отец вырос на том заводе. Это был семейный бизнес! — Хватит, Виктор. Ты можешь обижаться на меня, можешь отказаться со мной работать, но я все же скажу тебе то, что ты упорно не хочешь слышать. Правильное решение принял Урбан или нет — неважно. Он твой брат, ты не должен его осуждать, к тому же это был его завод. Вы же одна семья, найдите уже общий язык, вспомните о сестре! Кэрри заболела, а вы, вместо того, чтобы уделить ей внимания, устроили скандал. Не удивительно, что она мечтает сбежать из дома, только бы не слышать вас. Немедленно прекратите! Или вы хотите искать её по улицам ночью? — Мне жаль. Простите за то, что стали свидетелем нашей ссоры, — проговорил Урбан и посмотрел на брата, тяжело вздохнул. — Я попрощаюсь с Кэрри и уйду. — Никто никуда не пойдёт. Мы будем пить чай. Правда, Аманда? — Улыбаясь, проговорила Кэрри, почувствовав себя немного увереннее. Девочка прекрасно знала, что её брат испытывает тёплые чувства к своему куратору, и не могла не воспользоваться этим, чтобы не получить желаемое. Как и ожидалось, стоило Аманде лишь кинуть вопросительный взгляд в сторону Виктора, как тот почти сразу сдался, обречённо кивнув в знак согласия. Улыбнувшись до ушей, Кэрри сразу же кинулась на шею к Урбану, которого так давно не видела. — Когда ты прилетел? Почему не сказал? — Хотел сделать сюрприз. Виктор недовольно посмотрел на них и уже собирался сказать что-то колкое, но нежное прикосновение тонких пальцев к его запястью остановили мужчину, и он молча закрыл свой рот. — Дай своему брату шанс, — промолвила Аманда, отпустив его руку. — Только ради вас, — ели слышно прошептал Виктор, смущённо улыбнувшись. — Аманда, пойдём, — потянула её Кэрри. — Это мой любимый торт, ты обязательно должна его попробовать.

***

— Сегодня закроемся раньше, чем обычно, — проговорил бармен, улыбнувшись охраннику, что уплетал нетронутый гостями салат. — Всего лишь на полчаса, — взглянув на часы, проговорил мужчина и тяжело вздохнул. — Вот бы хоть раз закрыться раньше пяти утра. — Ну ты и размечтался! Босс никогда нас так рано не закроет. — Я закрою, — уверенно войдя в клуб, проговорил Дан. — Сейчас грохну вас обоих, и эту бадягу запечатают к чёртовой матери. — Ты что, охренел?! Охранник ринулся в его сторону, но, увидев в руках Дана револьвер, сел на место. — Подойди сюда, крысёныш. — приказал Дан, поманив бармена к себе. Парень, едва дыша, подошёл ближе и, глядя в колючие ледяные глаза, опустился на колени. — Пожалуйста, не убивайте меня. У меня больная мать. Если со мной что-нибудь случится, она не переживёт. — Не убивать, говоришь? Хорошо. Я задам тебе несколько вопросов, и если меня удовлетворят твои ответы, вы оба уйдёте домой. А если нет, то насрать мне на ваших матерей, жён и всех ваших родственников. Уяснил? — Его тон был таким же холодным, как и глаза. Переборов свой страх, что сковал руки и ноги, бармен кивнул в знак согласия. — Что вы ему подсыпали? И зачем? Догадавшись, о ком идёт речь, парень сжался ещё сильнее и, проглотив ком в горле, ответил: — Мне очень жаль. Я пытался его отговорить, но Тревис меня не послушал. Он подсыпал «Черный мёд» и ушел к их столику. — Чего этот ублюдок хотел? — Чтобы Арик Морено опозорился в интернете — ели слышно, почти заикаясь, ответил бармен. — Простите. Отец Тревиса – друг нашего босса. Я не мог ничего сделать. Дан с трудом сдерживал свою злость. Не следи он в тот вечер за любимым, всё закончилось бы очень трагично. — Хм. Не мог, говоришь? Ты молча наблюдал за тем, как твой приятель травит человека, а теперь стоишь на коленях, распуская сопли о том, как тебе, бедняжке, тяжело пришлось. — Он правда не смог бы ничего сделать, только б работу потерял, — вписался за друга охранник. — Заткнись! Ещё раз тявкнешь и я тебя пристрелю! — гаркнул на мужчину Дан и, схватив бармена за волосы, прорычал словно зверь. — Слушай меня внимательно, крысёныш! Сейчас ты мне скажешь фамилию Тревиса и где он живёт, а потом поклянёшься своей больной мамашей, что больше никто и никогда не пострадает на твоей смене от наркотиков и насилия, иначе я приду и размажу твои мизерные мозги по этой грёбанной барной стойке. Я надеюсь, я понятно всё объяснил? — Да, клянусь, больше никогда не позволю такому повторится! — практически прокричал парень и, когда Дан отпустил его волосы, добавил, — Его Зовут Тревис Милесич. Где он живёт я не знаю, но его отец – Мэтью Милесич, владелиц компании «Ангра Груп» «Что ж, похоже, пора выйти из тени и потрясти этот чёртов город», — подумал Дан, и, всунув револьвер в кобуру, покинул клуб.

***

Арик с трудом открыл глаза и уставился в потолок своего пентхауса. Голова раскалывалась до тошноты, живот скрутило от боли, а всё тело настолько обессилело, что он не мог даже пошевелиться. Приложив немало усилий, Ари, откинув одеяло, приподнялся и, взглянув на свое тело, замер от шока. Вся его грудь, живот, руки и ноги были покрыты красочными засосами, синяками от пальцев и белыми пятнами, о происхождении которых было нетрудно догадаться. В памяти всплывали обрывки прошлой ночи. Он, умоляющий трахать его сильнее и глубже, и мужчина, не дававший ему покоя ни днём, ни ночью вот уже три года. — Этого не может быть… Нет!.. Это не правда!.. Это не может быть он!.. Только не Джон Томас!.. Схватив подушку, Арик прикрыл ею лицо и, выплеснув всю душевную боль в протяжный крик, крепче прижал её рукой, лишая себя возможности дышать. В горле запекло и заскребло, голова закружилась ещё сильнее. И лишь когда дышать стало совсем невозможно, он откинул подушку в сторону и, откашлявшись, сжав кулаки, процедил сквозь зубы. — Я заставлю тебя об этом пожалеть. Клянусь небесами.