Номер пять

Феликс не церемонится, и в итоге Хёнджин оказывается приглашённым им на свидание в свою собственную квартиру. Он и так не против, но узнав, что Феликс оставил Ёнсук их совместное жильё и уже несколько месяцев проживает в отеле, на полном серьёзе думает предложить ему прийти на свидание сразу с чемоданом, но сдерживается. Это всё странно, но для них не впервой: они с Феликсом опять слишком далеко зашли в своём сближении, забыв отметить прохождение прошлого уровня и по-нормальному перейти на следующий — как и тогда, когда они сдружились в какао, отчего встреча в реальности стала резкой, так и сейчас они передружили так, что, кажется, ныряют в отношения с головой. Но это ощущается очень естественно для обоих. Перед свиданием Хёнджин на удивление спокоен, и не волнуется, а испытывает приятное предвкушение. А ещё впервые в жизни тактильный голод. Вроде бы только вчера после инцидента на кухне он запускал шаловливые руки в глубокий вырез футболки Феликса, удобно устроившегося между его ног, а уже сейчас фантомные ощущения на пальцах чужой обжигающей нежной кожи не выходят из головы, требуя новой дозы. Он всерьёз задумывается, чтобы после не выпускать Феликса из своей квартиры, и улыбается, представляя заголовки статей о том, что он, Хван Хёнджин, похитил Ли Ёнбока и удерживает его силой. Но что-то ему подсказывает, что Феликс и сам будет не против остаться с ним. Хёнджин заказывает еду из ресторана и, решив выглядеть достаточно официально, но расслабленно, надевает чёрные лёгкие брюки и полупрозрачную льняную рубашку, застегнув её всего на пару пуговиц, отчего одежда практически не скрывает его подтянутого тела. Зато Феликс на пороге его квартиры появляется словно после мероприятия Булгари, чьи украшения сейчас обрамляют его изящную шею и тонкие запястья, не скрытые рукавами приталенного чёрного пиджака. Хёнджин поднимается взглядом по стройным ногам в зауженных брюках и тяжело сглатывает, заметив между лацканами жакета чёрную прозрачную ткань блузы. «Готовился», — думает про себя он, отметив идеальный образ Феликса с аккуратной укладкой волос, с явно посвежевшей после их встречи кожей и с лёгким блеском на манящих пухлых губах. Феликс стремительно приближается и на ходу проникает ладонями между полами рубашки. Он скользит по прессу и, обхватив Хёнджина за поясницу, целует, аккуратно и трепетно, кажется, говоря безмолвно «я скучал». Хёнджин ощущает это: нежность его прикосновений, его неровное дыхание, слышит его приглушённый стон в поцелуе и начинает сам блуждать ладонями по его телу, злясь на обилие одежды под пальцами. Впервые рядом с кем-то выдержка Хёнджина трещит по швам. Впервые он желает кого-то до нетерпеливого подрагивания в пальцах. Феликс, отстранившись, медленно открывает глаза и смотрит в ответ затуманенным взглядом. На щеках лёгкий румянец, губы припухли от поцелуя, а его ресницы трепещут, пока зрачки еле заметно бегают по лицу Хёнджина. Выглядит он таким потерянным, но при этом безумно возбуждённым, что хочется взять его за руку и увести в спальню, наплевав на ужин и формальности. Но вдруг Феликс аккуратно сжимает его ладонь и, будто прочитав мысли, уверенно тянет за собой, поднимаясь по лестнице. Так и не сказав друг другу ни слова, они оба оказываются у кровати Хёнджина и тот, подойдя и обняв Феликса сзади, впервые нарушает тишину: — Даже не поужинаем? На что Феликс вздыхает: — Если честно, меня мутит от волнения, — он устало наклоняется назад, где его затылок ловят губы Хёнджина, который жадно вдыхает его запах и лениво зарывается в волосы. — Чего ты боишься? — тихо и мягко спрашивает он с придыханием. — Я же сказал, что для тебя почти ничего не изменится. — Дело не в этом, просто, всё так резко, — вздыхает Феликс, — до сих пор не верится. — Дай угадаю, — улыбается в его затылок Хёнджин, — живёшь обычной жизнью, планируешь свадьбу, уже представляешь, как будешь нянчить детей, — он останавливается, улыбнувшись ещё шире, — а тут ты собираешься трахнуть парня. — Ты невыносим, — смеётся Феликс, — но ты прав — странные ощущения. Хёнджин аккуратно пальцами оттягивает ворот его пиджака и легко касается губами места между шеей и плечом: — Ты прекрасно выглядишь, — шепчет он близко к коже и, не видя лица Феликса, уверен, что тот улыбается. — Это моё первое свидание с намёком на продолжение, — тихо отвечает он на комплимент, — хотел понравиться. — Куда больше? Феликс в ответ выдыхает и оборачивается через плечо. Его губы своими встречает Хёнджин и начинает сминать нежно, неторопливо, наслаждаясь каждым движением и каждым влажным звуком в тишине комнаты. Но вдруг Феликс, зарывшись пальцами в его волосы, притягивает к себе и ещё больше углубляет поцелуй. Хёнджина ведёт от его близости и цитрусового аромата. Он, сбросив с Феликса раздражающий пиджак, прижимается к его спине, обхватывает руками вздымающуюся грудь и несдержанно давит стояком в ягодицы, вырывая из губ Феликса первый протяжный стон. Закрыв глаза, Хёнджин загнанно дышит в его шею под границей волос. Он собирает носом между светлыми прядями запах, ставший любимым, и губами рисует влажную линию от плеча вдоль чужой шеи, чтобы через мгновение легко прикусить мочку уха, заставив Феликса задрожать в собственных руках. И тот, развернувшись, впивается новым поцелуем, прижимается ещё сильнее, ещё ближе. Совсем скоро он оказывается на шёлковом белье постели, прижатый телом Хёнджина, седлающего его упругие бёдра. Он жадно блуждает ладонью по груди и прессу Феликса, собирая складками прозрачную ткань рубашки, и влажно целует его губы, то проходясь по ним языком, то сминая или оттягивая со стоном. Сходя с ума, Хёнджин забывает обо всём на свете. Сейчас важно только чужое частое сердцебиение, горячее дыхание и бархатные стоны Феликса, что извивается под ласками его рук. Хёнджин избавляет его от прозрачной рубашки и спускается поцелуями по покрытой веснушками коже. Он обводит языком ареолу соска, легко дует, и тот твердеет от потока холодного воздуха. Феликс, застонав, прогибается в пояснице и неожиданно резко переворачивает Хёнджина, оказавшись сверху. Смотря пристально в глаза, он легко касается ладонью скулы и проводит пальцем по нижней губе Хёнджина, легко надавливая. Тот приоткрывает рот и мажет кончиком языка по фаланге, чтобы через мгновение пошло обхватить её губами, смотря пристально в глаза Феликса. И тот снова жадно целует Хёнджина, дрожащими пальцами пытаясь избавиться от чужой сорочки. — Я так хочу тебя, — выдыхает Феликс в губы. Он отстраняется и нетерпеливо стягивает брюки Хёнджина, пока тот, приподнявшись, сам избавляется от рубашки. Опираясь на локти, он наблюдает, как Феликс, стоя у изножья кровати, вытаскивает ремень из шлёвок, и Хёнджин не может оторвать взгляд от его пресса, рук с аккуратным рельефом и сеткой напряжённых вен. Когда они оба остаются без одежды, Феликс замирает на мгновение, кажется, теряясь от вида его обнажённого, раскрытого для него на кровати. И Хёнджин вырывает его из транса спокойным: — Хочу, чтобы ты расслабился новым для тебя способом, — произносит он, улыбаясь, и похлопывает ладонями рядом с лицом. — О чём ты? — непонимающе хмурит брови Феликс, но его щёки предательски алеют, выдавая его с потрохами. Всё он прекрасно понимает. — Просто доверься мне и иди сюда. Феликс обходит кровать, и Хёнджин притягивает его к себе, заставляя опуститься коленями на подушку и уверенно произносит: — Ты всегда сможешь остановить меня. Феликс часто кивает и хватается руками за изголовье кровати, когда Хёнджин достаёт из-под подушки тюбик смазки и за бёдра притягивает его задницу к своему лицу. Он на пробу захватывает губами нежную кожу в складке под ягодицей. Феликс издает неловкий смешок, но тот быстро переходит на выдохе в несдержанный стон, когда Хёнджин повторно сжимает кожу влажными губами и размашисто лижет языком вдоль складки, ещё больше разводя чужие ягодицы в стороны. Феликс идеально гладкий, отчего у Хёнджина трепещет внутри и давление зашкаливает от мысли, что он готовился. Он обхватывает его яйца ртом, перекатывает на языке и вылизывает. Затем медленно двигается к напряжённому сфинктеру, влажно обводит его языком и втягивает нежную кожу вокруг. Феликс несдержанно стонет, его низкий тембр вибрациями отзывается внутри Хёнджина, побуждая продолжать. Он всё больше смелея, проникает языком внутрь и оглаживает тугие стенки, пока Феликс, рвано дыша, начинает нетерпеливо опускаться навстречу. Тогда Хёнджин, всё также вылизывая колечко мышц, сначала легко надавливает рядом, а потом и вовсе погружает внутрь фалангу в разогретой смазке. Совсем скоро вожделение захлёстывает Феликса и он с удовольствием насаживается на длинные пальцы, извивается, дышит загнанно и не сдерживает стонов. И когда Хёнджин ловит ртом его твёрдый член и вбирает всю длину, он почти кричит на выдохе несдержанное: — А-ах… Крупная головка его члена проходится по внутренней стороне щеки Хёнджина, на языке того ощущается солоноватый вкус предсемени и, несмотря на саднящую мышечную боль, он позволяет Феликсу грубо трахать себя в рот, подталкивая навстречу и одновременно попадая пальцем по простате. Слюна стекает с уголков его губ и по вискам текут слёзы, но внизу живота стягивают приятные спазмы, когда Хёнджин, ощущая чужую узость, представляет, как бы та потрясающе принимала его член. А чувствовать желание и несдержанность Феликса, ощущать его напряжённые мышцы под пальцами и слышать хриплые стоны — вот что для Хёнджина настоящее наслаждение. Феликс мелко дрожит, колечко сфинктера быстро сокращается и он издаёт протяжный низкий стон, излившись Хёнджину в рот, что немного давится от неожиданности. — Боже, прости, — быстро приближается к нему Феликс, не успев отойти от оргазма, и приподнимает его затылок. Когда Хёнджин, всё проглотив, выравнивает дыхание, Феликс аккуратно вытирает уголки его губ и, осторожно взяв пальцами за подбородок, целует трепетно, перебирая и касаясь языком то верхней, то нижней губы. Хёнджин, забывая о саднящей боли в щеках, наслаждается его мягким и нежным поцелуем, вплетает пальцы в его волосы и прижимает ближе, желая ещё более тесного контакта кожа к коже. Но вдруг Феликс, оторвавшись, лёгкими поцелуями опускается ниже к члену Хёнджина и обхватывает тот горячей ладонью. — Я точно гей, — выдыхает Феликс, водя по всей длине и внимательно следя за своим движением, — вижу впервые так близко, а во рту уже слюна скапливается. И будто в подтверждение своим словам он мажет влажным языком от основания до самой головки, а Хёнджин впервые несдержанно стонет, напрягается и мелко дрожит. А взглянув в глаза Феликса, смотрящие на него в ответ пристально исподлобья, пока тот погружает головку в свои невозможные пухлые губы, Хёнджин готов завыть от переполняющего его возбуждения. Феликс, втягивая впалые щёки, старательно насаживается на половину длины, оглаживая языком каждую венку и издавая пошлые звуки. Двигается неспеша, с наслаждением, и Хёнджин уже готов остановить его, потому что терпеть эту божественную пытку невозможно. Но Феликс сам отстраняется, поднимается на колени и находит взглядом пачку презервативов рядом с подушкой. Пока Хёнджин пытается прийти в себя после ощущения горячего рта на своём члене, Феликс раскатывает презерватив, хищно смотря Хёнджину в глаза. — Можешь сразу входить, не растягивая, — бросает тот. На что Феликс, толкнувшись языком в щёку, нетерпеливо размазывает смазку по члену, пристраивает головку между его разведённых ног и, медленно войдя на всю длину, замирает. Хёнджин тоже не двигается и тяжело дышит под Феликсом, что нависает над ним и смотрит с вожделением. Вдруг губы Феликса касаются Хёнджина в чувствительном месте между шеей и плечом, и он прихватывает кожу, легко мазнув языком. От его ласкового жеста по телу Хёнджина пробегают мурашки, и он несдержанно подмахивает задом ему навстречу. Его нога оказывается подхвачена и закинута на плечо Феликса. Прижавшись прессом к задней стороне бедра Хёнджина, он влажно целует его с хриплыми стонами, проникая языком и сминая губы с особой нежностью. Наслаждаясь Феликсом, его близостью, его мерными стонами, Хёнджин за своим безумным сердцебиением не сразу замечает, как в него начинают входить, размеренно и плавно, но завершая чётким толчком каждое движение. Член Феликса, мягко раздвигая тугие стенки, так аккуратно и восхитительно, крупной головкой давит на простату и совсем скоро доводит Хёнджина до исступления. До дрожи в мышцах, до бешеного сердцебиения, до нехватки кислорода в лёгких, что он часто пытается восполнять, жадно глотая воздух между быстрыми движениями чужих губ. А Феликс от удовольствия мычит в поцелуе и наращивает темп, вбивая Хёнджина в постель и выбивая из того воздух и хриплые стоны. Феликс сводит с ума. Его влажная от пота кожа, прижимающая пульсирующий член Хёнджина. Ощущение внутри его великолепных ритмичных движений крупной головки. Его хриплое и такое близкое горячие дыхание. Его терзающие поцелуем пухлые губы. И когда Феликс, не прекращая движений внутри, содрогается в оргазме и, выдыхая, протяжно бархатно стонет «Oоh babe», Хёнджин парой точных движений по члену доводит себя до пика и изливается вслед за Феликсом, ещё долго не способный унять дрожь в теле и восстановить сбившееся дыхание. И они оба разнеженные после оргазма не покидают кровать. Хёнджин лежит между раздвинутых ног всё ещё обнажённого Феликса, головой на его прессе, и неторопливо потягивает сигарету. — Ты много куришь, — нарушает молчание Феликс, говоря совсем тихо с легкой хрипотцой. — Конечно, это только твоё дело, но я просто переживаю за тебя. Хёнджин замирает, остановив сигарету у губ: — Ты прав, это всё нервы, надо посдержанней. Но и ты, надеюсь, снова не пропадёшь, — осознав, останавливается. — Прости, ляпнул. — Не пропаду, — уверенно отвечает Феликс бархатным голосом. Хёнджину нравится его лёгкая опека и особенно нравится его обещание. Феликс ладонями касается плеч Хёнджина и начинает медленно их массировать, а тот, закрыв глаза, наслаждается каждым движением его нежных рук. Но вдруг кожа Хёнджина холодеет без прикосновений. Под затылок пробирается чужая ладонь, что приподнимает его голову, и он чувствует на своих губы Феликса. Тот, сначала неуклюже задев подбородком его нос, легко касается на пробу, но вскоре проникает языком, целуя трепетно и нежно. Хёнджин тянется наверх, отвечая, захватывает его губы, пока Феликс не отстраняется с мокрым звуком. Хёнджин распахивает глаза и видит перед собой нависающее и перевёрнутое лицо Феликса. И начинает улыбаться. — Мы как Тоби и Кирстен, в той сцене под дождём, — тихо произносит Хёнджин. — Мэри Джейн в твоём исполнении намного горячее, — тепло улыбается Феликс, а Хёнджин не может оторвать взгляд от ямочек на его щеках и морщинок в уголках глаз. Такой красивый. Но вдруг до него доходит смысл сказанного, и он легко смеётся: — Ты ещё больший гей, чем я — никого не может быть горячее Кирстен Данст в Человеке пауке. — Вот и не правда, — притворно насупившись, отвечает Феликс. — Не возвращайся в отель, — вдруг серьёзно выдаёт Хёнджин. Феликс замирает и смотрит в ответ ошарашенно, но уже через мгновение улыбается: — Я ближайшие часы не собираюсь покидать эту кровать — какой отель? — Я не об этом… в смысле… эта квартира слишком большая для одного и места на паркинге пропадают, — взволнованно говорит Хёнджин, смотря на Феликса с надеждой. — Не знаю, готов ли я. — В любом случае, твой отель никуда не убежит. Останься. Феликс, замерев, ничего не отвечает. Но вдруг его лицо исчезает из поля зрения Хёнджина, и тот потерянно спрашивает: — Что ты делаешь? — Пишу Бобу, чтобы собирал вещи. — Какому еще Бобу? Какие вещи? — ничего не понимает Хёнджин. — Охраннику Бобу, чтобы собрал и привез сюда мои вещи.

###

Хёнджин просыпается от громкого звука уведомления на телефоне и, с трудом открыв глаза, видит на экране лицо Сынмина крупным планом на изображении с камеры видеонаблюдения. — На кой чёрт его принесло сегодня в такую рань? — вслух ругается Хёнджин, чем будит рядом спящего Феликса. — Кто-то пришёл? — низко хрипит тот. Сетуя на свою несдержанность, Хёнджин крепко обнимает Феликса сзади, ласкает носом его шею, будто извиняясь, и тихо произносит близко к коже: — Да, Сынмо что-то нужно. — Тогда пойдём встречать, — удивительно бодро, но всё ещё с хрипотцой в голосе отвечает Феликс. Они выбираются из уютной спальни и спускаются на первый этаж. Феликс подпирает плечом стенку напротив входа, когда Хёнджин неспеша открывает дверь. За проёмом в общедомовом холе толпятся все их друзья: Сынмин с Чонином, Чанбин с Джисоном и Чан, впереди которого возвышается Минхо. Тот с язычком-дуделкой в губах, разворачивает её с громким звуком и, равнодушно закатив глаза, высоким голосом тянет фразу на английский манер, разводя руки в стороны: — Сюрпра-а-айз. Перед ним резко возникает Чанбин и, прокашлявшись, начинает торжественно: — Наши футбольные команды, «Сладкие персики» и «Пабо рача», поздравляют своих членов с первым сексом, - хитро улыбается он. Хёнджин давится воздухом, не веря своим ушам, но когда рядом с Чанбином возникает довольный Джисон, в руках которого небольшой шоколадный торт со одной горящей свечкой, он понимает, что это, блять, происходит на самом деле. — Поздравляю, пупсики, — подмигнув, радостно произносит он. Ошарашенный Хёнджин не может и слова произнести. А наблюдая за тем, как Джисон с чувством слизывает шоколадный крем со своего пальца, он всерьёз задумывается, какое приложение ему нужно скачать, чтобы найти новых адекватных друзей.