Холодно — Горячо

      Что значит месяц декабрь для людей? Предновогодняя суета, улыбающиеся в предвкушении подарков лица, радующие глаза украшения на улице. А что он значит для Намджуна? Всего лишь двенадцатый месяц года. Первый из холодных месяцев зимы. Он никогда не понимал созданного вокруг Рождества и Нового года ажиотажа. И, пожалуй, никогда не поймёт. В его семье не принято уделять такое большое значение этим праздникам. Они не корейские и оттого лишены значимой ценности.       И в двадцать девять лет Намджуна, кажется, не переубедить. В чудо он давным-давно перестал верить.       Утром тридцать первого декабря он, шаркая утеплёнными кроссовками по мягкому и тоненькому слою недавно выпавшего снега, идёт на любимую работу. Вдыхает чуть морозный воздух, оглядывается вокруг себя, ухмыляясь праздничному настроению прохожих, которые так и светятся изнутри. Парень прокашливается, сильнее вжимая шею в тёплый, связанный мамиными руками шарф, чтобы колючий ветер не облизывал чувствительную шею. Но вот показывается его место назначения, ставшее таким уже родным. Он задирает голову, читая лаконичную вывеску, и лёгкая улыбка трогает его чуть пухлые губы, пока он подходит ближе к маленькой и такой уютной кофейне. Тёплое помещение, в которое он заскакивает резвым конём, чуть не поскользнувшись на пороге, окутывает собою заодно и приятным ароматом кофе, витающим в воздухе.       — О! — реагирует на звон колокольчиков парень за стойкой, а завидев, кто зашёл, расплывается в лучезарной улыбке. — Доброе, хён!       — Доброе утро, — здоровается с ним Намджун, притопывая на коврике, чтобы стряхнуть снег. И вновь глядит на занятого Чимина, самого младшего из персонала этой кофейни. — Что с погодой, блин… — негодует он, принимаясь расстёгивать дублёнку.       — Пора Нового года, — фыркают на его вопрос, и Намджун стреляет недовольным взглядом. — Ой, ну извини-и-и-и, — тянет Чимин, вернувшись к заполнению витрины свежими пирожными.       — Ух ты! — Намджун подходит ближе, склоняется. — Ты во сколько пришёл?       — Всего лишь два часа назад. Не выспался жуть! — парнишка дует и без того пухлые губы, а из-под белоснежного колпака выпадает обесцвеченная прядь волос, завившись в пружинистую кудряшку прямо на глазах. — Хорошо, что Хосок позвонил, а то проспал бы.       — А чем ты ночью занимался-то? — Намджун стягивает с могучих плеч верхнюю одежду и отряхивает её, отвернувшись.       — Чем, чем, — бормочет Чимин и куксится, потирая ладонью собственную выдающуюся филейную часть. — Уже неважно…       — Что ж, — Намджун вскидывает взгляд на большие часы на стене зала, — удачного рабочего дня! — и скрывается в служебных помещениях, где переодевается в рабочую униформу.       Он открыл эту кофейню пару лет назад. Ещё со школьной скамьи мечтал о собственном бизнесе, а в студенческие годы подрабатывал, чтобы накопить на первый взнос кредита. Без посторонней помощи всё же не обошлось: отец-таки проникся стараниями сына и на двадцатипятилетие подарил ему помещение. Мама была в восторге, как и сам Намджун. Впрочем, на этом помощь извне не исчерпала себя. Дизайн-проект нынешней кофейни составил никто иной, как лучший друг Сокджин.       Намджун поправляет колпак на своей голове и выходит в зал. Вот-вот часы отобьют десять утра, и кофейня откроется, впустив поток завсегдатаев, живущих неподалёку. Так и получается: за дверьми уже толпится народ.       Утренняя рутина поглощает Намджуна. Он не успевает отойти от кофе-машин ни на секунду, толкается бёдрами то с Чимином — поваром-кондитером, то с Хосоком — официантом, и ближе к обеду выдыхается, плюхается на скамью за стойкой и тяжело вздыхает. Народу становится в десятки раз меньше. Вечером вообще никого не будет, и он выглядывает из-за стойки, скосив взгляд на парочку в углу зала.       Чимин присаживается рядом с ним.       — Фух, — выдыхает он, стянув с головы колпак. Его кудрявые волосы рассыпаются по лбу, а забавный хвостик на затылке болтается из стороны в сторону при каждом движении головы. — Кажется, справились.       — Может, нанять ещё кого? — задумчиво интересуется Намджун, глядя, как Хосок рассаживает новоприбывших посетителей.       — Не думаю, что это хорошая идея, — хмурит изящные брови Чимин и стирает пот со лба своей маленькой ладонью. — Сам подумай: бывают же дни застоя.       — Точно, — кивает Намджун.       За стойку возвращается Хосок и недоумённо смотрит на Намджуна.       — Ты ещё здесь? Время обеда, иди первым. А я за тебя постою. Людей мало, — показывает подбородком в зал, и Намджун следует его указанию.       Он ныряет в подсобные помещения и сразу же отворяет свой шкафчик. Достаёт оттуда пару булочек, шоколадное молоко и ноутбук. Присаживается на стоящие друг на друге ящики между стеллажами с сиропами и бумажными стаканчиками и крышечками для кофе навынос. Открывает ноутбук, распечатывает первую булочку и, издав невнятный звук, прикипает взглядом к уведомлению, выскочившему наверху экрана.       Намджун облизывает губу и судорожно жмёт на него. Его перебрасывает на видео, выложенное в Ютуб буквально полчаса назад.       — Ах, ты ещё красивее, — шепчет он, включая ролик.       Заставка быстро сменяется улыбающимся лицом блогера, и сердце Намджуна ускоряется, отбивая глухими ударами в рёбра. Глаза с экрана сияют, смотрят прямо на него, а улыбка кажется в сто крат милее, чем когда-либо. Голос спокойный и мелодичный что-то там рассказывает о недавних покупках для дома, но Намджун его не слушает. Он просто смотрит. И смотрит заворожённо, забывая запивать сухую булку молоком.       И когда же с ним приключилась беда?       Ах, кажется, тогда, когда они с Сокджином работали над дизайном кофейни. Намджун невольно подметил, насколько красив его друг вблизи, какие длинные у него ресницы и какую элегантную тень они бросают на его румяные щёчки. Руки Сокджина изящны, и пусть он стесняется своих чуть изогнутых пальцев, Намджун считает, что элегантней этих рук нет. А его монотонный голос с небольшой пикантной хрипотцой убаюкивал, и Намджун постоянно проваливался в дрёму и сладко спал, пока Сокджин не замечал и не начинал его возмущённо трясти.       Да, именно тогда, в свои двадцать пять, Намджун впервые влюбился в парня. И не в какого-то левого, а в своего студенческого друга.       Он пытался строить отношения с девушками, но всё было не то и не так. Вот только у Сокджина всё шло прекрасно: он состоял в регулярных отношениях, и это делало Намджуну больно. Вконец измотав себя, Намджун и вовсе отказался от каких-либо отношений, потому как считал, что причинял своим многочисленным девушкам дискомфорт своими выкрутасами. Попросту остался наедине со своей влюблённостью. Тем временем Сокджин сиял сильнее и сильнее, рассказывал о своей девушке, и Намджун думал, что дело шло к свадьбе. И только редкие встречи и страничка Сокджина на Ютуб, которую он обшарил уже вдоль и поперёк, выучив наизусть все его видео, дарят ему радость глазеть на друга, мечтая, что однажды у него получится коснуться этих пухлых и алых губ.       Дверь внезапно отворяется в тот самый момент, когда Сокджин с экрана покоцанного ноутбука показывает приобретённый стратегический запас туалетной бумаги в восемь рулонов одной пачкой, и Намджун крупно вздрагивает, вмиг захлопывая крышку.       — Там это… — Чимин глядит на него с огоньком в глазах, — твой друг пришёл.       — Мой друг? — вздёргивает Намджун бровь.       — Ну да. Тот, на кого ты влюблённым взглядом косишь.       — Что? Ни на кого я не!.. — осекается Намджун, зардевшись.       — Выйди, он зачем-то заказал крепкий кофе, — Чимин жмёт плечами. — Да и вообще весь его вид… очень необычный, — заканчивает он и уходит.       С минуту Намджун напряжённо думает, вглядываясь в пустоту перед собой. Сокджин и крепкий кофе? Его же от такого тошнит! Если он и приходит к Намджуну в кафе, то всегда берёт либо какао, либо горячий шоколад. Значит, пришёл не он. А кто тогда? Чонгук? Тэхён? Но ни на того, ни на другого Намджун не косит влюблённым взглядом! Они оба и без него прекрасно друг на друга косятся…       Выдохнув, Намджун делает последний глоток молока, прячет ноутбук, намереваясь досмотреть видео чуть позже, поднимается, скрипя зубами, и шествует в зал. Там его глаза находят увенчанный кудрявой копной волос затылок, склонившийся над столиком, и широкие плечи, облачённые в белоснежный свитер с высоким горлом. Поймав кивок Чимина в ту же сторону, он, нахмурив брови, лавирует между столиками и останавливается.       — Сокджин-а?       Парень от его голоса вздрагивает, притрагивается к бледным щекам, затем поправляет волосы у уха и вскидывает взгляд, от которого по телу Намджуна пробегают неприятные мурашки.       — Намджун-а, — дрожащим голосом зовёт его Сокджин, представ перед ним в виде, в каком Намджун его никогда не видел: красные заплаканные глаза, опухшие и налитые кровью губы и сморщившаяся от влаги кожа щёк. — Меня… Меня снова бросили…       Сердце Намджуна бухается куда-то вниз, и он пропускает мимо ушей тихое «снова». Лишь застывает изваянием, вытаращившись на Сокджина так, будто привидение увидел.       В смысле, его бросили? У них же всё так хорошо было… Свадьба там, разве нет?       К ним подплывает Хосок, лучисто улыбаясь.       — Ваш заказ! — восклицает он и ставит перед Сокджином чашечку эспрессо. Тот переводит на неё свой недоумённый взгляд и, скукожившись, вдруг всхлипывает.       Намджун моментально оживает и хватает Хосока за запястье.       — Принеси какао, — и на вопросительный взгляд тихо и быстро тараторит: — За мой счёт. Быстро!       Официанта и след пропадает, а Намджун медленно присаживается напротив друга, не сводя с него настороженного взгляда. На красивом лице напротив боль и непрерывный поток слёз, и он в толк взять не может, что такого могло произойти, что вот этого красавчика бросила девушка? Это ведь невозможно. Как влюблённый в него, Намджун более чем уверен в этом.       Тем временем Сокджин протягивает руку к чашке с кофе, указательным пальцем толкает в дужку и внимательно наблюдает, как ровную поверхность эспрессо тревожит лёгкая рябь.       Вскоре возвращается Хосок, ставит перед Сокджином кружку с горячим какао и удаляется, не сказав ни слова. Сокджин же появление у него под носом какао вовсе не замечает.       — Что случилось? — осторожно интересуется Намджун шёпотом.       — Меня бросили, — повторяет Сокджин.       — Как она посмела?       Сокджин от вопроса вздрагивает, отстаёт от несчастной чашки с кофе и безвольно падает на спинку стула.       — Как-как? Очень просто, — фыркает Сокджин, стирая тыльной стороной ладони слёзы. — Застал за изменой. Боже, как в фильме… Намджун-а, — он прокашливается, — тебе изменяли?       — Нет, — и, воспользовавшись повисшей паузой, Намджун придвигает какао поближе к другу. — Выпей, пока не остыл. Твой любимый, классический, без добавок.       Сокджин скашивает глаза на кружку, затем переводит взгляд на кофе.       — А это что? — тычет он в него пальцем.       — Эспрессо. Ты заказал его.       — Я заказал эспрессо? — удивляется Сокджин, часто заморгав. — Ой, как же стыдно, — и прячет покрасневшее лицо в ладонях. — Я случайно, — стонет он.       — Понимаю, — кивает Намджун, — это от растерянности. Так, ну и…       Но Сокджин вдруг выпрямляется, поправив кудряшку у лица.       — Застать за изменой накануне Нового года! — гневно восклицает он, и все посетители оборачиваются на шум. — Уму непостижимо! Я что, урод какой? Или в постели так плох? Почему каждый считает нужным мне изменить?!       — Каждый?.. — не понимая, повторяет Намджун. — Подожди! Эй, потише! — он придвигается к негодующему другу ближе.       Сокджин всегда такой: его настроение способно сменяться за секунды. Как и сейчас. Буквально пару секунд назад он сидел разбитым и плачущим, а теперь испускает негодование, и его слёзы вмиг высыхают. Намджуну и такой Сокджин безумно нравится. Эх, ну почему Сокджин этого не замечает?       Но тут Сокджин замолкает, виновато понурив плечи. Он посылает посетителям тихие извинения и съёживается, по-видимому, осознав, что его слышали в каждом уголке кофейни.       — Прости, я такой растяпа, — Сокджин виновато тупит взгляд. — Сам не знаю… И зачем я пришёл сюда? Распугаю сейчас тут всех тебе. О, и забери это. Пахнет ужасно, — он морщит свой прекрасный носик, отодвигая от себя подальше чашку эспрессо и наоборот, притягивает к себе какао. — Спасибо за это, — ласково улыбается он Намджуну. И от этого сердце Намджуна готово вот-вот выскочить из груди прямо в руки человека напротив.       — Не за что. Расскажешь, что случилось? — Намджун склоняет голову набок, глядя, как судорожно Сокджин облизывает свои губы. — За выпивкой сегодня вечером?       — О, я… — Сокджин запинается, отводя глаза в сторону. Не хочет смотреть на Намджуна? Но ведь всегда смотрел. — Я… я… — подбирает слова, а затем, вздохнув, словно принимает какое-то тяжёлое решение, сказав хриплым шёпотом: — Хорошо, ладно.       — У меня ещё не закончен ремонт, — Намджун встаёт из-за столика, чтобы вернуться к своей непосредственной работе, — так что заеду к тебе в районе девяти вечера. Идёт?       — Х-хорошо, — голос Сокджина отчего-то дрожит, но весь его вид не выказывает каких-либо изменений.       Он всё так же красив и бесподобен. Намджун делает себе мысленную пометку: плачущий Сокджин ещё вожделеннее, что, кстати, очень плохо. Ну, потому как представлять в своих фантазиях чужие слёзы и возбуждаться на них — ненормально.       — Ну что? — нетерпеливо интересуется Чимин, как только Намджун занимает своё место у кофемашин.       — Что?       — Твой друг выглядит печальным, — Чимин качает головой. — Что-то случилось?       — У него небольшие неприятности, вот и всё, — поясняет Намджун. — Выпьем сегодня, он расслабится и…       На этом «и» Намджун стопорится. Что он хотел этим сказать?       Чимин глядит на него так, будто впервые видит, а после возвращается к работе. И Намджун чувствует, что что-то упустил из виду. Что-то крайне незначительное, но очень важное. И когда его лучший друг, расплатившись за эспрессо, уходит, бросив на него затуманенный взгляд, чувство волнения только нарастает. Однако найти причину его возникновения Намджун не может до самого конца рабочего дня.       — До завтра! — Хосок машет рукой, второй укутывая себе шею шарфом.       — Пока, хён, — вторит ему Чимин, застёгивая пальто.       — Хорошего вечера, — желает своим работникам Намджун и как только, звякнув колокольчиком, за ними закрывается дверь, оглядывает полутёмный зал.       Это место ему очень дорого. Точно также, как и человек, оформивший его. Намджун, закончив всё проверять, ставит помещение на сигнализацию и запирает, вздохнув. Из головы не выходит состояние Сокджина. Где-то глубоко внутри проклёвывается тревога, но Намджун стойко ей противостоит, твердя самому себе, что с Сокджином всё будет в порядке, он сильный и сможет пережить разрыв этих длительных отношений.       Ведь… так?       Намджун закупается в круглосуточном неподалёку от жилого комплекса Сокджина. Часы на руке показывают начало десятого, и он спешит, то и дело запинаясь и бренча бутылками в пакете. Наконец он вываливается из лифта на нужном этаже и, отдышавшись, заносит руку над видеодомофоном. Но дверь в квартиру Сокджина распахивается, являя хозяина в хлопковой цветастой пижаме.       — Упс! Я чуть припозднился, да? — чешет в затылке Намджун, внутренне сгорая от милоты представшей перед ним картины: Сокджин растрёпан, одна его штанина перекручена, рукава замяты в районе локтей, а пуговицы расстёгнуты чуть ли не до пупка. Намджун невольно пробегается по оголённой коже взглядом, сглатывая. — Очередь…       — Я решил, что ты передумал, — хлопает веками Сокджин, краснея ушами. Очень забавная его черта.       — И лёг спать? — вздёргивает брови Намджун, перешагивая через порог. — Новый год же. Давай так: выпьем и прогуляемся? У вас же в комплексе ёлочка стоит, — он стягивает кроссовки с ног, протягивая другу пакет с выпивкой.       Сокджин заглядывает в него и скептически хмыкает, подняв взгляд.       — Виски с колой?       — Лучшее средство при расставаниях! — Намджун вздёргивает указательный палец вверх, затем тычет им себе в грудь. — Проверено на себе.       И Сокджин тянет губы в улыбке, от которой сердце Намджуна всегда ускоряет ритм. Он тоже тепло улыбается другу, и тот, наконец, приглашает его пройти.       Квартира Сокджина — это сплошной блогерский склад. В одном углу гостиной у него стоят пакеты с покупками, которые нужно отснять, в другом — пустые баночки от косметических средств, которые тоже нужно показать зрителям и рассказать, хорошее это средство или же нет. Там же стоят осветительные приборы и камера на штативе. На небольшом круглом журнальном столике подле телевизора красуется маленькая, наряженная в белые шары и фигурки искусственная ёлка. Неожиданностью становится то, что по всему полу раскиданы диванные подушки, смятый плед и несколько пар махровых новогодних носков. Обычно здесь безупречный порядок.       Пока Сокджин возится с пакетом выпивки, Намджун ускользает в ванную помыть руки и удивляется ещё больше: несколько штук цветных махровых полотенец, распечатанная пачка бумажных полотенец и зубная паста со второй зубной щёткой поверх покоятся в мусорном ведре под раковиной, а рядом стоит пакет с начатыми мужским шампунем, кондиционером для волос, пеной и лосьоном для бритья. Намджун с интересом рассматривает вещи, собранные и подготовленные к тому, чтобы их выкинуть, и что-то внутри него надламывается. Значит, Сокджин действительно расстался со своей девушкой.       Стоп. А причём здесь мужская косметика?       Какое-то странное ощущение укалывает его, но Намджун отмахивается, быстро споласкивает ладони и возвращается в кухню-гостиную, усаживаясь на барный стул. Пробегается взглядом по гарнитуру и останавливается на Сокджине. Тот, привстав на носочки и открыв дверцу верхнего шкафчика, тянется к самой верхней полочке, где стоит набор бокалов. Тех самых, которые Намджун подарил Сокджину за его первый успешный дизайнерский проект. Но не они привлекают внимание Намджуна, а, чёрт возьми, изгиб тела, показавшегося из-под задранной пижамной кофты. Он задерживает дыхание, скользнув по тонкой талии, затем по линии торчащей резинки нижнего белья, а после по струящейся на ягодицах ткани, и ему становится не по себе.       Намджун сюда друга подбадривать пришёл, а не облизываться на его роскошную фигуру. В самом деле! Нужно собраться! Он закашливается, прикрыв рукой рот.       Сокджин же, пыхтя, опускается стопами на пол, достав-таки нужный набор бокалов, и ставит его на стол с характерным стуком.       — Разливаешь ты. Мне тридцать на семьдесят.       — Семьдесят коньяка?       — Колы! — дует губы Сокджин. — Я хочу посмотреть первый рассвет в новом году поутру. Ведь должно хоть что-то меня порадовать за эти долбанные сутки? — он яростно распечатывает коробку.       Они обустраиваются на подушках недалеко от ёлочки. Намджун на пробу разливает первую партию, и она заходит очень даже хорошо. Он поглядывает на Сокджина, крутящего в длинных пальцах бокал, отчего жидкость в нём красиво бултыхается, переливаясь в искусственном свете.       — Я тут недавно встретил Ёко, — разрушает повисшую тишину Намджун. — Помнишь её? Она…       — Твоя бывшая, помню, — прерывает его Сокджин, прикрыв веки. — Кажется… она с нашей параллели? Вы хорошо смотрелись вместе.       — Да-а-а, — тянет Намджун, ощущая приливший к щекам жар. Странно, он ведь выпил всего лишь один бокал сорок на шестьдесят и его не должно приложить так быстро. — Так вот, она выходит замуж. Не знаю, помнишь или нет, но он учился в твоей группе. Хонгю? Да, вроде так его зовут.       Сокджин хмурит брови.       — Ясно. Они не очень хорошо смотрятся вместе, если честно.       — Она залетела от него, — хмыкает Намджун. — Вот и всё. На самом деле она ребёнка хотела всегда. Пару раз я её застукивал за тем, что она протыкала мои презервативы. Сидела и тыкала иголкой прям в пачку, представляешь? — хихикает он, вспоминая прошлое. — Ох, и скандалили же мы!       Сокджин размыкает веки, поджимая губы.       — Вот как, — тихо произносит он.       — Угу. С тех пор я всегда начеку. Я слишком молод для детей, — он разливает вторую партию алкоголя.       Они чокаются и снова замолкают. В отблеске ёлочной гирлянды лицо Сокджина выглядит каким-то нереальным. По его щекам пляшут огоньки, а по спинке носа то и дело скользит тень, очерчивая приятную глазу форму. На губах тоже залегают едва заметные тени, и Намджун засматривается. Как тогда, когда они сидели при свечах, потому что свет отрубили в его маленькой арендованной квартире и сверяли проект дизайна кофейни. Сейчас, рассматривая друга, Намджун понимает, что с того вечера прошло больше четырёх лет, но Сокджин всё такой же. Желанный и недоступный.       — Так, ну и, — вдруг говорит он, сам себе поражаясь, — расскажешь, что стряслось?       — А что рассказывать? — Сокджин смотрит ему в глаза, пригубив напиток. — Я ездил в командировку в Пусан. Меня не было две недели, а когда приехал, то застал парочку прямо, — он кивает в сторону спальни, — в моей постели. Миленько?       — Вообще-то нет, — Намджун облизывает губы, подавляя в себе злость. — Это ужасно. Но как она могла? Ты ведь… — и он осекается, чуть не сказав: «такой красивый».       — Откуда ж мне знать? — жмёт плечами Сокджин, крепче обнимая себя за коленки. — Раз за разом, промах за промахом. Наверное, они чувствуют, что я их не люблю.       — Они? — Намджун удивлённо вскидывает брови. — В смысле они? Я почему-то думал, что ты с одной и той же встречаешься…       Сокджин стреляет в него тёмными глазами, и Намджун виновато замолкает.       — Я не говорил просто, — поясняет он. — Ты же перестал рассказывать мне о своих новых отношениях.       — Новых?       — После Амины.       — Не было никого после Амины.       Брови Сокджина удивлённо ползут вверх.       — Стой, Амина была два с половиной года назад. Ты в аскеты подался?       — Никуда я не подался! — вспыхивает Намджун, тут же закусывая язык. — Слушай, мы тут тебе помогаем расставание пережить, а не обо мне болтаем!       — Ой, да не переживаю я уже! — машет рукой Сокджин. — Пусть катится куда подальше вместе со своим мужиком! Я им даже красную дорожку куплю! С меня не убудет.       Намджун хрипло смеётся, чуть не расплескав коктейль себе на джинсы. Сокджин на несколько минут становится обычным. Таким, какой он всегда, когда они вдвоём. Весёлый, с лёгкими шутками и будоражащий влюблённое сердце. В такие моменты его хочется обнять, прижать к себе, пощекотав бок. Или же сделать с ним то, что нормальные друзья не делают, боясь быть отвергнутыми.       — А утром… — Сокджин отпивает из стакана, — ну, извини. Я просто был ошеломлён и случайно пришёл к тебе в кофейню.       — Ты меня напугал, — признаётся Намджун, сжимая в пальцах стакан. — Я и не помню, когда в последний раз видел твои слёзы.       — Пф, — фыркает Сокджин, ёрзая. — Кажется, это было, когда я получил свой диплом.       — В точку! — Намджун щёлкает пальцами и широко улыбается Сокджину, но тот, пробежав взглядом по его лицу, отворачивается. Выглядит при этом очень разбито, и Намджун, ведомый сочувствием, придвигается ещё ближе, прислоняясь плечом к плечу друга. — Эй, Сокджин-а, она не стоит твоих слёз. Никто не стоит. Я уверен, ты найдёшь ещё своё счастье. И свадьбу сыграешь, и детишек…       — Хватит, — прерывает его Сокджин. — Прекрати.       Намджун холодеет. Пытается заглянуть в глаза Сокджину, но тот только склоняет голову ниже и ниже. Намджун чувствует, как сильно ему больно от своих же слов.       — Сокджин-а?       — Тебе лучше уйти.       — Что? — слышит он свой голос, но не помнит, чтобы его губы шевелились.       Сокджин на вопрос поднимает на Намджуна полные слёз глаза.       — Тебе лучше уйти, — повторяет он тихо, и Намджуна накрывает.       Он обхватывает друга за запястье и дёргает на себя.       — Я не могу уйти! Ты плачешь! Из-за какой-то бабы, которых у тебя миллионы. Вспомни, в институте отбоя от них не было. Ты красивый! Просто, блять, красивый до безумия! Так почему ты сидишь и убиваешься? Ты её так любишь?       — Я же сказал! — кричит в ответ Сокджин, вырывая свою руку и вскакивая на ноги. — Я никого из них не любил! И наказанием мне то, что они уходят! Скатертью дорожка! — машет он куда-то в сторону. — Гудбай! Адьос! На все четыре стороны! Это понятно?!       — Но…       — Просто уйди! — Сокджин тычет пальцем в сторону прихожей.       В груди Намджуна что-то больно царапает. Он медленно встаёт на ноги, осушая свой бокал до дна и не сводя взгляда с раскрасневшегося и запыхавшегося от крика Сокджина.       — Вот, значит, как ты отплачиваешь мне за моё отношение к тебе, — хрипло произносит он.       Сокджин лишь всхлипывает, смахивая с румяных щёк редкие слезинки.       — Ты не представляешь себе, как сильно я делаю больно себе, общаясь с тобой.       Намджун сглатывает, откидывая стакан прямо на диван.       — Аналогично.       — Что ж, — Сокджин принимается заламывать руки, — пожалуй, этого стоило ожидать. Для большей драматичности картины могу добавить кое-что, — он кивает несколько раз, затем смело глядит в глаза Намджуну так, что у того всё внутри переворачивается. — Я — гей. К тому же пассив. Противно, да? Так что… дверь по-прежнему там, — и снова указывает на выход.       А Намджуна вдруг оглушает. Он пялится на друга и в толк взять не может, что он только что услышал. Сокджин гей? В смысле гей? Когда? Почему? В голове просто не укладывается! Тогда получается, те вещи в ванной?.. Разрозненные пазлы медленно и со скрипом собираются, складываясь в картинку, вот только некоторых частичек не хватает. Намджун облизывает губы, смутно догадываясь, каких именно.       Сокджин никого не любил из тех, с кем встречался. Так? Так.       — Не уйду, — нахмурившись, шепчет Намджун, заставив Сокджина крупно вздрогнуть. — Потому что…       У него появился шанс!       И, не дожидаясь какой-либо ответной реакции, делает шаг вперёд. Он сжимает кулаки, смелее наступая. Друга пронимает дрожь, но он не отшагивает, а лишь едва слышно просит:       — Пожалуйста, давай поссоримся и больше никогда не увидимся. Умоляю тебя. Я больше так не могу, Намджун-а.       — Что происходит? Тебе не кажется, что я должен знать? — он протягивает руку, касаясь плеча Сокджина. — Посмотри на меня, Сокджин-а.       Сокджин, дрожа всем телом, смотрит на него таким взглядом, что у Намджуна уходит земля из-под ног. Время останавливается, а гулкий стук сердца замедляется.       — П-прости меня, я случайно… Я не хотел… Я не подозревал, — он стирает ещё одну слезу с кожи и протягивает ладонь, сжимая в пальцах свитер Намджуна. — Я не думал, что влюблюсь в тебя.       Мир взрывается, разлетаясь на осколки. Оставив вместо себя одного лишь Сокджина.       — К-когда? — на грани слышимости, не отводя глаз от друга.       Сокджин молчит, моргая, но слова всё же срываются с его губ.       — Когда ты кофейню открыл. Ты так сиял, что для меня пути назад уже не оказалось. Я сразу же порвал со своей девушкой, иначе это было бы несправедливо. Поначалу я просто любил своего лучшего друга, понимая, что совершаю просто огромную глупость, — тараторит Сокджин, вцепившись в Намджуна с такой силой, будто это не он несколькими минутами ранее прогонял его. — Но потом мне стало тягостно. Я понял, что нужно что-то делать с этими чувствами и начал встречаться с мужчинами. Было очень страшно, но все они были такими добрыми, обнимали, целовали, учили всему… этому. Но никто не мог заменить тебя. И, наверное, поэтому я постоянно заставал их за изменами. Это такая мерзкая картина, ты бы видел, — Сокджин останавливается, переводит дыхание. — А сегодня я увидел, как того, кто трахал меня ночами напролёт, трахает другой, и мне сорвало крышу. Тот эспрессо… кхм. Я был в такой ярости, что даже не заметил, как пришёл к тебе. Я забылся. Так забылся, что решил, что тот, кого я так сильно люблю, примет меня таким, поймёт, обнимает и поцелует. И все мои страхи растворятся. Намджун-а, я, — Сокджин дрожит пуще прежнего, и Намджун, не желая слышать ни единого слова больше, прижимает его к себе, — я такой дурак.       — Всё, всё, — Намджун гладит его по кудрявой макушке, зарывая пальцы в пряди. — Всё, слышишь? Всё хорошо.       — Прошу тебя…       — Мы не будем ссориться, нет. И никуда я теперь не уйду. Я не настолько болван.       — Ты не… — Сокджин сильнее сжимает его плечи. — Ты не болван. Ты очень хороший друг.       Намджун крепче прижимает к себе хрупкое тело, зарываясь носом в изгиб шеи и вдыхая аромат с кожи. Сладкий, немного с кислинкой. Сокджин всегда пахнет так притягательно.       — Мы оба хороши. Два дурака, — он мягко отстраняет Сокджина, заглядывая ему в глаза. Рвущиеся из горла слова обжигают, но если раньше он их сказать не мог, то теперь рад появившейся возможности. — Ты нравишься мне, — произносит Намджун на пробу, заметив, как на этих словах Сокджин судорожно вдыхает воздух. — Как нравится парню девушка. Я хочу касаться тебя, как парень хочет касаться свою девушку. Я хочу целовать тебя, как парень хочет целовать свою девушку. Я хочу быть с тобой, как парень хочет быть со своей девушкой. Ласкать, — он находит запястье Сокджина и, отстранившись, целует тыльную сторону ладони с каждым словом «хочу», — дотронуться до души. Ночь напролёт. Столько раз, сколько ты позволишь мне. Понимаешь, о чём я?       Сокджин хлопает влажными ресницами, раскрыв от удивления рот. Они так и стоят в тишине несколько минут, и Намджуну думается, что он сморозил какую-то несусветно сладкую муть. Сокджин сейчас рассмеётся прямо ему в лицо и…       Но происходит противоположно другое: Сокджин хватает его за щёки и с громким вздохом тянет на себя. Намджун подаётся вперёд, опережая, и в один короткий миг целует Сокджина. Он нащупывает тонкую талию, впивается в неё сквозь ткань пижамы пальцами, чтобы хоть как-то удержать себя. Потому что губы Сокджина горячие, мягкие, чуть шероховатые и очень мокрые. Намджун ощущает их солёность и рассыпается на миллиарды атомов от накрывших его эмоций.       Кто бы мог подумать, что однажды он прикоснётся к другу так, как давно хотел. Так, что дыхание перехватывает. Так, что готов взвыть волком.       — Намджун-а, — шепчет Сокджин, обнимая за шею. — Намджун-а… Намджун-а… — и снова находит своими губами его, будто Намджун — источник жизненной энергии, которая необходима ему здесь и сейчас. Привстаёт на носочки, притираясь плотнее, позволяет Намджуну обвить руками и приподнять над полом. — Намджун-а…       — Сладкий. Ты такой сладкий, — Намджун облизывается, рассматривая лицо Сокджина, находящееся так близко к его собственному, что дыхание спирает.       — Целуй, целуй меня ещё, — говорит тот с сиянием в глазах.       И Намджун подчиняется, опускает его обратно на пол, продолжая целовать. Сокджин отвечает быстро, и Намджун не поспевает за ним, но ему абсолютно всё равно. Он напирает, толкает Сокджина назад к стене.       — Ах, чёрт, — шипит ему в рот Сокджин. — Мх! — но Намджун не даёт сказать, сминая его губы.       Сокджин раскаляется за секунды. Намджуна этот жар охватывает с ног до головы, поражая все клетки его тела. В его груди разгорается самый настоящий пожар. Он, резко выдохнув, скользит ладонью вниз, перехватывает Сокджина за бедро и, накрепко вцепившись пальцами, поднимает ногу вверх, тем самым закидывая её на себя. Сокджин стонет в поцелуй.       — Мы пьяные, — тараторит он, словно в бреду. — Мы пьяные, мы очень пьяные, Намджун-а!..       — Если только чуть-чуть, — он прикусывает Сокджина за мочку уха, дёрнув его вверх.       — Ох, божечки!       Сокджин другой. Сейчас, в эти минуты, он совсем другой. Он не тот Сокджин, который был рядом с Намджуном в качестве друга. Да, Намджун и не подозревал даже, что тот может быть таким податливым и мягким, словно ванильное мороженое. Он узнаёт его с другой стороны. Узнаёт как любовника. И новое знание ему безумно нравится. Намджун тонет в Сокджине и очень отчётливо осознаёт это.       Жаль. Очень жаль, что до него Сокджина трогал кто-то другой, и не один, а несколько. Как же хочется теперь всем им выжечь память, чтобы никто больше не помнил о нём и о том, какой он в постели.       Теперь это только его мужчина.       — Знал бы я раньше, — произносит он куда-то в шею, попутно нащупывая пуговицы пижамной рубашки, — давно бы сделал тебя своим, — найдя, что искал, он сразу же пускает руку под ткань.       Сокджин вздрагивает и стонет ему прямо в ухо. Кожа под ладонью Намджуна очень нежная, и по ней бегут мурашки от его прикосновений. Он ощупывает, ведя руку вверх и в сторону по выступающим рёбрам, кончиками пальцев зацепляя сосок. От всех его действий Сокджин плавится, загнанно дыша, прижимает его плотнее к своему телу, буквально впечатывая в себя. Намджун, в общем-то, совсем не против слиться с ним в единое целое. Он тут же наваливается на Сокджина сильнее.       Они снова целуются, только теперь уже по-другому. Сокджин первым толкает свой язык к нему в рот, а Намджун моментально принимает новые правила игры, сходя с ума от стонов друга. Бывшего друга, конечно же. Отныне он значит для Намджуна гораздо большее.       — Что… — Намджун выцеловывает чувствительную шею, наслаждаясь мелкой дрожью Сокджина, — что мне сделать? Чтобы тебе было приятно, м?       — П-просто… — Сокджин сжимает в пальцах его короткие волосы. — Ты обещал… ласкать… ночь, мх, целую ночь…       — Целую ночь? Всю новогоднюю ночь? — уточняет Намджун, прихватывая губами молочную кожу. — Хорошо, — и отшагивает назад, крепко держа в руках Сокджина, чтобы бухнуться вместе с ним на подушки.       Тот зажимает его бёдра коленями, сопит носом, вновь находя его губы своими, а большими пальцами гладит щёки. Намджун забывает обо всём на свете: что завтра ему на работу, что обещал позвонить родителям, что никогда ещё не касался другого парня вот так. Он исследует руками тело Сокджина по наитию, не беспокоясь об отсутствии опыта в подобном, но Сокджин отзывается на каждое касание, будто истосковался по абсолютно любой ласке.       Тут Сокджин вырывает его из мыслей, подавшись вперёд. Он покрывает поцелуями всё его лицо, начиная с прикрытых век и заканчивая подбородком, особое внимание уделяя ямочкам на щеках. И это так сносит крышу Намджуну, что он опускает руки вниз и впивается ими в округлые ягодицы, выдыхая вместе с Сокджином. И тот, кажется, тоже забывается, принимаясь ёрзать, проезжаясь пахом, и тянет края свитера Намджуна наверх. Намджун помогает стянуть с себя одежду, замерев и давая Сокджину возможность рассмотреть это тело в свете гирлянд. И Сокджин, словно завороженный, оглаживает горячими ладонями каждый миллиметр смуглой кожи, с восторгом разглядывает и глубоко дышит, чуть разомкнув зацелованные губы. Если вспомнить, то он и не видел никогда Намджуна голышом.       — Я и не знал, что ты настолько мощно накачался, — полушёпотом говорит он, поднимая взгляд.       Намджун в ответ дарит ему улыбку и, скользнув по спине одной рукой, обнимает за шею, а второй расстёгивает оставшиеся пуговицы кофты и распахивает полы. Осторожно прикасается к животу в районе пупка, ухмыляясь появившимся искрам в тёмных глазах напротив.       — А я не знал, что ты такой чувствительный. Мне сносит крышу, Джин-а. Я хочу тебя всего.       — Джин-а? — переспрашивает Сокджин, вздёрнув бровь.       Намджун притягивает его за шею.       — Джин-а. Джин-и. Моя маленькая хрупкая пташка, — нашёптывает он Сокджину на ушко, легонько дует и чмокает после каждого слова.       Сокджин дёргается, ахнув. Намджун на это усмехается, облизнувшись. Он тоже ощущает это отчётливо и ясно — чужое возбуждение, упирающееся в его собственное. Медлить больше не хочется, и он сдёргивает с широких плеч пижамную рубашку, с вожделением прикусывая кожу и рисуя на ней языком известные только ему узоры. Сокджин стонет куда-то в висок, впиваясь ему в лопатки практически до боли, но на это так наплевать. В какой-то момент Намджун чувствует давление на плечи и повинуется, распластываясь под Сокджином на спине. Сокджин же, уперевшись ладонями ему в грудь, привстаёт, и Намджун, пользуясь случаем, хватает его за талию, фиксируя в одном положении, и потирается о него, тем самым вырывая из горла рваные вздохи. Затем он легко отталкивается и резко переворачивается, подминая под себя опешившего Сокджина.       — Вот так, — шелестит он, оставляя короткий поцелуй где-то на скуле, и приподнимается, любуясь красотой представшей картины. И склоняется обратно, чуть дёргает Сокджина на себя, подхватив под коленками. — Ты прекрасен. Не могу поверить, что кто-то ещё видел тебя таким… Это должен был быть только я.       — Прости, — Сокджин выгибается в пояснице, откидывая голову назад. И Намджун припадает к шее снова, рассыпая по ней поцелуи вперемешку с засосами. — А-ах…       Намджун спускается ниже к груди, перехватывая запястья Сокджина и удерживая их вдоль тела. Тот пытается вырваться, но вскоре перестаёт это делать и судорожно хватает воздуха, стоит Намджуну только лизнуть его правый сосок. Создавая губами вакуум, тот вдруг слышит тихое поскуливание.       — Нет, Намджун-а, не надо! — громко выкрикивает Сокджин, и Намджун отстраняется.       — Что? Я делаю что-то не так?       — В-всё так, — Сокджин глядит на него загнанно. — Даже слишком. Обычно… Обычно меня просто…       — Не хочу даже слышать, — хмурится Намджун, подбираясь и поудобнее устраиваясь между разведённых ног Сокджина. — Я — не обычно. Ты понял меня?       Сокджин вспыхивает румянцем, моргает несколько раз и закусывает губу.       — И вообще, — он прижимает руки Сокджина к полу сильнее, наваливаясь всем своим весом. Тот судорожно выдыхает, — ты попросил целовать и ласкать. И я собираюсь это делать до самого утра. Встретим рассвет нового года вместе.       В уголках глаз Сокджина скапливаются слезинки. Он хлюпает носом и кивает. Ну а Намджун возвращается к своему занятию, уже ставшему самым любимым. Он, как и обещал, посвящает ласкам слишком много времени: гладит, целует, засасывает почти что каждый участок подрагивающего тела, качается на волнах мелодичных стонов, периодически подтягивается к губам Сокджина, одаривая их медленными поцелуями, чередуя с мокрыми и быстрыми, и, наконец, тянет резинку пижамных брюк вниз, стягивая их с худых ног, и даже не удивляется тому, что на Сокджине нет белья.       — Господи, — Сокджин закрывает лицо освободившимися ладонями, — какая же стыдоба…       — Стыдоба? — ухмыляется Намджун, указательным пальцем прочертив линию от основания до головки возбуждённого члена Сокджина. — Нет. Здесь ты тоже очень красивый.       — З-замолчи.       — И что мне делать теперь? — словно издеваясь, интересуется.       Сокджин смотрит на него сквозь раздвинутые пальцы, взглядом отвечая на этот вопрос.       — Вот и ладненько, — Намджун осторожно обхватывает член Сокджина у основания, задерживая дыхание. Это очень странно, потому как до этого он трогал только свой. — Ух ты, — выдыхает Сокджину в самые губы, перед этим отняв ладонь от его лица. — Сосредоточься на мне, ладно? Я всё-таки первый раз делаю подобное.       Сокджин весь собирается, проталкивает свою руку между их телами и окольцовывает пальцами ладонь Намджуна. Опять облизывает губы, так и призывая целовать его до потери сознания, что Намджун тут же и делает, пока его аккуратно направляют. Он немного теряется поначалу, сходя с ума от новых ощущений, но вот уже сам ускоряет свои движения по члену Сокджина. Тот стонет громче, толкается в кулак и не поспевает за Намджуном, хрипя что-то неразборчиво. Чёрт возьми, вопреки всем ожиданиям, дрочить Сокджину очень приятно. Даже чересчур.       — Стой, стой, стой! — выкрикивает Сокджин, напрягаясь всем телом, и Намджун замирает, зубами подцепляя нижнюю губу Сокджина. Тот вдруг обмякает, вздымая грудь. Его сердце колотится с такой скоростью, что, кажется, его стук слышит и Намджун. — Э…Это…       — Мой самый лучший Новый год, — заканчивает за него Намджун и неловко крякает, ощутив, как Сокджин, сверкнув в полутьме коварным взглядом, через джинсы сжимает пребывающий в плену боксеров его собственный член.       — Моя очередь?       — Дрочить мне?       Намджун накрывает его ладонь своей и низко стонет, когда Сокджин буквально вдавливает свои пальцы в промежность.       — Ух! — вырывается из горла ещё раз, и он садится на колени, дрожащими руками расстёгивая ремень. Сокджин тянется к нему, расстёгивает ширинку и, утянув его в сладкий поцелуй, пробирается под резинку нижнего белья.       За окном громко бухает, разноцветно искря, и оба крупно вздрагивают: Сокджин — от испуга, Намджун — оттого, как Сокджин прикасается к головке члена. Затем кружит пальцами вокруг неё, то и дело нажимая большим пальцем на уретру, нежно проводя ногтем и чуть опускаясь вниз, а потом опять вверх резкими и быстрыми движениями.       — Большой какой, — шепчет Сокджин, а Намджун тычется носом куда-то, вдыхая аромат пота, перемешанный с приятно-пряными духами, не имея ни малейшей возможности сдержать свой голос. — И мокрый, — кусает за кадык, оставив, скорее всего, явный след.       — Блять, это пиздец, — шипит Намджун, пытаясь найти чужую руку и остановить. — Джин-и, остановись… — он задыхается, стоит только Сокджину покрепче обхватить его. — О-ох!       Сокджин хрипло смеётся и выпускает его из захвата, подтягиваясь повыше и усаживаясь ему на колени, так любезно сведённые вместе в один короткий миг.       — Хочу тебя. И я не буду жалеть об этом, — Сокджин тянется в сторону к пакетам с покупками, и Намджун не успевает даже понять что-либо, как он возвращается на место. — Хорошо, что купил это перед командировкой, — Сокджин крутит в руке пузырёк с прозрачной жидкостью, в которой очень красиво отражаются огни фейерверков за окном.       — Что это? — вопрошает Намджун, удерживая того за талию.       — Смазка, — поясняет тихо. После склоняется и произносит в самые губы: — Чтобы войти в меня вот, — он перемещает руку, а Намджун напрягается всем телом от прикосновения, — этим.       — Ты всегда такой прямолинейный? — удивляется Намджун. — Никогда не замечал.       — Ну, знаешь, — Сокджин отклоняется назад, довольный тем, как хватается за него Намджун, боясь, что он может упасть, — одно дело дружить, и совсем другое — трахаться.       — Окей, — поджимает губы Намджун. — Согласен.       Он толкается бёдрами вверх, подбрасывая Сокджина. Рубашка сползает по его рукам, а по коже разбегаются мурашки, так чётко ощущаемые под ладонями. Намджун укладывается на спину и, прокашлявшись, продолжает:       — Тогда я весь внимание, — он указывает взглядом на смазку, и Сокджин краснеет.       — Х-хорошо.       Ему бы пожалеть о своих словах, но когда Сокджин, сосредоточившись, распечатывает бутылочку, откинув крышечку на пол, не заботясь о том, что создаёт ещё больший бардак в комнате, выдавливает жидкость на пальцы и ёрзает, заводя руку со смазкой себе за спину, он напрочь о них забывает. Превращается в зрение и слух. Впивается глазами в съёжившегося Сокджина, вслушивается в его рваное дыхание и еле сдерживается, чтобы не прекратить эту пытку. Потому что Сокджин плавно покачивается, восседая на нём, выгибается, без устали двигая рукой и срываясь на стоны. И Намджун прекрасно знает, что тот делает. В груди жжёт, руки чешутся скинуть Сокджина и посмотреть на это своими глазами, однако он терпит, лишь поглаживая по оголённым бёдрам вверх-вниз, подбадривая и показывая тем самым, что ему нравится. При каждом трении члена о его собственный Намджун покусывает нижнюю губу и изредка судорожно выдыхает в унисон с Сокджином.       Эта картина очень горячая. И, пожалуй, нет ничего прекраснее неё.       — Не… — Сокджин задыхается, в уголках губ блестит слюна. — Не могу больше, м-м-м!       — И не нужно, — Намджун одобрительно хлопает его коленке, и Сокджин склоняется над ним. — Ну же, пташка, смелее.       — Почему пташка? — спрашивает Сокджин, придвигаясь вперёд. Намджун шипит, чуть ли не впиваясь коротко постриженными ногтями в нежную кожу. — У меня есть крылья? — Сокджин проводит языком по губам и ёрзает, устраиваясь поудобнее.       — Есть, — звучит тихий ответ. — Иначе я бы не влюбился.       Сокджин загадочно улыбается, ладонями уперевшись в Намджуна. Тот не может отвести от него своих глаз, сгорая от нетерпения. И вот всё же Сокджин сдвигается с места, приподнимается, отчего пальцами Намджун чувствует, как напрягаются мышцы ног.       Сокджин мычит, оттопырив задницу назад. К ней приковывается взгляд Намджуна, который не может отделаться от мысли, что вот-вот произойдёт то, о чём он и думать не мог. Он пытается унять дрожь в теле, успокоить отбивающее чечётку сердце, но стоит только Сокджину нащупать рукой его член, ухватившись за него, и направить так, что головка упёрлась ему между ягодиц, все звуки в голове растворились, как по щелчку пальцев. Намджун делает глубокий вдох, затем выдох, одновременно с Сокджином, опустившимся вниз и принимающим его до самого основания.       — Ой!       — Что? Что такое? — беспокоится Намджун, чуть привстав. — Больно? Эм… что мне сделать?       Сокджин поднимает взгляд и глядит сквозь намокшую чёлку.       — Помолчать, Намджун-а, — отвечает тот и прокашливается. — Боже, ты и член свой на тренажёрах качаешь?       — Чего? — Намджун непонимающе моргает. Руки в таком положении быстро затекают, и он опускается обратно, нечаянно дёрнув бёдрами.       — Ах! Чёрт… Чтоб тебя, — Сокджин трясёт головой, поправляя волосы.       — Прости.       — О, нет, всё в порядке, — он вдруг ёрзает, лучезарно улыбнувшись. — Я уже привык.       Сокджин демонстративно облизывается, хрипло стонет, принимаясь медленно подниматься и опускаться, тем самым выбивая у Намджуна воздух из лёгких. Внутри Сокджина тесно и до безобразия горячо. Намджун никогда не был скорострелом, но сейчас ощущает, что ещё чуть-чуть и он позорно кончит всего спустя несколько минут.       — Джин-и…       — Да, да, сейчас, — шепчет тот, понемногу ускоряясь.       Однако Намджун его не слышит. Выпускает из рук бёдра и хватается за талию. Лопатками же он упирается в подушки под собой, находя необходимую опору, и сам начинает толкаться в Сокджина. Тот громко вскрикивает, выпрямляется, переместив руки на живот Намджуна, но собственных движений не сокращает. Намджун сжимает челюсти, напрягаясь до предела и совершая толчки навстречу.       Мир во второй раз за этот вечер взрывается.       — Глубоко, — вдруг слышит он сорванный голос Сокджина. При каждой фрикции он трётся мошонкой о лобок Намджуна и звучно шлёпает головкой о кожу его живота. — О! Да! Ещё!       Вот только когда Намджун хочет исполнить его желание, тот сжимает его внутри, замирает, опустившись с характерным шлепком, и кончает, сорвав голос в высоком стоне. Намджун от неожиданности вздрагивает и, поняв, что Сокджин, испачкав ему живот, обмякает на глазах, удерживает его на месте и несколькими глубокими толчками доводит до пика и самого себя.       Снаружи перестают бахать салюты. Всё стихает и в гостиной Сокджина. Её хозяин, тяжело дыша, прижимается щекой к плечу Намджуна, и тот поглаживает его по влажным от пота волосам, задумчиво разглядывая потолок.       Намджун вдруг осознаёт, что только что трахнул своего лучшего друга. И это событие делит его жизнь на До и После. И это После ему, безусловно, уже нравится.       Сокджин ёрзает, соскальзывая с его члена, елозя по нему своим. А ещё прижимает нежно губы к скуле Намджуна, после и вовсе осыпает её ласковыми, едва ощутимыми чмоками.       — Мы забыли про презервативы.       — Забей. Я не люблю с ними, — Сокджин фыркает. — А смазка хорошей оказалась. Впервые пробую такую. Жалко, конечно, что о такой покупке подписчикам не расскажешь. Ведь почти не больно было, несмотря на то, что ты гораздо больше всех моих бывших.       — Давай ты больше не будешь говорить о своих бывших? — Намджун его приобнимает, глазами ища бутылку с виски. В горле пересохло. Да и пригубить после секса — святое. — И сравнивать меня с ними.       — Ладно, — хихикает Сокджин, щекоча своим дыханием. — Ты всё равно вне конкуренции.       — Джин-и…       — Ладно, ладно, — и прижимается вплотную, закидывая на Намджуна ногу.       — Ты не помнишь, куда я виски поставил? — он, прижимая Сокджина к груди, переворачивается и пробегается внимательным взглядом по полу комнаты.       — У столика.       — О, точно! — Намджун копошится в попытках достать бутылку, но у него не получается, а выпускать из объятий разморенного Сокджина не входит в его планы.       — Знаешь, — тот проводит пальцами по шее Намджуна, отвлекая, — несколько лет мне было холодно вот здесь, — он указывает на свою грудь, туда, где сердце. Его губы трогает улыбка, а в глазах пляшут огоньки. — А теперь тут горячо. Ты чувствуешь?       Намджун сглатывает и прикладывает свою ладонь поверх. Он чувствует, да. Как умиротворённо бьётся сердце Сокджина. Как учащённо бьётся собственное. Намджун ощущал раньше то же самое: холод одиночества и безответной любви в друга. Зато теперь им обоим тепло. Практически бросает в жар от осознания того, что чувства взаимны.       — Короче, — на грани слышимости произносит он, — к чёрту виски. Иди-ка сюда. Продолжим, пожалуй.       — Ты что, серьёзно будешь трахать меня до утра? — Сокджин не даёт ему приблизиться, с испугом заглядывая в глаза. — Я думал, это метафора!       — Серьёзно, — произносит твёрдо, чуть нахмурившись. — Я очень серьёзен насчёт тебя, пташка, — он усмехается, прижав пискнувшего Сокджина к полу и впившись в его губы страстным поцелуем.       В чудо Намджун не верил стопроцентно.       Но оно всё же настигло его совершенно случайно в этот Новый год.