Assistant

Мирон и Слава

— Я принимаю твою отставку, — повторяет Мирон. Закрыв глаза, Слава улыбается и, поджав губы, качает головой. — Ты поэтому с мужиками не работаешь? Слава не договаривает «потому что они влюбляются в тебя», но Мирон это и так понимает, поскольку отвечает с усмешкой: — Лестно. Но нет. Почему я не работаю с мужчинами, я сказал тебе ещё на собеседовании и не соврал. Чувствуя на себе взгляд Мирона, Слава молчит, не поднимая глаз. — Выслушаешь меня? Слава вскидывает голову и смотрит прямо на босса, который только что тихо и нежно задал встречный вопрос. Кивнув, Карелин решает не отводить взгляд. — Как я уже сказал, я принимаю твою отставку. И я возмущён тем, что ты решил за меня, что я чувствую. Слава не успевает вставить какой-либо комментарий, потому что Мирона уже не остановить: — Внимание: сейчас я буду выглядеть, как долбоёб, — говорит он, — блять, я не выглядел как долбоёб с момента, как ушёл из найма с позиции коммерческого директора, где мне платили в месяц пол-ляма, строить свои империи с нуля, откуда поначалу еле двадцатку выскребал. На сигареты нахуй! Отвечаю, на сигареты и дошики спускал… Так. Я, честно, боюсь сейчас напугать тебя. Но я решил вывалить тебе всё, что я думаю, а что с этим делать — уже решать тебе. И Мирон рассказывает ему. О том, как заинтересовался им ещё в первый день их знакомства, как представлял его в своей постели уже через три секунды после того, как завёл с ним диалог. О том, как же, блять, долго он не мог его разгадать и понять его ориентацию, как боялся рассказать о своей, как охуел в то утро, когда Слава в его квартире встретил парня. О том, насколько его удивило Славино высказывание про асексуальность с поправкой на то, что он давно не хочет ебаться. — Когда у тебя был секс последний раз? — спрашивает Мирон. — Около года, — честно отвечает Слава. Слава пребывает в прострации. Мирон говорит ему о взаимности… Получается, Слава еще в тот пьяный вечер с поцелуями на диване оказался прав — он точно Мирону нравится. — Ого… — произносит Фёдоров, искренне охуев от таких сроков. — Почему так? Забравшись с ногами на кровать Мирона, Слава садится по-турецки и некоторое время водит пальцем по одеялу, глядя туда же. — Ты слышал что-то о таком понятии, как болезненное расставание? — чуть нахмурившись, говорит Карелин, подняв голову на босса. — Ммммм, Слава… — тянет Мирон, сощурившись, — около пяти лет назад я расстался с парнем, который… У Фёдорова сбивается дыхание, он отворачивается и принимается ёрзать на кровати. Нервничает. И Слава это видит. Собственное признание о хуевом расставании теряет какой-либо смысл. — Который?.. — подталкивает Слава. — Блять, мне все еще сложно об этом говорить, — признается Мирон. — Даже после терапии. Потому что, когда ты выстраиваешь определенный образ и люди воспринимают тебя сильным и невозмутимым… тебе непросто признать…. — Абьюз? — помогает ему Слава, очень надеясь, что не попал. Мирон кивает. Закрыв глаза, Карелин делает глубокий вдох и на выдохе сразу комментирует: — Это не делает тебя слабым. Но я понимаю, о чем ты. Бил или унижал? — Уничтожал, — криво усмехается Мирон. — Проник в мою жизнь полностью. Классно ебался. Контролировал почти каждое мое движение по итогу. Так что, отвечая на твой вопрос, знакомо ли мне такое понятие, как болезненное расставание — я отвечу, что после завершения этих отношений я устроил лютый пиздец: постоянная ебля без намека на доверие или что-то настоящее. Открываться людям? Это что такое? Не слышал. Кнопка доверия сломалась. Кнопка желания трахаться осталась. — А починить возможно? — тихо спрашивает Слава. Потерев шею, Мирон задумывается над его вопросом. — Я надеюсь. Вот, уже… вывалил тут тебе. Нащупав его руку среди складок одеяла, Слава уверенно берет ее в свою. Посмотрев на него, Мирон снова улыбается так, как улыбался ночью — расслабленно и с благодарностью. Поглаживая его ладонь, Слава произносит, глядя Мирону в глаза: — Я тебя не обижу. Эти слова для Мирона звенят тонким лезвием. Он ведет головой в сторону, будто поежившись. — Спасибо, что поделился, — сразу говорит Слава. — Что открылся мне. Я знаю, что это непросто. И я не предам твое доверие. Если честно… Я в ахуе. Не понимаю, как так можно было поступить с тобой. — Вот и я. — Насколько нужно было тебя задушить, чтобы ты, такой заботливый и внимательный, столько лет… — ощущая внутри настоящую злость, Слава крепче сжимает руку Мирона. — Хочется набить ему ебало. — Поверь, я и сам хотел, — смеется Фёдоров. — Но потом решил, что оно не стоит моего внимания. Задумавшись, Слава пытается соединить: столь внимательный, глубокий и понимающий Мирон несколько лет избегал настоящей привязанности, активно создавая и подпитывая образ местного плейбоя, хуярившего на работе двадцать четыре на семь. — Блять, сошлось… — Слава закрывает глаза. — Лучше бы не сходилось. Пиздец. — Что именно? — У меня не сходилась картинка, — Слава смотрит на Мирона. — Ты заботливый. Внимательный к мелочам. Опекающий… по-хорошему. От тебя прет жизненная энергия, тебе не подходит просто быть на вторых ролях или где-то сбоку. Тебе нужно всё. Ты любишь любить. Мирон молчит. — И я не мог понять, к чему эта активная смена половых партнеров… Типа, почти сразу я тебя прочувствовал. Налево и направо ебаться — не к тебе. И я не понимал, хоть убей, нахуя… Что ты пытаешься компенсировать? Если в офисе ты в курсе, как зовут питомцев у всего маркетинга и… Блять, — закрыв лицо руками, Слава невесело усмехается. — Точно. Ты создал целую компанию, чтобы сублимировать туда свое неуемное желание любить и заботиться. Очевидно. Я тупой. — В тупого я бы не втрескался с таким грохотом, — улыбается Мирон. — Но твое непроницаемое лицо, — Слава качает головой. — Сука, я тебе верил. Меня это путало. Видя очередного чувака… — Ты видел только одного. — Окей. Увидев одного и понимая, что есть другие, я думал, окей, я ошибся, Мирон — блядь, и он кайфовый вот такой, ему нужно именно это, он не заинтересован ни в чем серьезном. А ты просто боялся сближения. — Это была лучшая ночь в моей жизни, — Мирон решает развернуть тему на необходимый именно ему ракурс. — Не преувеличиваешь? — вскинув брови, спрашивает Слава с серьезным лицом. И то, что он не пускается отрицать, спорить или наигранно смущаться, делает его еще более привлекательным в глазах Мирона. — Нет, — спокойно отвечает он. — Я же влюблен в тебя. Я хотел тебя с нашей первой встречи. Я не знал, что мне делать. Не знал, как к тебе подступиться. Я не понимал, что мне делать. Я боялся, что передавил тогда, когда мы сосались по пьяни. И ты, — тон Мирона вдруг становится жестким. — Это. Помнишь. Слава кивает. Разумеется, он все помнит, кому б тогда смелости хватило эту тему поднять… — Да. Я слился, потому что испугался стать очередным, — признается он. — А, учитывая наипиздатейший опыт работы с тобой — слишком многое было на кону. Прости, что прикинулся дурачком. Потянув Славу к себе, Мирон прижимается губами к его щеке. Карелин поворачивается и крепко обнимает его, обхватив обеими руками. — Я принимаю твою отставку, — шепчет Мирон и отстраняется. — И я прошу тебя рассмотреть два моих предложения. Первое: должность руководителя нашего IT-отдела. Второе: сменить статус наших отношений с рабочих на интимные. — Рук… Отношения… Чего?! — Славу выносит с таких поворотов. — Мирон, я не знаю, за что хвататься и с чего больше охуеть! — Давай проще сформулирую: будешь моим парнем? В отношения со мной хочешь? Быть вместе, все дела, как там раньше говорили — «встречаться», во! — хихикает Мирон, вспомнив это выражение. — Будешь со мной встречаться? Прости, я слишком заебался (во всех смыслах) быть вечно пьяной свободной блядью, я не вывезу… Если ты не хочешь ничего серьёзного — ну давай хотя бы попробуем, я готов те… — Блять, да, — Слава в ахуях перебивает его. — Ты охуел? Конечно же, да. ДА. Я очень хочу всё самое серьёзное. Тебя. Но как тогда ты предлагаешь мне работать с тобой? Ещё и руководителем отдела?! — Как? — Мирон расплывается в довольной улыбке. — Восхитительно. — Мирон, я серьёзно. Можно послать к хуям твой бизнес и уехать в закат на кабриолете… — понизив голос, Слава тараторит: — И ты бы знал, как я хочу сейчас завершить этот диалог и не вылезать с тобой из койки суток трое, хотя бы… — выдохнув, Слава сжимает руку Мирона сильнее. — Но я всё ещё остаюсь твоим ассистентом, и, как ассистент, я переживаю за любые процессы в твоей компании. Деловой вопрос нужно обсудить. Как ты это видишь? — Окей, — кивает Мирон, возвращая своему лицу серьёзность. — Очень просто. Подпишем официальную бумагу, где будет сказано, что, если работа начнёт мешать нашим отношениям — нахуй работу. Я выйду из операционки в лёгкую. Все охуеют слегка, Ваня пизды мне вставит, но вы справитесь. Если ты будешь руководить айтишниками (которыми ты и так рулишь последние пару месяцев без официальной должности), я уверен, что вместе с Ваней компанию вы не угробите. — Чего?.. У тебя кровь от башки отлила что ли? — Слава в честном ахуе отказывается переваривать сказанное Мироном. — Так, блять, если ты со мной со стояком общаешься… Это, конечно, круто для твоего парня, но пиздец для твоего ассистента, и угадай, какую роль я выберу! Рассмеявшись, Фёдоров повторяет свой жест многонедельной давности: берёт Славину руку и укладывает её себе между ног, но в этот раз засовывает её под одеяло. И в этот раз у него не стоит. Ну, почти. — Конечно, нет, — комментирует Мирон. — Но это вопрос нескольких секунд в таком положении. Одёрнув руку, Слава смеётся вместе с ним. — Ты не можешь выйти из операционки, — глядя прямо в глаза боссу, тихо говорит Карелин с лёгкой улыбкой. — Точнее, ты не захочешь. — Ты прав. Как и ты не захочешь на работе выёбываться на личные темы. Поэтому без соглашения продолжать вместе работать мы не будем. Другое дело, что Дима составит его за десять минут. Где будет огромными буквами написано, что наши с тобой отношения в сто раз приоритетнее нашей работы. Мы оба это подпишем. И когда я буду включать суку и связывать рабочие моменты с тем, что ты не дал мне лишний раз отсосать тебе — ты меня отрезвишь, тыкнув в лицо этой бумагой. И снимешь штаны! — довольный собой, Мирон щёлкнул пальцами. — Смотри, как я круто придумал, а! Глядя на него, Слава улыбается как идиот, не понимая, что вообще происходит и происходит ли в принципе. У него был пиздатейший секс с Мироном, который на утро признался ему в своих чувствах и позвал быть вместе и регулировать совместную работу официальным соглашением… Такой типичный и… Такой охуенный. — Давай попробуем обсудить это с Димой, — говорит Слава, пока Мирон уже фантазирует себе, как круто будет перевести Карелина из подчинения в руководяшку. — Да и помощника тебе найти — та еще задача… — Это будет уже должность для решения чисто рабочих вопросов, не личный ассистент, — уточняет Мирон. — Бля, а поныть, типа, меня повысили через постель, можно? — Нельзя, — Мирон сразу пресекает любые попытки Славы развернуться в этой теме. — Ты и так руководишь айтишниками уже долгое время, как я говорил ранее. Никакого нытья — я бы поставил тебя на эту должность, даже если бы ты сказал «классно поебались, Мирон, а вообще я женат, и эта хуйня не для меня» и дал по съёбам, разбив мне сердце. — Я был уверен, что ты разобьешь мне сердце, — еле слышно произносит Слава, глядя на него. — Мне сейчас сложно словиться в происходящем, честно. Но спасибо тебе за то, что говоришь все это. Мирон устало улыбается, думая о том, какие они, все-таки, идиоты… Ходили вокруг да около, изображали из себя индифферентных профессионалов (хотя они и были профессионалами, многих выходок явно можно было избежать), играли на нервах друг друга. Он видит, как Слава с пришибленным выражением лица задумчиво разглядывает одеяло, и уверен, что думает он ровно о том же. Придвинувшись с нему, Мирон обеими руками приподнимает Славино лицо за подбородок к себе и не успевает — Карелин целует его первым. — Голодный ведь? — улыбается Слава. Мирон кивает. — Тогда вставай, я там завтрак приготовил… — Приготовил?! — Ну, как смог! — восклицает Слава, подскочив с кровати. — Я помню, что ты любишь и обычную яичницу — и я сделал тебе яичницу с беконом! Сорян, что не заказ из рестика, но мне вот захотелось. Вроде съедобно… — Слав… Мирон поднимается, и одеяло падает, а он не успевает его поймать. Слава старается смотреть Фёдорову в лицо. Цокнув и махнув рукой на кровать со всеми её атрибутами, Мирон снова поворачивается к Славе. — Слав, — повторяет он. — Мне, если честно, вообще поебать, что за еда, если её приготовили для меня. Я это настолько ценю, что даже если ты там всё сжёг и пересолил — я пожму плечами и всё схаваю. — Схаваешь, — гыгыкает Слава, — будто у тебя нет выбора… — Я выбираю тратить свой ресурс на более важные вещи, — мягко говорит Мирон. Он собирается идти в душ и, сделав шаг, ощущает более острую боль в спине, чем была ночью. Схватившись за поясницу сзади, Мирон кривится, а Карелин сразу подскакивает к нему и придерживает за плечи. — Спина, блять… — выдыхает Фёдоров. — Старею нахуй. — До душа дойдешь? — уточняет Слава, уже готовый тащить его самостоятельно. — Да… У нас.. у меня… короче, в аптечке там есть что-то от спины? — Есть, — Карелин улыбается, услышав, что Мирон сказал про свою квартиру «у нас». — Как закончишь — я намажу. Кивнув ему, Мирон уходит в ванную, а Слава стоит и продолжает улыбаться как идиот, думая о том, что сейчас с ним происходит лучшее «утро» (на часах почти два) в его жизни.

◊ ◊ ◊

Последний рабочий день в этом году, выпавший на пятницу, вот-вот закончится — Мирон объявил всем, что в три будет массовое распитие шампанского и расход. Сидя на небольшом импровизированном собрании в честь неоднозначного (а главное, внезапного) приезда Тимура Ильдаровича Юнусова, что-то активно предлагающего им всем в сопровождении еще двух человек, Слава откровенно пинает хуи в телефоне, который скрыт от чужих глаз за экраном стоящего перед ним ноутбука. Карелин изначально знал, что будет хуета, и он прекрасно видит, как скучает Мирон, заебавшийся всё это слушать, потому что сотрудничать с Юнусовым он не планирует — однако правила хорошего тона не позволили ему развернуть предновогодних гостей с порога. Слава давит усмешку, ведь даже на лице Вани всё очевидно — еще немного, и он сам прервет этого вещающего умника. Слава пишет Фёдорову смс: «Босс, нужно срочно подтвердить твой график на следующую неделю (и год лол), конфликтов неск получается, посмотри файл в Гугле». «Ок» — отвечает Мирон. Слава смотрит, как он открывает документ на своем ноутбуке и видит, как при нём же в режиме реального времени Карелин выделяет красным конфликтующие моменты. Мирон быстро проставляет комментарии, где и что нужно оставить, а что — убрать, и поднимает голову обратно на Юнусова. А затем тут же возвращает взгляд в экран и быстро набирает в свободном поле: «Хотя лучше бы вырезать вот этих отовсюду». Не растерявшись, Слава тут же отвечает: «Сейчас оформим». Написав это, Карелин решает все же уточнить в том же файле: «Нам же всё это нахуй не нужно?» Мирон печатает ответ молниеносно: «Абсолютно». — Я думаю, вам пора, — прервав речь Юнусова, озвучивает Слава с каменным лицом. Услышав это, Фёдоров выдыхает и едва заметно улыбается — не то чтобы он сам не мог послать незваных гостей, но из уст Славочки ледяной тон звучит просто восхитительно. — Простите? — говорит помощник Тимура Ильдаровича. — Прощаю, — кивает Мирон и, повернувшись к Юнусову, добавляет: — Он что, медленно соображает? — Как я понял, вы не заинтересованы в сотрудничестве? — озвучивает здравую мысль присутствующий с ними юрист. — Верно, — отвечает Ваня. Все трое гостей в растерянности переглядываются. Поднявшись, Слава проходит к двери и, открыв ее, указывает рукой на коридор: — Вы можете идти. — Тимур, слушай, ничего личного, — произносит Мирон. — Просто нам не близки ваши идеи и манера ведения бизнеса. Сдержанно кивнув, Юнусов встает и покидает помещение вместе со своей небольшой свитой. — Дико извиняюсь, — поднимает руку Слава, когда дверь за ними закрывается. — А реально только я понимал, что будет вот такая дичь? Взявшись за переносицу, Ваня жмурится и качает головой, пока Мирона слова Карелина заставляют задуматься — у него самого́ было какое-то предчувствие, что Юнусов начнет затирать хероту, но в действительности только Слава изначально осознавал, что это будет трата времени. Хорошо, что управились за пятнадцать минут. — Как выяснилось — да, — разводит руками Мирон. — Но Новый год же на носу, было бы не очень красиво их сразу выставлять… — Без пяти три, — озвучивает Ваня. — Ураааа, бухать через пять минут! — услышав это, начинает пританцовывать Слава. — Да пойдем уже, пора, — отмахивается Мирон. Он собирает всю команду, толкает длинную проникновенную речь о том, что этот год был тяжелым и продуктивным, благодарит каждого лично, дарит не одинаковые дорогие подарки (которые Слава лично собирал по всему городу), приносит извинения за то, что не всё и не всегда успевал или замечал, просит никогда не стесняться обращаться к нему лично (только если он не в лютой запаре, готовый убивать), объявляет, что со следующего года их ждет ряд структурных изменений, а сейчас — самое время выпить всем вместе за удачный уходящий год и, конечно, за наступающий. Поднакиданные шампанским, Мирон и Слава целуются прямо в офисном лифте, пока тот мчит с верхних этажей на первый. Вываливаются они в холл так, будто им не шампанское, а водку в эти огромные бокалы наливали… Со смехом накидывая на ходу пуховики, они шагают на выход, чтобы спокойненько поехать домой на уже ожидающем их такси. Мирон идет чуть впереди, когда Слава, увидев, что творится за окном, решает, что им нужно срочно менять планы. — Босс, — зовёт Слава, и Мирон, затормозив, оборачивается. — Пойдёшь со мной на свиданку? — На свиданку? — усмехаясь, уточняет тот. — Сейчас? — Да, на первую! Сейчас! — гордо задрав подбородок, кивает довольный Слава. Они оба понимают, насколько забавно выглядит всё это со стороны — сначала ебали друг другу головы в течение нескольких месяцев, потом переспали, а сейчас уже и на первое свидание можно сходить. Пора бы. — Пойдем, — смеется Мирон. Радостный Слава обгоняет его и первым выскакивает на улицу. А на улице волшебно — мороз, никакого ветра и неспешно идет снег, который тут же покрывает крупными снежинками макушку Славы, забывшего надеть шапку. — Забавно, что мы оба были уверены, что каждый разобьет другому сердце, — протягивает Мирон, выходя вслед за ним из здания. — Даже если это предстоит нам в будущем, — обернувшись, абсолютно серьезно говорит Слава, — я сделаю все, чтобы как можно сильнее этот момент отсрочить. Улыбаясь, Мирон кивает и закрывает за собой дверь.